Воспоминание ветерана вдв

III. Десантирование 217-го парашютно-десантного полка на о. Сахалин (1965 г.) и десантирование 217-го парашютно-десантного полка в Болгарию на учениях стран Варшавского договора «Щит-82»

          В жизни и службе бывают такие события, которые даже по прошествии многих лет остаются в памяти такими яркими воспоминаниями, что кажется - это было совсем недавно. В своей книге «Записки командующего-десантника» Д.С. Сухоруков, бывший командующий ВДВ, описывает события 1965 года – десантирование 217-го гвардейского парашютно-десантного полка на остров Сахалин и десатирование 217-го гвардейского парашютно-десантного полка этой же 98-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии в Болгарию на учениях стран Варшавского договора «Щит-82».
                В 1965 году Д. С. Сухоруков командовал нашей 98-ой гвардейской ВДД, а я, молодой лейтенант, в то время был заместителем командира противотанковой батареи. В 1982 генерал-полковник Д.С.Сухоруков командовал ВДВ, а я в звании полковника был первым заместителем командира 98-ой гвардейской ВДД. Поэтому к событиям тех лет я подхожу с точки зрения лейтенанта 1965 года и полковника 1982 года. В 1965 году наш 217-ый гвардейский парашютнодесантный полк 98-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии, который дислоцировался в городе Белогорске Амурской области, во время инспекторской проверки, проводимой под руководством маршала Москаленко, был поднят по тревоге. Полку была поставлена задача: совершить марш к аэродрому взлета Серышево, провести подготовку личного состава к десантированию, швартовку техники, совершить перелет на о. Сахалин, десантироваться ночью и выполнить боевую задачу. Под командованием командира полка подполковника А. А. Спирина полк в полном составе ночью совершил марш и к утру вышел в район ожидания к аэродрому, где его уже ждали самолеты АН-12 военно-транспортной авиации (ВТА). Весь день полк готовился к десантированию, а к исходу дня, погрузив технику и личный состав, самолеты ВТА, построившись в боевой порядок, взяли курс на о. Сахалин. Как я знал из поставленной задачи, площадка приземления находилась на берегу залива Анива и представляла собой старые рисовые поля.  Будучи по должности заместителем командира батареи – инструктором по воздушно десантной подготовке - я был назначен выпускающим в самолет АН-12. После загрузки личного состава, зацепив карабины вытяжных фал к тросам, я еще раз пересчитал количество всех десантников и зацепленных карабинов. Техник самолета по десантированию помог мне надеть парашют, проверил крепление моего карабина к кольцу разделителя потока. Под равномерный гул мотора я крепко уснул, так как накануне практически не спал сутки. Дремали на своих сиденьях и десантники. Разбудил меня техник по десантированию, прокричав на ухо, что скоро будет сигнал «Приготовиться». Вскоре загорелись желтые плафоны - «Приготовиться». Рукой я подал знак: всем встать, убрать сиденья, сплотиться в потоках. Пополз вверх люк рампы, повеяло ночной прохладой. Загорелся зеленый плафон, завыла сирена. Я открыл перегородку правого потока, и десантники, подбадривая себя криками «Ура!», устремились вниз. Выпустив правый, а затем левый потоки, помахав рукой на прощание технику по десантированию, я последним покинул борт самолета. Купол раскрылся нормально, и я приготовился к встрече с землей. Обычно при ночных прыжках, особенно летом, землю начинаешь хорошо видеть метрах в 15-20 до нее, а потом видимость перед самой землей пропадает. А эта ночь на Сахалине выдалась очень темной. Я увидел землю, но не успел рассмотреть деревья, поэтому приземлился прямо на них и сквозь ветви проскользнул до самой земли, ощутив под ногами грязную рыхлую почву. Отстегнув подвесную систему и зная, что, прыгая последним, я должен быть на противоположном краю площадки приземления, сориентировавшись по мерцавшим огням самолетов, я принял решение идти в сторону, противоположную курсу их полета, чтобы собирать своих батарейцев. Каково же было мое удивление, когда, пройдя довольно приличное расстояние и никого не встретив, я вышел на берег залива. Подумав, что в темноте заблудился и пошел не в ту сторону, развернулся и отправился по курсу полета самолетов. И только когда стало светать, разобрался, где я нахожусь, а потом нашел и свою батарею. Несколько человек с нашего самолета приземлились, а вернее сказать, «приводнились» прямо в залив. Как потом выяснилось, у группы наведения на площадке приземления отказали радиомаяки, и самолетам не на что было ориентироваться. Приняли решение десантироваться по подлетному времени. Но самолеты ВТА во время перелета перепутали порядок построения, о чем на земле, естественно, не знали. И когда командирам кораблей давали команду на десантирование, часть бортов еще не долетела до площадки приземления (как получилось у меня), а другая часть самолетов, наоборот, получала команду на выброску, уже пролетев площадку приземления. Залив Анива в районе площадки приземления мелководный, около одного километра можно идти по колено в воде, поэтому «приводнение» части полка в залив закончилось благополучно. Несмотря на такое сложное десантирование, ни один десантник не получил травмы, полк с задержкой, но поставленную задачу выполнил, получив высокую оценку и благодарность от маршала Москаленко.
            Я же во время службы на Дальнем Востоке еще раз, но уже в роли посредника при роте, десантировался на о. Сахалин на ту же площадку приземления. И как ни крутился, как ни тянул стропы – точно вписался в центр канавы с водой, по пояс войдя в жидкую грязь. Вот так неприветливо два раза встречала меня сахалинская земля.
             Аналогичная ситуация сложилась в 1982 году на учениях стран Варшавского договора «Щит-82» в Болгарии, где я уже в звании полковника, в должности 1-го заместителя командира 98-ой гвардейской ВДД приказом командующего ВДВ Д. С. Сухорукова был назначен старшим по подготовке площадки приземления и руководителем десантирования. На учение привлекались 217-й парашютно-десантный полк на боевых машинах  и управление дивизии.
                Площадка приземления по размерам соответствовала всем требованиям, но имела много недостатков в плане безопасности десантирования личного состава и техники – это отдельно стоящие деревья, высокие пни, крутые рвы, брошенные трубы, детали сельскохозяйственной техники. Все это надо было убрать, чем я и занимался с выделенным мне личным составом. Одновременно помогали, в порядке дружбы, соседнему колхозу в уборке урожая овощей и фруктов. Побывал я в гостях и у болгарских десантников в отдельном парашютно-десантном полку. Пригласил к себе в гости командование этого полка и отдельного батальона, организовав небольшой банкет в честь дружбы советских и болгарских десантников. До утра все вместе пели наши песни. Самой любимой из них оказалась «Там, вдали за рекой». Болгарский язык я понимал хорошо, так как наша 98-ая гвардейская ВДД дислоцировалась на Украине в г. Болграде, где проживало много болгар. Да и друзьями моими из гражданских были в основном болгары. Кроме того, болгарские офицеры окончили ту же военную академию имени Фрунзе и хорошо говорили по-русски. Я пригласил их всех на предстоящее десантирование.  На площадке приземления была сооружена смотровая трибуна для руководящего состава армий Варшавского договора и других приглашенных. Мы же с главным штурманом ВТА, его офицерами и прибывшими болгарскими десантниками расположились за небольшим холмиком в 150-200 метрах от трибуны. Авиаторы установили на площадке приземления радиомаяки наведения самолетов, запустили зонд, замерили направление и скорость ветра по высотам. Я развернул десантный метеокомплект, определил направление и скорость ветра на площадке. Все было в пределах нормы. Проверил телефонную связь с трибуной. Ничего не предвещало неприятностей, только со стороны Румынии вдалеке виднелись темные тучи. Прибывшему командующему ВДВ Д. С. Сухорукову доложил, что площадка приземления готова, оцепление выставлено, ветер в пределах нормы, авиация в воздухе, у штурмана связь с самолетами имеется. Прибыли министр обороны маршал Устинов, министры обороны стран Варшавского договора со своими офицерами. Когда до десантирования оставалось минут тридцать, произошло непредвиденное: внезапно налетел шквальный ветер, низкие тучи затянули все небо над площадкой приземления и потоки воды хлынули с неба. С короткими интервалами полыхали молнии и непрерывно гремел гром. С беспокойством генерал – штурман авиации - сообщил мне, что отказали радиомаяки наведения, а позднее из-за грозы не стало слышно авиацию. Действительно, в наушниках стоял треск от разрядов молний. Ветер уже усилился до 14 м/сек. Ни о каком десантировании в таких условиях не могло быть и речи. Я доложил командующему о возникшей ситуации. По голосу понял, что и он сильно волнуется. Самолеты продолжали приближаться к площадке приземления. Штурман проинформировал меня, что связь с самолетами есть, но маяки так и не работают. Не знаю, что было в этот момент на смотровой площадке и какой диалог происходил между командующим и министром обороны (об этом Д. С. Сухоруков вспоминает в своей книге), но в течение всего этого времени Дмитрий Семенович стоял под проливным дождем и каждую минуту по телефону уточнял у меня обстановку. Молнии, между тем, продолжали сверкать, беспрерывно гремел гром, ливень перешел в дождь, но скорость ветра на площадке упала до 5 м/сек, порывы - до 7 м/сек. Я немедленно сообщил командующему об изменении обстановки, и он принял решение о десантировании, доложив об этом министру обороны. Радостно обняв штурмана, я сказал ему: «Работаем!»
                Ситуация 1982 года в Болгарии была аналогична ситуации 1965 года на о. Сахалин, с той лишь разницей, что здесь самолеты ИЛ-76 ВТА, несмотря на сложность обстановки, четко держали боевой порядок и расчетное время до секунды. Не видя из-за туч площадки приземления и радиомаяков, по команде с земли осуществляли десантирование техники и личного состава. С земли мы слышали только гул пролетающих самолетов. Неожиданно среди раскатов грома раздался взрыв, и мы увидели яркую вспышку. Как потом выяснилось, молния попала в одну из боевых машин, сработали пороховые заряды парашютной реактивной системы. Машину сначала подняло вверх, затем она камнем рухнула на землю. И вдруг, как какое-то чудо, тучи развеялись, лучи яркого солнца осветили площадку, и мы увидели голубое небо в белых куполах. Загудели парашютные реактивные системы при приземлении боевой техники. И тогда все мы – я, летчики, болгарские десантники – что-то бессвязно крича от радости, бросились друг к другу, стали обниматься и кататься по мокрой и грязной земле. Так, очевидно, помимо нашей воли мы сняли ту нервную нагрузку, которую пережили за эти 30 минут. Представляю, что пережил за это время и наш командующий. Весь десант точно был выброшен на площадку приземления, все обошлось без единой травмы. Прямо на нас с офицерами Управления вышел наш командир дивизии генерал В. М. Лебедев. Глядя на нас, с ног до головы мокрых, заляпанных грязью, но веселых, он с удивлением спросил: «Что это с вами?» Приземлившись уже при ярком солнце, правда, на площадку с размокшим черноземом, он и представить себе не мог, что мы пережили здесь буквально 30 минут назад! Сказав ему: «Потом, потом…», показал, где находится командующий. Через некоторое время показался боевой порядок боевых машин и развернутые цепи десантников, идущих в атаку. Чернозем в Болгарии такой же липкий, как и на Украине, поэтому от гусениц идущей техники во все стороны летели комья грязи, а большинство десантников, сняв увязающие в грязи сапоги и уложив их в рюкзаки, наступали босиком. Зрелище было захватывающим. Полк и воздушно-десантные войска в целом за эти учения получили высокую оценку Министра обороны маршала Устинова. Так же им были высоко оценены боевые действия военно-транспортной авиации. По окончании учений командующий объявил всему личному составу полка благодарность. Мне была объявлена благодарность от министра обороны, и этим же приказом я был награжден именными часами.  Прошло много лет, но я с огромной гордостью и ностальгией вспоминаю свою службу в воздушно-десантных войсках, действительно в то время являющихся гордостью наших вооруженных сил.

                Продолженин следует