День Святого Георгия. роман. Глава 27

 
Трансфера ждали долго и мучительно. Было очень жарко. Еще же не искупаться! Просто пытка! Марина еще ожидала неизвестно чего. Она же тоже им не все сказала. Турки подозрительны, как всякий лживый в принципе человек. Они сначала сильно протестовали против ее помощи. Потом все-таки согласились.

После того, как она практически все устроила, они никак не могли поверить, что она не ждет и не требует гонорара. Пришлось зарядить нереальный ценник, тогда они успокоились и начали торговаться. В итоге выторговали половину, ну, что за народ!

*

Коля с Дамиром уезжали первыми, от греха подальше. Колю провожала вчерашняя знойная блондинка. И они со своими поцелуями достали всех вокруг. Ваня злился и бухтел. «Да это не для нас!» - сказала Вика, и Ваня проследил ее взгляд. У концерта была аудитория и помимо них.

На ресепшен, в обеденную зону и на веранду высыпал, кажется, весь обслуживающий персонал – это что ли публика блондинки? Наконец, они отлепились друг от друга. Для прощальных рукопожатий.

Ваня протянул Коле руку, ожидая дуэли во взглядах, или чего-то еще такого, но обнаружил совершенно дезориентированного человека: счастливого подростка на грани дебилизма. Вот как с таким говорить?!

Ваня  пожал ему руку и все-таки сказал, что собирался: «береги отца!» Коля, кажется, безуспешно пытался  понять смысл. Вика просто крепко пожала ему руку. Марина обняла и сказала:

- Мы, Колечка, найдем твои документы, сделаем, все что сможем. Не переживай! Береги себя! Дамир, вы…, ты тоже!

Дамиру тоже достались вежливые объятья Марины. Он поучаствовал и одобрительно подмигнул Юрику. Тот ухмыльнулся в ответ.

- Ну, ты, короче, братан, давай, как-то возвращайся! – сказал он, обнимая друга одной рукой.

- Нормально… Я же тоже не дурак… Еще пять месяцев командировки, и все – завязываю – полный дембель. Вы там только за Кольку похлопочите!

- Постараемся… Давай, скачи. А то я все боюсь, что за нами придут.

Не успели Коля с Дамиром отъехать, как к Марине подошла вчерашняя женщина-полицейский. И они какое-то время говорили на тарабарском. Марина то мотала головой, то пожимала плечами, то показывала на часы. В итоге дама в форме отвалила, а Марина ей на прощание вежливо улыбнулась и приложила руку к сердцу.

*

Во всей этой истории только дети оставались безмятежны. Вика с Ваней. Они сидели в тени. Тихо и редко перекидывались короткими фразами. Когда пришел автобус, Ваня молча отправился грузить багаж, Вика молча вошла внутрь – занять места. Так же молча они уселись в ожидании.

В это время за окном замаячил мальчик-портье. Ну как, замаячит, просто стоял, тоже молча и смотрел. Лицо его при этом выражало… ничего не выражало. Только  глаза блестели отчаянием и тоской.

«Я щас» - сказала Вика и вышла. Там за окном она взяла турка за руки и начала что-то говорить. Тот не понимал ни слова, потому что все время рассеянно повторял «Вот?... Вот?...»  Наконец, Вике стало смешно. Она обняла его. Отпустила, снова обняла. Чмокнула в щеку и собиралась вернуться в автобус. Как он вдруг позвал ее по имени, сунул руку в карман и достал что-то. Вика вернулась, и они склонились над этим. Потом оба что-то надели на шеи, какие-то цепочки. И еще раз обнялись. Вернее, конечно, Вика обняла. А он так, прикоснулся.

- Че у вас там за плюшевые обнимашки? – спросил Ваня, когда она вернулась.

- Ну, че… навсегда же!

- Ага… А на меня тут весь автобус смотрит,  и весь отель:  «Че это его жена целует, кого попало?» А это че такое? – и он попытался рассмотреть новое украшение жены.

Цепочка была серебряная тонкая и изящная, на ней висел кулончик в виде пульки.

- Че за пулька?

- Вань, ну ты че? Эти пульки из него Андреич вынул. Не помнишь?

Ваня вспомнил, наконец, тот эпизод в госпитале. И недобро глянул в окно.Парень-портье в это время прятал свою цепочку под рубашку.

- Ну да – подтвердила Вика его догадку - Он одну - мне, а другую – себе…

- И ты что? собираешься это носить?

- А че?

- Всегда?

- Ну, я же ношу крестик?

- Сравнила!!!

- Да, че, Вань, объясни?

- Ну, может, ты тогда  давай еще два обручальных кольца носи! Давай тебе повар принесет ложку – на память. А массажист ключ от душевой… Меня тут турки вообще засмеют!

- Ванька, перестань!  Это не так. И потом, это же совсем другое!

- Да неужели?! Ну, может, я тогда вон той красотке тоже че-нибудь подарю!  Мы с ней вчера на банане по соседству сидели? Я ей понравился!

- Ну, прости!  Не буду я! Давай только не сейчас, давай отъедем хотя бы, что ли… просто он меня весь отпуск спасает… от чего-нибудь - Вика попыталась чмокнуть мужа, но он решительно уклонился.

Так они и молчали глядя в разные стороны: Вика с Ваней - изнутри, турок-портье – снаружи. Пока автобус, наконец, не отправился…

*

В самолете было тесно, хотя сидели они возле аварийного выхода. Там места для ног побольше. Но даже там наши длинноногие и высоченные герои очень маялись. Потому что спинки не отклонялись. Вика хотя бы ноги то подгибала, то складывала на Ваню, а Марине вообще ничего не оставалось, как только  переминаться с булочки на булочку, зато можно было пялиться в иллюминатор. Юрик сел сзади, ему длины хватало, зато в ширину он со своим гипсом еле втиснулся. Но сидел бледный...Мы все время забываем, что ранение у него  такое, не легкое, и он на анальгетиках.

Прилетели они ночью, можно сказать, очень поздним вечером.  Понятно, никакого транспорта. Понятно погода - плюс шестнадцать! Дождь, ветер! Они мгновенно попростывали. Пока ждали багаж, поссорились с какой-то теткой.  Решили попить кофею – все закрыто. Нашли автомат, так на ногах и выпили свой последний летний кофе. Поменяли симки на городские. Позвонили родне.

Как-то вдруг оказалось, что им разъезжаться. За столько дней впервые. Весь коллектив ехал к Наташе. Ване нужно было в первую очередь показаться матери, Вика не возражала, Юра ехал туда же на правах практически родственника. Одна Марина ехала домой. Одна. Она и сама чувствовала это и сторонилась.
 
Боже мой, как это все печально! Как прощальный костер в пионерском лагере! Всем стало невыносимо грустно. Договорились с утра созвониться. Марина решительно шагнула в такси и исчезла сначала в его недрах, а после из виду. Остальные погрузились в следующую машину.

*
 
Через полчаса Наташа  плакала, обнимала своего ненаглядного сыночка, целовала, снова обнимала, рассматривала со всех сторон, снова обнимала, целовала и разглядывала. Потом уже она обратила внимания на всех остальных, их тоже всех обняла и расцеловала.

Проснулась малая. Повисла на брате. Не отходила он него, и никого к нему не подпускала. Потом Вика дарила подарки, предусмотрительно купленные в образцовом турецком супермаркете. Юрику налили, все остальные отказались.  Дети вообще без охоты пили с родаками. А тут еще перелет, да и устали. В общем, отправились спать.
 
Наташа присоединилась к Юрику.  И когда Ваня под утро выходил по нужде, мельком увидел на кухне следующую картину. Мать зареванная и некрасивая, со стопкой наперевес, дя Юра укрывающий ее единственным здоровым крылом.  Он что-то говорил литровой бутылке водки - почти пустой.  Оба пьяные в хлам…

Ваня, как был в трусах, на минуту присел с ними. Мать взяла его за руку, рука была горячая и мокрая:

- Я всегда боялась, что он когда-нибудь сделает что-нибудь такое! - мать уронила лицо в кухонное плотенце, всхлипывая и сморкаясь одновременно.
 
- Он солдат – Юра освободил свою руку, разлил остатки водки. Они чокнулись, выпили, закуска так и стояла с вечера нетронутая:

-  Пусть будет жив, хоть такой – и Наташа указала на юриковы гипсы -  только пусть вернется! Живой! Я его сама тут убью! – и она снова уронила лицо в полотенце.

Юра снова обнял подругу:

- Он солдат. Он осторожный. На рожон не лезет.

У Вани было свое мнение по этому вопросу. Но дядька так на него посмотрел, что Ваня стер последнюю тень сомнения с лица. Он чмокнул мать в затылок и так же молча ушел.


*


Марина в это время стояла посреди своей шикарной квартиры… Голая… Рассматривала загар…

Она, было, попыталась сразу лечь и уснуть… Но с тех пор уже:

перебрала вещи,
 
собрала пакет в химчистку,

остальное выстирала…
 
и развесила…

Выбрала платье на завтра…

поправила маникюр…
 
разобрала гостинцы  и подарки по пакетам…
 
Выгрузила фотки в компик…

Полежала в ванной…
 
И вот теперь рассматривала загар… Прибавила… вот тут чуть-чуть, и здесь, придется сесть на диету… Все Юра со своими вкусняшками! Вот ему пофигу, че есть!...

она, наконец, осознала, что первый раз за две недели ночует одна… И ей вдруг показалась такой нелепой вся эта суета вокруг загара… Зачем?!... Для кого?!
Она неожиданно для себя расплакалась…
 
И плакала уже долго и без остановок, разбрасывая по дому салфетки.

Ей захотелось вдруг напиться. Она нашла бутылку коньяка, собиралась вермута, оказалось - отвратительно сладко! Рюмку пришлось поискать, налила и накатила, как это делал Юрик. Минуту ошеломленно прислушивалась к обожженным внутренностям. Пока не потянуло туманом от горла к ушам, к затылку, пока не осело жаром в желудке и не накрыло благословенной анестезией.

«Так вот в чем дело!» - она налила еще раз. Еще раз опрокинула в себя ароматную и тягучую магию. Собственно, понятно, почему они пьют водку. Даже сам аромат казался лишним. Ей вдруг представилось анестезиолог у операционного стола: «Вам кетамин? реланиум? седуксен? Есть фентанил, не желаете? только сегодня поступил…»

Марина пьяно ухмыльнулась, обнаружила, что голая, что сидит на кухне, и в темноте. Глянула в сторону выключателя. Еще немного посидела. Еще раз плеснула, кивнула пузатой бутылочке: «Не знала, что ты такой добрячок!»  Чуть-чуть пригубила – из уважения к бренду. Потом глубоко вздохнула, проглотила жидкость залпом,  еще немножечко посидела, вдохнула, на выдохе героически поднялась и пошла в спальню. Там она рухнула поперек своей царственной постели и выключилась.