Железные нервы

Бездонное чистое небо с мерцающими звездами, ярко светит луна. Под ногами похрустывает ледок. Ночью быть заморозку.

Направляюсь в Стеблево, к Ивану Александровичу Мурашову. Со мной лайки – Веста и Шаман.

На столе весело напевает самовар, все новости пересказаны. Теперь можно и о главном. Иван Александрович и его приятель Владимир Михайлович – гончатники, и разговор у нас про открытие охоты по зайцу.

Александрович огорчённо махнул рукой:

– Да рыжая шельма всю малину изгадила.

Неприятности начались с того, что гончая подняла лису. Лиса пошла по прямой, гон сошел со слуха. Альма не возвращалась, охотники стали пробираться к дому и снова услышали гон, проходящий низиной.

Вскоре голос гончей зазвучал на одном месте. Охотники вышли на пионерский лагерь. Не лето – в лагере тишина, только Альма лаяла на разбитое окно, в полутора метрах от земли. Лапы о стекло поранила, но не отходила. Гостья в столовой – понял Иван Александрович. Он присматривал за лагерем от лета до лета и территорию знал.

В углу, под обеденным столом, сидела рыжая плутовка в облезлой шубе. Метлой выгнать лису не удалось, нахалка только огрызалась.  Решили взять клещи с пожарного щита. Ухватили за шею и попросили из столовой. Кума, крутнув хвостом, моментом скрылась в ближайшем кустарнике.

Возмущению Александровича нет предела:

– Удружила чертовка, испортила открытие и собаку надолго вывела из строя.

Я же восхищался находчивостью и самообладанием лисы: вот у кого крепкие нервы. И к случаю, вспомнил про подсадного медведя:

– Егерь Виктор Ярцев, в Лосте, держал подсадного медведя. Чтобы вывести на испытательную площадку, на него надели ошейник. Мишка взревел, упал, пару раз дернулся и затих. Скончался от разрыва сердца.

– Из всех зверей только у зайца железные нервы. Слышит косой, а порой и видит опасность и все же лежит, пока не наступишь, – подвел итог разговорам Александрович.

 Заиндевелое утро встретило туманной изморозью. Гончую, разумеется, не взяли, гон не услышу. А жаль!

Убранным капустным полем, под горькие вопли Альмы, без конца спотыкаясь о замёрзшие кочерыжки, двинулись с лайками к лесу.

Александрович махнул мне рукой:

– Смотри, свежая жировка.

Приглядываюсь, верно – кочерыжки погрызены, и на заиндевелых капустных листьях заячьи следы.

– Вот здесь лежит, – Александрович махнул рукой на заросшую бурьяном канаву, в нескольких метрах от нас.

Веста, минуя канаву, направилась к лесу, а Шаман что-то терпеливо вынюхивал возле бурьяна. Александрович полез в бурьян, а я, взяв ружье на изготовку, тихонько двинулся к лесу, надеясь, что зайчишка залег в борозде, или у кромки леса.

Тишину утра расколол визгливый лай. Заяц уходил от бурьяна к лесу. Прав Александрович – заяц у нас под носом был, все наши разговоры слушал. Железные нервы!

Буквально на хвосте у зайца висел кобель. Стрелять нельзя – зацепишь. На лай Шамана, из леса, выскочила Веста и понеслась наперерез.

На краю поля, возле низких ивовых кустов, зайчишка Весту увидел, метнулся в сторону, на мгновение замешкался, и нерешительно полез в кусты. Шаман в прыжке настиг его.

Крик зайца, с кустов сыплется иней, и ... ни собак, ни зайца. Как сквозь землю, провалились. Что там? Силосная яма? Бегу на выручку.

Берег реки, внизу – Комёла, а по крутизне карабкаются вверх мои собачки, тащат матерого тумака.

Александрович упирается:

– Случайность.

Я уточняю:

– Счастливая случайность.

Автор фото: Ольга Дурасова.

Январь. 1985 г.