Перлы деревенской педагогики

   Дед Трофим и бабка Анфиса доживали веку в родной деревне. Дети выросли, разлетелись по свету. Приезжали только летом во время отпусков. Ближе всех жила дочь Клавка - в городе Орша. Она-то очередным летом и доверила старикам на воспитание своего первенца Диму в возрасте неполных трех лет.
   Трофиму было под семьдесят, но он продолжал работать кузнецом. Отчасти потому что в колхозе не было другого кузнеца, отчасти из-за любви к своей профессии и подношениям односельчан. Этих подношений терпеть не могла Анфиса.
  - Что я - дура оставаться одной в старости? - кричала она на ухо глуховатому Трофиму. - Ты нажрёшься самогона и в рай птичий щебет слушать, а на мне вся деревенская работа повиснет.
   Бабка слыла женщиной строгих правил и вместе с домашней кочергой строго следила за дедовой трезвостью. Увидит деда пьяным - кочергой через лоб. С привозом внука у деда появилась надежная защита. Ринется бабка в наступление, а дед хватает внука и держит перед собой.
  - Куда прёшь, сука? Не видишь - ребенок!
   Волей-неволей приходилось бабке отступать.
   По характеру Трофим был замкнутым, да и глухота не способствовала разговорчивости. Зато бабка говорлива. Тирады её Трофим воспринимал молча, а все попытки втянуть его в длинные разговоры отсекал стандартной фразой:
  - Мне, баба, эти твои разговоры до пи... дверцы.
   На Троицу к соседям приехала из города в гости пожилая женщина. Наградила местных детей сладостями, угостила и Диму. Деревенские дети дружно рассказали гостье всякую всячину про себя и своих родственников, а Дима молчал. Женщина стала приставать с вопросами и кудрявое белобрысое чадо выдало на гора:
  - Мне, баба, эти твои разговоры до пи... дверцы.
   Старуха широко разинула рот и впервые в жизни убедилась, что ангелы бывают не только белыми, но и черными.
   Кончилось лето, Клавка забрала первенца в Оршу. С вокзала в Заднепровье  автобус шёл мимо льнокомбината. Клаве скоро надо было выходить. Она взяла Диму на руки и стала пробиваться к дверям. Не тут-то было. Встречный поток молодых ткачих был непреодолим, их сильно зажали. В лицо румяной толстушке Дима отправил запомнившуюся дедову фразу:
  - Куда прёшь, сука? Не видишь - ребенок!
   Разбитная ткачиха на минуту опешила. Только спасовать на глазах своей же компании было ниже её самолюбия. И она немедленно пустила в игру козырную карту собственного уличного воспитания:
  - Чёрт, а не ребенок: молоко выпил, а соску на ... надел!
   Услышишь такое: вроде неожиданно и смешно. Вдумаешься: господи, как убого! И как легко превратить богатейший русский язык в десяток примитивных ругательных междометий.
   Пройдитесь по детским садикам после завершения летнего сезона, побеседуйте на обозначенную тему с родителями и педагогами. Они вам столько выдадут устного народного творчества, что дух захватывает. Как от позитива, так и негатива. Ну как не рукоплескать, когда на круг выходит пятилетняя девчушка и лихо отплясывает цыганочку под озорные частушки?
   Не глядите на меня,
   Что я худоватая.
   Мама салом не кормила -
   Чем я виноватая?
А её ровесница пикируется негативом.
   Полюбила  Колю я,
   Оказался без -ая.
   А на -ая мне без -ая,
   Когда с -аями до -ая?
Филологический шедевр, стихотворение из флуктуаций одного слова и потому непереводимое на другие языки. Шедевр, да черный и рукоплескать ему не хочется.
   В садиковском возрасте дети добросовестно копируют взрослых, не понимая смысла произносимого. Нравится нам или нет, но дети - зеркало взрослых. А на зеркало нечего пенять, коли рожа кривая.