2009 Камни. Тычкино

2009 год.
Камни. Тычкино.


       От Нижнего Тагила на Верхнюю, а далее на Нижнюю Салду по насыпи неспешно дорога тянет на Невью. Прижался к насыпи, бессильно повинуясь руслу, вдоль берега Тагила Сибирский тракт уходит на восток – укрыт заботливо асфальтом.
И сделав круг в селе, дорога  направление сменила, и пря́мит то на север, то на северо-восток. Развилка: «Симеонова тропа» уводит к Верхотурью. Вот мостик, и без имени ручей, и, наконец, старинное село.  Махнево.
       Из центра - Государева дорога - когда-то шёл Ермак с дружиною по ней, оставив русский след (не первый!). Налево, ближе к берегу реки, массивный знак - знак памяти народам. Неровно-угловатый - мраморною глыбой, - на ней по светлому щиту с узорною ладьей начертано:
"Здесь в 1582 году
Ермак в Сибирь
прошёл походом ".
       Дорога тянет в гору… На холме стоит заброшенный собор - в безмолвии покинутых полей провалы арочных окон истерзано темнеют воплем. Храм Рождества закрыт в  двадцать седьмом. Безлюдная дорога равнодушна... И потому ансамбль замкнулся звонницей, осиротел погостом. И купол, что поверх «восьмерика», давно снесён невежественной бурей. Ни тропки, ни дорожки к храму нет, окрестности бурьяном затянуло.
        Поставлен храм в традиционном русском стиле с обилием декора в арках стен, полуколонны, око́н, фрески по стенам и сводам в храме тоже были. Он в плане представлял собой квадрат с восьмериковым поясом под барабан поверх престола и выступающим апсидным алтарем – подобно Верхотурскому собору.
       На колокольне, на останках каменного тела, неторопливый путник разглядит чудный квадратно - ромбический орнамент, так называемый «жучок» - любимое украшение храмов на Урале. Подолы праздничных крестьянских юбок расцвечены такой же тесмяною отделкой. Кто у кого перенял?
       Белые стены строго и воздушно вычленяются на фоне выгоревшей травы и облаков с ярко–синими проталинами августовского неба. Уцелевшая сосна горестно раскинули свои руки над заброшенным погостом. Кирпичный же орнамент создает радостно-солнечное восприятие собора, доминирующего над сгинувшими сельскими окрестностями. Обезглавленный, поросший по карнизам мелким кустарником, храм темными проёмами глазниц грустит над поваленными камнями только им охраняемых захоронений… Камни, камушки, песчинки, пылинки, прах … Это всё следы былых времен. Они помнят всё, что мы забыли или отвергли. Люди могут забыться и потеряться, пропасть, сгинуть, а они - следы, которые на самом деле, ничего не теряют и ничего не забывают...
       И можно только вообразить, как в былые времена переполнялись простодушные души жителей села Комарово и его окрестностей трепетом и восторгом при виде этого чуда на фоне грязно-серых бревенчатых их же жилищ, окружавших когда-то храм.
Несмотря на годы запустения, храм до сих пор крепок, стоит на месте, теперь это прибежище многочисленных голубей в звоннице.
       На внутренних стенах сохранились облупившиеся остатки фресок и, конечно, современные рисунки и надписи. Может это вогулы в перекрещенных патронными лентами ко́жанках, каббалистическими кат́посами пращуров отводили святую красоту от истерзанных в своих капищах кукол? И нагадив в храме, убедившись в своей силе, убедивши в ней других и победив, измучив, равнодушно оставили в покое остатки цветовых пятен охры и киновари на посеревших от бездушья стенах, затянутых белёсой плесенью забвения
       Печально звучит, под слоем нарочно прочной и порочной грязи, стена с остатками изображения Богоматери - древнейшей песни материнства - особо почитаемой святой на Руси. Самое важное в своей жизни народ связывал и посвящал высшему и, потому недоступному, но вместе с тем, такому близкому и родному (и понимающему его язык!), неприступному, недостижимому и непостижимому идеалу, которому покланялись, которого любили и боялись, шли на жизнь и на смерть. И не важно, какое имя ему давали.
       Только в стенах храма можно было найти искренние и проникновенные, и потому близкие людям слова, образы и штрихи, не царапающие ржавым гвоздём бесхитростные души.
   _____________________________________

       В 10 верстах на север от села Комарово  тихо увядает деревня Тычкина – вдоль дороги остатки домов, в виде холмиков из досок и кирпичей, что еле угадываются под бурьяном, запустевшие огороды, заросшие сорняками, поваленные ограды и заборные столбы, обвитые плющом и малиной.
       И кажется, что чуть в глубине на крылечке ещё сидят ветхие старухи и, не торопясь, теребят лук высохшими морщинистыми руками. Лица их темны. Под ногами беспокойно суетятся куры, кивая на каждом шагу, соглашаясь со всем, о чем тихо переговариваются люди. В пролом палисадника бесстыдно выпирает куст калины, прикрывая одичавший малинник. За ним, в овражке, незатейливо, под лопату, распаханный под картошку огород, и покосившийся то ли домик, то ли банька.
Когда-то прое́зжая, теперь часть дороги местами разбита, глубокие колеи залиты жидкой глиной. А еле заметная тропинка тянется ближе к заборам, прижимаясь к его тени. Покосившиеся слепые фонарные столбы с проводами, которые бог весть куда тянутся...
       Опустевшие поля за деревней. Не видно ни детей, ни животных. Лица встречных тревожны вопросом: «Кто вы? Куда? К кому?». Но ответа не ждут. Здесь не ждут ничьей помощи и сами никому уже не помогут.
       Давно погасла душа деревни, стало темно и холодно. На старинную деревню тихо наступает вековая тайга. Пройдет еще немного времени и сомкнутся ее сумрачные веки, и навсегда погаснет этот уголёк, осветивший три века назад уральскую глубинку.