Явление природы

Макс не выспался — и проспал. Хаотичные, панические сборы на работу прошли в полусне. И теперь Макс, вспоминая, все ли выключил, закрыл, проверил и взял, медленно ехал в лифте и мечтал о кофе — крепком, горячем, ароматном, абсолютно черном.

Дверь подъезда запищала и открылась, выпуская Макса на улицу. И он тут же забыл и о кофе, и о, возможно, не выключенном чайнике. И взбодрился на все сто без всякого постороннего допинга. Всюду — на качелях, припаркованной машине, деревьях, кустах, заборчике — сидели бабочки. Назвать их большими было сложно, но и маленькими они не были. Цвета расплавленного молочного шоколада, с красными и синими пятнами на крылышках.

— Вот чёрт! — притормаживая на пороге, сказал Макс.

— Выходите, чего остановились? — тут же прозвучал за спиной нервный женский голос. — Если вы никуда не спешите, то мы уже опаздываем!

Макс отодвинулся в сторону, выпуская на крыльцо Ниночку и Настеньку.

— Мама, мама, смотри, какие бабочки! — сразу же обрадовалась Настенька и бегом рванула со ступенек.
 
Но Ниночка удержала ее и сказала, с трудом скрывая отвращение:

— Не трогай их, вдруг они больные!

— Что за митинг? — в проеме дверей показался Дмитрий Дмитриевич.

— Бабочки, — коротко сказал Макс.

— Интересное явление, — поправил усы Дмитрий Дмитриевич. — И давно они так?

— Вчера утром не было, — отчитался Макс.
 
Дмитрий Дмитриевич работал преподавателем в вузе, и Макс по старой, студенческой еще привычке немного робел перед профессором.

— Наверное, это явление природы какое-то, — почесал усы Дмитрий Дмитриевич. — Объяснимое. Перепад температуры. Нужный климат… Я не знаю, что еще. Я не биолог.

— Красиво… — протянула Настенька.

— Красиво, — согласилась Ниночка. Она уже явно успокоилась и забыла о том, что куда-то опаздывала.

— Что, налюбовались — и идем дальше, по своим делам? — спросил Дмитрий Дмитриевич.
 
Но не двинулся с места. Никуда не хотел идти и Макс. Он не боялся бабочек, не брезговал ими — но такое количество насекомых невольно вызывало у него отчаянный, подсознательный ужас. С другой стороны, это были всего лишь бабочки. Что они могли ему сделать? У них наверняка даже не было зубов. Защекотать до смерти? Затыкать хоботками? Они не могли быть ядовитыми — ничего в пейзаже вокруг не менялось: не чернели листья на деревьях, не шел ржавчиной металл. Вот только почему-то и людей будним неранним утром на улице тоже видно не было. Куда они все подевались? Уже успели проскочить на работу? Так же замерли в своих квартирах и подъездах, не решаясь выйти? Или были еще какие-то другие варианты?

— Что стоим? Доброе утро! — из рабочей каморки вышла дворничиха.

— Любуемся, — сквозь зубы сказал Дмитрий Дмитриевич, указывая на бабочек.

— Ого, сколько их сейчас! — восхитилась дворничиха. — А я к себе заходила, их в разы меньше было! Пару десятков от силы!

Вслед за своей хозяйкой из рабочей каморки выполз прикормленный и пригретый местный пес, старик Буран. Он подслеповато посмотрел на бабочек, принюхался. Одна из них, покружив, села ему на нос. Пес чихнул — бабочка вспорхнула. Но три другие тут же подлетели к Бурану. Немного покружили — и сели на него. Для остальных бабочек это словно был сигнал. Они тут же принялись слетаться и садиться на собаку.

Буран отряхнулся — но это не помогло. Часть бабочек от резкого движения собаки взлетела, а часть так и осталась сидеть на животном. Пес сделал несколько осторожных шагов — бабочки висели на нем гроздьями, покрывали собаку так, что она казалась комком из бабочек на тонких ножках.

Вдруг Буран взвыл — и кинулся бежать. Двигался он неровно, пошатываясь. И несколько секунд спустя скрылся за углом. Почти сразу оттуда раздалось жалобное скуление, тонкий вой — а потом все вдруг оборвалось.

— Вот дурик, — взволнованно и печально сказала дворничиха. — Под машину попал, что ли? Или упал куда? Хоть бы не пострадал сильно!

Макс хотел сказать, что ни звука падения, ни визга тормозов слышно не было. Вряд ли собака успела забежать так далеко, чтобы здесь не было слышно того, что с ней случилось. Но Макс промолчал.

— Пойду проверю, что там, — решительно сказала дворничиха и тяжело поковыляла, чуть прихрамывая, на синеватых артритных ногах.

Никто из жильцов не двинулся с места и не издал ни звука. Все молча наблюдали, как женщина идет к углу, сворачивает, скрывается за ним.

Пока дворничиха шла по двору, ей на плечо села сначала одна бабочка, за ней — другая, потом третья. Когда женщина скрылась из виду, с ближайшего куста вспорхнул и потянулся вслед за ней густой шоколадный шлейф из насекомых.

Тишина стояла оглушительная.