Собачья жизнь

Собачья жизнь

Александр Ренке.

Она появилась на свет, когда сука породы русский спаниэль ощенилась шестью щенками. Своим необыкновенным коричнево-пегим окрасом она походила на мать, которая в составе городского клуба охотничьего собаководства постоянно занимала призовые места на собачьих смотринах,  и имела завидную родословную.

Начальный период ее жизни проходил в борьбе  со своими братьями и сестрами, которые были значительно крупнее и активнее ее, в стремлении достичь желанного соска, а потом, после насышения, - в длительных щенячьих играх.  Они, резвясь, щипали беззубыми  пастями ее висящие нежно-тонкие ушки, покрытые волнистой шерсткой, розовато-белое  брюшко и кончик еще не купированного  хвоста, а она, в свою очередь, отвечала им взаимностью.

Пока она была с матерью, больше никто для нее не существовал. Мать давала желанное молочко, вылизывала ее пока еще негустую щенячью шерсть и выделения, и, толчками  холодного  мокрого носа направляла  первые робкие и неуверенные движения на пути к познанию окружающего неизвестного и загадочного мира.
 
Сначала ее слабые и неокрепшие лапки  разъезжались в стороны на гладком полу, что вынуждало передвигаться исключительно ползком, время от времени останавливаясь от усталости.  Постепенно она, как и другие щенки, окрепла, а мать к тому времени утратила к ним интерес, и, при попытке приложиться к соскам, вставала и уходила.

Щенков начали подкармливать коровьем молочком и смесями, они стали прибавлять в весе, и даже пытались тявкать. В это время всему щенячьему поголовью в соответствии со стандартами породы были купированы хвосты, но никакой боли она при этом не почувствовала, а мать, облизав ранки, способствовала их заживлению.

Вскоре ее более крупных и шустрых братьев и сестер разобрали,  и они остались вдвоем  с матерью.  Ей было скучно, не с кем было резвиться и играть, а для мамы и ее хозяев  она стала обузой.

Однажды, когда она, прижавшись к  теплому материнскому боку, сладко спала, ее сон был неожиданно прерван, и она, очутившись на руках незнакомого человека, поняла, что в ее собачьей  жизни произошли коренные перемены. Лежа на широкой твердой ладони, и, впитывая ранее незнакомые ей запахи, она впервые увидела того, кто станет для нее всем на протяжении всей ее недолгой собачьей жизни.

Она родилась в середине по-дальневосточному суровой зимы, и, очутившись за пазухой своего нового Хозяина, ощутила тепло его тела, которое напомнило ей мать, помогло загладить горечь расставания, и защитило от суровой окружающей среды.

Проснувшись на следующий день, она  очутилась в другом, незнакомом ей мире, где, кроме нее и вчерашнего знакомого, присутствовали еще  женщина и мальчик, и ощутила себя в центре всеобщего внимания.

Передавая ее с рук на руки, они прижимали ее к себе и гладили покрытые короткой  волнистой шерсткой бархатные ушки. Ей хотелось есть, и, когда ее поднесли к небольшой мисочке с молоком, она принялась жадно лакать, постепенно забывая про тяжесть расставания со своей собачьей мамой.

Ее незрелое щенячье  сознание, основанное на неосознанных инстинктах, приобретенных на протяжении всего периода, уходившего в тень веков и тысячелетий, подсказывало, что в стае может быть только один вожак, который  наделен  неограниченными полномочиями,   и которому необходимо подчиняться безропотно,  отдавая себя полностью  и без малейших колебаний.

После знакомства с членами семьи Хозяина она впитала их запахи, и, занеся их в свой собачий банк, причислила к членам человечьей стаи, где она невольно оказалась.

Хозяева назвали ее на иностранный манер, -  Дэзи, и она быстро привыкла к этому странному имени. С ней много разговаривали, и она понемногу начала понимать их язык, пытаясь  ответить по-своему. Сначала она училась распознавать простейшие фразы, которыми ее призывали принимать пищу, идти гулять, или выполнять  команды, но, впоследствии, находясь рядом с хозяевами, и,  слушая их разговоры, начала безошибочно понимать смысл ими сказанного.

Свою первую собачью зиму она провела на  родине, где зимнее время отличалось суровыми морозами, метелями и глубокими снежными заносами.  Но часто бывало, когда снежные бури сменялись безоблачными солнечными и благоприятными для прогулок на свежем воздухе днями, и ее, едва научившуюся ходить, выносили на прогулку.  Бегая по слежавшемуся к тому времени и сверкающему на солнце снежному насту с радостным щенячьим лаем, она представляла себя взрослой, идущей по звериному следу охотничьей собакой, чем доставляла неописуемую радость своим новым хозяевам.

Хозяин постоянно был занят на службе, и ее товарищем и партнером по играм стал сын Хозяина, которого она считала таким, как она, щенком, и равным ей по статусу в их новой стае. Он выводил ее на прогулку на поводке, и она старалась показать, что ей это приятно.

Через некоторое время Дэзи познакомилась с живущими неподалеку представителями кошачьего племени, которых стала презирать  за шипение, поднятые трубой хвосты и изогнутые дугой спины, и собачьего, игры с которыми способствовали ее дальнейшему развитию.
 
В районе, где Дэзи обитала вместе с хозяевами, преобладал природный ландшафт, что идеально способствовало прогулкам на свежем воздухе.  Через полгода, когда она окрепла, Хозяин решил научить ее плавать на близлежащем водоеме, находящемся в приамурских плавнях, а также познакомить  с представителями пернатых и земноводных, которые там обитали. Это привело ее  в неописуемый восторг.  Дэзи  носилась по берегу с радостным  лаем, ныряла в прибрежную тину, но попытки поплыть самостоятельно ей никак не давались.  Вопрос был решен, когда любимый ею Хозяин, которому она всецело доверяла, занес ее на руках в воду, и, поощряя ласковыми словами, отпустил в направлении берега.  Ощущая поддержку рук  Хозяина, она стремительно поплыла стилем, выработанным за время эволюции многих собачьих поколений.

В своей крови она ощущала гены своих кровожадных предков, которые по законам природы в течение тысячелетий строили свои отношения с окружающим миром по зову инстинкта, и, находясь на прогулке с Хозяином, забывая про все, неосознанно носилась в поиске   дичи, рыла землю, - чем доставляла ему неописуемую радость.

Осенью первого года ее собачьей жизни хозяина направили на учебу, и Дэзи со всей семьей переехала в столицу. Новая жизнь ей сразу не понравилась суетой, шумом и гамом. Большую часть времени на прогулках приходилось передвигаться на поводке, а присаживаться по надобности можно было только в определенных местах, иначе следовало наказание.

Столичное собачье племя было представлено множеством различных элитных пород, каких она никогда не видела, обитая с хозяевами в дальневосточном захолустье, среди которых преобладали очень агрессивные, стремящиеся укусить или обгавкать, а их владельцы в большинстве своем поддерживали своих питомцев. Даже бездомные собаки вели себя со значимостью, не отвечающей их положению, видимо, желая подчеркнуть свой столичный статус.

Впрочем, случались и радостные моменты. Особенно ей нравилось приносить Хозяину "апорт" из воды во время их прогулок вдоль излучины Москвы-реки вблизи Коломенского, или наблюдать в окно троллейбуса за суетой крупного города, сидя на его коленях.

Она вообще все схватывала "налету", - приносила газеты, тапки, выполняла практически все команды, а просилась на улицу, садясь под телевизор между его ножек, таким образом привлекая к себе внимание.

К тому времени Дэзи превратилась во взрослую собаку, и хозяева начали подумывать, как бы найти ей собачьего друга.  Раз в полгода, когда у Дэзи начиналась течка, она от Хозяина практически не отходила, - заглядывала в глаза, при этом поскуливая, и лизала руки. Но, удивительно, никакие попытки заинтересовать ее даже самым достойным претендентом ни к чему не приводили, словно она дала обет "безбрачия", или относилась к представителям нетрадиционной собачьей ориентации. Вскоре хозяева смирились и перестали ее беспокоить своими настойчивыми предложениями, что не сказалось на их взаимоотношениях в дальнейшем.

Так пролетели еще три года ее собачьей жизни. Время учебы Хозяина подошло к концу, и всем членам его семьи, и ей с ними,  предстояло переехать  на крайний Юг необъятной Страны, где снега практически не бывало, а представителям собачьего племени обрезали не только хвосты, но и уши. 

Оказавшись в новых климатических условиях, Дэзи была вынуждена привыкать к ужасающе жаркому для нее климату,  и проводила дневные часы,  лежа в относительной прохладе  ванной комнаты, часто дыша, и регулируя таким образом тепловой обмен, всецело разделяя с хозяевами постигшие их невзгоды.

Из-за отсутствия природных водоемов с пресной водой пришлось забыть про купание и поиски водоплавающей дичи, а водные процедуры в почти горячей горько-соленой морской воде не приносили облегчение. Со временем ее шерсть, подобно пожухлой траве,  потускнела и поредела, приобретя не свойственный породе землистый оттенок.

Знакомство с новым для нее животным миром  показало, что здесь преобладают ящерицы, ежи с необычно длинными ушами, и безразличные к лаю черепахи. Множество ползающих в траве и пугающих своим видом пестрых мохнатых пресмыкающихся вынуждало двигаться с повышенной осторожностью, обнюхивая каждую пядь сухой, твердокаменной, и пропитанной нефтью  земли.

Однажды она встретила огромную шипящую змею, и, взглянув в ее очковые глаза,   поняла, что это Смерть. После этого Дэзи начала оберегать своих хозяев, и, почуяв угрозу, всячески старалась привлечь их внимание, и, в случае необходимости, была готова на самопожертвование.

К счастью, период пребывания в условиях жаркого климата оказался не очень долгим, и Дэзи с хозяевами через два года переехала в район с умеренными климатическими условиями, благоприятными для них, где лучшие годы своей жизни провела, любимая всеми, отвечая взаимностью, но отдавая предпочтение своему Хозяину.

Рано утром она занимала место у изголовья его кровати, терпеливо ожидая, пока он не проснется, а вечером, - у входной двери, встречая после работы. С особой радостью Дэзи дожидалась выходных, когда вся семья выходила  "на природу", и безошибочно определяла их приближение.

Случалось, что Хозяин брал ее с собой "на охоту", которая не предполагала добычу дичи, а организовывалась исключительно с целью доставить Дэзи удовольствие в поиске пернатых, которые обитали в камышовых плавнях вокруг находящегося неподалеку лимана. Водоплавающую дичь она поднимала "на крыло", что приводило ее в восторг, но однажды выследила крупную темно-рыжую ондатру, которая не была расположена к играм, и, показав белозубый оскал, неторопливо скрылась в камышах.

Ее радости не было предела, но, по возвращении домой, предстояло пройти долговременные  процедуры по вычесыванию застрявших в шерсти многочисленных репейников, вымыванию болотной тины и грязи, что она мужественно терпела, считая, в отличие от хозяев, это адекватной платой за полученное удовольствие.

В любви к Хозяину у нее не было соперников, но однажды в их человеческой стае появился еще один маленький человечек, который  много кричал, требовал к себе повышенного внимания, и она поняла, что отныне вынуждена будет делить с ним любовь Хозяина.

Желая сохранить свой статус, она стала ревновать, уединяться, и, в конце-концов, заболела, о чем свидетельствовали сухой нос, потускневший взгляд и отказ принимать пищу.

Через некоторое время Дэзи  настолько ослабела, что ее на прогулку приходилось выносить на руках, и она стала прятаться, не желая своим видом усугублять переживания любимого Хозяина.

Было решено, что их любимицу отравили, и Дэзи возили  в областную ветеринарную клинику.  В ходе обследования было обнаружено наличие внутреннего воспаления, и операция была назначена на понедельник, поскольку ветлечебница по выходным дням не работала.

Однако, чуда не случилось,  и в воскресенье  стало ясно, что настало время расставания.   К вечеру, проведя на руках своего Хозяина несколько часов, и, взглянув  мутнеющими зрачками  в наполненные слезами его глаза, она лизнула напоследок обнимающую ее руку, и побежала, как ей показалось, в туманную даль... .