Июль

Я уже давно вызвала такси.
Сегодня мы пили где -то во дворах, оставляя за собой пластиковые пакеты с пустыми бутылками и недоеденными закусками. Как будто нам по шестнадцать и глубоко плевать на всякое ненужное после.

Черт, какое сладостное время было. Голова пустая, ни одной серьёзной мысли про взрослую такую несносную сложную жизнь. Литры алкоголя, ляпис под гитару за 27 школой, рваные кеды и вечно пустые карманы. И почему тогда никто не кричал, что быть взрослым -изматывающая страшная штука.

Я набираю твой номер. На часах уже давно за полночь, а я в надежде, что не спишь. А если и спишь, то разбудишься. Нам так мало шансов просто поговорить. Один на один без постоянно снующих туда-сюда людишек, без всей этой публики и дешевых концертов.

-привет, я скучала.

Сквозь сонное бормотание он шепчет, что тоже. Боже, сейчас бы к нему под одеяло, гладить по сладеньким щекам и тихо-медленно целовать. Он будет закрывать глаза и мурчать, прятать от меня свои мурашки и нашёптывать о том, что нам срочно нужно сбежать. Далеко за видимые границы, чтобы никто не искал и никогда не нашёл.
Я прижмусь щекой к его сильному плечу. Он горячий, как миллион горящих деревьев, как самый большой огненный костёр, как настоящий влюблённый человек.

В такси громко играет какой-то дурацкий fm. Плохо слышно, какие милости он мне говорит. Я кричу, что перезвоню. Нажимаю красную кнопку на телефоне, а сама думаю: только не усни, только не усни.
Хлопает передняя дверь, а я уже жду, когда на том конце провода в пустой квартире за пару сотен км мой дорогой человек нажмёт «ответить».

-я уже заждался.

И я. 100% моей головы - ты.
Снял отдельную комнату и начинаешь повсюду разбрасывать свои вещи, оставлять запахи, слова, истории и маленькие частички себя.
За окном глубокая ночь плавно переходить в ранее утро. А мы не спим.

Где-то там ты и где-то здесь я.

Мы все также болтаем о какой-то ерунде, а сами думаем о совсем других вещах. Об этих сложных обстоятельствах, в которых крутимся не спуская педалей. О том, как все было бы проще, не будь таких разных дурацких слов «но». О том, как страшно теперь думать, если ли среди всего этого реального наше совместное бегство?

Я чувствую, что морфей тащит меня в свои владения. Часы уже тикают ближе к шести, а нам все мало. Час за часом нас обрывают по телефонным проводам эти бестолковые операторы.

— Я тебя не отпускаю. Останься со мной.

И я остаюсь. Как и всегда. В полусонном бормотании, закутанная в плед, со всеми своими ненужными дурацкими вопросами и бесконечной тоской, с желанием купить билет на самый первый поезд к тебе и больше не возвращаться. Если только греть ладошки в твоем кармане, уткнувшись носом в родное сильное плечо.

Слышу, как просыпается Папа. Значит, время простых собираться на работу. Были бы петухи, запели закричали, а вместо них - звук пиликающего домофона.

Ты медленно пытаешься бороться со сном, но впереди ещё так много дел, много забот и любимая Мама.

— топай спать, рыбка.

Да. Он соглашается, но так нехотя. Ворочается, ищет удобное место для маленького короткого сна, немножко мурчит, шуршит, но укладывается.
И мы прощаемся. Долго-долго, с длинными паузами, вдохами и нежностями. Я целую его, несмотря на расстояние и присутствие этого чертовски сексуального бархатного голоса.

А за окном был июль.