Беседы в гостях за чашкой чая...

  Я с ним познакомился давно, уже несколько лет.  Мы работали на одном предприятии, жили в соседних домах, так что нам можно сказать, сам бог велел приятельствовать. Частенько вместе стояли на остановке и ждали автобуса, что бы ехать на работу. А чем могут заниматься на остановке, в ожидании автобуса два мало-мальски знакомых мужика? Конечно пустой болтовнёй, новый анекдот рассказать, сигаретку стрельнуть, если свои забыл дома, и т.д., и т.п. Ну, и постепенно мы познакомились, дальше — больше, стали разговаривать, иногда помогали друг другу, инструментом делились, короче, приятельствовали потихоньку. Однажды я заглянул к нему взять стремянку, решил люстру повесить другую, а у него оказывается день рожденья.
- Останься, - попросил он, - чайку попьём, у меня тортик есть, всё-таки днюха, а я один...
В этот момент я увидел в его глазах тоску, что ли, или грусть, не знаю, как сказать, но решил отложить все дела на сегодня в сторону и поддержать приятеля. Это потом я уже понял, что ему надо было выговориться, именно сегодня, именно сейчас, устал он держать это в себе...

- Я к тому времени уже недели три как пил, и при чём, каждый день. Как там сказал один умный человек — выпиваешь первый раз, а всё остальное время похмеляешься? - Он криво усмехнулся своей шутке и продолжил, - вот так было и со мною. Зато сейчас только чай. Минутку, кажется чайник закипел, - он поднялся и вышел из комнаты...
- А ведь до этого я целый год не употреблял, - продолжил он свой рассказ когда вернулся в комнату, - думал, ну всё, отстала она от меня, подлая, я про водку, ведь это такая дрянь, только пусти её к себе в душу, и всё, потом не выгонишь, если ты понимаешь о чём я говорю.
- Не понимаешь? - Он посмотрел на меня  удивлённо и недоверчиво. - Что, хочешь мне сказать, что совсем не употребляешь и не употреблял?
- Ну вот, раз употреблял, значит должен понимать...
Я промолчал, не было желания вот так, как он открывать душу, пусть он и не первый встречный, но и не совсем близкий мне человек.
- Ну и ладно, значит, потом поймёшь, может быть... - Он поднялся с дивана, замер на мгновение, будто вспоминал, зачем встал, произнёс - ах, да, - и ушёл на кухню, откуда через пару минут вернулся с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и маленький тортик уже разрезанный на части.
- Торт бери сам, - он поставил передо мной чашку с горячим ароматным напитком, - бери не стесняйся, чай вкусный, да и торт тоже...
- Ну вот, - продолжил он отправляя в рот маленькой ложечкой кусочек торта, - а тут праздник, Новый год как раз, народ суетится, все готовятся, настроение приподнятое, только и разговоров, кто что будет готовить, делятся рецептами каких-то невозможных салатов, новые напитки, водку уже не хотят пить, им текилу подавай, коньяк, да подороже. Типа один раз живём, отчего же не попробовать, а то так и сдохнешь, а текилы и не пробовал. Какая потеря в жизни, - он опять усмехнулся сам себе и посмотрел на меня, приглашая в немые свидетели...
Я слушал и вспоминал себя, как тоже пару лет назад пробовал эту самую водку из кактуса, как дурак лизал соль и потом закусывал именно лимоном, по другому ну ни как, по другому, как меня убеждали знающие люди, будет не правильно, ты не почувствуешь того самого мгновения ради которого и готовился этот напиток. Ведь нам же надо не просто захмелеть, нам надо правильно захмелеть, как это делают коренные ценители ...
- Вот и я прикупил по случаю себе бутылочку этой диковинной текилы, думал, попробую и всё, больше не буду, ведь весь год не брал в рот спиртного, что может быть от одной бутылки, тем более, что закуски будет много, потом танцы опять же, веселье, всё растрясётся, хмель  выветрится и утром буду как огурчик, вроде как и не пил...
- Может ещё чаю?
Чай был действительно вкусный, ароматный, насыщенный, с лёгкой горчинкой и привкусом каких-то цветов. Да и торт тоже, а я большой любитель того и другого.
- Ну вот, праздник начался мгновенно, только сели за стол, фужеры звенели, вино, шампанское, текила, коньяк... - Он отхлебнул чай, и отправил в рот маленький кусочек тортика. - Я же рассчитывал только на текилу, рюмочку, другую, ну третью, что б как все, чтоб было весело. Ну, согласись со мной, не сидеть же за праздничным столом бусарем? Хочется настроения, хочется потанцевать, хочется смеяться, радоваться жизни, ведь это Новый год, он  бывает раз в году, да и потом впереди длинные выходные, можно гулять всю ночь, а потом отоспаться...
Я согласно кивал головой, мол конечно, хочется, ведь и сам, бывал в гостях и тоже не мог себе представить, как можно, кругом праздник, а ты сидишь и скучаешь. Тогда это совсем не праздник, это издевательство над людьми. Скучные люди не должны быть в гостях, они только портят настроение другим, они нарушают гармонию, они своим хмурым видом разрушают видимость счастья и веселья...
- Вот, по глазам вижу - понимаешь меня. Веселье оно такое, сначала рюмочка, потом другая, соль уже лизать нет ни какого желания, коньяк, водка, опять текила, состояние невесомого счастья, веселье накрывает тебя и ты уже не можешь остановиться. Лица как кадры на плёнке, меняются, то смешливые, то сосредоточенно улыбчивые. Я танцую, я смеюсь и балагурю, пытаюсь читать стихи, сыплю афоризмами. Потом обязательный фейерверк, хоровод, дед Мороз разливает водку, Снегурочка почему-то с усами... - Он поставил свою чашку на стол и усмехнулся:
- А по утру они проснулись...
Тут уже я усмехнулся. Так всегда бывает когда в веселье бросаешься сразу, с головой, словно в морскую пучину, словно идёшь в бой, а за тобой родина и тебе просто необходимо победить всё, что стоит на столе, что припрятано в холодильнике, что пренесено с собой, но ещё не выставлено, а ждёт своего часа...
А утром просыпаешься и думаешь - как же так, ведь хотел только чуть-чуть, только пригубить, только для поднятия настроения...
- Проснулся я дома, - продолжил он, - даже удивился, как так я смог. Лежу раздетый, в своей постели, а на столе, прямо на против меня бутылка водки. Минутку...
Он ушёл и вернулся с заварником, наполнил наши чашки горячим чаем, положил мне на блюдце ещё кусочек торта, а на протесты, мол мне хватит, махнул рукой, - пей, не стесняйся, это не водка, а туалет рядом...
- Ну, вот, я лежу, и боюсь двинуться, боюсь головой повернуть, такое впечатление, что в ней поселился целый рой пчёл, и все они жужжат, летают, толкаются, отчего в ушах стоит сплошной гул и пульсирующая головная боль, а ещё тошнота и пустыня во рту. Что так смотришь, знакомо? - Вооот, - он улыбнулся, - а водка стоит и смотрит на меня, а я на неё, а она на меня...
Знакомо, не знакомо, от себя ведь не спрячешься, - подумал я, - конечно, знакомо, - завертелось в голове, даже передёрнуло от таких воспоминаний. Все мы люди, все мы человеки, и живём рядом друг с другом, так сказать в обществе. А жить в этом самом обществе, и быть свободным от него, ну ни кому не дано, этому нас учили ещё в школе, и поэтому, многие, и очень многие знакомы с этим широко распространённым явлением, которое похмелье называется. Горькое? Ну, не знаю, для кого-то наверное и горькое, а для кого-то обычное, третьего не дано. Сладкого не бывает. И звон в голове с утра знаком, и сухость во рту, и тошнота, как у всех приличных людей после праздника, после хорошего застолья, с песнями, с танцами, с разговорами у выхода, и посошком и что б не один подход к этому самому посошку...
- Ну вот, - продолжил он, - я лежу и не шевелюсь, боюсь, голова взорвётся, а она смотрит на меня, и мне даже показалось, что я услышал её шёпот, такой тихий и внятный:
- Ну, что лежишь и смотришь, - шепчет она мне, - возьми меня, я твоя. - А я не могу пошевелиться, мне плохо...
Помолчали, некоторое время, я себе пил чай и думал, вспоминал, он себе, потом он посмотрел на меня и опять усмехнулся, ну и я усмехнулся в ответ. Мы же из одного общества, и поэтому понимаем друг друга с полуслова, с кивка, с ухмылки. Стоит только произнести в конце рабочего дня - ну, что, - и все сразу же поймут, а некоторые даже полезут в карман за деньгами...
- Ну, дальше примерно предсказуемо, - улыбнулся я.
- Конечно, предсказуемо, но минут десять я лежал и думал. А ведь по идее можно было проявить выдержку, силу воли в конце концов, встать не смотря на головную боль и тошноту, принять душ, выпить крепкого, свежезаваренного чая с лимоном, и что б сладкий, и что б с бутербродом, или тарелку наваристых щей, и опять лечь поспать и к вечеру — как штык, проверенный вариант
- Точно, - согласился я...
- Но, - он поднял палец, - она стоит и смотрит, и практически гипнотизирует. А в квартире гробовая тишина, если не считать вкрадчивого шёпота, который всё настойчивее и настойчивее требует налить сто грамм и выпить. И такое впечатление, что руки сами тянутся к ней. Помнишь фильм про зомби?
Я оторвался от созерцания тортика и посмотрел на него удивлённо, пытаясь понять - при чём тут зомби?
- Ну там, где они ходят с вытянутыми руками и типа живых людей ловят?
- Аааа, - вспомнил я...
- Ну, вот и мои руки сами потянулись к ней, я то внутри пытался сопротивляться, остатки здравого смысла бунтовали, пытались что-то сделать, но... - он опять поднял палец.
И я опять вынужден был с ним согласиться. Человек слабое существо, очень слабое. Ну, куда он против водки, да ни куда. Особенно, если после праздника на следующий день, когда голова, когда плохо, а она стоит перед тобой. И, особенно, если можно. Тогда обязательно. Да ещё, и  перед собой  будешь оправдываться, сам с собой разговаривать, самому себе объяснять, что сегодня на работу не идти, и соточку, точно можно.
Остатки не пропитой совести ещё шевелятся в груди, уговаривают тебя, а ты уговариваешь её, мол я только чуть-чуть, не пьянки для, здоровья ради...
- И так, руки дотянулись, сначала одна соточка, она первая и поэтому падает тяжело, организм сопротивляется такому насилию, пытается отторгнуть, а зря, когда отдышишься, уже чувствуешь себя легче. Но, что б не прерывать процесс, следом по проторенной дорожке летит другая, и тут уже становится совсем легко, жизнь прекрасна, совесть умолкает, наступает состояние приятной эйфории, а когда бутылка заканчивается, то тут уже возникают другие мысли — где взять ещё, организм требует продолжения праздника...
День пролетает незаметно, ночь в пьяном угаре, потом следующий...
А потом всё, деньги закончились, и вроде самое время остановиться. Но водка так просто не сдаёт свои позиции. Не зря она ждала своего момента целый год, теперь она отыграется за всё, теперь она поселилась в тебе на долго. Но денег нет, а она требует, шипит, брызжет слюной, - немедленно иди и найди, - и что делать?
- И тут уже находятся друзья, которые готовы  тебя поддержать в твоих начинаниях. Кто-то деньгами, кто-то компанией, а кто-то и тем и другим. И в итоге, что получается? Они тебе деньги заняли, и с тобой же их и пропили. Парадокс, да? Но парадокс заключается в том, что ты остаёшься им же и должен. Но это не главное. Главное что? Главное то, что у тебя была компания, и ты пил не один, ты же не алкаш...
И с этим я не могу не согласиться. Первое время так и рассуждаешь — я что, алкаш, что ли, что б пить один. Только алкоголики пьют в одиночку. Мы же за культурное питиё, нам нужен собеседник, с которым можно поговорить, с которым можно обняться в порыве нежности,  которому можно поплакаться в жилетку, которому можно раскрыть душу и рассказать про свою тяжёлую долю. Мол на работе не очень, начальник придирается, и как не поругать начальника?  Обязательно надо поругать, как же без этого, это традиция. Да и в семье скандалы, чуть не каждый день. Ну что надо жене? Не благодарная она. А товарищ кивает, мол да, эти начальники сами хапают, а нас работяг зажимают, да и жене сколько не давай, всё мало...
И ты уже на всех злишься, все кругом тебя не понимают...
А как понимать, когда ты каждый день пьёшь и на работе, и дома...
Сотрудники и приятели постепенно отворачиваются. Ну один раз выпил — можно понять, ну два раза, но когда неделю, потом другую. А кто за тебя будет работать? Пушкин Александр Сергеевич? Нет, он не будет, он по другому профилю...
А дома обиды и скандалы. Не благодарная жена умоляет...
Вот и получается — на работе все сволочи, жена замучила своими поучениями, все надоели...
И вдруг ты приходишь к выводу, что тебе ни кто не нужен — не хотите, как хотите, я и сам, я и без вас проживу лучше. Одному проще, взял бутылочку, выпил, и ни с кем делиться не надо. И вообще, ни какой я не алкоголик, я могу в любое время бросить пить. Я кремень, когда захочу. Но сейчас не хочу, у меня душевная травма...
- Праздники пролетели как один день, в пьяном угаре пролетел месяц. На работе сначала прикрывали, уговаривали, а потом отвернулись, - продолжал мой визави, - конечно, сколько можно поддерживать человека, прикрывать, уговаривать? Ну раз, ну два, а если он не понимает, что летит в пропасть. А если даже не хочет понимать? Вот и остался я один. Я и водка. А что, рассудил я, мне и одному хорошо, одному больше достанется, и ни кто не ругается, выпил и всякие умные мысли лезут в голову. Кажется, что могу горы свернуть...
Он помолчал немного, мотнул головой, усмехнулся и продолжил:
- В один прекрасный день, я даже и не заметил когда, ушла жена с дочерью, а водка стала смыслом моей жизни. Если спиртного нет, я приходил в бешенство. Надо было срочно бежать, искать, занимать. Я постепенно опустился до того, что перестал мыться, стирать бельё, грязная посуда, окурки, куча бутылок в углу...
Дааа, страшное это дело, когда человек пьёт. Первая рюмка это только начало. Это рождение совершенно нового человека. Он и сам этого не понимает, но это так. Постепенно, не сразу, но меняется смысл его жизни. Он не задумывается о последствиях, ну что тут такого, ну собрались после работы, ну выпили, ну поговорили и домой. Но водка уже вошла в твой организм, сначала тоненькой струйкой, дальше — больше, ты только расслабься, ты только пусти её, и она уже сама начнёт тобой руководить. Но это не сразу, у кого-то на это уходят годы, а у кого-то месяцы. Но конец один — полная деградация и зависимость. И не надо думать, что ты кремень, что ты можешь её выгнать из себя сразу, как только захочешь. Нет, такого не бывает, скорее наоборот...
- А потом новое открытие, - его слова оторвали меня от моих мыслей и вернули на землю, - ах сколько нам открытий чудных готовит просвещения дух, кажется Пушкин сказал? Ну вот, один собутыльник меня надоумил -  зачем бежать в магазин, когда есть дешёвый спирт в аптеке, да как удобно. И мне это даже больше понравилось. Наберёшь этих фунфыриков и домой...
- А потом... - он помолчал, - а потом, я увидел свою дочь. Они с женой шли...
- Мама, мама, смотри папа... - она показывала на меня пальцем, - мама, это же наш папа?
- Нет, доча, это не папа, - услышал я как сказала жена.
- Нет мама, это же папа, а почему он такой грязный?
- Это какой-то бомж доченька, а отца у тебя больше нету, он умер, лучше пошли отсюда.
И  она потащила её дальше. Они шли быстро, но я мог бы их догнать, но не смог, меня словно громом поразило, я стоял и не двигался, только смотрел им вслед.
- Понимаешь, она сказала, что я умер. Понимаешь, она моей дочери сказала, что я умер. А я живой. И так мне стало обидно, что придя домой я решил повеситься. Ну и пусть, - думал я, - живите как хотите, хоть одни, хоть не одни, если я для вас умер, то пусть я умру по настоящему, вы же и будете виноваты...
- Выпил последний фунфырик и начал вязать петлю, долго вязал, всё ни как не получалась, видимо мозг подсознательно тянул время, потом намылил верёвку и привязал её к люстре, походил по квартире, постоял у окна, а потом решил, что тянуть нечего, чем быстрее, тем лучше, встал на стул и одел петлю на шею...
- Ну, всё думаю, как вы хотели так и будет, предатели. Особенно жена, дочь, она ведь ещё маленькая, семь лет всего, в том году в школу должна была идти. А жена предательница. Умер я. И так мне горло сдавил спазм, так больно и обидно стало, что я даже заплакал. Стою и плачу, петля на шее, руки, ноги дрожат, слёзы текут...
- Не помню точно сколько я так простоял, в каком-то полузабытье. Только из этого состояния меня вывел толчок в спину, я аж зашатался от неожиданности и услышал злобный шёпот:
- Долго будешь стоять? Я устала ждать, прыгай давай...
- Не веришь? А зря, я тогда, если честно сказать, сильно струхнул, стал озираться по сторонам, смотреть, кто это разговаривает, и тут увидел зеркало у себя за спиной, большое такое, типа трюмо, а в зеркале кто-то в чёрном стоит, у меня даже волосы зашевелились на голове, а по коже мурашки побежали, так страшно стало. Я начал снимать с шеи верёвку, да не тут-то было, руки не слушаются, колени дрожат, и опять шёпот:
- Прыгай давай, я кому сказала, - и тут же мне что-то в спину вступило и ноги судорогой сводить стало. Ну всё думаю, сейчас упаду. Я ещё быстрее пытаюсь снять петлю, и опять толчок в спину. Как снял, как освободил шею не помню, помню только упал со стула на пол, лежу и думаю — живой или нет. Не знаю, сколько я так пролежал, только когда поднялся и прошёлся по квартире, то даже не поверил, что я здесь живу, грязная помойка, а не квартира. Вот так я и понял, что пора бросать пить. А к зеркалу два дня боялся подойти...
Он замолчал, опустил  голову и ушёл в себя. Молчал и я. Бывают минуты в жизни когда лучше молчать, когда надо дать человеку побыть с собой наедине, да и самому подумать, вспомнить свою жизнь, а когда человек захочет, он сам начнёт говорить.
Молчали мы долго. Потом, он словно увидел меня, посмотрел внимательно, будто вспоминал — кто я, и что я тут делаю, улыбнулся и продолжил:
- Неделю боролся с собой, водка мне по ночам снилась, звала к себе, не поверишь, я даже голос её слышал — выпей меня, шептала, выпей, давай скорее, и тебе станет легче... А когда уж совсем туго становилось, я ложился и сжав зубы лежал и ждал. Спать толком не мог, провалюсь в забытьё и опять просыпаюсь, сердце как бешенное рвалось наружу, пот градом. Даже вспоминать страшно, но выдержал...
- А дочь?
- Сейчас всё хорошо, - он улыбнулся, - ну, не совсем, конечно, но налаживается, жена пока не хочет возвращаться, они живут у родителей, погожу, говорит, - опасается, что сорвусь и тогда..., - он не договорил, было видно, что спазм опять сжал ему горло, но и так было ясно, что будет тогда.
Опять помолчали. Я переваривал услышанное, он опять переживал свою жизнь, переосмысливал её. Так мы и сидели молча, он себе, а я себе. Тяжёлая, гнетущая тишина стала затягиваться, она накрывала нас, словно душным покрывалом, но говорить не хотелось. И вдруг, что-то внутри меня щёлкнуло, видимо открылась та потайная дверца в груди, где я хранил самое сокровенное, то, что не хотел показывать никому, иногда даже и себе. Наверное у каждого человека в жизни были моменты за которые бывает стыдно, и мучительно больно, поступки, о которых не хочется вспоминать, и которые хотелось бы исправить, но коль нельзя вернуть прошлое, то, что б оно не расстраивало и не мешало жить, мы его прячем в самые дальние уголки нашей памяти, прячем и закрываем дверцу на замок, чтоб ни кто, никогда не смог туда войти...
- Может ещё чаю? - Не выдержал он и видимо решил разрядить тяжёлую атмосферу в комнате.
- Нет, хватит, лучше сядь, теперь ты послушай, что я расскажу. - Он посмотрел на меня удивлённо, но сел.
- Когда я в очередной раз пришёл домой пьяный, жена не выдержала. Швырнула мне сумку и сказала, что б я убирался из их жизни. Что-то говорила, но я не слушал. Мне было наплевать, спирт играл в крови, я был смелый, мне было море по колено...
- Подумаешь, - крикнул я в сердцАх,- без тебя даже лучше, гундишь и гундишь, жизни от тебя ни какой, одни расстройства...
- Ночевал у приятеля, благо он живёт один. Дети взрослые, с женой они лет пять как разошлись, на мозг ни кто не капает, сплошное раздолье. Я как водится пришёл не пустой, показал набор джентльмена — два литра и закуску и попросился пожить немного, пока жена не успокоится...
- А через несколько дней деньги закончились, ну и как это зачастую бывает, радушное гостеприимство тоже:
- Ты это, - сказал он мне однажды утром, - пожил немного и хватит, у меня не гостиница...
- Да куда же я пойду?
- Не знаю, - говорит, - куда хочешь, туда и иди, мне всё-равно...
- Я тогда к жене рванул, мол прости...
- А она, где пил, туда и иди говорит, надоел ты мне, говорит, не нужен, лучше одной, чем с таким алкашом.
Слово за слово, и опять скандал:
- Не пущу, - кричит, - будешь скандалить, вызову полицию, посажу, алкаш проклятый, надоел, кричит, хуже горькой редьки. Дочь пожалей, не позорь...
- Ах, так , - кричу, - тогда я повешусь...
- А она бросила мне верёвку и говорит — на, вешайся, а я посмотрю. Хотя постой, я ещё соседей приглашу, пусть и они посмотрят на тебя, на алкаша, как ты вешаться будешь. Что б все знали, с каким я идиотом жила столько времени. Скотина ты, кричит, что б ты сдох, сил уже моих нету, дочери стыдно в школу идти, там дразнят — отец алкаш и ты алкашка...
Я помолчал немного, что б перевести дух, аж сердце заколотилось пока рассказывал, пьянка она даром не проходит.
- Обидно было до слёз, ведь много хорошего у нас было, и в отпуск ездили, и машина была, и в гости ходили и к себе приглашали. Потом выпил немного и пьяный за руль сел, машина в дребезги, хорошо хоть сам жив остался...
- Машины нет, но в гараж ходил по привычке, там с мужиками выпивать стал, мне даже нравилось это дело, выпьешь соточку, посидишь покуришь, настроение поднимается и всё вокруг прекрасно. Потом чаще, а потом втянулся, привык и без неё никуда, даже не заметил когда это случилось. Дома ругань каждый день, на работе начальство смотрит косо, оно и понятно, каждое утро с похмелья, сотрудники нос от меня воротят, в общем, держался на честном слове и на старом авторитете. А тут совсем не кстати этот скандал с женой, и идти некуда. Короче, полная безнадёга. Денег нет, жить негде и ни кому не нужен, как собака бездомная...
- Психанул я тогда конкретно, обиделся на весь белый свет, думаю — ну и хрен с вами, вам же хуже будет, и полез на крышу. Пока открывал люк на чердак, всё обдумал, всё расчитал, выхожу на крышу и быстро с разбегу, ласточкой, с девятого этажа вниз, что б не передумать. Пусть эта стерва потом хоронит, пусть все видят, до чего она мужа довела, ух и злой же я был, в груди всё клокотало...
- А пока поднялся, пока вылез на крышу, устал и мне было уже не до пробежек и не до полётов. Подошёл к краю, встал на парапет, смотрю вниз и думаю, сейчас, немного отдохну, пусть хоть сердце успокоится и тогда прыгну...
- А внизу люди ходят, машины, деревья шумят, солнышко светит, лёгкий ветерок, и такая красота кругом, я даже на мгновение залюбовался, хотя злость и обида на весь белый свет клокотала во мне крутым кипятком, готовая выплеснуться наружу и ошпарить всех вокруг, хотелось отомстить за свою обиду, хотелось сделать больно, пусть знают.... Потом, что-то щёлкнуло внутри, и всё поплыло перед глазами, всё смешалось и внизу, подо мной, открылась бездна...
- Ты как думаешь, - я посмотрел на него, - ведь бездна это глубокая пустота, да? А тут наоборот, она была наполнена красотой, она переливалась разными цветами, от холодно-синего, от которого пробегала по всему телу дрожь, до горяче-красного, и тогда всё тело начинало гореть нестерпимым жаром, и только лёгкий ветерок ...
- Стою я значит, смотрю вниз и чувствую - мне хочется туда, в неё. Ты представляешь? Мне реально хотелось прыгнуть и я уже ничего не видел перед собой. Я видел только бездну, только её красоту. И ты знаешь, а она оказывается живая, она дышит, она пульсирует, это целый живой организм, это целая вселенная полная жизни. Я слышал её дыхание, я слышал её голос, он разный, от плачущих стенаний, до трубного хохота, от тихого шёпота, до громкого крика. Она манила меня своей неизвестностью, она обещала тишину и покой, она баюкала меня песнями моей бабушки, как в детстве, я чувствовал её нежные руки, и я постепенно внутренне успокаивался и засыпал...
- Я летал над ней как во сне, я летал вместе с ней, я видел это, понимаешь? Она была внизу, и то приближалась, то отдалялась, я чувствовал лёгкость моего тела, это было настолько красиво и приятно, что все клеточки моего организма трепетали и стремились туда, вверх, вниз, что б не прекращалось эта восторженная приятность невесомого полёта. Прыгнуть, обязательно прыгнуть и полететь, - стучало в голове, - хочу, хочу...
- Иди ко мне, - шептала она, - иди и будем летать вместе, мы тебя ждём, ждём, ждём, - отзывалось во мне. И я шагнул вперёд...
- И тут сзади кто-то закричал - папа, стой, - и дёрнул меня за майку назад, отчего я упал на спину, и всё вокруг завыло, закружилось, завизжало, красивое разноцветье красок смешалось в одну чёрную ночь, словно я попал в самую середину смерча, и я потерял сознание...
- Приходил в себя тяжело, сознание не хотело возвращаться, перед глазами всё продолжало кружиться, моё тело словно выжатая тряпка, истрёпанное, будто попало в жернова гигантской мельницы. Шевелиться не хотелось, в воспалённом мозгу яркой лампочкой горела обида на жену и её слова - «что б ты сдох, алкаш проклятый...»
- Постепенно пришёл в себя. Лежу на крыше, а рядом моя дочь, обнимает меня, плачет и шепчет мне на ухо - папка, ты зачем, зачем, а как же я, я ведь люблю тебя...
- Она меня спасла, понимаешь, она меня любит...
- И тут меня накрыло, я лежал и плакал. Представляешь? Здоровый мужик лежит и ревёт как белуга, а слёзы ручьём, и не возможно остановиться. Сколько я так рыдал не знаю, только она сидела и гладила меня по голове и приговаривала, - всё будет хорошо папка, ты ведь больше не бросишь меня...
- Нет доченька, конечно нет, я ни куда...
- Потихоньку встали и пошли вниз. Там естественно жена — руки в боки, но дочь так посмотрела на неё, что она молча посторонилась и пропустила нас в квартиру...
- И вот, с тех пор, ни-ни. Только, вот бездна не отпускает, снится, всё зовёт меня, зовёт, когда засыпаю и вздыхает тяжело...
Опять молчали. Говорить совсем не хотелось. Всё было сказано на год вперёд, я встал, и так же молча, не прощаясь, вышел из квартиры и направился домой. Шёл и думал, - что не говори, а жизнь прекрасная штука. И неужели, что б это понять по настоящему, что б начать ценить каждый её миг, каждую крупицу невидимого счастья, обязательно надо заглянуть в глаза смерти, заглянуть в бездну, побывать одной ногой в неизвестности? Не можем мы жить по другому. Нам обязательно нужны испытания, и не какие-нибудь, а что б всем чертям стало плохо, чтоб любящие нас люди завыли от боли. Мы будем испытывать судьбу на прочность, зная, что она очень хрупкая, и вот, когда уже всё летит в тартарары, тогда мы понимаем, что жизнь прекрасна, что близких надо любить, и, что они тебя тоже любят, и не на словах, а по-настоящему. Они готовы жертвовать своим здоровьем, чтоб спасти тебя от беды. Только тогда до нас доходит, что счастье не на дне стакана, оно стоит рядом и улыбается тебе, а ты держишь его за руку. Тогда мы пытаемся всё начать сначала. Но не получится, уже не получится, потому что там, в дальнем уголке нашей памяти, за потайной дверцей, хранится всё плохое и стыдное, что мы совершили. И оно не даст спокойно жить, оно будут всплывать в памяти и напоминать — бездна рядом, она следит за тобой. И стоит только забыться, и она позовёт тебя...