Остров Бедлюс Гл. 5

- 5 -
 
Огонь жадно облизывал темноту, из его  недр раздавалось потрескивающее ворчание сгорающей древесины. Вокруг маленького освещённого кусочка  Земли вставали сказочными  тенями увеличенные деревья.  Океана  не было видно, но до полуночников  отчётливо доносилось его уравновешенное дыхание. По чёрному  небосводу разбросались блёстки недосягаемых звёзд, которые сплетали во все времена одни и те же узоры созвездий, эти узоры соединялись между собой  светом чуть заметных  лучей, будто сетчатой вязкой.

Люсьена подвинулась ближе к костру,  вдали от  огня  становилось холодно,  и, подбрасывая в него хворостины, что-то шептала себе под нос, задумчиво-романтическое. Наверное, стихи.
Между тем, Бедрос занимался весьма прозаичным ремеслом: мастерил Люсьене обувь. Вырезав ножом из плотной резины бывшего плавсредства части будущих «туфелек», он добросовестно и аккуратно сшивал их естественными нитками -  стеблями неизвестной травы, напоминающей степной ковыль. Бедрос  прокалывал шилом универсального ножа дырочки и протаскивал сквозь них нить.

- Да уж, прекрасная  проверка для человека  -  форсмажор,  -  пробубнил болгарин.
Люсьена уставилась на него вопросительно: о чём он сейчас станет рассуждать?
- Человек, если он духом своим силён, все превратности способен  выдержать, даже то, что казалось ему раньше невыносимым.  И смерть он  способен встретить, как подобает, с честью, если уж придётся. Всё в этом случае зависит от состояния его духа и качества его души. Я убеждён. Силён дух  -  и физическая сила куда денется, натренируется, а слаб духом  -  и твоя физкультура не поможет.  И если душа чиста  -  любая опасность нипочём.   Такому человеку неизбежно  случится победить страх.  Вот так.

Люсьена закусила губу, но промолчала в ответ.
Бедрос затянул последний узелок.
- Ну, Золушка, позвольте вашу ножку. Примеряй  башмачки, жаль, что не хрустальные, но сейчас они в миллион раз лучше хрустальных! -  галантно сделав  шуточный поклон, болгарин, смеясь, протянул девушке «туфельки».
Люсьена от восхищения не могла  рта раскрыть.   Как же она была очарована этим подарком. На ладони Бедроса лежали жёлтого цвета резиновые тапочки, словно пинетки для младенцев, только навскидку 38-го размера. Края соединённых деталей: подошвы, бортиков и задников  -  были обработаны обмёточным швом, выполненным точно по правилам портного искусства. Боковые бортики сводились к центру лодочкой, что  придавало пинеткам форму турецких башмаков.

- Вау! -  издала Люсьена восторженный вопль.  -  Бедрос, это что-то! Вы работали по совместительству сапожником?
- Тебе нравится?  -  искренне поинтересовался «сапожник».
- Не то слово! Просто отлично! Спасибо! Спасибо тебе, ты настоящий мастер.
Люсьена бережно взяла «туфельки» с рук мастера.
- Нет, милая Люсьена, я никогда не сапожничал и не шил. Я сначала припомнил всё, что имелось в моей голове относительно пошива пусть самой примитивной обуви. Ну, а после воплотил теоретические познания  в практике. И получилось то, что получилось.  Нет безвыходных ситуаций.
Люсьена присела на бархатные листья, и Бедрос помог ей облачить ножки в новые туфли. Она ступила несколько шагов.

- О прелесть! Как здорово! Бесподобно! Они такие удобные!
Люсьена подошла к болгарину и чмокнула его в щёку.
- Тебе, правда, удобно?
- Конечно. Угодил!
- Ну, я рад! Завтра вместо стелек положу свежие листья, чтобы ногам было мягче. А теперь спать.  Утром  нас ожидает поход. Согласись, мы чуточку пообвыклись, поэтому пора заняться конкретным делом. Обязательно нужно разведать, что за грядой.  Нужно найти подходящее место и приступить к строительству жилища, а для такого серьёзного мероприятия нам с тобой очень многое понадобится, всякого материала. Если мы не найдём никаких остатков судна, то придётся начинать с нуля, подобно дикарям: делать орудия производства, искать растения, из которых можно будет пошить или сработать иным способом одежду; может быть, сделать оружие, убить животных, обладающих мехом, научиться обрабатывать их шкуру, кожу. Ведь  у нас пока ничего нет.  А в нашем распоряжении пара месяцев.

- Почему именно столько?
- Потому что где-то с ноября в тропиках начинается  сезон  дождей. Сейчас здесь ,  судя по всему, тропическая зима, но неизбежно близится тропическое лето.
- Как, времена года наоборот?
- В нашем понимании -  да.
- Тогда давай спать. Только… ,  -  Люсьена сделала остановку.
- Только что?
- Бедрос, ты меня правильно пойми, пожалуйста.  Мне  неуютно спать, ночи, оказывается, холодные, я мёрзну. Странно, правда?

- Странного ничего нет. Это тропики. Всё верно. Тебе холодно? Тогда вот как мы поступим. Нарвём дополнительно бархатных листьев, укроемся ими и тесно прижмёмся друг к другу.
- Как?
- Обыкновенно. Больше не остаётся средств согреться. Пока. Я удивляюсь тебе, Люсьена. Ты спортсменка, сильная, бесстрашная,  современная девушка и боишься меня?
Он подошёл к ней.
- Мы ведь друзья?
- Да, друзья. Но, Бедрос, спорт здесь ни при чём. Мы,  прежде всего,  молодые люди и, заметь, разного пола…

Бедрос перешёл на ровный и невозмутимый тихий тон:
- Разве всё это нам мешает? По-моему, наоборот, помогает.
Голос его нежно лился в ночи, как поющая струйка родника. Люсьена расширила глаза и поразилась тому, как послушно и безотчётно подчиняется её воля этому магическому голосу,  этим рукам, твёрдой груди, к которой болгарин привлёк её, этим синим глазам, требующим потонуть в них без лишних сомнений и исповеди.  Она почувствовала лёгкость в теле, уносящую в смутную даль всё её существо, и потеряла момент времени, когда сон умертвил её в своих объятиях.

Бедрос бережно положил уснувшую девушку на постель. Через минут десять он приволок охапку свежих бархатных листьев и заботливо её укрыл. Сам прилёг рядышком, обхватив руками   и … быстро заснул.

( Продолжение следует ).