Арка 2. 6. Контракты. Часть 1

      Александра разбудила служанка, принесшая завтрак. Мальчишка долго упирался, мычал и не вставал, пока девушка просто не упала на кровать и не принялась ждать его пробуждения.
      — Ну чего тебе? — проворчал Александр. А когда присел на кровати, увидел целые горы книг, стопками уложенных сначала у стены до потолка, а потом все ниже и ниже. Александр вскочил с кровати и выбежал в гостиную. Она была уставлена почаще спальни, почти не оставляя места для прохода.
      — Я вот думаю, вас еще кто-то навещает? — сзади подошла служанка.
      — Видимо, да, — слукавил Александр.
      Он прошел мимо одного книжного столба, к широкому столу, которого было почти не видно в книгах, стоявших на нем и под ним, и торчком, и бочком, и лежа. От стола он вернулся в спальню и прошел на балкон. На чайном столике лежала одна из книг, а в ней белый листок. Александр вытащил листок, не раскрывая книги, и прочел следующие слова: «Дорогой господин, чтобы хоть как-то возместить мое отсутствие, я оставляю вам все эти книги. От Ависа Мартуриса». Александр тяжело упал на сидение и выдохнул. Он положил руку на грудь и под тканью сорочки почувствовал кольцо.
      Служанка, заметив нерасположенность Александра к разговорам, ушла. После ее ухода мальчишка зарылся в книгах и не вылазил до самого обеда. Он читал и читал, пока не затекала и немела седалищная часть или спина, когда он лежал, или шея, если он долго держал голову наклоненной. Книги его так увлекли, что он не заметил времени и служанки. Девушка осторожно села на корточки и краем глаза заглянула в текст, надеясь что-то там прочесть. Но она не была обучена читать или писать, потому не поняла и слова.
      — Тебе нравится сидеть здесь часами? — поинтересовался Александр, чуть прикрыв книгу, но не опустив ее с уровня лица. Он лежал на полу спиной с закинутыми на кровать ногами — одним из немногих свободных, не заставленных книгами мест.
      — Не знаю. Наверное, хочу узнать вас лучше. Может быть, я даже смогу убедить людей, что вы не опасны, — оживилась служанка, упав на колени, чтобы быть ближе к лицу Александра; видимо, она загорелась геройской химерой, идею коей грела уже давно, и Александр это заметил.
      — Наверное, мне тоже было бы интересно узнать что-нибудь о тебе, — начал он и положил книгу себе на впалый живот.
      Женский огонек в глазах девушки загорелся, и она, не закрывая рта, начала повествовать о своей жизни от самого начала, сколько смогла вспомнить. Александр больше слушал, взгляд его бывал временами мутный, задумчивый, и вообще он иногда выпадал из реальности и погружался в свои мысли, лишь внешне мило улыбаясь девушке, чтобы она не прерывалась; в моменты, когда мысли его отпускали, он задавал вопросы, после которых служанка оживала и с новой радостью продолжала.
      Александр не пускал ее работать ровно до тех пор, пока в дверь не постучали. Девушка тогда вскочила с места, на пороге комнаты распрощалась и скрылась за дверью. А Александр, почувствовав, как его поясница начинает зудеть, плавно переправил ноги со звенящей цепью на пол и остался в прежнем положении до утра, обдуваемый еще пока теплым летним ветром из незапертого балкона.
      Утром Александра разбудил свет — первые лучи солнца, бившие в глаза через стекло примерно в пять утра. Александр лениво поднялся с пола и осмотрелся. С губ сорвался вздох.
      «Такой беспорядок…» — подумал Александр, направляясь в ванную.
      Умывшись холодной водой, взбодрившись, принялся убирать книги в таком порядке, чтобы ему было удобнее.
      К завтраку подошла служанка, предложила помощь, от которой Александр отказался. Разбирая книги, мальчишка садился либо на пол, либо на одну из книжных стопок и, медленно переворачивая первые несколько страниц, читая их с удовольствием, откладывал в ту стопку, которую считал подходящей для этой книги. Таким образом образовывался определенный порядок, понятный только ему. Ближе к вечеру Александр упал на постель совершенно вымотанный, уставший и обессиленный. Настолько иссушенный он был, что даже мысли лежали в его голове спокойно, и белый Морфей в этот раз легко забрал его в сон.
      Так прошло несколько дней, а завал в спальне все не уменьшался и редко передвигался. Александр встал и осмотрелся. На лице его показалась печаль. Он подошел к зеркалу и рассмотрел себя: сорочка посерела и совсем уже ободралась, волосы, пусть и расчесанные, недавно стриженные, блестели жиром; Александр убедился в том, что ванна ему сейчас необходима, а отвлечься от уборки еще нужнее.
      В углу ванной, за железными прутьями, лежали полена. Александр помнил, как Авис носил под каждой рукой по два-три полена, и залихватски нагнулся, взял одно только пальцами. Тяжелое полено выскользнуло из пальцев, прочертив по нежной коже, и в ванной встал неприятный грохот. Пораженно выдохнув, мальчишка потер руку, собрался и снова взял полено, но одно в две руки. Перенеся, уложил в углубление под ванной. На тумбочке Александр нашел использованную лучину. Он зажег ее от свечи настенной бра и поднес к полену. Несколько минут он так и просидел, ожидая, когда огонь схватится с деревом и загорится, пока лучина не подобралась к пальцам вплотную. Александр замахал кистью, гася огонь и убрал оставшееся от лучины на тумбочку. Огорчившись неудаче, он решил вымыться под холодной водой.
      Разделся, оставив на себе только кольцо и небольшой крестик, сохранившийся у него с детства. Рядом с краном поставил все необходимое и, зачерпнув воду ковшом с кадки, в которую набиралась вода с трясущегося крана, резко ее вылил на себя. Первые секунды было жарко, как под горячей водой, но потом ледяной поток заморозил сначала голову, следом смуглые плечи и чресла с ногами.
      — Ва-а-а, что ж ты такая холодная-то?! — возмутился Александр, тут же сжавшись и покрывшись мурашками.
      Намыливая голову, мысли в которой были сосредоточены на том, как же он будет мыться в следующие дни, взгляд его, однако, блуждал по каменному полу и пене на нем. Зацепившись за что-то интересное, он сосредоточился на этом: черные зрачки его сузились, а зеленого цвета стало больше. На полу образовался какой-то узор, совсем нечеткий и размытый, только этого было достаточно, чтобы он быстро смыл мыльную пену, переоделся и, наскоро переложив книги в гостиной со стола на пол, достал из коробки с чистой бумагой лист и карандаш. Сев на стул из книг, начертил почти ровный двойной круг, а в следующие минуты расписал его внутри символами и узорами. Александр поднял лист на свет и внимательно его рассмотрел. Работа ему понравилась. Постучав карандашом по губам, придумал еще один круг и до вечера рисовал круги, находя в них что-то сакральное.
      Утром служанка нашла его сидящим за столом и корпевшим над листком бумаги. Под столом, рядом с книгами, валялись бумажные комки. Дабы не отвлекать Александра от работы, она тихо ушла. Однако за ужином этого дня, за ужином следующего дня и даже пять лет спустя девушка все же смела отвлекать Александра разговорами о любви и делах сердечных, которые она искренне любила и которые не сильно интересовали ее занятого собеседника.
      Проходили сезоны за сезонами, года за годами, менялся и Александр, становясь сильнее и физически и психически, понимая, насколько он все это время полагался на Ависа Мартуриса и был совершенно беспомощен перед простыми житейскими проблемами, потому каждое утро он тратил на физические упражнения. День и вечер Александр любил проводить за чтением и письмом. А в моменты, когда голова его выдавала образы кругов, он тут же бросал все дела и садился рисовать до тех пор, пока образ оставался четким. Эти рисунки он хранил в отдельном месте на столе.
      Однако в последние два месяца Александра интересовала только одна тема, связанная с миром фейри. Александр никогда и никому, даже Авису, не рассказывал о странных существах, похожих на фей, которых он видел с детства. Их аморфные тела походили на плотные сгустки света без лица и одежды, но с детским голосом. Они обитали везде и всюду, чаще группами, насколько он мог заметить. Эти существа, которых он назвал луксами, окружали его каждый день и каждый час — каждую секунду его жизни. Но, даже когда он заговаривал с ними, они не отвечали ему, просто кружили и кружили, как снежинки, как лепестки, как что-то очень легкое и неразумное. В конце концов, он научился игнорировать их, привык к существованию луксов, как к воздуху или солнцу, как к чему-то каждодневному.
      В библиотеке, которую ему оставил Авис, нашлось много разных книг: о мире фейри, о Преисподней и Небесах, география мира и история стран, биографические талмуды и молитвенники, художественные тексты, научные, сказки... Некоторые книги повторяли сюжет предыдущих, но отличались некоторыми деталями. Сейчас Александр, будучи уже юношей высоким и не по годам взрослым, держал в руках одну из книг по призыву демонов.
      Прочтя один из способов, Александр начертил углем пентаграмму и, взобравшись на мягкую кровать, встал у края, чуть покачиваясь на неровной поверхности, поднял руку с книгой над лучом пентакли и тихо произнес необходимые слова с закрытыми глазами:
      — Я, Ээрия де Александр, принц королевства Левера, взываю к тебе, великий демон Преисподней. Явись передо мной, перед голубой кровью.
      Кольцо под сорочкой его тускло сверкнуло и погасло, но Александр этого не увидел. То, что перекрыло свет кольца — это яркий столб света, исходящий из письмен на камне, на пентаграмме и откуда-то из гостиной. Александр, сильно жмурившийся, все не оставлял попыток рассмотреть, как появится тот, кого он призывал. И когда на зов кто-то явился, юноша инстинктивно спрятал книгу под одеяло и выпрямился, пока всю комнату скрывало свечение.

      Прошло двенадцать лет с тех пор, как клейменный юный принц был отправлен в Северную башню. Пять лет народ не утихал, волна страха не покидала лиц людей, а человеческие сущности все время жили в напряжении и ожидании. Но время всегда течет с таким расчетом, чтобы шлифовать все неровности прошлого. Так люди оставили молву о страшном чудовище, сидящем в Северной башне. И, как это не редко бывает, сделали историю ходовым товаром, завлечением для посетителей в свое сухое королевство.
      Он, не скрывающий своего лика, блуждал по пыльным улицам без особой цели. Взгляд его приковывали неспешные загорелые люди в длинных, до самых пяток, свободных цветных одеждах, хотя по краю города, близ высоких, укрепленных каменных стен, цветные ткани встречались крайне редко, все более распространенными были невзрачные и тусклые. Головы людей скрывали тюрбаны, национальные шапочки, широкие платки; платки, между прочим, носили и на плечах — настолько длинными они были.
      Мужчина подошел к открытой уличной палатке и заинтересованно осмотрел товар. В ящиках на деревянных столах лежали зрелые фрукты: розовые гроздья вишни, крупные, трескающиеся плоды граната, наливная желто-зеленая груша и другие весенне-летние фрукты.
      — Попробуйте эту ягодку! Вы не сможете оторваться! Пробуйте-пробуйте, — кричал усатый загоревший человек, укутанный в просторные одежды от солнца и добро улыбающийся.
      Мужчина еще раз посмотрел на плоды и взял всего понемногу.
      — Благодарю-благодарю! Заглядывайте ко мне чаще! — зазывал торговец.
      Однако мужчина полностью игнорировал его, потирая грушу, которую достал из тряпичного мешка. Мужчина вгрызся выразительными клыками в сочный плод; от нечеловеческой силы груша треснула, и сладкий сок потек по блестящему плоду на когтистые пальцы и закапал на желтый песок под ногами мужчины.
      «Человеческая еда… сладкая. Но воздух в этой пустыне ужасно сухой. Хоть бы кто скуку развеял!» — мысленно завопил.
      Мужчина прошел мимо широкого навеса, под которым расположился человек на мягких подушках и ковре. По стенам навеса висели украшения, совсем открытые для воришек. Но тучный хозяин в жилетке со сжатым, кислым лицом и густыми, нахмуренными бровями, сидевший на красной подушке и внимательно смотревший за мужчиной, отпугивал слабовольных.
      Мужчина углядел тяжелый рубиновый кулон и хитро ухмыльнулся. Человек, заметив улыбку, поднялся и положил руку на короткую саблю в ножнах. Мужчина прошел вперед, мимо навеса, но очень близко, в мгновение схватил рубин и пустился в бег.
      — Схватить его! — совершенно точно отдал приказ, ожидая чего-то подобного.
      Со всех сторон посыпались люди в одинаковой белой одежде с обнаженными саблями. Мужчина заметил их и направился в толпу. Он расталкивал непонимающих ничего людей, снова смыкающихся за его спиной и оборачивающихся, а наемники, едва видевшие высокую темную фигуру, искали обходной путь, чтобы не пробираться через эти тела. Мужчина спрятал украшение в мешок с фруктами, который искренне не желал нигде оставить или потерять, и продолжил бежать, только теперь сбавляя темп. Немного заостренные уши его улавливали частые шаги наемников за множественными стенами домов, которые убегали вперед и оставляли мужчину позади.
      Найдя укромное местечко, мужчина с довольной улыбкой прильнул к каменной стене здания, чуть сгорбившись. Его человеческое тело горело, грудь часто вздымалась, а горло высохло, совсем как эта земля.
      «Какой поганый город… — вытирая капли пота с подбородка когтистой рукой, недобро пробасил в мыслях; красные глаза его заблестели. — Израиль был лучше! Потому ненавижу человеческие миры… Их строение до того схоже, до того повторяющееся и одинаково, что блевать тянет! — злобно рыкнул так, что из глотки вырвался животный звук».
      Мужчина вышел на большую дорогу, накинул капюшон и смешался с толпой.