Так хочется о хорошем...

      
Мои рассуждения  не новы, всякому известно, что дольше помнятся  те моменты, которые несут негатив.
Почему? Для чего так устроена память?
Может быть, для того, чтобы человек мог анализировать  свои  поступки? Извлекать полезное из случившегося ранее?
Приятные моменты прячутся в архивах памяти и как бы забываются.
Привычка вести дневник создала целую полку тетрадей, исписанных  от корки до корки.
Дневники помогали мне жить, высказываться, не беспокоя никого,  не навлекая на себя  ворох  различных посторонних  эмоций.
Почему бы мне не пересмотреть их? В руках тетрадь с записями 2008 года. Десять лет прошло, сегодня десятое августа 2018 года.
     Открываю тетрадь – ныряю в 17 мая 2008 года.  День моего отъезда из г.Калининграда в основную Россию.  Было интересно вновь пережить добрый день. Там ещё живы: мой сын,  брат Серёжа,  друг семьи Заречнов Евгений Михайлович.   
 
Из Зеленоградска первая шестичасовая электричка доставила меня на Южный вокзал г.Калининграда.
Часы в зале ожидания показывают 7 часов 48 минут. До отправления  скорого поезда «Янтарь» масса свободного времени. Сдаю вещи в камеру хранения. Поезд на Москву отправляется аж в 14 часов.
Купила газету, стала её рассматривать. Раздаётся звонок – это  Димушка.
– Мам, где ты? Зачем же так рано приехала?
– Дим, лучше раньше,  переживать не хочется –  успеешь, или нет – из-за этих пробок. Сам знаешь, электрички, кроме двух в сутки, отменили, а автобусы очень ненадёжны.
Сын  через двадцать минут  оказался в зале ожидания. Прихватив меня, повёз коротать время к родственникам.
     Поднялись на третий этаж,  дверь открыл муж сестрёнки –старший Михаил. Младший  Миша ещё спал.
Заглянула в ванную комнату,  там Лена умывала маленькую внучку. Лилечка, рассмешив нас, запела: «Ой! Моёс- моёс!»
(Я с ней часто пела и ей почему-то нравилась эта песня).
Сестрёнка спросила:
– Что-то случилось? Вы как с неба свалились.
– Ничего, разве только то, что я уезжаю: в «глушь в Саратов», к нашей тётке. Получи на хранение ключи от моей квартиры.
Грешно было не попрощаться с семьёй  брата Вити.
Дима взял на руки Лилю и мы все дружно  уселись в машину.
Приехали  на Красную, дом 29.  Дверь открыл младший брат Виктор. Выходившая из залы Светлана  от неожиданности вздрогнула, увидав  столько родственников. Дима сказал:
–Тётка, не волнуйся. Мама в Ртищево уезжает.
Посидели, за разговорами не заметили, как время пробежало.  Попрощались с родными  и Дима, пробираясь сквозь  автомобильные пробки, потихонечку привёз меня к вокзалу. Помог заполнить бланк для проезда через Литву. Из камеры хранения забрали чемодан,  поднялись на перрон. Состав уже подали, но  посадку ещё не объявили.
 Я оторопела, увидав возле моего вагона всех родственников  и в придачу старого друга Евгения Михайловича Заречного.  Началась посадка, гляжу, сквозь толпу пробирается мой второй брат Серёжа, за ним его сын Боря (Когда успели созвониться?)
– Думал, опоздаю – обняв меня, сказал Сергей.
Я не хотела никого беспокоить.  А  оказалось  –  до чего душевно и приятно почувствовать тепло родных и друзей!
Собрался приличный коллектив:
 Витя со Светой, их дети, мои племянники Вова с Женей,  Лена, Михаил-старший с Лилечкой  на руках и с сыном  Михаилом младшим. Старенький друг – Е.М.Заречнов, Серёжа с сыном Борей.
Зная мою  финансовую «составляющую», заставили принять   в подарок деньги.
После приобретения билетов у меня оставалось семь тысяч рублей. В итоге сумма возросла до двадцати!
Ребят волновал вопрос, как я с Белорусского вокзала переберусь на Павелецкий.  Просила не беспокоить  родственников в Москве, так как  рабочий день у людей, да и поезд прибывает рано утром. Не до меня будет. Я их, как мне показалась, успокоила, сказав:
– Из Зеленоградска сама приехала, и там справлюсь.
     Вагон  на  восемьдесят процентов  заполнен мужчинами, возрастом от двадцати двух лет до пятидесяти. Вахтовики  в радостном настроении едут на побывку домой.
Интересно было наблюдать за ними.  Басили, гужевали до поздней ночи. Долго не умолкали их рассказы. От них я узнала о «тонкостях» воровства при прокладке дорог.  Под асфальтом не видно, что технология полностью нарушена, а акты приёмки подписываются только в том случае, если исполнитель федерального заказа поделился с нужными чиновниками. Карманы  бюрократов пополняются, дороги не выдерживают нагрузок, быстро приходят в негодность.
     18 мая 2008 года.
Москва, Белорусский вокзал, девять часов двадцать семь минут. Не торопясь,  двигаюсь к выходу из вагона. Вдруг мой чемодан и сумка взлетают вверх!
 Да это же Ванечка! Племянник, сын троюродного брата  по линии моей мамы.
– Каким образом ты здесь?
– Дима позвонил.
Просила же их, ан нет, побеспокоили.
В  машине меня ждали его жена Настенька и дочка, смешливая Лизавета.
Ну, прямо дни приятных неожиданностей!
Отвезли чемодан с сумкой на Павелецкий вокзал, поехали смотреть  гордость  Вани:  новенький  дачный двухэтажный деревянный дом. Под строительство был взят  кредит на три года в сумме один миллион триста тысяч рублей.
Участок выглядел идеально. Дом на высоком цоколе, изнутри обшит вагонкой. Приятно пахнет свежеструганными досками. Посажены  плодовые деревца, кустики малины и смородины расположились вдоль забора.
 Смотрю с восхищением на племянника. Такой хозяйственности от него не ожидала. Без «направляющей» инициативы Насти, наверное, так ладно бы не получилось. Перекусили, запили чаем и направились  в обратный путь.
Поезд «Москва-Астрахань» отправляется в 15 часов 15 минут. Ваня поднёс чемодан к вагону. Ждать отправления поезда не стал. Время поджимало.
Стою на перроне у своего вагона, жду начала посадки. Смотрю – ко мне стремительно движется высокий молодой человек.  Красивый такой. Еле узнала – это же Даниил! Сын моей двоюродной сестры из Ташкента! Видела его шестилетним. Обнялись. Его густые тёмные волосы тронула седина. (Что делает время …)
Спросила:
– Это кто меня «заложил»?
Это Витина жена Света постаралась. Данила сказал, что ещё должен Сергей подойти.   
– Какой Сергей?
– Да дяди Володи из Иркутска сын.
А я и не знала, что у Володи,  моего двоюродного брата,  взрослый сын. Самого Вову я видела, когда он с папиным братом в Ртищево приезжал.  Ему было девять лет.
Смотрим, идёт светловолосый, с палочкой, молодой человек . Все трое обнялись. Замечаю, как из окна моего вагона на нас уставились две женщины.
У Серёжи спросила, чем вызвана хромота?
– Производственная травма, сейчас на больничном. Работа связана с добычей нефти.   
 У него зазвонил мобильник.
Поговорив,  он передаёт мне телефон, тихо поясняя:
– Папа будет очень рад, поговорите с ним, его мучает очень серьёзная болезнь.
Володя был удивлён, и не меньше, чем я, обрадован.
Глаза Серёжи светились радостью. Он приложил массу сил, вложил немалые деньги, чтобы вылечить отца или хоть чуть-чуть облегчить ему жизнь.
Володе напомнила о нашей первой встрече – у дедушки с бабушкой, куда нас привезли наши отцы.  Мне было  одиннадцать лет, а Володе девять.
Напомнила совершенно забытые им частушки. Пропела:

– Сидит милый на крыльце       
  С выраженьем на лице,            
  А у милого лицо               
  Занимает всё крыльцо…
            
На охоте милый был,
Лису рыжую убил,
А с моей фигурою
Надо черно-бурую…

У моёго  дорогого
Аккуратненький носок,
Девять курочек садится,
А десятый – петушок.

Вова пообещал мне, что, как встанет на ноги, мы обязательно встретимся. Сейчас он в постели, болен серьёзно.
(Нам не суждено было встретиться, 27 июля 2008 г. его не стало)…
 Ребятам оставила по своей книжечке: «Окошки детства» и по брелку с янтариками.
Поцеловав племянников, поблагодарив за приятную, совсем неожиданную встречу, вошла в вагон.
Познакомилась с соседками в купе. Им не терпелось узнать, кто  меня провожал.  Оказывается, засекли и Ванюшу.
– Почему это молодые парни так тепло к немолодой женщине относятся?
Успокоила их, сказав, что я не Алла Пугачёва, просто их тётка родная…
Любопытство растаяло, огоньки в глазах улетучились – не интересно…
Народ в вагоне оказался сравнительно молодой. Моих ровесников, чтобы за шестьдесят, не видно.  Все возвращаются после распродаж в больших городах и с вахтовых работ.
В соседнем купе трое выпивают. Один из них – русский, лет сорока семи. Двое других – громадные, накаченные, с характерными калмыцкими лицами, мужчины.
Приятно было видеть воспитанных «буйволят». Откуда такие богатыри?
Русский мужчина уважения к себе не вызывал. Выпив, рассказал о своей жизни в Калининградской области, что там милиционеры людям жить не дают, требуют временной прописки. И всё это – в нецензурных выражениях.
Стало стыдно за него. Требует внимания к своей персоне,  не позволяя парням и слова сказать.
Объявится вот такой «пуп» и портит всякое впечатление о русских людях. Сидит, нагло пьёт за счет ребят. Те, видно, его знают. Подливают из бутылки и подливают. Ну, думаю, эта нехристь сейчас начнёт мотаться по вагону. Но нет – стал зевать, громко чихать…. Подъезжали к Тамбову, когда самодур-алкоголик затих и «замертво» свалился на полку.
На остановке в Мичуринске я подошла к продавцу яблок и груш, поинтересовалась  их стоимостью. Оказалось, что по пятьдесят рублей. Уточняю:
– Это за ведро яблок?
– Ты, что, тётка!? За килограмм.
Вот тебе и город фруктов!  В Калиниграде  польские яблоки так стоят. 
Долго мешал заснуть громкий звук бухающей музыки.
Дальше терпеть «молодёжную» музыку моченьки нет. Поднялась, пошла на звук. На второй полке похрапывает  гора под названием: мужик. На его груди плоский квадратик, выдающий бухающие трели. Попыталась отключить звук, но не смогла. Взяла, и любителю орущей музыки подсунула его громыхающий транзистор под его же правый жирный бок.  Жир послужил хорошим изолятором.
Стало значительно спокойнее. Мои попутчики, один за другим, облегчённо вздохнули.
Тоже мужики: лежат, терпят, мучаются. Зачем и почему такие терпеливо-покорные?
Разве мы когда-нибудь выберемся из удушающей нищеты?
 В два часа ночи я поднялась, сдала бельё проводнице.
Через  двадцать семь минут поезд прибыл на мою станцию. Чемодан и сумки приволокла к выходу, а вот как спуститься с вещами? Прыгать с грузом вниз со ступенек я не мастак.
 И тут единственный встречающий подхватывает мой падающий чемодан.
Оказывается, что сюрпризы для меня не закончились. В темноте под накинутым на голову капюшоном плохо вижу  лицо, но это же Ольга!
Двоюродную сестру предупредил её сын – Даниил.
Такси нас уже ждало. В три часа ночи прибыли на улицу Овражную г. Ртищева. 
     В начале сентября я отправилась в обратный путь.
Вагон был заполнен женщинами и их большими клетчатыми сумками. Разговорилась со своими попутчицами. Узнала, что единственный работающий военный завод в городе зарплату выдаёт тканью, им же  изготовляемую.
Из неё, в несметном количестве, они шьют разных форм и фасонов сумки и фартуки, развозят по всем городам и весям страны, чтобы иметь наличные деньги. Их мужья с детьми сидят дома – нет работы.
Везде одна история. К нам в Калининград из Литвы и Белоруссии везут трикотаж, гардинное полотно, вилки, ложки, мясорубки. С Кавказа, вязаные:  жилеты, шарфы, платки. С Урала даже ручные швейные машинки – жуть, машинками с людьми рассчитываются.
 В зной, холод, стоят на рынках, на вокзальных базарчиках люди и обналичивают свою «зарплату».
Народ хмурый, малоразговорчивый, сосредоточенный, у каждого сумка и рюкзак. Кто-то едет искать работу в Москве,  а некоторые – после двухнедельного пребывания дома, возвращаются на осточертевшую, но такое счастье, что она есть – эту вахту. Тяжело смотреть на массовое безумное перемещение. Люди в «челноки» превратились.
Женщины везут из-за границы  товар в громадных, тяжеленных сумках, чтобы продать в своих городах иностранные шмотки. Большинство из них стали курить, для  «сугреву» – выпивать.
Семьи разваливаются, дети на улице, бомжей – не меряно.
Промышленность встала, экономика страны вся развалена.
Боже правый, это при сверх богатой стране народ столь обнищавший и всё терпящий…
Просвета нет и не видно. Несут по телевизору всякую ерунду.
Принцип: «разделяй и властвуй» – цветёт полным ходом.
Всё на потребу вставших у власти воров и бандитов.
     Сейчас 2018 год.
Появилась ли стабильность? Уверенность в завтрашнем дне? За десять лет вымерло поколение алкоголиков и крутых наркоманов. В сквериках не кучкуются бомжы в резиновых сапогах (с начала «перестройки» большинство малоимущих стало носить и зимой и летом резиновые сапоги.  Дешёвая и надёжная в носке обувь). В нашем городке появилось много «иностранцев» из Азии. ЖЭКи с удовольствием берут их на работу дворниками, электриками, разнорабочими, а зарплату им недоплачивают. 
Народу  не дают вздохнуть.
Очередная правительственная инициатива всколыхнула всю страну. Пересматриваются сроки выхода людей на пенсию.
Предлагают старикам «переучиваться», чтобы могли продолжать трудиться!
(После сорока пяти лет, при  теперешнем существовании,  в ум никакая учёба не идёт. Если человеку за пятьдесят или около, на работу уже не берут). 
Теперь будут заполнять вагоны поездов не молодые и среднего возраста люди, а мобильное старичьё. Рванет  по вахтам, с палочками и костылями, или, того хлеще, – с ходунками.
Вполне серьёзно предлагают переезжать  в те места, где будет работа.  Скорее всего, боятся сказать, что пенсии отменяются.
Людей в их пожилом и больном состоянии оставляют без средств к существованию.
Сколько живут мужчины? Они до сегодняшних-то  пенсий не доживают.
Бабушкам – не нянчить внуков. Навкалываются, им бы до дома доползти.
…
А так хотелось о хорошем!