Глава 8

VIII


Мерло разбудили солнечные лучи.
Накануне, после ужина, они с Лабрусом не пошли в дом, а остались спать прямо на лужайке, на траве, и на свежем воздухе Мерло отлично выспался. Единственным неудобством было солнце, оно встало рано, как ему и положено в эту пору года, а вот Мерло с удовольствием бы еще подремал: он не привык подниматься спозаранку.
Лабрус уже тарахтел горшками в своем домике.
Мерло с легким сожалением посмотрел на воду во рву, которая соблазняла своей прохладой. Но он не знал, как отнесется Лабрус к такой прихоти и решил отказаться от купания.

После завтрака Лабрус спросил:
- Что делать будешь? В город?
- Да. Есть тут дорога покороче? Не хочется снова по этим лугам… Ох!
Лабрус засмеялся:
- Есть, не трусь заранее! Вон, – он указал пальцем на лес с другой стороны замка. – Видишь, дуб, чуть впереди растет? Вот за ним.
Мерло пригляделся, но мог рассмотреть только сплошное зеленое полотно «сотканное» из самых разных листьев и ветвей.
- Да там чего только не растет! И деревьев и кустов!
Лабрус снисходительно фыркнул:
- Дуб-то видишь? Ну, большое такое дерево. Совсем что ли не разбираешься?
- Дуб вижу, – немного обиделся Мерло. – Но за ним же чаща!
- За ним дорога, карета легко проедет, не то, что ты. Просто за ветвями не видно, заросло все. Едь прямо, так и доедешь. В городе сам разберешься, я про твое дело не знаю.
- Угу, – Мерло кивнул. – И еще, мне бы кюре местного увидеть.
Лабрус с интересом поглядел на гостя и странно усмехнулся.
- Личное дело графа, говоришь? Ну ладно.
Он помолчал, качая головой, и продолжая поглядывать на Мерло.
- Граф прислал? Ну-ну.
Затем неожиданно поднялся и почти вытолкнул гостя из дома:
- Дел у меня полно. Езжай!
Перед носом Мерло захлопнулась дверь.
- Перепил, что ли? Странные они тут. – Мерло растерянно посмотрел по сторонам. Стоявший поодаль конь вздохнул.
Седлать и садиться верхом Мерло пришлось самостоятельно, разбираться с Лабрусом у него не было желания. Однако относительно дороги бывший садовник не солгал: хоть сверху ее надежно скрывали ветви деревьев, сама дорога была достаточно расчищена и по обочинам кое-где даже убраны кусты и молодая поросль.

Церковь в городке Мерло нашел без труда: крест на крыше был хорошо и издалека виден, к тому же, она выходила фасадом на вершину холма. Холм был совсем маленький, но все же достаточный, чтоб дома у его подножия смотрели на церковь снизу вверх. За церковью шел очень пологий склон, занятый кладбищем, а неподалеку от входа на кладбище – одинокий и нищий домишко, окруженный жалким подобием сада.
Двери в церкви были закрыты. Людей не было ни возле церкви, ни на кладбище, в домике дверь тоже была закрыта.

Выбора не было – пришлось идти в кабак.

Разговор с хозяином обошелся Мерло недешево, каждое, нехотя сказанное слово, было оплачено покупкой очередного стакана вина. Правда, хозяин не был совсем уж безнравственным человеком – войдя в положение гостя, значительную часть вина он выпил сам. Это помогло Мерло сохранить в памяти большую часть того, что рассказал кабатчик.
- Значит, я правильно понял, что кюре уехал?
- Сразу за господами. Мы думали, за ними подался.
- Нет. В Ла Фере его нет и не было. Странно. Куда же он мог уехать?
- Бог его ведает. Никто не знает.
- Как же вы тут без него?
Кабатчик пожал плечами:
- И раньше обходились. Отец Клавье, если что, приезжает. А так – к соседям ходим. Привыкли уже. Еще вина? Да?
- Ох… Давайте…
- Вы… – кабатчик глянул на стопочку монет, уже оставленных Мерло, и смилостивился, – езжайте к отцу Клавье. Если кто что и знает, то только он. Это он за них хлопотал, за кюре и сестру, и графа он донимал, что, мол, благородно будет за сирот слово замолвить, они такие беспомощные. К нему идите. Но…
- Еще вина?
- Это само собой. Отец Клавье… Пусть он думает, что вы уже все знаете, ясно? Иначе… не скажет он ничего. И про меня ему не говорите. Ну, по последнему!

Ехать пришлось в соседний городок. Их тут было не много, но и не мало. Все очень похожи друг на друга, рассыпанные между бесконечных полей, лугов и лесов. Мерло уже утомился поездками, выпитое вино тоже начало сказываться, хотелось есть и спать.
Мерло присмотрел себе местечко на лугу, подкрепился припасами, которые прихватил в трактире, и прилег, как он думал, на часок.
Проснулся он от вечерней прохлады. Было еще светло, но солнце уже стояло низко.
Выругав себя как следует, Мерло решил все же не откладывать визит к отцу Клавье: даже если он вернется в замок затемно, неужели Лабрус его выгонит?
В любом случае, Мерло решил не затягивать разговор со святым отцом и прислушаться к совету кабатчика.

Отец Клавье тоже не был настроен на долгие разговоры: он только вернулся с вечерни и собирался отдать должное простой, но обильной трапезе. Мерло об этом не знал, но мог догадаться по запахам, предательски сочившимся из-под закрытой в кухню двери, и по невольным вздохам и взглядам отца Клавье в сторону той же кухни.
Мерло показал отцу Клавье бумагу, которую написал эшевен, засвидетельствовав, что Мерло – лицо официальное, и без околичностей заявил, что ему нужно связаться с кюре. Он знает, что кюре уехал сразу же после отъезда господ, но сейчас господин граф де Ла Фер желает видеть брата своей жены у себя. Все хлопоты по приезде в Ла Фер уже закончены, все обустроено, и граф желает! Он, Мерло, знает, что именно отец Клавье тот человек, который обязан выполнить требование графа.
Выслушав посланца, отец Клавье забыл про ужин. Он побледнел, заерзал на месте и заискивающе улыбнулся:
- Отчего же – я?
- Разве не Вы устроили сюда кюре? Я это точно знаю.
- Вы правы… Но не совсем. Я не был лично знаком…
- То есть как? – изумился Мерло. – Но вы за них хлопотали! И перед графом тоже.
- Понимаете… – отец Клавье силился улыбнуться. – Сироты… Как было не пожалеть. Он – совсем беспомощен. Она – такая юная, хрупкая… нежная… Невозможно было остаться равнодушным. Она так доверчиво принимала мое внимание, мою опеку…
- Вы говорите о госпоже графине! – Мерло широко раскрыл глаза. – Вы помните?
- Всего лишь помочь, – спохватился отец Клавье, – Я всего лишь хотел помочь бедным детям. Разве я дурно поступил? Не могу поверить, что господин граф упрекает меня!
- Нет, конечно, нет, – теперь уже спохватился Мерло. – Я не имел в виду ничего дурного в отношении госпожи графини. Но ее брат…
- Что – брат? – настороженно переспросил отец Клавье.
- Ее брат – кюре… Он…
- Кюре, да! Ему  дали приход, он очень благодарил. Я не понимаю, что Вы от меня хотите?
- Где он сейчас?
- Откуда мне знать! Я уже сказал, что помогал им из христианского милосердия, а не по личным мотивам!
- Он ничего не говорил Вам?
Отец Клавье пожал плечами.
- Я не знал, что он уехал. Это выяснилось немного погодя. Мы, как Вы видите, не живем рядом. А после… словом, когда госпожа графиня стала графиней, она… они уже не нуждались в опеке. В моей опеке. Я не занимался их делами. Не знаю, чем еще могу быть полезен господину графу де Ла Фер.
- То есть Вы совсем ничего о них не знаете?
Отец Клавье развел руки в стороны:
- Только из христианского милосердия!
Мерло не знал, что и как еще спрашивать у отца Клавье. Похоже, он действительно ничего больше не знал. Но кабатчик отозвался о священнике как о довольно скользком типе, и это мешало Мерло до конца поверить в искренность отца Клавье.
- Хорошо, благодарю Вас от имени господина графа. Если позволите, я позже еще раз навещу Вас.
- Мне нечего больше сказать, очень жаль, что не могу помочь.
- И все же… Возможно, я еще заеду.
Отец Клавье снова развел руки в стороны.

Когда за Мерло закрылась дверь, из кухни высунулась толстая баба с любопытным лицом. Она вытерла нос засаленным передником и поинтересовалась:
- Ушел? Ишь! Я уж думала, будет на ужин напрашиваться! Дармоед! Подавать, отец мой? Перестоялось уже!
Отец Клавье в волнении заходил по комнате.
- Отстань со своим ужином. Не до него.
- Кушать не будете?! – изумилась баба.
- Уйди в кухню! – взвизгнул отец Клавье, сжав кулаки.
Баба онемела и исчезла за дверью.
- Господи милостивый, что же теперь? А?
Отец Клавье уже почти бегал.
- А если граф узнает про отца Грегора? Что это он послал, а я, как дурак, поверил на слово? Неизвестно кто, неизвестно откуда. Да что такого-то, а? Даже если узнает… Преступники они, что ли? Граф вообще на ней женился! Зачем я врал этому Мерло? Но он пригрозил мне – молчать! И письмо забрал. Нет у меня никакого письма. Вот так! Нет! И не было… Только из христианского милосердия. А кто, что, откуда – не знаю ничего. Не женись граф, и дела бы никому не было. Был кюре, нет кюре – и пес с ним! Вот только она… 
Глаза отца Клавье увлажнились, лицо покраснело, он облизал губы:
- Проклятая… До сих пор снится.
Он вытер рот и оглянулся на кухню – дверь была закрыта.
- А ведь может и вернуться. Будет приставать – найди ему кюре. Зачем он им сдался? Нет, лучше – не знаю я ничего! Вот ничегошеньки не знаю! Пусть граф у жены допытывается. Он ей брат, а не мне. Если… конечно, брат…
Отец Клавье воровато оглянулся, но дверь кухни была по-прежнему плотно прикрыта.
- Нехорошо он на нее посматривал, ой, нехорошо! У моей толстухи на такие дела – нюх. Она еще тогда говорила, да кто же ее, дуру, слушать будет? А теперь граф кюре ищет? Не по этому ли делу? Господи, пронеси! Еще решит, что я все знал и ему чужую любовницу подсунул!
Отец Клавье несколько раз перекрестился.
- Не знаю ничего! Сироты! Первый раз видел! И отца Грегора не знаю!
Дверь кухни открылась и баба снова высунула оттуда свой нос:
- Отец мой! Да что ж за конец света, что и кушать не хотите?
- Иду. Да не тащи все сюда, там поем!
- И не тащу, а тут все выставила – стынет!
- Иду.
- Отец мой… Сегодня…
- Помню, – буркнул отец Клавье.
Он полез в шкаф, порылся там и достал немного денег, которые отдал толстухе.
- Завтра к обеду приходи. Да не готовь мне на жирном бульоне! Пучит от него, сколько раз говорил!
Баба расплылась в улыбке и стала кланяться:
- А как же, все, как захотите! На постном, к обеду!
Отец Клавье привычно перекрестил бабу и она выкатилась из дома, словно ей в спину дул попутный ветер.
Священник подошел к окну и, глядя на темное небо, тяжко вздохнул:
- И чтоб ему в темноте шею не свернуть, а? Вон кюре – сгинул, как не было. Вот бы и этому…
 
Но Мерло, вопреки пожеланию, благополучно добрался до замка, хоть и было уже изрядно поздно.
Лабрус сидел перед домом на лужайке, открыв дверь, и свет от огня в печи освещал его руки – он что-то строгал.
Он покосился на подъехавшего Мерло, но ничего не сказал.
- Я кое-что привез к ужину, – Мерло потряс мешком, – в городе купил.
- Ел уже.
- Отчего меня не подождал?
- Ты, вот  что… Лучше бы тебе в город перебраться.
Мерло спешился, привязал коня, и сел рядом с Лабрусом.
- Что случилось?
- В городе, говорю, тебе сподручней будет.
Мерло помолчал.
- Случилось что, спрашиваю? Утром меня чуть не взашей вытолкал, сейчас гонишь.
- Не люблю, когда мне врут.
- Мне сейчас на ночь все равно идти некуда, так что говори прямо.
Лабрус отложил свою поделку и поглядел на Мерло:
- По мне так и лучше. Не посылал тебя граф, врешь ты все. И про дело – врешь. А вот зачем явился – не знаю.
- Я же тебе говорил, и бумагу показывал. О деле не могу сказать, ну, правда – только графа касается, лично!
- И граф не знал, что его шурина давно уж след простыл? Кому и знать, если не ему?
- Не знал он! Вот упрямая голова! – Мерло от души плюнул себе под ноги.
Как ни странно, но это убедило Лабруса.
- Как же так? Неужели отец Клавье не написал? Ладно, графу, но ей-то? Брат, как-никак!
- Видел я сегодня этого отца. Ничего он не знает, не видит и не слышит.
- Да врет он! – махнул рукой Лабрус.
- Тебя послушать, так все кругом врут.
- Не обижайся! Что я еще мог подумать? Говоришь от графа приехал и вдруг «кюре повидать», когда его уж тут и вспоминать забыли. На что тебе кюре?
Мерло поколебался и решил, что в этот раз может слегка приврать:
- Чтоб он в Ла Фер ехал. Жить.
Лабрус кивнул:
- Понятно. И то, мы тут удивлялись, они уехали, а он остался. Единственный родственник – и бросили. Правда, он сам не хотел ехать. Бог его знает, почему.
- Почему?
- У Бога и спрашивай, а я – не знаю. Болтали разное.
Мерло вопросительно глянул на Лабруса. Тот помялся:
- Неохота о графе…
- Я графу не ровня, разговоры с ним вести не буду. Так что – рассказывай.
- Говорили, что он графа боялся и не хотел, чтобы сестра замуж шла. Отговаривал ее. Даже проповедь в церкви  читал. Прямо при всех графа чихвостил. Мол, ему бы только в постель ее затащить. Сам знаешь, как вельможи с девицами балуются. Не верил, что граф женится. Да никто не верил!
- Но он сам их венчал.
- Куда ж деваться? Куда ему против графа?
- А боялся отчего?
- Не знаю. Может, что граф ему задаст, за все его выходки? Пока она не замужем была, графу с братом считаться приходилось. Ну а после, когда он уже муж, что ему этот брат? Вот тот и боялся.
- Боялся… – задумчиво протянул Мерло. –  Ты тоже думаешь, что он графа боялся?
Лабрус кивнул.
- Боялся, это точно. Графа или нет, а пришибленный он был, все оглядывался и вздрагивал. Да и она… – Лабрус покосился на Мерло, но потом продолжил, – она тоже поначалу как замороженная была. Словно ее тоже чем перешибло. Это потом  как-то оттаяла, а с графом и вовсе расцвела.
- А он?
- Так и ходил доходягой. Нет, не поехал бы он с ними, хоть бы и позвали. Даже после свадьбы, пока они тут жили, у него вид был, что хоть сейчас в могилу. И, знаешь, я вот сейчас вспомнил, а ведь он точно графа боялся! Его тут в замке только раз и видели, уж не помню, за каким он делом был, но как графа увидел… Я тебе передать не могу, какое у него лицо сделалось. Он не то, что белый, он зеленый стал. Она, графиня, ему что-то говорит, а он только на нее да на графа смотрит, и зеленеет на глазах. Нет бы радоваться, что сестра счастлива, а он чуть в ров не свалился. Точно боялся.
- Боялся… – повторил Мерло. – Вот, значит как.
- Так что не знаю, что там граф о нем думал, скорее всего, и не думал вовсе, а если он из вежливости решил его в гости пригласить, то можешь его успокоить – родственник им кланяется, но приехать не сможет, пусть спят спокойно! – Лабрус засмеялся. 
Мерло усмехнулся и кивнул:
- Да, не угадал граф с приглашением.
- Вот и славно, что разобрались! – Лабрус потянулся. – А то «личное дело графа», «не могу сказать»! Не приедет кюре, да и черт с ним. Покажи мне лучше, что ты вкусного прикупил? Поедим и спать!