Кабошон

— Ну вот, здесь Вы и остановитесь, — вежливо сказал ей сопровождающий по-немецки и указал ей на вход в маленький отель.
Она поблагодарила его, взяла свою сумку и поднялась по ступеням.
Женщина неопределенного возраста с приятной внешностью шагнула ей навстречу. Как Эва догадалась, это и была хозяйка фрау Эдельштайн, с которой она накануне говорила по телефону. Заполнив формуляр, Эва отправилась на второй этаж. Фрау Эдельштайн поднялась вместе с ней.
Комнат было немного. Все они располагались вдоль коридора, а одна из них вела в общую гостиную, которая была одновременно и комнатой для завтраков. Хозяйка указала на одну из дверей и мило попрощалась с гостьей.
Эва повернула ключ и оказалась в небольшом уютном помещении, сквозь поднятые жалюзи которого виднелась… настоящая зимняя сказка.
Почему-то из своего далекого ныне детства ей чаще всего вспоминалась сказка про мальчика и девочку, которые шли через заснеженный лес и находили, наконец, там после долгих поисков пристанище. Это был волшебный домик, крыша, стены, окна и
двери которого были из конфет, печенья и пряников.
Нет, конечно, ее гостиница совсем не походила на домик из сказки, но была она маленькой и уютной и располагалась в долине, окруженной со всех сторон горами, поросшими лесом. А высоко-высоко над всей этой красотой царили заснеженные белые
вершины. Воодушевленная увиденным, Эва тут же переоделась в лыжный костюм и выскочила из домика наружу.
По указателям, специально расставленным для туристов, она быстро дошагала до подъемников. Нет, кататься сегодня на лыжах не входило в ее планы, но посмотреть на все это сверху ей очень и очень хотелось…
Очередь рассасывалась быстро. Пара англичан, семейство французов с двумя детьми, итальянские студенты, двое веселых русских — все они уже скользили вверх. Теперь была ее очередь!
Такого чувства она уже давно не испытывала! В горах она бывала нечасто. А тут шеф вдруг сам предложил ей внеплановый отпуск, да и дел, над которыми надо было подумать, набралось достаточно…
Сейчас, скользя высоко над курортным городком с его отелями и ресторанами и лыжными трассами, она саму себя представляла снежинкой, порхающей над всей этой сверкающей белизной вместе с другими снежинками, как когда-то на далеком детском утреннике в платье снежинки с блестящей маленькой короной на голове…

Через пару часов Эва вернулась в отель. Фрау Эдельштайн, так звали хозяйку, не вышла ей навстречу, вероятно, была занята. Эва сразу поняла, что все здесь в этом маленьком сказочном домике выполнялось ею, в том числе и дежурство на рецепшен, и готовка
завтраков и прочее, кроме, наверное, каких-нибудь специфических работ по уборке, чистке или ремонту.
В холле Эва увидела еще одну дверь, которая была открыта. Не удержавшись, она заглянула туда и обомлела! Это был настоящий, хотя и совсем небольшой ювелирный магазин. Драгоценные и полудрагоценные камни в оправе лежали на просторных стеклян-ных стеллажах. А рядом в этом же помещении была мастерская, где за столиком с огромной лупой в руке сидела сама фрау!
— Вы? — невольно вырвалось у Эвы. Но она тут же заставила себя сдержаться и уже довольно холодно и вежливо спросила:
— Это Ваше хобби?
Оказалось, что это действительно и хобби, и дополнительный маленький бизнес хозяйки отеля.
Фрау Эдельштайн поднялась из-за стола и принялась любезно показывать Эве свою коллекцию.
— Яшма просто удивительно хороша! А этот кабошон! Это как раз для меня! — опять увлеклась Эва.
— Прекрасно! — сказала хозяйка. — Подумайте. Возможно, это именно то, что Вам нужно!

Вечером Эва никуда не пошла. Ее не манили клубы, боулинги и рестораны. Хотелось спокойно поработать. Она открыла свой компьютер и погрузилась в материал…
Итак, Мария Терезия — основательница Лотарингской ветви династии Габсбургов. Ее царствование (с 1740 года) — время Просвещения и активных реформ. Она входит в число представителей династии, пользовавшихся наибольшей популярностью.
Особенно важной была деятельность Марии Терезии во внутреннем управлении страной. Все время, свободное от войн, она употребляла на проведение реформ в администрации, где царили взяточничество и всевозможные беззакония, на упорядочение финансов, на улучшение судебных порядков и законодательства, на реорганизацию военных сил, пришедших в большой упадок. До Марии Терезии Австрия была одной из самых отсталых стран во всех отношениях. Школы и печать находились всецело во власти иезуитов. Правительство боялось затронуть устаревшие порядки.
Будучи ревностной католичкой, противницей реформаторских идей XVIII века и сторонницей клерикально-аристократического абсолютизма, Мария Терезия, тем не менее, была вынуждена, в силу внешних обстоятельств, ввести в подвластные ей области необходимые реформы…

Эва оторвалась от чтения документов. Перед глазами возник огромный памятник в центре Вены, который она видела сегодня утром до отъезда из столицы. Величественная фигура императрицы в окружении семьи и соратников действительно производила удивительное впечатление целостности и мощи.
По сути, вся Европа была пронизана на протяжении столетий влиянием Габсбургов благодаря семейным и дипломатическим связям, активно поощрявшимся на континенте. В частной жизни Мария Терезия  была безукоризненной женой и матерью; у нее
было 16 детей, из которых 10 пережили её. Среди ее многочисленных детей — два императора, Иосиф II и Леопольд II, а также французская королева Мария - Антуанетта и королева Сицилии Мария-Каролина.
Мария Терезия оставила свое государство значительно продвинувшимся на пути благоустройства, с большой армией и со значительно увеличенным престижем в Европе. Энергичная, деятельная, умная, Мария Терезия обладала большим тактом и обаятельной прелестью обращения, действовавшей чарующим образом на окружающих. Узнав о ее кончине, Фридрих II с горечью написал: «Известие это вызвало у меня искренние слезы. Она делала честь своему полу и короне. Я воевал с ней, но никогда не был ее врагом».

Фрау Эдельштайн, а для немногих близких просто Мария, возилась на кухне. Сейчас гостей в отеле было немного. Она готовила все для шведского стола на завтрак с вечера, успевая ранним утром лишь подогреть кое-что, стол же в гостиной она тоже сервировала накануне.
Вот уже несколько лет она занималась здесь бизнесом, начало которому положил ее покойный уже супруг. Она родилась и жила в Кельне в семье антиквара, который занимался обработкой драгоценных и полудрагоценных камней. Свободная и эманси-пированная, она всегда подшучивала над отцом и его верностью семейным традициям. Получив прекрасное образование, она отодвинула от себя подальше «семейные древности», как она это называла, и полностью посвятила себя карьере. Банковское дело увлекало ее, она стала делать карьеру, сознательно отказавшись когда-то от ухаживания однокурсников и коллег. Так и шла по жизни, зная все о своей работе, принимала и уважала иерархию служебных отношений, но не превратилась в банковского сухаря по причине вечного своего оптимизма и человеколюбия. С коллегами объездила почти весь мир, ходила в спортклубы, с такими же, как сама, эмансипэ активно участвовала в традиционной кельнской вольнице — февральских маскарадах. Как-то во время одного из них на спор, увидев в праздничной толпе своего босса, обрезала по старой кельнской традиции ему галстук…
Утром босс вызвал ее к себе. В предчувствии неприятностей она осторожно вошла в его кабинет. Он что-то шутливо произнес по поводу традиций и … пригласил ее в ресторан. А уже через три месяца они поженились. Он, пожилой холостяк, и она, не юная суперфеминистка и ас в своей профессии! Поездка в австрийскую заснеженную долину и отдых в маленьком, похожем на сказочный домик отеле, были его свадебным подарком. Видя, что домик Марии понравился, муж довольно скоро приобрел его в собственность, и, оформив пенсию, удалился сюда вместе с женой на постоянное место жительства…

Так из кельнской эмансипэ она по собственной воле стала совладелицей отеля. После смерти отца она привезла сюда его фамильный станочек вместе с секретами семейного мастерства и принялась заниматься камнями. особенно ей нравились уральские самоцветы. Поэтому с мужем они даже дважды летали в Россию на Урал, где до этого ей бывать еще не приходилось...

Россия для нее и для многих ее коллег и знакомых была тайной, загадкой. Величайшая держава, которая уже не однажды находилась на краю гибели, всегда возрождалась вновь. Триста лет татаро-монгольского ига, крушение империи Романовых, создание промарксовского социалистического государства, победа над фашизмом… И откуда только силы брались?
Мария накануне поездки увлеклась экскурсами в русскую историю и литературу. «Русский национальный герой может все, — прочитала она у Д. Быкова. — Он медленно запрягает, но быстро ездит. Запрягая, он кряхтит, зевает, крестится, потягивается, перепрягает, охает, стонет, чешет в затылке... и вспоминает, что собирался куда-то ехать. Он свистит в кулак, … и на месте разнесенной избы встает новая, с улучшенной планировкой, со светлой горницей… Герой осушает чарку … , кричит:
 «Нно!» — и едет очень быстро… И другие национальные герои дают ему дорогу».
Впервые Мария и ее супруг приехали в Россию летом. Было очень жарко! В Екатеринбурге они тут же попали под страшный ливень, который начался так внезапно, что гости города не успели от него спрятаться. Вода в лужах прибывала на глазах, а дождь все лился и лился сплошным потоком. местные жители набились под крыши остановок или пережидали под навесами магазинов.

А Мария и ее муж брели чуть ли не по колено в воде, удивленные, ошарашенные, и ощущение, что находились они под душем, а не на улице, не проходило. Машину они тогда оставили в другой части города, влезать мокрыми в общественный транспорт не хо-телось. Мария сняла туфли на каблуках и шла босиком по центру города мокрая и счастливая!

А потом они отправились к горе Березовой в Первоуральск к обелиску — символической границе Европы и Азии. «56°52'13'' северной широты и 60°02'52'' восточной долготы,» — произнес ее муж, любивший точность во всем. А она, очарованная здешней красотой, думала лишь о том, что где-то здесь рядом сидит на малахитовом камне и смотрит на них знаменитая волшебная ящерица из сказов Бажова. По легенде, тот, кто в Иванов день, а был как раз конец июня, канун праздника, найдет здесь свой каменный цветок, тот и сокровища хозяйки медной горы найдет…
Марии понравилось ходить по горам. Старые, стоптавшиеся в беге времени Уральские горы сформировались около 350 миллионов лет назад. Их вершины от 500 до 2000 метров над уровнем моря. А в недрах залежи драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней (изумруд, аметист, аквамарин, яшма, родонит, малахит и др.) Так что свой каменный цветок или свое Эльдорадо Мария нашла именно здесь. А потом они прилетели сюда во второй раз, чтобы перезаключить договор на поставку материала. Это было поздней осенью в ноябре. Здесь стояла  настоящая зима! Проходы между улицами напоминали туннели, прорытые в снегу. А высота сугробов достигала метра и более!

Как-то они, набегавшись по делам, заглянули по совету сопровождавшего их переводчика в булочную. «Здесь выпекают русские пирожки с капустой и рыбные растягаи. С холода это просто замечательно!» — дружелюбно сказал он. И, действительно, нигде больше ничего подобного им пробовать не приходилось!

В тот же приезд они отправились по просьбе Марии к бывшему Ипатьевскому дому на углу бывших Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка, в подвале которого в ночь с 16 на 17 июля 1918 года был расстрелян вместе с семьёй и прислугой последний Российский император Николай Второй. Позже там располагался музей Революции, а в 1977 году Б. Ельцин по приказу сверху дом снес. В 2003на его месте был построен Храм -на - крови.

Накинув на голову шаль, как это делали русские женщины перед тем, как войти в храм, Мария, в принципе не верующая, атеистка, стояла среди золотого великолепия церкви и с ужасом думала о страшном совпадении: царская династия Романовых началась обрядом призвания на царство в Ипатьевском монастыре (в Костроме) и закончилась расстрелом царской семьи в Ипатьевском доме (в Екатеринбурге)…
Они уже летели обратно рейсом Екатеринбург — Москва, а у Марии в голове неустанно билась, выстукивала одна и та же мысль: кто имеет право распоряжаться чужой судьбой? Человек? Но ведь судья тоже человек. А если он не прав? И зачем тогда суд Божий?

— Извините, случайно увидела сегодня в Вашей комнате на столе напечатанный по-русски текст. Вы русская? — спросила фрау Эдельштайн свою гостью, когда та в очередной раз вернулась с лыжной прогулки в отель.
— Нет, я из Литвы, из-под Вильнюса. Полька, — ответила Эва. — Махульска — типично польская фамилия.
— Да, да, точно, Литва ведь часть бывшего СССР.
— А Вам приходилось у нас бывать? — в свою очередь спросила ее Эва.
— Да. На Урале, — ответила с улыбкой хозяйка.
— Ничего себе! Тогда Вы точно Россию настоящую видели! — засмеялась ей в ответ Эва, которая, будучи журналисткой, объездила в свое время весь великий и могучий вдоль и поперек.
Кивнув на приоткрытую в магазин дверь, она добавила:
— Теперь я понимаю, откуда все это!
— И да, и нет, — шутливо ответила ей фрау Эдельштайн. — Но иногда я действительно чувствую себя здесь хозяйкой Медной горы.
Эва, немного удивленная, но очень довольная их разговором, поднялась к себе наверх. Стоя под душем, она вдруг вспомнила свою первую дальнюю командировку по заданию редакции, а заодно и анекдот на тему приобретения билета в кассе дальнего следования:
— Сколько летит самолет от Москвы до Владивостока?
— Минуточку!
— Большое спасибо!
Неделю она ехала в поезде через всю гигантскую страну! Неделю! Был конец лета — начало сентября. На остановках в поезд входили местные офени с горячей едой, яблоками, выпечкой. Пассажиры, соседи по плацкартному вагону, сменяли друг друга!
За эту неделю она, юная выпускница журфака, увидела больше, чем за всю свою сознательную жизнь до сих пор. Военные, студенты, командировочные, мамаши с детьми, старики и старухи…

И у каждого была своя история, которая тут же выплескивалась за чаем в подстаканнике. Незнакомому попутчику всегда легче рассказать то, что накопилось на душе, да и не устаревающая песня как нельзя кстати иллюстрировала происходящее …
«На Тихорецкую состав отправится.
Вагончик тронется, перрон останется.
Стена кирпичная, часы вокзальные,
Платочки белые, платочки белые,
Платочки белые, глаза печальные.»

В результате она не только выполнила задание редакции о местах ссылок литовских политзаключенных сталинской эпохи, —тогда уже можно было об этом писать! — но и начала работать над своей первой книгой путевых заметок.
Ее пути-дороги тогда только начались. И им, и темам, с ними связанным, не было конца!..

Закутавшись в халат и улегшись на диван с чашкой чая, Эва снова забралась в компьютер.
Ночью ей не спалось. Почему? Если бы кто-нибудь спросил ее об этом, она вряд ли бы ответила. Скорее всего, ей пришлось бы тогда начинать все с самого начала, то есть хотя бы мысленно прожить собственную жизнь заново. А это было ох как непросто! Тем более, что актуально звучали слова одного мудреца: никогда не оглядывайся на прошлое, там уже ничего не изменится.

Итак, она окончила школу, потом университет, сознательно отметая все, что мешало бы ее цели: писать! Этого ей хотелось больше всего на свете! Поэтому ее рано вышедшие замуж одноклассницы и однокурсницы были для нее, увы, дурным примером, мол, обабились, стали толстыми, ленивыми и неповоротливыми, все их разговоры были лишь о детях, детских болезнях и присыпках, кашах, горшках и тому подобном. А ей хотелось ездить, летать, посмотреть мир, познакомиться с интересными людьми, и… написать об этом.

И она так и делала, то есть ездила, летала, знакомилась с людьми, потом писала о том, что видела, раз и навсегда поставив крест на личной жизни. Конечно, у нее случались романы. Но то ли это был уже женатый редактор, то ли фотокорреспондент — птица высокого полета, который, как и она, больше всего ценил свободу и профессию, то ли уже пожилой писатель, признанный гений и лауреат, мастер, но она очень быстро поняла, что роль Маргариты не для нее...

Недавно ей поручили поработать над темой «Материнство и детство». Предполагался большой материал, неплохая перспектива творчески поработать и неплохо заработать. Она довольно быстро составила план, списалась и созвонилась с будущими героями очерка и принялась за дело. Каждый вечер, придя домой, она подводила предварительные итоги, а потом вновь отправлялась на встречи с людьми.
Как-то устав от беготни, она решилась пройтись немного пешком от остановки до своего дома через парк. Две девочки лет десяти-одиннадцати со школьными рюкзачками за плечами брели неподалеку от нее и громко разговаривали.
— В их возрасте они еще не понимают, где и когда можно и нужно говорить потише, — улыбнулась она сама себе.

Судя по всему, они никуда не спешили, то ли с уроков удрали, потому что было еще довольно рано для конца школьного рабочего дня, то ли просто шли по своим делам.
А те не унимались.

— Представляешь, говорила одна, — моя решила снова родить.
И это в ее-то возрасте!
— А сколько ей?
— Сорок!
— Нормально! Сейчас все так рожают второго или третьего, — авторитетно заверила ее младшая подруга.
— С ума сошла! А я вместо нормальной свободной жизни должна буду стать нянькой! Она же не станет сидеть дома с ребенком! Кто ж тогда для нас зарабатывать будет?
— А что твой отец говорит? — поинтересовалась подруга.
— А что он может сказать? Она — его шеф, он ее подчиненный. Она и дома, и на работе его строит. Так что он молчит и слушается!
— Дура ты! — сказала подруга. — Это ж хорошо, что она родит. Дети — они же такие маленькие, такие сладенькие, такие добрые.
— Скажешь тоже…
— И родители добрее, когда в доме малыш, и тебе от этого только больше перепадет! — добавила прагматичная и всезнающая подруга.

И девчонки удалились, свернув в боковую аллею.

А Эва вдруг села на скамейку, как будто ей, серьезной и уверенной в себе деловой женщине, вовсе некуда было спешить...

Так вот что гложет ее все это время, пока она, работая над материалом, бегает по гинекологическим клиникам, курсам для будущих рожениц, детдомам и приютам, даже в обряде крещения с разрешения священника принимала участие…
Чужие женщины с огромными нелепыми животами и с сосредоточенными на
внутренней жизни одухотворенными лицами — ведь все самое главное для них сейчас там, в животе! — в палатах на сохранении.

Они как на Бога смотрели на врача, от которого сейчас зависело, выносят или не выносят они свое маленькое чудо. Или в церкви чужая женщина со светящимся от счастья лицом бережно передавала священнику своего толстого младенца для совершения обряда. Чужие люди, чужое счастье…

Когда материал был готов, редактор довольно потирал руки, мол, все получилось блестяще.

В этот момент как раз раздался телефонный звонок.
— Что? Уже? Сейчас еду! — счастливо заорал он в трубку.
— Потом поговорим. Моя родила! Мальчик! Еду! — только и успел сказать он ей и выскочил из кабинета.

В понедельник он вызвал Эву к себе.

— Материал прекрасный! А выглядишь плохо! Давай, поезжай в отпуск! Отдохни! — велел он.

И она уехала в отпуск… в сказку…, чтобы понять однажды и раз и навсегда, что сказки в реальности нет и быть не может.

Ее, этой сказки, не было никогда. Начиная с зари человечества, эпохи сменяли друг друга, а люди… одни их них создавали нечто, другие разрушали созданное. Кто-то сам, своими руками, почти как она, Эва, строили одно, одновременно разрушая другое. Кто-то в силу обстоятельств терял нечто важное для себя и для других, почти как Мария Терезия, могучая созидательница, империя которой будет уничтожена, одной из ее дочерей отрубят голову, а последних потомков великой династии отправят в КЦ…

— Спасибо! Все было замечательно! Только одна просьба…
— Кабошон?
— Да!
— Хорошо, что надумали!
— Уральская сказка в Австрии! Это очень оригинально!
— Это того стоит! Уверяю Вас!
— Посмотрим! Может, бывают в жизни сказки со счастливым концом!