Глава 3. Служба командиром ПЛ

 В ноябре 1977 года я был назначен командиром подводной лодки  С-70 уже приказом Главнокомандующего военно-морским Флотом. Для этого командиру бригады пришлось третий раз писать представление на назначение. Как он мне сказал, надо было иметь фамилию Касатонов или Гришанов. Я очень был рад настойчивости командира бригады капитана 1 ранга Бежанова Виктора Ивановича при назначении меня командиром подводной лодки. Сейчас посмотрев родословную адмиральских династий, я обрадовался, что раньше них был назначен командиром корабля второго ранга.
   Касатонов Игорь Владимирович был назначен командиром большого противолодочного корабля «Проворный» в 31 год.
 Гришанов Валерий Васильевич был назначен командиром большого противолодочного  корабля «Кронштадт» в 30 лет.
 Гришанов Владимир Васильевич был назначен  командиром большого противолодочного корабля «Решительный» в 29 лет.
   Но все они стали адмиралами (я понял слова командира бригады, у адмиралов свои дети есть), а я получил капитана первого ранга на мостике подводной лодки в 1986 году (в 37 лет) и прослужил  в этом звании до декабря 1999 года. Прослужил командиром подводных лодок одиннадцать лет и один месяц на трёх, проекте 613-в (С-70 два года и девять месяцев, СС-552 два года и три месяца, С-287 три года и шесть месяцев) и на 651 проекте (Б-67 два года и семь месяцев).
  Адмирал Паникаровский Валентин Николаевич тоже был назначен командиром подводной лодки в 28 лет – в 1955году и прокомандовал подводной лодкой пять лет.
  Но это отступление изложу всё по порядку.
   В ноябре старшим помощником на подводную лодку был назначен старший лейтенант
Аникин Владимир Алексеевич. Это был офицер, с которым мы служили на подводной лодке С-384. Он прибыл на неё молодым командиром боевой части 3 (минно-торпедной боевой части). И практически становление его проходило под моим руководством.   Офицерский состав был как на подбор грамотный, инициативный и просто порядочный. Служить было интересно но, увы, этому экипажу не пришлось выполнять  боевые задачи в море. По директиве Генерального Штаба подводная лодка после ремонта переводилась в резерв – консервацию. Самое страшное, что это известно стало на швартовных испытаниях.
  Мичманский состав на подводной лодке:
 Старшина команды рулевых сигнальщиков, главный боцман старший мичман Гавриш Николай Павлович – мастер военного дела.
 Старшина команды торпедистов мичман Шадров Владимир – мастер военного дела.
 Старшина команды акустиков старший мичман Конашков Иван Степанович – мастер военного дела.
 Старшина команды снабжения старший мичман Дибровенко Николай Иванович.
 Старший кок – инструктор мичман Олейник Вячеслав Павлович.
 Старшина команды мотористов старший мичман Романюта  Евгений - мастер военного дела.
 Старшина команды трюмных машинистов старший мичман Доценко Виктор – мастер военного дела.
 Старшина команды электриков  старший мичман Юницкий Леонтий - мастер военного дела.            
  С такими руководителями можно было выполнять любые задачи в море. Но  вначале надо было провести качественный ремонт подводной лодки. Экипаж справлялся с поставленной задачей довольно успешно. Офицерский состав кроме командира боевой части 3(минно–торпедной боевой части) старшего лейтенанта Наговицына В. и начальника радиотехнической службы, командира боевой части 4(связи) старшего лейтенанта Мисан А.А. были вновь назначенными.

    После проведения строевого смотра я убедился, что у личного состава отсутствует форма одежды. А которая есть, перешита и не соответствует требованиям уставов. Проведя совещание офицерского состава мы (командир, заместитель по политической части и старший помощник) поставили задачу командирам боевых частей и служб иметь, подробную информацию чего не хватает из формы одежды у подчинёных. И в течение двадцати дней мы имели полную информацию. Это была первая маленькая победа. Офицеры говорили два дня, и эта информация будет у них. А оказалось в десять раз больше потребовалось времени.
 На вопрос как будем восстанавливать аттестат? Последовали разные предложения писать письма родителям, не выдавать денежное содержание, сброситься всему командному составу?
  Решение родилось на совещании у строителя по ремонту. Я задал вопрос ведущему строителю, каким образом Вы могли бы нам помочь? Получил ответ ваш личный состав помогает при выполнении работ по ремонту материальной части в цехах. Им начисляется заработаная плата в каждом цеху. Собрали весь экипаж и объяснили, каждый будет покупать себе форму одежды, вместо испорченной. Все командиры боевых частей и начальники служб составили списки личного состава по цехам и водили их на получение денег.
  Но здесь появились угрозы от механической службы дивизии , что вы там занимаетесь ерундой. Но это мягко сказано. Я настоял на своём  и понял  это был первый конфликт с командованием дивизии, но не знал(догадывался)с кем.
   В декабре я был отправлен в командировку, в Ленинград на курсы по живучести – в Высшем военно-морском инженерном училище имени Ф.Э. Дзержинского. Где нам читал лекции по продольной остойчивости, знаменитый учёный, доктор технических наук, профессор капитан первого ранга в отставке Николай Петрович Муру. Его перу принадлежат около 200 научных трудов такие, как «Обеспечение непотопляемости корабля», «Теория подводной лодки», «Основы непотопляемости корабля» и др.
  Раньше считали, продольная остойчивость соизмерима с длиной корпуса подводной лодки и очень большая. Однако гибель атомной подводной лодки «К-8» в Атлантике 12 ап-реля 1970 году в период учений «Океан»  заставила повернуться к ней лицом. На ней погибло 52  и спасены 43 подводников.
  Я(курсант третьего курса) находился  на крейсере «Кутузов» 68-Бис проекта в Средиземном море. И в дальнейшем встречался при обучении на командирских классах с участником этих событий, капитаном первого ранга Каширским – он был заместителем командира дивизии и старшим на борту подводной лодки «К-8».
  Там на этих курсах у нас в группе учился капитан  1  ранга Веденеев В.А., который затем перешёл внутренним путём на подводной лодке 619 проекта в Балаклаву.
 В период учёбы мы жили в общежитии 6 ВОК ВМФ . В это время там учились с Черноморского флота капитан 3 ранга Ничик Ю.М., капитан – лейтенанты Гончаренко В.П., Иванкин И.К. и с Северного флота капитан 3 ранга Сучков Г.И.
  На курсах водолазов при 40 научно - иследовательском институте учился капитан 3 ранга Солодов Ф.А. командир подводной лодки Б-498, 641-Б проекта. 17 декабря произошла трагедия он утонул во время рыбалки на Онежском озере. Почему я пишу об этом. Прочитав книгу «Подводные силы. Черноморского флота» на стр. 539 « В июне 1978 года на Б-498(Ф.Солодов) из-за неграмотной эксплуатации заведования личным составом и низкой организации службы затопили морской водой герметичную капсулу гидроакустического комплекса «Рубикон». После ремонта его технические возможности значительно снизились. Я удивился, как можно было принимать подводную лодку, подписывать акт и не знать, что твой предшественник уже ушёл в другой мир, в декабре 1977 года. И кто подписывал акт сдачи подводной лодки? Ведь у него тоже есть родственники и дети.
  (автор этой книги Ничик Ю.М. сам принял подводную лодку Б-498 в сентябре 1978г.)
И потом в отсутствии командира подводной лодки на выход в море идёт один из заместителей командира соединения!
  В этот период рядом с моим номером жил капитан 2 ранга Шатов Владимир Михайлович  командир строящегося крейсера АСС «Эльбрус». Это был грамотный, решительный командир он также учился при 40 НИИ. Все в Управлении поисковых и спасательных работ считали. Что он никогда не командовал надводными кораблями, а был командиром подводной лодки 613 проекта. Назначение на «Эльбрус» все связывали с именем командующего Черноморским  флотом адмиралом  Николаем Ивановичем  Ховриным – Шатов был  однокашником  Ховрина по военно – морскому училищу.(«Преемник легендарного Эпрона» 2000г.издания, руководитель капитан 1 ранга  Васильчук Василий Васильевич). Нет господа, он был старшим помощником  командира  крейсера у командира Ховрина Николая Ивановича. Когда стали резать крейсера по указанию Хрущёва ему пришлось проходить подготовку на командира подводной лодки и был очень грамотный командир.
   Вообще как легко люди печатают информацию не проверив её, а услышав
по  «Сарафанному радио».  Вернувшись из командировки я увидел, что ремонт идёт  по плану и мне было радостно видеть службу всего экипажа. Особенно старался заместитель командира по политической части старший лейтенант Фёдор Петрович Берсенев. В дальнейшем я часто вспоминал его в своей службе. И вспоминал только в хорошем смысле. Я часто говорил  Фёдор Петрович почему не пошёл по командирской линии. Он не отвечал конкретно – я понял  это будет хороший разведчик.
    Как я раньше писал, просил комбрига капитана первого ранга Бежанова В.И. для списания недостающего комплекта белья АСС освободить от «поборов». Но нас замкнули на 381-й Севастопольский отдельный дивизион ремонтирующихся  подводных лодок – командир капитан первого ранга Гусев Александр Фёдорович. Заместитель командира дивизиона по электро - механической части, был назначен капитан 2 ранга  инженер Иванов Олег Леонидович грамотный, очень порядочный и требовательный офицер.
В октябре я был прикомандирован  на подводную лодку С-348 вторым командиром на боевую службу. Старшим пошёл заместитель командира бригады капитан первого ранга Касьянов Анатолий Алексеевич. Я говорю заканчивается ремонт  и в декабре выход. Ответ комбриг решил, я этого командира не знаю лодка из 153 бригады. Вышли мы из Балаклавы и скрытно заняли район боевой службы у территориальных  вод Турции.   
          
  При всплытии на зарядку аккумуляторной батареи в районе зарядки, были обнаружены следующие недостатки:
 - антенну «Ван» заклинило   на половину, полного подъёма;
(флагшток для подъёма ходового флага – конец в подводном положении попал во фланец антенны «Ван». Надо было крепить по подводному в районе ограждения рубки внизу.)
- верхняя газовая захлопка правого дизеля не герметична;
 (не были выполнены мероприятия по подготовке к боевой службе – не заменена прокладка).
 В 22 часа я поднялся на мостик. Командир капитан 3 ранга Жучков Владимир Прокофьевич (принял лодку у капитана 2 ранга Гусева) сказал Яковлевич пока ты здесь я  возьму сигарет, на надстройке люди будут менять резину  верхней газовой. Затем разберутся с антенной «Ван».
 Конечно, пусть занимаются. Когда он спустился, я услышал шум самолёта. Приказал всем спуститься вниз, убрал людей с надстройки. Запросил у метристов как горизонт? Получил ответ, горизонт чист. Это был звук противолодочного самолёта  БЕ-12, сам проверил отсутствие личного состава в надстройке. Поднялся заместитель командира бригады капитан 1 ранга Касьянов Анатолий Алексеевич, что такое я ему говорю, надо погружаться  противолодочный самолёт БЕ-12. В этот момент доклад метристов сигнал работающей РЛС на 3 диапазоне, величина 3 балла предполагаю «инициатива». Все спустились вниз. Срочное погружение. Задраив верхний рубочный люк, спустился в центральный. Убедился, что все мероприятия по срочному погружению выполняются. На глубине 8 метров  в  перископ увидел, самолёт включил прожектор и освещает море в стороне по правому борту на курсовом угле 100 градусов правого борта.
      
Показал заместителю командира бригады. Вовремя мы погрузились. В это время подводная лодка с дифферентом 8 градусов на корму еле удерживает глубину 9 метров. Капи-тан первого ранга Касьянов говорит, идите в корму посмотрите, что в пятом отсеке. Войдя в него, увидел, что трюм полный воды и нижние запоры не держат (должны держать до глубины 40 метров). Вернулся в центральный, доложил надо всплывать, иначе нечем будет делать зарядку. Метристы доложили, горизонт чист. Заместитель командира бригады приказал - Анатолий Яковлевич всплывайте. Я смотрю на Владимира Прокофьевича, опять получаю приказание, всплывайте. Всплыв, продули балласт. На мостике капитан первого ранга Касьянов Владимир Прокофьевич и я. Касьянов приказывает мне вступить в командование подводной лодкой. Ночную вахту нести мне и на зарядках. Жучкову нести вахту днём с ним.
  Затем внизу в подводном положении заместитель командира бригады сказал, это командующий присылал самолёт для обнаружения подводной лодки. Если обнаружили, то поставят 2 балла за нарушение скрытности.
  Отнесли боевую службу без происшествий. Экипаж мне понравился молодые офицеры желающие служить. Состоялся ни один раз разговор с заместителем командира бригады, оставить Жучкова на ночной вахте. Я принял решение - Вы командир и с приходом будете назначены на эту лодку. С этим я не был согласен. Ведь заканчивался ремонт подводной лодки С-70 и в неё была вложена часть души. Удивительно капитан 3 ранга Жучков В.П., мне кажется, согласился с этим. Какой разговор состоялся между ними, я не знал. Честно говоря, не хотел знать. Ведь он был назначен на эту должность Главнокомандующим ВМФ. Пришли с боевой службы, подводная лодка получила оценку отлично, то есть самолёт не обнаружил подводную лодку. Капитана 3 ранга Жучкова В.П. перевели в Одессу, в дивизион консервации на подводную лодку С-344.
Я остался на подводной лодке С-70.

В ноябре пришла директива о переводе на штат консервации. Это могли сделать люди, которые хотели нанести вред нашим вооружённым силам.
 Весь штат консервации:
командир;
командир боевой части 5;
старшина команды трюмных машинистов;
старшина команды мотористов;
старшина команды электриков;
старшина команды торпедистов;
командир отделения трюмных машинистов;
командир отделения мотористов;
командир отделения электриков;
старший радист;
старший акустик;
старший торпедист.   
 
    Пришлось решать задачи приёма отремонтированной материальной части этим личным составом и прикомандированным. Хорошо помогало командование 155 бригады подводных лодок. Командир бригады капитан первого ранга Бежанов  Виктор Иванович и заместитель командира бригады по электромеханической службе капитан второго ранга Баландин Геннадий Михайлович. Я всегда вспоминаю их добрым словом.
   Но прикомандированный личный состав приносил больше проблем с дисциплиной. Служившие на лодках и проходившие ремонт, могут подтвердить, присылали не очень дисциплинированных.
  Завод был переполнен заказами. Впереди лодки поставили в нарушении приказа начальника главного технического управления базовый тральщик БТ- 259(деревянный) в пяти метрах по носу подводной лодки. Сильный западный ветер корабли водило,  расстояние между кораблями уменьшалось до одного метра. Я не единожды говорил капитану завода и старшему строителю вы нарушаете документы регламентирующие ремонт. Написал рапорт на имя командира дивизиона ремонтирующихся подводных лодок капитану первого ранга Гусеву Александру Фёдоровичу. Резолюция на рапорте они знают, что делают.  Швартовые концы на лодке были старые не единожды сращенные. Когда пришло время сдачи дизелей в работе, я требовал поставить подводную лодку на упор, командование дивизиона выполняйте, что вам говорят. Вообще я видел, что дивизион был больше создан для обеспечения необходимых услуг командованию дивизии. Для изготовления необходимых атрибутов к встречам проверяющих. Это тоже необходимо? Здесь возник второй конфликт с командованием дивизии.
   И когда решили делать зарядку своими машинами для проверки их в работе, произошло то, что и должно было произойти. Начали зарядку аккумуляторной батареи. Был составлен график несения вахты вахтенным  офицером, проин-структированы вахтенные.   Меня вызвали в бригаду для выхода на торпедолове, стреляли в дуэльной ситуации командиры подводных лодок С-151 и С-165.
  Я убыл в Балаклаву в 17.30  и когда доехал до бригады получил от  оперативного дежурного дивизии, лодка дала ход и столкнулась с тральщиком. Тральщик тонет. Я сел на такси и приехал на завод. Спустившись в ахтерпик тральщика, увидел, ниже кабелей размагничивания пробоину размером 400 ;1200мм. Вода в корпус не поступала. Корпус тральщика был гнилой, по словам помощника командира тральщика. Как он выразился, теперь хоть отремонтируют.
  Меня вызвал на связь оперативный флота вернее старший помощник капитан первого ранга Сибилёв М.А.. я доложил обстановку и состояние тральщика, и лодки. Услышал от него, Толя не переживай. Оказывается, он служил на подводных лодках и командовал подводной лодкой С-96.Спрашиваю старшего лейтенанта – инженера Зальц В.В., где командир боевой части 5 .
Убыл по вызову в дивизион. Я понял для  вручения дани – командира нет. Не могу ничего сказать в укор старшему лейтенанту – инженеру Нишпор Владимиру Фёдоровичу. За весь период службы только хорошие воспоминания. А здесь сработало, вызвал вышестоящий штаб.
  Можно было об этом и не писать. Когда собрали всех командиров подводных лодок, старших помощников командиров, командиров боевых частей 5 на совещание по аварийности.  В присутствии заместителя командующего флота вице-адмирала Самойлова В.А. начали разбор с этого случая. Докладывал заместитель командира дивизии по электромеханической службе капитан 1 ранга инженер Муха Алексей Ани-симович, вице- адмирал Самойлов В.А. остановил его словами, вы не разобрались. На этом всё закончилось, я был удивлён, заместитель командующего разобрался, а штабы дивизиона и дивизии нет.
   Здесь возник третий факт конфликта с дивизией и дивизионом.
  А в книге «Подводные силы Черноморского Флота» один из командиров подводной лодки и командиров боевой части 5 пишут. «Нарушение должностными лицами организации зарядки АБ осталось бы без внимания, не включи электрик по ошибке муфту ШПМ.». это могли написать люди сами не раз нарушавшими организацию зарядки АБ.
 Завод признал свою ошибку и всё устранил за свой счёт.
   В декабре начались ходовые испытания подводной лодки.
Основные трудности:
-отсутствие штатного экипажа;
-морское довольствие экипажу (не выплата);
-сложные штормовые условия.
  Но если первое и третье условия решались, то выплата морского довольствия никак. Даже за фактические выхода. А помощники офицеров «господа» мичмана категорически отказывались выходить. И правильно делали, ведь они кормили свои семьи.
   Писал рапорта командиру дивизиона, командиру дивизии и  дошёл до командующего флотом. Ответ есть, приказ Командующего ЧФ о постановке подводной лодки в консервацию. До меня никак не могло дойти. Ещё не закончились испытания механизмов подводной лодки после ремонта, а  уже доложили единица в консервации. Люди в море, а им за их выполненный служебный долг в соответствии с законом не выплачивают морское довольствие.
  Это было четвёртым фактом конфликта с командованием дивизии.
  Особенно интересно было выходить на глубоководное  погружение после ремонта. Без экипажа и это было в марте 1978 году. Старшим шёл командир 155 бригады подводных лодок капитан 1 ранга Карлов Анатолий Алексеевич. На переходе в полигон погружения я спросил, как командующий прочитает в плане боевой подготовки флота корабль консервации идёт на глубоководное погружение. Ведь аварийно - спасательный отряд ЧФ в этот период по боевой тревоге. Он ничего не ответил, давайте готовьтесь к погружению. Когда мы погрузились на 150 метров и провели все мероприятия. Капитан 1 ранга Карлов сказал, хорошо отремонтировали лодку. Это были первые слова положительные за твой и всего экипажа труд.
  На снимке внизу после успешного погружения  на глубину 150 метров и похвальных слов командира бригады о ремонте. 
   В апреле командир бригады взял меня с собой на боевую службу на подводной лодке С-382. Вы пойдёте вторым командиром. Я сообщил перед экипажем С-70 стоит задача выполнить все мероприятия по консервации подводной лодки. Ничего разберутся.
   Вышли мы, как всегда загружены. Первые сутки плавали на пузыре. Комбриг сказал, вы будете нести  вахту ночью и на зарядке, а командир днём  ему надо готовить отчёт. Я  понял, ему посоветовал заместитель командира бригады капитан 1 ранга Касьянов Анатолий Алексеевич.
  Всё это было из-за того, что командир подводной лодки С-382 капитан 2 ранга А.С. Болкун пришёл в 155 бригаду из 153 бригады. Так же как и командир подводной лодки С-348 капитан 3 ранга  В.П.Жучков. И командование бригады не доверяло, произошёл трагический случай на подводной лодке С-157 командир капитан 3 ранга Ю.К.Розанов – прибывший с Линахамари на подводной лодке С-382. В период от-работки задачи Л-2 на С-157(плавание  подводной лодки) был потерян подводник матрос – радист. Всплывая и погружаясь по срочному погружению, не заметили выскочившего в надводный  гальюн матроса. Обнаружили его отсутствие в подводном положении. Всплыли и не нашли. Вода была холодной, события происходили ранней весной в полигоне боевой подготовки №46, под Ялтой.
  Об этом мне сказал капитан 1 ранга А.А. Карлов.
Так прошло 8 суток и вдруг днём меня вызывают в центральный пост. Прибыв, он спросил у меня, какие у вас есть проблемы на своей подводной лодке? 
  Я был удивлён. В этот момент командир всплывал на очередной сеанс радиосвязи. Вращая перископ,  он вдруг стал падать. Я поддержал его, помог сесть. Вызвали врача.   Осматривая горизонт в перископ, получил доклад радистов, закончен сеанс связи, в наш адрес радиограмм не поступило. Скомандовал погружаться на глубину  40 метров, опустить перископ. Командир бригады обратился ко мне, что с коман-диром. Вызвав врача в центральный я спросил его командир заболел? Командир боевой части 5 капитан 3 ранга Болтунов Л.И. сказал: очень плохо себя чувствует. Врач промолчал. Комбриг сказал Анатолий Яковлевич, вступайте в командование кораблём. Опять повторяется старая история, как и на С-348. Я пошёл обходить подводную лодку и вызвал в пятый отсек командира боевой части 5 . Где задал ему вопрос у кого спирт, у командира получил ответ. Приказал ему забери канистру и ни капли не давай. Я знал этого офицера и был в нём уверен. Он принёс канистру мне, я сказал, храните у себя. Заместителем на этой подводной лодке был старший лейтенант Берсенев Фёдор Петрович, который служил со мной на С-70. вообще экипаж был подготовлен хорошо, лодка выглядела чистой и ухоженной. Через пять суток командир выздоровел и вступил в командование. По прибытии подводная лодка получила оценку отлично.
  Однажды ночью на переходе я задал вопрос командиру бригады, вы переведёте меня на плавающую подводную лодку. Это  прерогатива командира дивизии. Я  для себя сделал вывод надо переводиться на другой флот.
    Много мероприятий надо было провести для консервации подводной лодки Установили динамическое осушение. Пообщавшись  с опытными командирами подводных лодок консервации, я пришёл к выводу для сохранения в рабочем состоянии аппаратуры связи, акустиков, метристов, торпедного электрика необходимо еженедельно проворачивать материальную часть. Для этого установили выпрямитель в ог-раждении рубки и ввели кабель внутрь прочного корпуса через сальник. Теперь на подводной лодке было питание,  подсушивали все приборы по графику. Обидно было у метристов, акустиков, радистов была установлена новая аппаратура, а рядом стояли лодки со старой материальной частью требующей постоянного ремонта.
   Жизнь шла своим чередом. На всех сборах командиров, которые проводили командир дивизии, командир бригады меня как молодого командира спрашивали в первую очередь и всегда. Это было хорошо, приходилось постоянно заниматься. На всех учениях участвовать на одной из  лодок. Всегда приходилось иметь свежие конспекты.
  На одном из сборов по командирской подготовке, руководитель командир дивизии произошёл случай. Командир соседней подводной лодки консервации капитан 2 ранга Табачный Сергей Георгиевич взял у меня конспект. Я обратился, Серёжа верни конспект. Командир дивизии (вероятно, услышал наш диалог)  решил пошутить. Бабенко, чем занимается ваш личный состав. У вас составлен план,  личный состав ознакомлен с ним? Скиртач проверьте. (Скиртач – старший помощник начальника штаба по мобилизационной готовности, очень преданный комдиву и большого веса.)
  Я ответил, личный состав участвует в археологических раскопках на Фиоленте, планы составлены.  Дело в том, что у нас в Балаклаве стояли четыре лодки в консервации. С-100 командир капитан 2 ранга Данилов Борис Иванович, С-281 командир капитан 2 ранга Табачный Сергей Георгиевич, С-340 командир капитан 2 ранга  Гармонщиков Николай Степанович, С-70 командир автор капитан – лейтенант Бабенко Анатолий Яковлевич. Они замыкались на 155 бригаду подводных лодок. В тесной бухте 4 корпуса, а в Одессе дивизион консервации. Там комплекс для заливки сухозаряженных батарей и всё для лодок консервации.
  Я не знал, тогда по указанию од дивизии выделяли личный состав на археологические раскопки. Оказывается, они работали по специальному плану командования (на дачных участках). Ответив так командиру дивизии, я поставил крест на своей службе в дивизии плюс к этому 4-е конфликта предыдущих. Это мне объяснили командиры в возрасте, я понял надо переводиться на другой флот. Я хотел служить на боевых лодках.
   Здесь я хочу рассказать об эпизоде, описанном в книге «Подводные силы Черноморского Флота»  контр-адмиралом Ю.М. Ничик  на стр.300.   
«  На одном из противолодочных учений Б – 498 (Ю. Ничик.) был назначен рубеж поиска, через который проходил маршрут возвращения С- 296(В. Бабенко.). Задача предстояла трудная – стояло лето, дальности обнаружения лодок с учётом гидроакустических условий небольшие, и к тому же капитан 2 ранга В.Я.Бабенко много занимался вопросом малой шумности своей подводной лодки, добиваясь этого как организационными, так и техническими методами.
  Акустики  Б – 498 обнаружили шум винтов, классифицировали цель как подводная лодка, и  пристроившись за кормой, вели её около 8 часов. При этом всё записывалось и документировалось на магнитофон.
  На берегу В.Я. Бабенко никак не мог поверить, что был обнаружен, и только прослушав записанные шумы его лодки (наверное, они шумели «это я - С-296»), признал возможности акустического комплекса новой подводной лодки и высокую выучку экипажа».
 В этой же книге на стр.539. «в июне 1978 г. На  Б – 498 (Ф. Солодов - который погиб в декабре 1977года) из-за неграмотной эксплуатации заведования личным составом и низкой организации службы затопили морской водой капсулу гидроакустического комплекса «Рубикон». Он был выведен из строя. После ремонта его технические возможности значительно снизились».
  При шестом типе гидрологии на залитом ГАК «Рубикон», он обнаружил подводную лодку на рубеже, при дальности обнаружения  5-9 кабельтовых (исправным комплексом) на одном горизонте. Это чушь.
  А для безопасности плавания подводные лодки разносились по глубине минимум 40 метров и тогда дистанция обнаружения до 5 кабельтовых максимум.
 И организовал «пристроившись» (не заняв позицию слежения) по корме слежение в течение 8 часов. 
  За это время подводная лодка, которую он обнаружил, прошла минимум 20 миль. Что это за рубеж, это  уже минимум район поиска. Почему не доложил об обнаружении, как  положено по инструкции при обнаружении подводной лодки? Почему подводная лодка С – 296, а не турецкая , которая осуществляла слежение в течение 8 часов за  Б – 498? При таких дальностях обнаружения.
   И тогда должны были уменьшить оценку за боевую службу – нарушение скрытности! Однако подводную лодку оценили за боевую службу на отлично. А самое интересное подводная лодка С – 296 находилась на боевой службе с 9.05 по 9.06.79 года вместо Б – 498. В связи  с выходом из строя валопровода (дейдвуда) подводной лодки  Б – 498.
 25 апреля объявлено, подводной лодке С-296 готовиться к боевой службе. До 1 мая выгрузили и загрузили, ошиновали 2-е группы аккумуляторной батареи (при  норме 30 суток).
 Почему я пишу об этом? В 1987 году организовывал учение по обнаружению подводной лодки, уничтожении её телеуправляемыми торпедами ТЭСТ-71. При таком же типе гидрологии фактическое обнаружение было максимальное 5 кабельтов. Для выполнения стрельбы практическими ТЭСТ-71(телеуправляемые торпеды) пришлось применить специальное маневрирование. Т.е. подставить лодку цель через прохождение определённой точки, в определённое время. Это было на командирской подготовке (все командиры вы-ходили в море на лодке Б-380 с исправным комплексом).
  Просто автору хотелось изобразить на бумаге своё мастерство, по прошествии лет.
  В октябре 1979 года меня отправили на противолодочные курсы в Североморск, при войсковой части 31029. Со мной на курсах от Черноморского флота:
- Подполковник Чайковский с авиации;
- капитан 3 ранга Шашков командир большого противолодочного корабля «Комсомолец Украины»;
- капитан 3 ранга Фатеев начальник штаба 92 бригады тральщиков;
- капитан 3 ранга Кузнецов командир дивизиона противолодочных кораблей из Поти;
- капитан 3 ранга Зданевич старший помощник с подводной лодки;
- капитан 3 ранга Бабенко командир подводной лодки С-70 автор этих строк.
   Там мы получили всё новое, что было известно о противолодочной войне, как у нас, так и у основных противников стран НАТО и конечно соединённых штатов Америки.
 Побывал в гостях у знаменитых  подводников 4 эскадры подводных лодок, увидел, в каких условиях они служат.
 Колыбель, душа и бывшая столица Северного флота –Полярный. Гроссадмирал Денниц – главнокомандующий немецким флотом – назвал  Полярный «осиным гнездом русских подводников». Недооценил – гнездо было орлиным.
  Екатерининская гавань, не замерзающая в суровую зимнюю пору. Более четверти века Полярный был базой для Четвёртой эскадры дизельных подводных лодок. Самый страшный взрыв за всю историю города прогремел здесь 11 января 1962 года, когда у третьего  причала на подводной лодке Б-37 рванул весь боезапас первого отсека. Погибло 70 подводников, были выведены из строя две подводные лодки.
  Чёрный день  начался весьма буднично. Таково уж свойство всех роковых дней – обрушиваться как гром среди ясного неба. Впрочем, стояла арктическая ночь.
  Большая дизельная подводная лодка  Б -37 была ошвартована в Екатерининской гавани у пирса, у которого и по сию пору грузят боезапас на подводные лодки.
  Командир – капитан 2 ранга Анатолий Степанович Бегеба – только что вернулся из отпуска- его отозвали досрочно. ( Когда я учился в училище он у нас преподавал тактику подводных лодок. Это был седой, молчаливый капитан 1 ранга и никогда об этом не рассказывал).
  Анатолий Степанович Бегеба: « В госпиталь ко мне приехал сам Главнокомандующий ВМФ СССР адмирал Флота Советского Союза Сергей Горшков. Лично расспрашивал, что и как. Спросил моё мнение о причине взрыва. А потом было заседание ЦК КПСС, на котором министр обороны  Малиновский доложил о ЧП в Полярном Хрущёву. Не знаю реакцию генерального секретаря, но Малиновский распорядился отдать меня под суд. Видимо, принял такое решение на основании Акта государственной комиссии по расследованию. Но составили акт  за пять дней до того, как лодку подняли и детально осмотрели. Поспешили маленько. У нас ведь как: на все случаи жизни есть универсальная формула – «вследствие  низкой организации службы».
  1962 год. Самый расцвет «волюнтаризма» и «субъективизма». Приказ министра обороны «отдать под суд» был равносилен приговору. Детали – «на сколько лет», в какие места – должен был определить трибунал.
  От адвоката Бегеба отказался. Прислали женщину - адвоката, что она понимала в военном  деле, в службе, в технике?
     Бегеба защищал на суде свою честь и честь погибшего  экипажа. Он не был юристом, но был высококлассным профессионалом подводником. И случилось чудо: подведомственная министру обороны военная фемида вынесла назначенному свыше преступнику оправдательный приговор. Имя этого бесстрашного  и честного служителя закона:  генерал-майор юстиции Фёдор Титов. Приговор, впрочем, опротестовали и направили в Верховный Суд. Но и военная коллегия Верховного Суда не смогла, ни, в чём обвинить командира погибшей подводной лодки и отклонила протест прокурора. Отобранный поспешно партийный билет Бегебе вернули. Но флотская карьера его была сломана. Возможно, кто-то из наших кадровиков посчитал 35-летнего капитана второго ранга «невезучим» (на манер аттестации офицеров на британском флоте есть графа «везучий – невезучий»). Его удалили подальше от кораблей – в Бакинское  Высшее Военно–Морское училище им С.М. Кирова. Преподавать тактику. Преподавал он там до самых последних  дней своей военной службы. Там же в Баку и жену схоронил. А когда начался разгул антирусского шовинизма, вернулся в Полярный к дочери.

  Из слов командира Б-37: Когда я прибыл из отпуска на подводную лодку, мой минёр доложил мне: «Товарищ командир, мы приняли не боезапас, а мусор!»
   Стал разбираться, в чём дело. Оказывается, всё лучшее погрузили на лодки, которые ушли в Атлантику под Кубу. А нам – второму эшелону – сбросили просроченное торпедное старьё, всё, что наскребли в арсеналах. Хотя мы стояли в дежурстве.
- Обычно стеллажные торпеды на лодках с половинным давлением в баллонах. А нам приказали довести его до полного - до 200 атмосфер. Я отказался это сделать. Но флагманский минёр настаивал, ссылаясь на напряжённую обстановку в мире. Мол того и гляди – война. «Хорошо приказание исполню только под запись командира бригады в вахтенном журнале».
 - Комбриг и записал: « Иметь давление 200 атмосфер».
 -  Вопрос этот потом на суде обошли.
 -  К чести комбрига скажу – он свою запись подтвердил, несмотря на то, что вахтенный журнал так и не смогли обнаружить.
   Так вот, на мой взгляд, всё дело в этом полном давлении в воздушных резервуарах стеллажных торпед. Скорее всего, выбило донышко старого баллона. Я же слышал хлопок перед пожаром! Воздушная струя врезала обшивку  торпеды. Тело её было в смазке. Под стеллажами хранились банки с «кислородными консервами» - пластинами регенерации В-64. Масло в кислороде воспламеняется само по себе. Стар-шина команды торпедистов мичман Семёнов успел только доложить о пожаре и задохнулся в дыму. Потом взрыв. Сдетонировали все двенадцать торпед. Только после этого случая запретили хранить банки с «регенерацией» в торпедных отсеках. А все слухи, про то, что в носу шли огневые работы, паяли вмятину на зарядном отделении – полная чушь. Это я вам как командир утверждаю!

   Из воспоминаний генерал-майора юстиции Ф.Д.Титова.
Всего от взрыва  погибли 78 человек из состава 4-й эскадры подводных лодок, из них – 59 членов экипажа Б-37 и 11 членов экипажа С-350.
  К исходу дня на флот прибыла государственная комиссия во главе с Главкомом ВМФ адмиралом флота С.Г.Горшковым, в состав входила большая группа учёных под руководством академика А.П.Александрова.
   Результаты работы комиссии были доложены министру обороны Маршалу Советского Союза Р.Я.Малиновскому и через него представлены в Президиум Центрального Коми-тета КПСС.
  Оргвыводы непосредственно  касались двух должностных лиц: командующего Северным флотом адмиралом А.Т. Чабаненко и командира подводной лодки Б-37 капитана 2 ранга А.С.Бегебы, в отношении которого было предписано отдать под суд военного трибунала.
 Вскоре на флот прибыл новый командующий -  адмирал В.А.Касатонов.
  При первой встрече со мной Владимир Афанасьевич высказал своё глубокое возмущение поведением Бегебы в день катастрофы и выразил твёрдое убеждение, что суровый приговор трибунала Военный  совет использует «как рычаг в деле решительного укрепления дисциплины и порядка на кораблях и в частях флота».
  На распорядительном заседании, которое всегда предшествует судебному, после доклада прокурора флота полковника юстиции Титкова и моего содоклада было принято решение о предании командира подводной лодки Б-37 капитана 2 ранга А.С.Бегебы суду военного трибунала. Процесс решили провести в Полярном.
  Для участия в судебном разбирательстве мною были определены народные заседатели: капитан первого ранга Шкодин – опытный подводник – капитан второго ранга Савельев, замполит подводной лодки того же проекта, что и Б-37, недавно закончивший юридический факультет Военной – политической академии.
   Стрелки часов показывали 22 часа 40 минут, когда комендант суда скомандовал:
Встать! Суд идёт.
Я достал из папки текст  приговора, на шести листах машинописного текста.
На основании всего вышеизложенного  и руководствуясь ст.303 и 306 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, военный трибунал Северного флота
  ПРИГОВОРИЛ:
  Бегебу Анатолия Степановича по ст.260 п. «а» УК РСФСР оправдать.
Первым пришёл в себя и выскочил из зала военный прокурор полковник юстиции Титков.
   В свой рабочий кабинет я попал в середине следующего дня, и сразу же начальник канцелярии военного трибунала передал мне приказание командующего флотом: немедленно прибыть к нему.
   Через несколько минут открыл двери штаба флота. Вошёл в кабинет. Не успел доложить о своём прибытии, как адмирал, стуча кулаком по столу, набросился на меня с упрёками:
  Вы что, решили Президиум ЦК партии учить? Вы выбили  у меня из рук рычаг, с помощью которого я хотел повернуть всю работу командиров по искоренению серьёзных недостатков в службе и укрепить дисциплину! Вы что, решили быть умнее тех, кто был в госкомиссии, которая разбиралась в происшествии, и прокуратуры флота, четыре месяца проводившей следствие по этому делу?!
 Бегеба будет всё же осуждён. Тогда я малость вспылил и заявил:
- Что вы на меня кричите? Ведь я вам в своей работе не подчинён!
  Касатонов, топнув ногой, закричал:
- А кому же вы подчинены?
  Собравшись с духом, отвечаю как можно спокойнее и твёрже: -Я подчинён советскому правосудию!
  В кабинете находился и член военного совета адмирал Фёдор Сизов, который молчал, однако незаметно дёргал меня за рукав тужурки, давая понять, чтобы я не слишком горячился.
  На следующий день мне звонили из Москвы. Председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР генерал-лейтенант В.В.Борисоглебский беседовал со мной долго и обстоятельно, а ещё дня через три-четыре последовал звонок из ЦК КПСС. Меня на месте не оказалось, поэтому мой заместитель полковник юстиции Маслов, по просьбе звонившего, зачитал ему весь текст приговора. Это вызвало недоумение на другом конце провода:
 - В документе, поступившем в ЦК от Генерального  прокурора, обстоятельства оправдания Бегебы изложены несколько иначе. Пришлите копию приговора в Москву.
  Передав дела своему заместителю полковнику Маслову на период отпуска, я собирался попрощаться с сослуживцами, но тут в кабинет вошла секретарь и попросила принять  трёх капитанов первого ранга.
  - Пусть их примет Маслов.
  -Они очень просят, чтобы приняли их именно вы!
  -Пусть входят.
Вошли немолодые офицеры, и вдруг, как по команде, опускаются передо мной на колени, низко кланяются, и один из них говорит:
  -Спасибо вам, товарищ полковник, за справедливость! Спасибо вам за спасение командира! Спасибо за то, что не дали нам потерять веры в правосудие! Примите наш земной поклон.
  Я оторопел. После постоянной нервотрёпки, после мощного давления со стороны всевозможного начальства  подобная сцена  произвела на меня сильное впечатление.
   Позже я очень сожалел, да и сейчас сожалею, что, растерявшись, не спросил их имён – кто они и откуда.
 Отпуск подходил к концу. Нервы.  Нет ничего томительнее неизвестности. Что там ждёт меня на службе?
   Определение на кассационный протест военного прокурора Северного флота:
«приговор военного трибунала Северного флота от 22 июня 1962 года в отношении Бегебы Анатолия Степановича оставить без изменения, а кассационный протест Военной прокуратуры того же флота - без изменения…».
  Через полгода  был подписан приказ о назначении меня на должность начальника организационно-инспекторского отдела Военной коллегии  Верховного суда СССР. На прощальном ужине, который организовал командующий Северным флотом, Владимир Афанасьевич Касатонов в воскресенье 24 сентября 1963 года в 14 часов. Все приглашённые собрались в салоне командующего. Мой сосед за столом Семён Михайлович Лобов, отношения с которым у меня всегда были хорошими, наклонился ко мне и сказал полушёпотом:
-  Всем ты, Федя, хороший парень, только вот Бегебу зря оправдал. Адмирал Касатонов краем уха уловил эту фразу, встал из-за стола (разумеется, и мы все поднялись), наполнил свой бокал и сказал:
- Должен вам всем сообщить, что оправдательный приговор по делу Бегебы обсуждался в самой высокой инстанции страны и был признан обоснованным, правильным. Давайте ещё раз поднимем бокал за Фёдора Дмитриевича и пожелаем ему здоровья и успехов   дальнейшей службе  на высоком посту по руководству работой военных трибуналов.
   Так вот оно в чём дело! Оказывается, копия приговора, отправленная в ЦК КПСС, была там изучена, и выработанная по ней позиция повлияла и на решение Военной коллегии, и на присвоение мне генеральского звания, и на назначение на вышестоящую должность.
  К сожалению, долгие годы трагедия Б-37 замалчивалась, даже на Северном  флоте до подводников не были доведены итоги работы и выводы правительственной комиссии, не говоря уже о материалах судебного разбирательства по уголовному делу, возбуждённому против командира. Высоких начальников не устраивал оправдательный приговор и мужественное поведение на суде капитана 2 ранга Бегебы А.С.
 (Материалы к публикации подготовил Владислав Самборский).
 
   Из письма командира боевой части пять подводной лодки Б-37 капитана 1 ранга в отставке Генриха Алексеевича Якубенко. В «Комсомольской правде» 14 января 1997 года была опубликована статья «Последние минуты рокового «Танго»». Наша лодка по классификации  НАТО имела условное обозначение «Фокстрот», что соответствует проекту 641. А «Танго» условное обозначение относится к дизельным подводным лодкам проекта 641 Б. (Сом). А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
 В статье утверждается, что на Б-37 до этого трагического случая была большая аварийность.
  На самом деле по результатам БП и ПП за 1961 год командир лодки капитан 2 ранга Бегеба А.С. был поощрён командующим Северным флотом наручными часами «Командирские», а ваш покорный слуга – фотоаппаратом, который до сих пор в рабочем состоянии и хранится у меня.
  Постскриптум: капитан 1 ранга в отставке Бегеба Анатолий Степанович скончался в Санкт-Петербурге в декабре 2002года. Прах его погребён на Серафимском кладбище. Стараниями его и клуба моряков – подводников в Морском соборе на Крюковом канале установлена памятная доска  со списком погибших при роковом взрыве моряков Четвёртой эскадры.

       Почему я так подробно остановился на этом случае. Мы с капитаном 3 ранга Вячеславом Фирсовичем  Кузнецовым и его товарищами, которые закончили училище во Владивостоке, служили в Полярном, побывали на причале номер три. Где произошла эта катастрофа. И показали нам, куда долетали остатки лодки.

  Почему не были опубликованы материалы государственной комиссии?
Почему не дождавшись подъёма лодки, министр обороны приказал отдать командира под суд?
   Почему председателем государственной комиссии назначен Главнокомандующий ВМФ СССР?
 Как мог главнокомандующий не имея всей обстановки и всех доказательств отразить в акте причину катастрофы?
  Здесь чётко прослеживается линия высокого руководства быстрее назначить виновных и обезопасить себя.
  Кто имел право отозвать из отпуска капитана 2 ранга Бегебу – начальник штаба флота.
  Кто командовал подводной лодкой, когда она загружала боезапас – командир бригады или один из его заместителей (начальник штаба или заместитель командира бригады).
  Кто принял решение загружать этот боезапас Б-37?
  Учитывался в минно-торпедном отделе Северного флота, какой боезапас грузится на подводную лодку? (учитывался ли там,  что  донышко баллонов подвергается  коррозии из-за конденсата; учитывали там сроки проверки сосудов высокого давления?)
 
 Постараюсь сделать выводы из всего изложенного:
  Считал и считаю, не опубликованы материалы акта расследования, так как они были не объективны и могли вызвать недовольство подводников. А самое главное акт был составлен для сохранения должностей наверху.
   Командующий Северным  флотом адмирал А.Т.Чабаненко отстранён от командования  Северным флотом и командир подводной лодки Б-37 капитан 2 ранга А.С. Бегеба отдан под суд. Акт был составлен за пять суток до подъёма лодки.
 У нас ведь как: на все случаи жизни есть универсальная формула – «вследствие низкой организации службы». Приказ министра обороны «отдать под суд» был равносилен приговору. Детали - «на сколько лет», в какие места  - должен был определить трибунал.
 По командующему адмиралу А.Т. Чабаненко.
 27 января 1961 года погибла подводная лодка С-80 и унесла 68 жизней подводников.
  Была создана Государственная комиссия  по расследованию этой трагедии. Комиссию возглавил в то время Главный инспектор  министерства обороны СССР Маршал Советского Союза К.К.Рокосовский.
   Константин Константинович был не только прославленным полководцем  Великой Отечественной войны, но и глубоко порядочным человеком. Очевидно, имея «установку сверху» на выявление и наказание виновных, маршал повёл себя так, как подсказывали ему совесть и житейская мудрость. Он собрал офицеров – подводников и попросил их изложить на бумаге свои соображения по поводу того, что и как могло произойти на С-80.
  Даже не стремясь напускать  на себя важный вид и оказывать на подводников «давление погонами». Уважаемый всеми маршал признал, что большим специалистом в данной области не является (хотя, возможно было не совсем так, и с уважением отнёсся к мнению всех офицеров). Комиссия, таким образом, рассмотрела среди возможных и правильную версию гибели лодки, но, не имея никаких данных, ни к чему конкретному не пришли. В прочем, и разгромных «оргвыводов» также сделано не было. (Капитан 2 ранга запаса Игорь Борисович Караваев).
  А в случае с Б-37 до подъёма подводной лодки и сбора всех фактов составлен акт.
  Две такие аварии с подводными лодками в течение одного года. Это после отражения в акте решило его судьбу. И убедило министра обороны в правильности
содержания государственного акта составленного Главнокомандующим  ВМФ.
   Почему командующий Северным флотом  адмирал В.А.Касатонов так давил на правосудие? Становится ясным из его воспоминаний о назначении на северный флот.
«Как вспоминал Владимир Афанасьевич: «…в феврале шестьдесят второго как-то выдался в кои веки спокойный вечер. Сидели, смотрели с женой телевизор. Вдруг звонок по закрытому телефону. Взял трубку – Хрущёв! Поздоровались. Никита Сергеевич «прямо с места» сказал тогда, что страна строит для Северного флота атомные подводные лодки. Правительство крайне обеспокоено. Этот взрыв, сказал Хрущёв, самая тяжёлая катастрофа после гибели «Новороссийска». «Мне доложили, - продолжил Никита Сергеевич, - что Чабаненко должным образом флотом не занимается, с Горшковым спорит  - у каждого свои амбиции. Вылетайте на Север, принимайте флот, осваивайте атом, изучайте, подбирайте, воспитывайте людей. Правительство надеется, что порядок на Северном флоте будет наведён!»
  Владимир Афанасьев ответил «есть» и лишь спросил, как быть с выборами в Верховный совет  - он же кандидат в депутаты от Крыма. «Выберем – не беспокойтесь. Народ вас знает и уважает», ответил Н.С. Хрущёв.
  Утром В.А.Касатонов доложил об указании Н.С.Хрущёва главнокомандующему ВМФ. Оказалось, что С.Г.Горшков соответствующую информацию получил несколько минут назад. «Вылетай по готовности, не тяни» - сказал он. (И.В.Касатонов «Командую флотом» стр.361 издание 2004года).
   Получив такую индульгенцию из первых рук и раньше Главнокомандующего, он стал выполнять их. А.С.Горшков понял, что ему готовится замена и тоже предпринял все меры – поэтому появляется такой ранний акт о Б-37.

  Здесь мне хочется рассказать об одном  случае происшедшем на Тихоокеанском Флоте.
Николай Герасимович  Кузнецов «В декабре 1938 года меня вызвали в Москву на заседание Главного военного совета ВМФ.
  Ехал я в столицу с большим беспокойством. В начале ноября у нас на флоте произошла крупная авария с новым эсминцем. Какими окажутся последствия этого несчастья, я не знал, но ждал сурового наказания. Поэтому перед отъездом из Владивостока, прощаясь с первым секретарём Приморского крайкома ВКП (б) Н.М. Пеговым, я передал ему конверт и попросил в случае чего передать его матери.
  Дело в том, что в первой половине ноября с одного из наших судостроительных заводов во Владивосток на достройку переводили эсминец «Решительный». Караван уже прошёл значительную часть пути. Оставался последний этап – от Советской Гавани до главной базы. Руководил переходом командир бригады эсминцев капитан 3 ранга С.Г.Горшков.
  7 ноября он запросил разрешение на выход в море. Прогноз погоды был хороший. Береговой ветер не превышал трёх-четырёх баллов. Но к вечеру погода испортилась, сильный зюйд-ост быстро развёл волну. Сила ветра достигла семи-восьми баллов, а потом дошла до одиннадцати. Огромные волны швыряли эсминец и буксировавший его транспорт. Лопнули буксирные концы (надо было увеличить длину буксирного троса, чтобы он был постоянно в воде, и выполняла вода функцию демпфера). Снова завести их не удавалось. Суда дрейфовали к берегу. И хотя команды действовали  безупречно, а распоряжения командира отряда, который принимал все меры к спасению корабля, были правильными, положение эсминца  становилось трагическим: своего хода он не имел. Корабль развернуло лагом к волне и понесло к берегу. Крен достигал сорока пяти градусов. «Решительный» выбросило на пустынный берег у мыса  Золотой на скалы. (Почему не использовали якоря?) Сила удара была так велика, что корабль разломился на части. Один рабочий погиб.
  Мне в своём  выступлении пришлось коснуться очень неприятного события – гибели эсминца. Все мы опасались, что нам крепко достанется. Сталин посуровел.
  - Вы считаете, что было предпринято всё для спасения корабля?
  - Всё.
Я доложил, что руководитель операции С.Г.Горшков – опытный командир и в трудные минуты перехода действовал умело. Винить его в случившемся нельзя.
  Сталин молча, не прерывая, выслушал мой доклад. Потом сказал, что в другой раз не отделаюсь так легко. Но было решено, под суд никого не отдавать. Признаться, мы ожидали худшего. Я понял, гроза миновала. 
   На Главном  военном совете ВМФ Сталин высказал мысль о том, что «подготовка кадров – это девять десятых создания большого флота». ( «Накануне» Н.Г.Кузнецов, Герой Советского Союза, Адмирал флота Советского Союза стр.241-242).
   В таких сложных и опасных условиях Н.Г.Кузнецов защищает молодого комбрига С.Г. Горшкова. И как поступает уже Главнокомандующий флотом с несогласным в некоторых вопросах  с ним командующим Северным флотом адмиралом А.Т.Чабаненко и командиром подводной лодки капитаном второго ранга А.С. Бегеба.

     Эти две трагедии с подводными лодками С-80 и  Б -37, также последствия «Карибского кризиса», ещё более занесли «Дамоклов меч» над большим военно-морским начальником.
   Самой яростной, самой опасной схваткой за все годы «холодной» войны была та, что разыгралась  поздней осенью 1962 года. В ответ на блокаду Соединёнными Штатами Америки Кубы Хрущев приказал бросить в Карибское море подводные лодки. Главком остановил свой выбор на 4-й эскадре дизельных подводных лодок в Полярном. Командование эскадры решило, что лучше всего к реальным боевым действи-ям готова 69-я  бригада подводных лодок, точнее её ядро в составе больших подводных лодок Б-4, Б-36, Б-59 и Б-130.
  В Полярный вернулись перед самым Новым годом.  Встретили 69-ю бригаду хмуро.
  Из Москвы уже приехали, как выразился один из командиров, «седые мужчины с мальчишеской искрой в глазах и большими лопатами  - дерьмо копать». У комиссии из Главного штаба была одна задача: назначить виновных  «за потерю скрытности». Никто из проверяющих не хотел понять ни обстоятельств похода, ни промахов московских штабистов (абсолютно не разбирающихся в вопросах гидрологии в тёплых водах и использовании дизельных подводных лодок в них), ни реального соотношения сил. Лишь профессионалы понимали, какую беспрецедентную задачу выполнили эки-пажи четырёх лодок. «Живыми не ждали!»  - честно признавались они. Понимал это и командующий Северным флотом адмирал  Владимир Касатонов, который - то и не дал на заклание ушлым москвичам своих подводников. Более того, подписал наградные листы на всех отличившихся. Даром, что в Москве эти представления положили под сукно.   
   Маршалы из Министерства обороны и партийные бонзы из ЦК КПСС долго не могли уяснить, почему подводникам рано или поздно приходилось всплывать на зарядку.   Командиров кораблей вызвали держать ответ в Большой дом на Арбате. Разбор тогда вёл первый заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Андрей Гречко.
 Долго не мог  он понять, почему мы вынуждены были всплывать - рассказывает капитан 1 ранга в отставке Рюрик Кетов.
  Ещё раз пояснили, что ходили мы к Кубе на дизельных подводных лодках, а не на атомных.
 - Как не на атомных? – заревел маршал.
  Сдёрнул с носа очки и хвать ими по столу. Только стёкла мелкими брызгами полетели. Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены  атомные подводные лодки.
    Царедворцы не стали передокладывать Хрущёву, какие именно лодки ушли на Кубу. Главнокомандующий Военно-Морским Флотом  Сергей Горшков (он принимал решение на отправку, а отвечать?), перечеркнул проект разгромного приказа, начертал « В тех условиях обстановки командирам  подводных лодок было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать». ( Ни как нельзя было допустить, чтобы информация дошла до Хрущёва. КАКИЕ ЛОДКИ ХОДИЛИ к КУБЕ),
 И всё-таки маршал Гречко остался недоволен действиями  подводников.