Как я увлеклась стихами Сапфо

– Золотая, а ты сохранила фото, на которых мы счастливы?

 
*
 

 Анонимный месседж: «Я люблю тебя, Сафо».

 – Конечно анонимно, моя драгоценная!  – ликую.
 
 – У него командировка на целую неделю, слышишь?! Лучшего момента не будет.
 – … – А что работа?! Ты её всё равно х**вой считаешь, потом новую найдёшь. Жду.
 


   Сегодня я заранее заказала такси, еду тебя встречать. Ты мчишь ко мне черт знает откуда, пересекая границы государств. Волнуюсь. Тошнит от «проглоченных» сигарет, помада ложится криво, ключ застревает в замке. Руки заледенели и мелко дрожат. Солнце сегодня яркое.

   Встретились. Натянуто, сконфуженно. По дороге домой держишь мои руки в своих, пытаешься согреть дыханием. Я стараюсь не встречаться с тобой взглядом и смотрю в окно. Со стороны мы выглядим как сестры, или близкие подруги.
 
   «У меня ли девочка есть родная, золотая...»
 
   Тут провал, силюсь вспомнить, что было по приезду, но не могу. Ничего примечательного, для меня во всяком случае. Ещё я не помню точно, в какое время года случился твой визит. То ли весна, то ли осень. Уверена, ты помнишь даже дату.   

   Вечер первого дня. Ванная. Я старательно крашу глаза и рот, смотрю только в зеркало. Ты косметикой почти не пользуешься. Сидишь на корзине для грязного белья. На кафельной ступеньке бокалы с коньяком, блюдца с лимоном и белым шоколадом, расческа с моими волосами, пепельница с дымящей сигаретой. Я не даю тебе к себе даже прикоснуться, ты озадачена. Постоянно фотографируешь меня и всё вокруг на свою мыльницу.
 
   «Что весенний златоцвет –  Милая Клеида!..»
 
 – У меня ли девочка есть? –  и ты густо краснеешь от моих слов. – Может останемся дома? – говоришь немного устало.

 – Нет, золотая. Мы отпразднуем твой приезд! – поворачиваюсь и затягиваюсь сигаретой, чтобы сдержаться и не захохотать – так нелепо выражение твоего лица в плавных слоях дыма. 
 
   Знаю, ты приехала ко мне, в меня, быть со мной, и ради, и бла-бла-бла. Но точно не для того, чтобы наблюдать, забившись в углу барной стойки клуба, как я до беспамятства напиваюсь, флиртую с мужиками и так дико отплясываю, что джинсы трещат, и наконец, рвутся поперек задницы.

 – Теперь точно домой? – ты сияешь.
 
   Дома доползаю до кресла и остаюсь там. Как есть, в одежде и обуви. Ты стаскиваешь с меня сапоги (наверное всё-таки осень), я кружусь с вертолетами, пытаясь их остановить. Ночью меня рвёт, ты носишь тазики, будишь меня, ведешь в ванную, умываешь… Это всё тоже смутно.
 
   Просыпаюсь без сапог и куртки. Ты нежно гладишь мои волосы. Я снова хочу блевать.

 – Золотая, за коньяком сходи..шь..дим? – вовремя поправляюсь я.   

   Алкоголь оживляет. Из-за сна в кресле, в неудобной позе, голова не поворачивается. Готовить я умею не очень, но стараюсь быть гостеприимной. Мы давимся слипшимися макаронами с сосисками, консервами и сухими завтраками. Я бездумно брожу по квартире, из комнаты в комнату –  не знаю куда себя деть, поэтому курю часто. Ты не куришь, но каждый раз тащишься со мной на балкон. Везде за мной таскаешься по пятам.

 – О, а вот тот игрушечный медведь, которого я всегда через вэбку видела. – и прочее, в этом же духе. Не понимаю почему ты так сильно тупела, умная же девочка. Но золотая, это было невыносимо.   

   
   Наша первая-близкая/вторая-фактическая ночь. Ты просишь погасить свет, я только приглушаю его. Раздеваешься сама. Рассматриваю тебя с удовольствием: тонкая талия, ты вся такая миниатюрная, острые ключицы и коленки, шикарная грудь. Если я когда-то подружусь с пластикой, то сиськи сделаю как у тебя –  они, блять, прекрасны. Такие круглые, идеально круглые. Маленький розовый сосок четко посередине. 
 
   От созерцания перехожу к действиям, и всё возбуждение, которое только-только начало меня захватывать испаряется мгновенно. Твоя кожа грубая, как кусок резины, по-слоновьи твёрдая; ничего общего с упругостью юного тела. Скорее шкура с голени сельской девки (помнишь, ты услышала в рекламе украинское слово «шкіра», а потом долго смеялась?!). Вот, это про твою кожу.
   

   Только грудь у тебя была мягкой, приятной. Трусь лицом, ловлю соски губами, успокаиваюсь немного – ради таких сисек, кожу, пожалуй, можно и потерпеть. Я знаю, как ласкать тебя, мы это обсуждали тысячу раз. Когда я добралась в тебя пальцами, там уже было неожиданно мокро. Снова огорчение, щетина на лобке жесткая, как наждачка (утром принимая душ, ты просила подать бритву. ТАМ у тебя со скоростью света растет что ли?!).

   Внутри ты была такая же маленькая, кончала искренне и часто. Я процессом наслаждалась, но без сексуального возбуждения, скорее как наблюдатель. Прекрасное тело закомплексованной пацанки, трясет в оргазме под моими руками и ртом. Оно потеет, судорожно вздрагивает, и течет, течет. Даже неплохо. Я наблюдала за нами со стороны, и мне нас не хотелось, но было занятно. 
 
   Вытягиваю из тебя пальцы, чтобы зажать твой стонущий рот (стены, сука, тонкие, соседи услышат). Но пальцы такие мокрые, что их надо вытирать в простыни, иначе рука просто соскользнет. И ты мокрая, и вся постель мокрая. Тут я думаю о том, что завтра придется сменить бельё, а стиральный порошок, кажется, закончился, и ещё как я ненавижу заправлять пододеяльники. Раздражаюсь. Ты с хрипами заканчиваешь, а я сбегаю от тебя покурить.   

   Обнимаешь меня сзади. Снова приперлась за мной на балкон!:

 
 – Я не ожидала, что ты такая.. такая.. ну ты, активная (смеется), вроде наоборот должно быть. Ведь я хочу, чтобы тебе было хорошо, для этого я всё бросила и приехала. Люблю тебя, мне ни с кем так хорошо не было. – и смотрит щенячим взглядом.

 – Прости, у меня цикл сбился, месячные сейчас. Очень хочу, но не могу. А ты потрясающая, мне уже и так невероятно хорошо – про себя думаю: «Золотая, я же суше, чем пустыня Сахара и все Каракумы вместе взятые, блин.»   

   Засыпает быстро, уткнув моё лицо в свою грудь. Она голая, я в джинсах, в противно-влажной кровати.      

   День третий. Сегодня уезжаешь.
   Наконец-то!   


   Мы снова в ванной. Я крашу лицо и курю. Ты снова сидишь на корзине и пристально следишь за моими движениями, меня это немного напрягает. Отрываюсь от зеркала – готово. Ты опускаешься голыми коленками на холодный пол и так подползаешь ко мне. Ныряешь головой под мой халат и ласкаешь меня горячим голодным ртом, очень нежно, технично. Чувствую, опыта у тебя достаточно, и уже даже жалею, что так бездарно провела с тобой почти три дня. Доводишь меня быстро, быстрее чем все, кто там бывал с такой целью прежде.
 
   Спускаемся по лестнице, два пролета. Тормозишь меня на выходе из подъезда. Обнимаешь, прижимаешь к себе, шепотом:

 – Какая же ты сладкая. Ты такая вкусная и сладкая.   

   Я молчу. Бесит прям.
   Уже давай, отчаливай.

   Не еду провожать, просто ловлю тебе такси. Ты прилипаешь хлюпающим носом к стеклу. На дороге жижа из снега и грязи. Зима? Поздняя осень? Ранняя весна? Точно, вроде бы мы с тобой гуляли и слепили снежную бабу. А может и не с тобой, но точно бабу, со смешными длинными патлами из ивовых веток и растительностью, в районе лобка… Не помню. Помню твои восторженные километры текста и совсем сопливые песни. Это потом. Даже поэзия проскакивала, какие-то плохие стихи.
 
 – Прости, золотая. А давай ты прекратишь вот это вот всё?! Кстати, ты оставила свой пиджак. Он мне мал и я отнесла его на свалку, повесила там на ветку, рядом с мусорным контейнером, на виду. Вдруг кому-то пригодится.
 
*
 
   
  Я никогда не расскажу, что волнение, с которым я ждала тебя, было самым лучшим во всей этой истории. Именно это. Больше ничего. 
 
Твоя Сафо