Лесные качели

          Лето, как же я тебя люблю! Пора каникул! Как здорово, что придумали каникулы, чтобы можно было убежать и зарыться в лето. И даже в садиках есть каникулы, только маме с папой эти каникулы на работе не дают, а если и дают, то какие-то малюсенькие, намного меньше, чем целое лето. Хорошо, что есть выходные - целых два дня. Хотя они и пробегают быстро, но всегда вместе с мамой и папой, а значит, очень интересно…

          В одно субботнее утро мы увидели, что папа достал длинную толстущую верёвку и стал аккуратно свёртывать её, накручивая на локоть и кулак, чтобы получались большие мягкие кольца. Потом папа взял дощечку и сделал по бокам несколько аккуратных надпилов.

          - Это зачем? Для чего? Расскажи! - спрашивали мы наперебой.

          - Для веревки - коротко и таинственно ответил папа.

          Мне всё равно было ничего не понятно, но расспрашивать я не стала, потому что мой папа знает что делает. В его руках всегда всё получалось - он и табуретку, и шкафчики, и стол мой письменный, и дверь сделал. Мой папа может все! Но интересно, что же может получиться из веревки и досочки?

          Папа скомандовал, чтобы мы набрали в бутылочки воды - каждый себе, и чтобы у каждого была своя сумочка, а мама снарядила нас «сухим пайком» - помидорками, огурцами, бутербродами, спичками и солью в газетке.

          Когда наш отряд был полностью загружен продовольствием, папа объявил, что мы выступаем в поход – «идем в посадку и еще на аэродром самолеты смотреть».
          Вот это да! Мы переглянулись. У каждого из нас в глазах было написано такое, что никакими словами не опишешь, взрослые бы сказали «горячий восторг, искреннее изумление, озноб нетерпения, радостные ожидания приключений», а мы просто почувствовали, что наши мечты сбываются… А еще гордость - за нашего, такого самого лучшего и замечательного, папу.

          Мы добрались до леса и шли по тропинке - папа, старшая сестра, брат и я. Маму мы оставили «в тылу», как сказал папа - «хранить очаг и приготовить что-то вкусное» - и мама даже обрадовалась, сказала, что у нее много ответственной работы в тылу, и она быстрее справится, если мы не будем ей мешать…
          Только вот я бы ни за что не променяла этот «тыл» на посадку и самолеты...

          Я шагала по тропинке и думала, про то, как здорово идти со всеми вместе, и какой красивый лес, как щебечут птицы и пахнет примятой травой, старыми листьями и грибами. Папа остановился и приложил палец к губам, и мы все прислушались...
          - Слышите, как птицы поют?

          Мы стояли и слушали… Птичьи голоса - а их было много и все разные, и щебет, и свист, и стук - как будто перекликались по всему лесу.

          - Слышите: тук-тук-тук? Это дятел, жучков из-под коры выбивает. Слышите? А вот эта красивая песня - это соловей, соловушка. Ох, как красиво поёт!
          Папа говорил, а его глаза становились еще синее и мечтательнее, и он слушал вместе с нами голоса леса...

          - Папа, а где посадка? - спросила я.

          - Это и есть посадка.

          - Какая же это посадка? Это - лес!

          - А разве, лес и посадка - это разное? - спросила сестра.

          - Лес вырастает сам, а посадку высаживают, лесополоса называется еще, и она может со временем превратиться в самый настоящий лес.

          - Значит, эта уже превратилась? - тихо спросила я.

          Папа улыбнулся.
          - Пойдем скорее самолеты смотреть!

          Брат приободрился, ну и мы, конечно, не отставали и шли быстрым шагом...
          Лес стал редеть, деревья расступились и мы уперлись в длиннющий серый деревянный забор, остановились и пошли вдоль него. Глухой и высокий он тянулся и тянулся без конца и края… Мы хотели уже повернуть назад, но вдруг заметили, что в одном месте штакетина была отодвинута… Брат первым подбежал и приклеился к щели в заборе.
          - Самолеты!.. - крикнул он.

          - Где, покажи где???

          Мы с сестрой подбежали к нему, протиснулись и тоже стали глядеть в щель…
          Я увидела за забором большое асфальтированное поле, вокруг него росла трава и полевые цветы, а на поле стояли рядами самолеты – серые, с номерами и иллюминаторами. И даже кабины и пропеллеры можно было хорошо разглядеть издалека. Мы замерли, разглядывая самолеты…

          - Это военные? - спросил брат.

          Он еще много о чём-то расспрашивал папу, а папа ему объяснял, только мне было не очень интересно, и я присела у забора, разглядывая бабочку на травинке. Она пугливо улетала, а потом прилетала опять - белая с черной точечкой на крылышке, а потом еще такая же прилетела, и они вдвоем так весело летали, как будто танцевали в воздухе.

          - Это бабочка-капустница! - сказал папа.

          «Беленькая такая, малюсенькая, а капусту любит» - подумала я.

          Мы еще какое-то время провели у забора, но папа сказал, что надо уходить в посадку - будем делать «привал». Мы встрепенулись - «как это делать привал?» - и побежали в сторону леса.

          Мы немного походили по лесу, искали место для привала - «в этом месте должно быть высокое дерево» - и папа его, наконец, выбрал - самую высокую акацию... Он показал нам, какие острые колючки у акации, и предупредил, чтобы мы были осторожными.

          Я увидела пригорок - «Уфф! Наконец-то!» - и уже хотела на него примоститься, но папа едва успел меня от него оттянуть...

          - Осторожнее, это же муравейник! Смотри сколько их там…

          Мы окружили муравьиный замок. Муравьёв там было видимо-невидимо. Все были чем-то заняты, что-то куда-то несли, строили, бегали, а возле муравейника друг за дружкой, шаг в шаг тянулись целые муравьиные шеренги-цепочки...

          - Вот это да!

          Я отошла от муравейника. «Где же можно сесть?»

          Папа расстелил покрывалко, и мы скорее «приземлились» на нём, как самолётики на аэродроме.

          - Привал! - громко скомандовал папа, - Достаем сухой паек: бутерброды и водичку…

          Вот уж это дважды повторять нам было не нужно, мы нагуляли такой аппетит, что дружно накинулись на еду, как стая весёлых голодных волчат, уплетая за обе щеки приготовленные мамой бутерброды.

          Папа раздал каждому по помидорке и огурцу - как в самом настоящем походе - а сам полез на ту самую высокую акацию, высоко-высоко, выбрал ветку, перелез на нее, привязал концы веревки и сбросил веревку вниз... Мы наблюдали за папой во все глаза, задрав головы и открыв рот, но никак не могли догадаться: «Что же будет дальше, зачем всё это?». Снизу он казался таким малюсеньким, там - в ветвях наверху. Папа ловко спустился на землю и в свисающую верёвочную петлю вставил дощечку.

          - Так это же качеля! Ура!!!

          - Ну, кто первый? - позвал нас папа. - Налетай!»

          И мы налетели…
          Качеля была такая замечательная. Можно было смотреть вверх и видеть раскачивающуюся ветку, и листья, и солнце, и слушать птиц... У меня папа настоящий волшебник!

          Мы все катались по очереди, и даже папа. Это было так весело - летать!

          Дома мы наперебой рассказывали маме про наш поход и привал, и про качелю. Мама хмурилась и тихо спрашивала папу:
          - А если бы ты сорвался?.. А если бы веревки не выдержали?..

          Наверное, хорошо, что мы маму в тылу оставили, а то бы она там с нами всё время боялась....

          Когда наш папа с нами вместе, мы ничего не боимся, никаких «а если». И папа вместе с нами тоже!

                ***

          Ах, сколько ярких и красочных наполненных любовью и теплом воспоминаний папа оставил каждому из нас. И научил самому главному - любить жизнь, жить ее по-настоящему.
          Быть, а не казаться!

          24.08.2018