Мои переложения. Николай Шемякин. Последний сезон

Последний сезон
Заснеженная тайга медленно засыпала, когда старый эвенк Мордонов, потомственный таёжник и охотник, добрался до своего зимовья. Рубленное в лапу, низенькое и крытое лиственничной корой, а теперь придавленное снежной шапкой, зимовье сливалось с тайгой. Только еле заметный дымок из трубы или желтый огонёк в заледенелом оконце веселили порой продрогшие души одиноких охотников бесконечной северной тайги.
Долго не мог уснуть Мордонов. Ломило спину, немели ноги. Совсем стар стал, восьмой десяток пошёл… Стариковские думы не давали спать. Да, человеку не дано кем-то стать, он может только кем-то родиться. Мордонов, как и положено эвенку, родился охотником. Он охотился сколько себя помнил. Теперь, лёжа на нарах, покрытых шкурами, он думал, что это его последний сезон… Хватит бродить по тайге, пора заняться внуками, учить их старинному таёжному ремеслу. Тайга – родной дом для эвенка, она накормит, оденет, обогреет. Надо учить внуков охотиться, делать ловушки, мастерить из бересты туеса и прочую хозяйственную утварь, выделывать меха диких животных. Многому может научить внуков старик Мордонов!
Неудачной вышла охота в этот сезон. Во время белкования медведь-шатун задрал лайку. Пришлось пользоваться больше капканами, другими ловушками. А шатун бродил где-то рядом. Мало было ягоды летом, не нагулял жира, вот и не может заснуть, пропадёт к весне… Шатун, как и всякая ошибка природы, не выживает.
Будь Мордонов помоложе, недолго бы этот шатун шалил в его родовых угодьях. В последний обход старик опять видел следы медведя. А тот до того осмелел, что разрушил несколько ловушек и наследил совсем недалеко от зимовья. Придётся всё-таки убить опасного зверя. Хоть и грех это, но зверь может наделать беды, напасть на человека.
В тягучих раздумьях старый охотник задремал. Неожиданно сквозь убаюкивающую полудрёму он услышал скрип снега около зимовья. Открыв глаза, не отличая сна от яви, старик долго прислушивался к темноте, но скрип не повторился, и прочную дверь с крепкими запорами никто не пытался отворить. Потом снова перед глазами закружили тёмные тени, и охотник крепко уснул.
Проснулся он на рассвете от удушья и страха. Старика давило какое-то лохматое чудище. Неожиданно чудище растворилось в бледном сумраке зимовья, стало легче дышать, а в лицо подуло холодом. Мордонов потряс головой, отгоняя наваждение, потом окончательно пришёл в себя и вспомнил старинное предание о том, что охотников в зимовьях навещают лесные духи. Человек должен обязательно спросить у духа: «К добру или худу?»
Старик внимательно всмотрелся в угол и спросил. За стенами зимовья подул сильный ветер, а из тёмного угла послышались странные звуки: «Ху… ху… ху…» Всё стало ясно: к худу.
Расстроенный старик раздул в печурке угли, разжёг дрова. Быстро вскипятил чай, приготовил по привычке завтрак, но аппетита не было. Охотник уныло всмотрелся в синеющий сумрак за окном и сказал самому себе:
- Нехорошо на душе, ох, нехорошо. Схожу, проверю капканы, а завтра отправлюсь домой… Пора, давно пора выбираться.
Было свежо и морозно, снег и деревья порозовели от первых лучей солнца. Старик, как только шагнул за порог, сразу понял, что ночью наведывался медведь. Непрошенный гость обошёл зимовье и оставил следы. Голод гнал несчастного зверя. Теперь он потерял осторожность и стал опасен, очень опасен! Наверное, шатун затаился где-нибудь поблизости, надо быть начеку.
Мордонов зарядил свою бердану пулей, переложил охотничий нож поближе под руку, огляделся и отправился в тайгу…
Сказочная и серебряная кухта изредка сыпалась с ветвей деревьев на охотника, который, привычно сутулясь, шёл по тропе. Неожиданно он снова увидел следы шатуна. Вот оно что! Повертевшись ночью вокруг зимовья, медведь решил сделать засаду на тропе, которая петляла по ольховнику, заросшему высоким, в рост человека, багульником. Вот здесь-то, наверное, и решил встретить шатун свою добычу. Теперь Мордонов нутром и нюхом чуял притаившуюся опасность.
Сдёрнув из-за плеча бердану и держа палец на курке, старик стал осторожно приближаться к валежнику с вывернутым корневищем, на котором не было снега. Наверное, там шатун…
И всё-таки страшный зверь взмыл перед старым охотником внезапно.
У Мордонова на миг перехватило дыхание, он опешил и не успел даже отшатнуться. Медведь все продолжал подниматься на дыбы, растопырив передние лапы, как бы готовясь обнять человека. Худой и мохнатый, с блестящими буравчиками глаз и оскаленной пастью, он становился всё выше и выше. Жуткий рык потряс тайгу.
Маленький охотник мгновенно отпрыгнул назад и прильнул щекой к отполированному прикладу. Дело было обычное, и он знал, что в голову медведя стрелять опасно, уж очень мал череп, можно промахнуться.
Мордонов прицелился под левую лопатку зверя – в сердце. Громадный медведь качнулся вперёд. Грянул выстрел! Медведь споткнулся и медленно, ломая багульник, повалился в снег. Не спуская с него глаз, старик начал спешно перезаряжать ружьё. Но тут шатун снова взмыл на дыбы и, роняя из пасти кровавые клочья пены, с рёвом бросился на охотника.
Второй выстрел не свалил зверя, а только придал ему свирепую стремительность. Мощными когтистыми лапами шатун пытался обхватить верткого охотника, выбил из его рук ружьё. Обезоруженный и проворный старик выдернул из ножен для последней схватки нож, но даже не успел им воспользоваться. Медведь молниеносно махнул лапой и, сверкнув сталью, нож полетел в снег.
Охотник в панике отскочил к дереву, зверь рывком настиг его и подмял под себя. А серебряная кухта сыпалась на них с деревьев и, казалось, что само солнце наблюдает за этой неравной схваткой!
Внезапно медведь стал слабеть и заваливаться. Ополоумевший от страха охотник догадался, что он всё-таки смертельно ранил медведя. Тогда Мордонов окончательно очнулся и, почти невредимый, стал выползать из-под тяжелой и мохнатой туши. Но шатун в предсмертной злобе успел ухватить его за предплечье и глубоко в тело запустил острые когти. Старик жутко закричал и потерял сознание. Зверь обессиленно рухнул рядом с ним, несколько раз судорожно дёрнулся на снегу и затих…
…Почти обнявшись, лежали на снегу огромный медведь и маленький человек. Вдруг человек застонал и зашевелился. Горячая кровь медленно окрашивала расползающимся пятном парящий снег. Старик пришёл в себя. Он зажал рану левой рукой и, подвывая от боли, заковылял к зимовью. В глазах темнело, как в тумане, качались деревья и кусты, но ноги сами торопились по знакомой тропе.
В зимовье старик повалился на нары и потерял сознание…

Молодой эвенк Копылов выносил из своего родового угодья добытую пушнину в приисковый посёлок. По пути охотник решил навестить старика Мордонова, почаевать с ним, поговорить о промысле, пушнине и ценах. Он заторопился в сторону зимовья и вдруг увидел на снегу пятна крови. Врождённым чутьём, молодой эвенк понял, что здесь случилось.
Он быстро забежал в зимовье и увидел окровавленного старика. Испуганный Копылов засуетился около раненого, приподнял его, перетянул лоскутами одежды и сыромятными ремнями раны, потом вскипятил чай. Мордонов глухо стонал и смотрел на земляка мутными от боли глазами. Хлебнув горячего чая, он на время пришёл в себя и, еле шевеля окровавленными губами, рассказал о случившемся. Голос старика слабел, Копылов понял, что надо торопиться в посёлок за лошадью пока светло.
Оставив свой груз в зимовье, Копылов поспешил в посёлок. Через несколько часов он уже рассказал родным Мордонова о случившемся. Сыновья старика сразу же снарядили двух лошадей: одну верховую, другую запрягли в сани. Прихватив кое-какие медикаменты, старший сын Мордонова кликнул братьев и заспешил в тайгу.
Они опоздали. Старик умер. Вытянувшееся тело лежало на залитых кровью нарах, посеревшие пальцы рук были сжаты, будто всё ещё хотели взять ружьё или нож. Многому мог научить внуков старик Мордонов!
Мужчины посёлка тоже заторопились в тайгу, но все они останавливались, видя у входа в зимовье старшего сына старика с обнаженной головой. Потом покойника донесли до саней, что стояли далеко от зимовья. Отправив старика в посёлок, оставшиеся мужчины обследовали местность, нашли недалеко от тропы бердану и охотничий нож. На окровавленном снегу чернела огромная туша белогрудого медведя.
Попробовав человечины, шатун стал бы людоедом, если бы его не убил храбрый старик Мордонов. Тушу шатуна тоже повезли в посёлок, чтобы показать людям.
Так закончился последний сезон старого охотника. На похоронах кто-то из эвенков взялся считать убитых покойником медведей, но сбился со счёта.

.................................
© Н. Е. Шемякин. Сюжет, 2000
© В. Б. Балдоржиев. Литературное переложение, 2000