Спасение Любы Салкиной

"И снова я на дежурстве, а жена с детьми дома! – Виктор Алексеевич спокойно пил чай у себя в каптерке, благо нашкодивших школьников не было, и никому медицинская помощь не требовалась. – Вот уж не думал, что буду по ним скучать!"
– Виктор Алексеевич, по селекторной связи он услышал голос Моисея Соломоновича. дежурного преподавателя. – Люба Салкина к вам сегодня не звонила?
– Сегодня нет, а что?
– Она не вернулась из увольнения! Я начинаю волноваться!
"Волноваться пока рано! – Виктор Алексеевич развел в чае ложечку меда. – Дело молодое, тем более, что за Любой присматривает Мойша. – Конечно, не так давно мне Люба очень помогла... Но я не милиция и не полиция! Я скромный фельдшер, кастрат, у которого почему-то яйца обратно растут! Только медленно!"
И тут он услышал зов. В голове высветилось "Спасите!"
Почему-то было понятно, что кричит Люба Салкина.
– Не было печали!
Снова позвонил селектор.
– Мне звонила Сара. Мойшу избили, он в больнице, а Любы нет!
– Моисей Соломонович, зайдите ко мне и срочно!
Старый еврей на заставил себя ждать.
– Я не полный дурак, – начал Виктор Алексеевич и почти наверняка знаю, кто послал ко мне на порку с зеленой свечой Любу Салкину. Спасибо за помощь! Но сейчас с Любой что-то не так! С остальным потом разберемся!
– Один старый еврей тоже чувствует, что девушка в большой беде.
– А я слышу зов! Ее зов!
– Таки вы слышите зов? В полнолуние? Моисей Соломонович посмотрел в глаза Виктору Алексеевичу и понял, что зрачки у того узкие, как у кошки.
– Пошли срочно во двор школы!
– Зачем?
– Там узнаешь!
– Холодно а на мне даже куртки нет!
– Она тебе не понадобится! Снимай с шеи крест и давай его мне.
– Зачем?
– Вопросы потом! Времени мало! Главное слушай свое сердце и оно подскажет направление.
И он начал читать нараспев: "На полой поляне, светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него злые разбойники; а в лес волк  заходит, а в дол волк не забродит!"
То, что случилось потом Виктор Алексеевич смог обдумать не скоро: его тело согнулось, стало на четвереньки, покрылось шерстью, а пасть стала зубастой. При этом волк получился крупным.
– Беги и спаси Любу! А то один старый еврей потери этой девушки не переживет!
– Бегу!
На четырех лапах бежать оказалось легко! Трехметровый забор фельдшер в волчьем обличии перемахнул и мягко приземлился на снег.
– Спасите!
Зов повторился четко. Без навигатора Виктор Алексеевич рванул в лес. Луна светила, показывая дорогу.
– На костер ведьму! – На лесной заснеженной поляне компания пьяных молодых людей глумилась над Любой. – Зажарим гадину!
 Сорванная одежда  валялась на снегу. Девушку уже привязали к поваленному дереву и облили бензином. До последнего акта трагедии оставались секунды. Однако, спичкой чиркнуть они не успели.
Волк напал на мужчину с зажигалкой. Прыжок и шейные позвонки хрустнули.
– Ой! Волк! – заорали трезвеющие подонки. Один из них достал пистолет.
Лучше бы он этого не делал.
Сказалась армейская выучка и волчья скорость. Пуля скользнула чуть выше и зубы сомкнулись на руке сжимающей пистолет. Раздался дикий крик. В прыжке волк подломил под себя стрелявшего и вырвал гортань.
Остальные участники бросились в рассыпную, но спастись от атакующего волка по снежному насту было не так легко.
Очередному струсившему борцу с ведьмами он кинулся на загривок. Позвонки хрустнули как семечки.
"Этого не может быть!" – Привязанная Люба смотрела на расправу, не веря своим глазам.
Последний инквизитор успел добежать до дороги, но заскочить в машину, стоявшую там, не успел.
Когда все кончилось, волк сел на задние лапы и завыл на полную луну.
"А я-то думал, что ничего хуже конька из зазеркалья нет! А я ведь даже не представляю себе, как вернуться обратно в человеческий облик! Ай да старый еврей... Не ожидал! Однако надо спасать Любу! Зима, девушка просто замерзнет."
Голая Люба так и лежала на обледеневшем стволе.
"Сейчас он мной пообедает!" – Люба в страхе зажмурилась.
Перекусить веревки оказалось не сложнее шейных позвонков.
– Спасибо волк, Люба погладила его по голове. Она поняла, что есть ее он не будет!
– Спасибо будет в исправительной школе! – Возможности говорить фельдшер не потерял. – Одевайся! Одевайся, а то совсем замерзнешь! Обуви нет?
– Ой, Виктор Алексеевич, это вы? – Один глаз у Любы заплыл почти полностью, а все тело было покрыто ушибами.
– И я могу так же ойкнуть! Ведьма! Но об этом потом! Обувь сними с этого... Ничего, до школы доберемся, а там мы с Соломоновичем с тобой разберемся и за опоздание и за все прочее!
– Спасибо! – Люба оделась, дрожа от холода. От новенькой куртки остались одни воспоминания. Выглядела она весьма жалко.
– Садись! Обратно довезу!
– Прямо как в сказке!
– Меньше сказок надо читать, а больше по сторонам смотреть! Тогда бы не вляпалась в историю!  Держись! – Волк понеся рысью. Люба держалась за загривок.  До них только потом дошла вся сюрреалистичность происходящего.
– Ты через главный вход, а я через забор! – Виктор Алексеевич оставил Любу. – А ради всего святого, помалкивай!
– Ясен перец!
– Люба пошла стучать в дверь, понимая, что одним нарядом вне очереди за опоздание, порчу школьной одежды она выговором однозначно не отделается, даже не смотря на  помощь Моисея Соломоновича.
Виктор Алексеевич сиганул на школьный двор, и снова жалобно завыл.
– Да тут я тут!   – В парке появился Моисей Соломонович. – Всю школу разбудил! Люба пришла ужас, в каком виде!
– Ею я займусь, только....
– Ах, я совсем забыл, что вы пока не можете оборачиваться обратно! – Моисей Соломонович стал читать заговор. – Месяц, месяц — золотые рожки, напусти страх на зверя, человека и гады, чтобы они серого волка не брали и теплой бы с него шкуры не драли. Слово мое крепко!
С последним словом Виктор Алексеевич стал превращаться в человека.
– Тут ваша одежда! Одевайтесь, на улице не июль, а я пока разберусь с Любой!
– Нет, ведите ее сразу в медпункт! Ей слишком сильно перепало! А я сейчас.
"Ну, морда жидовская, хоть бы предупредил! – До Виктора Алексеевича стал доходить весь ужас того, что произошло. Значит я оборотень, который живет в семье с тремя ведьмами и одним младенцем, который начинает дико кричать, когда я собираюсь своих падчериц выпороть! Лиде приходится уносить его гулять подальше от дома! А я... Значит я не совсем я... И не просто так с детства хорошо в темноте вижу! А конек насолил! Яйца у меня отросли, а вместе с яйцами... Теперь я могу оборачиваться в волка и заниматься душегубством! Понятно, что на войне я чистоплюем не был, но другого выхода у меня в лесу не было... "

Вся ночь у Виктора Алексеевича пошла прахом. Вместо того, чтобы сладко спать, пришлось помыть Любу в душе, обработать перекисью ее раны и готовить по военному в термосе ночной чай на три персоны: на перекрестный опрос явился и Моисей Соломонович.
Люба Салкина, уже переодетая во все чистое, молчала, глядя в пол одним глазом.
– Для начала, Люба – Моисей Соломонович осмотрел видимые повреждения, – читай заговор от ушибов! «Далеко в лесу, во сырой земле, лежит черный  камень. Он не зудит и не болит. Так и ты Люба не болей. Пусть камень  притянет все переполохи и боли твои. Меня исцели!»
Синяк под глазом стал рассасываться!
– Сколько лет живу, ни разу не видел, чтобы ушибы так проходили! – Заметил Виктор Алексеевич.
– А чего тут непонятного! перед нами стоит ведьма, молодая, бестолковая, ничего не умеющая, кроме того, что вляпываться в разные истории! – Моисей Соломонович стал объяснять так, как будто Люба не выучила урок по географии!  Вместо того, чтобы учиться их тянет на подвиги!
– Соломон Моисеевич, а почему я услышал ее зов?
– Это совсем просто, достаточно вспомнить, кто провел ей инициацию! – Ответил еврей. – И теперь вы несете за нее ответственность! А теперь Люба, давай без утайки и по порядку, что произошло.
"Теперь я понимаю, почему конек заставил сделать четыре кулона из адского минерала!"
Люба Салкина поняла, что влипла в историю, и наказания не избежать.
– Люба, начни с самого начала, напомнил Виктор Алексеевич.
– В школе меня предали все и я стала всеми презираемой Крысой. Я украла свечу у Моисея Соломоновича и случайно открыла портал в рыдальне. Но я же не знала, что игры с зеркалом не шутки! Потом в школе объявилась ведьма Баньши и ее конек...
– А потом началось...
Далбше продолжил Виктор Алексеевич:
- ... и у меня в медпункте прибавилось работы с мелкими травмами. В кабинете директора тоже... Твоя работа?
– Да, я прошла инициацию. А в кабинете директора... Вы хотите знать подробности, что он делал с теми девушками, что приходили на порку? Или сами догадаетесь? Меня предали все, хотела уже повеситься, да Моисей Соломонович не дал.
– Вообще-то он Соломон  Моисеевич! – Заметил фельдшер. – А наш бывший директор получил по заслугам!
– Да ладно! Я дано не обижаюсь! Меня так и коллеги зовут! Люба, продолжай!
– Потом Моисей Соломонович закрыл все порталы кроме нового корпуса, где наши вип "Принцессы". Я, когда не выучила урок, от него получила зеленую свечу и зажигалку, чтобы закрыть портал, и получить о вас "болевое воздействие" и увольнительную на выходные. Моисей Соломонович, я вас обманула! Вы думали, что Виктор Алексеевич, узнав о моей миссии, накажет меня не очень сурово, а я....
– И что ты?
– Тетя Сара говорила, что для окончательной инициации коньку нужны приношения и мучения! Я сама уговорила Виктора Алексеевича выпороть меня по всей строгости и в школе, и у него дома!
– Где мое сердечное... – Моисей Соломонович потянулся к пиджаку.
– И дальше?
– После порки скакалкой у вас дома, я поцеловала конька, и ваши падчерицы тоже... Я получила силу и вместе с ней кучу неприятностей!
– Если я доживу до конца этого разговора... – Божешь ты мой!
– Теперь понятно, почему Лида рожала почти без боли! твоих рук дело!
– Моих! А когда мы гуляли с Мойшей, он обратил внимание, что за нами кто-то следит! Это был один из тех, что остался в лесу!
– А что в лесу случилось? – Не понял Моисей Соломонович.
– В лесу волки всех съели, – уточнил Виктор Алексеевич, – только Люба осталась!
– И что ты сделала со шпиком?
Девушка отчаянно мотала головой, мозг отчаянно искал выход из создавшейся ситуации и не находил его.
– А я представила, что иду к шпику голая, совсем. Подхожу и говорю ему: "Видите, у меня нет даже трусиков, чтобы согреться, дайте копеечку на одежду!"
– Понятно, цыганский гипноз! Тут не надо быть ведьмой! – Прокомментировал Виктор Алексеевич. – Это даже я умею!
– Он дал мне тысячу рублей! На эти деньги мы с Мойшей не пошли в кино, а зашли по объявлению о суточной аренде квартир и... – Люба вздохнула. –  Мы вместе приняли душ! Только Мойшу я не привязала!
– А мой внук Мойша?
– Мойша вел себя по-рыцарски! На сколько это возможно с голой девушкой в душе!
– А потом?
– Потом мы засобирались на ужин к тете Саре, а нас выследили эти... Мойша бился как мог, но их было больше! – Люба стояла слегка вздрагивая.
– Мойше еще попадет дома! – Уточнил Соломонович. – И что дальше?
– Они избили меня и его. Но Мойшу оставили, а меня увезли! Я ничего не смогла, очень хотела жить, я звала на помощь! Но никак не думала, что она придет и таким образом! Меня хотели изнасиловать, но один сказал, что у ведьм там зубы! И они меня только избили! А зубы у меня там действительно вырастут?
– Нет, зубы там только у южноамериканских ведьм. а хвостики у украинских, польских и американских и то только потому, что в свое время много наших ведьм там и осело. – Уточнил Моисей Соломонович. – В общем, наша юная ведьма весьма неудачно начала колдовской дебют!  И вам, коллега, пришлось ее спасать! Вы уж извините, но времени оставалось мало, я не успел вам все объяснить!
– Да уж... Я бы сам в это не поверил! Ее стоит выпороть так, чтобы навсегда отбить охоту к колдовству где ни попадья! – сказал Виктор Алексеевич. – Или мы все окажемся в Липецке-45, а там Люба, находится тюрьма для всех лиц с паронормальными способностями! – Пояснил фельдшер. –  И теперь мне туда дорога, если она проболтается! Мои ведьмочки только на кухне колдуют! А в журнал напишем: за опоздание и порчу форменной одежды.
– Люба, ты согласна на порку?
– Моисей Соломонович. а вы запретите мне встречаться с Мойшей?
– Почему я должен запрещать тебе встречаться с Мойшей? А кто ему ушибы исцелит?
– Ну, ведь я ведьма?
– И что из того? Теперь твоим воспитанием займется моя жена Сара. Она будет учить тебя всему, что должна знать женщина, ведьма она или нет и главное, не лезть на рожон и не демонстрировать свою силу кому ни попадя!
– Тогда согласна! - Люба Салкина закрыла глаза, но слезы сами собой покатились по  щекам.
– Соломон Моисеевич, а моих девочек она не может взять на воспитание? – Спросил фельдшер. – Я мужчина, и не могу им иногда даже на кухне объяснить элементарных вещей...
– Ой смотрите, как говорил царь Соломон, не жалей розги для сына своего! Заговоры и кулинарные рецепты учить надо гораздо крепче, чем урок географии!
– Соломон Моисеевич, за помощь моей жене предлагаю заменить розги на ремень! Люба, ты готова сейчас или отложим?
– Лучше сейчас! – Девушка  сама сбросила с себя одежду.
"Вот и пришла расплата!"
– Так... Заговор однозначно подействовал! Если бы я не видел, что с Любой произошло, не поверил бы своим глазам! Вот кушетка – Виктор Алексеевич. шлепнул Любу Салкину рукой по попе, придавая решимости. – Ложись!
– Надо ее часик подержать после порки голой и не позволять колдовать! – Заметил Соломонович.
"Значит, теперь я могу исцелять последствия "дозированных болевых воздействий" и тратить на это меньше сил, чем раньше! Но все равно мне страшно! Ведь сейчас меня жалеть не будут!" – Несчастная легла и почувствовала, как кожа кушетки приклеилась к вспотевшему от страха телу"
 «Скорей бы все кончилось!» – девушка тяжело вздыхала в ожидании начала  наказания.
 Нашу ведьмочку надо привязать. – Виктор Алексеевич привычно, привязал ремешками запястья и лодыжки.
Жестокую расправу Виктор Алексеевич начал с того, что обработал поле для наказания вазелином.
Люба Салкина понимала, что сопротивление бесполезно, но каждая клеточка юного тела выражала протест. Мужчины стали рассуждать о том, как вдвоем  пороть Любу.
– Будем бить поочередно, с двух сторон. Тридцати ударов каждому хватит? – фельдшер похлопал Любу Салкину по ягодицам.
– Хватит и двадцати! – Соломонович и тут проявил капельку милосердия.
Мужчины встали по обе стороны от жертвы,  примериваясь к расстоянию, которое должны преодолеть хвосты ремня,  чтобы обхватить попу.
 Люба, ты согрешила и несешь ответственность!
 – Да! – Выдавила из себя девушка.
– Смотри, Люба! По грехам и наказание. – Ремень впился в  беззащитное тело.
Девушка, хоть и успела подготовить себя к тому, что будет больно, не знала, что будет настолько больно и не удержалась, взвизгнула и дернулась, насколько позволяла привязь. Девушке показалась, что перед глазами взорвалась лампочка.
 – Не-е-е-е-т! – удар пришелся чуть ниже ягодиц, что вызвало у Любы непроизвольную судорогу.
– Это за обман меня. – Моисей Соломонович  нанес свой удар.
Потом каждый бил, делая паузу приблизительно десять секунд между каждым ударом, позволяя боли достичь максимума.
К шестому удару девушка вопила и рыдала непрерывно, а после двенадцати Виктор Алексеевич снова сделал паузу, и провел  рукой по пылающей красной попе.
– Хорошо прогрелась! С мороза полезно! –  Уточнил Виктор Алексеевич. – А это всего лишь первая половина наказания. 
Люба чувствовала, что во время передышки боль превратилась в зуд.
– И еще, теперь она может вывести наших "принцесс" из наркотической зависимости! Если конечно слова в заговоре не перепутает! «Как бежит за леса темные зверь, летит за моря птица певчая, Плывет в дальние реки рыба, так бы и страшное зелье убежало От раба Божьего (имя) далеко-далеко, в темноту кромешную. Бежало подальше, уходило быстро. Пускай человек будет жив и здоров!"
– Что-то я сомневаюсь, что она выучит его и не забудет! Тут ведь не парта!
– У нее будет время его записать и выучить! –  За разговором мужчины позволили  девушке отдышаться. – А забудет, то, о чем мы договорились, я ее съем!
«Как тут запомнить заговор, когда меня так бьют? Я не выдержу!»
– Продолжим? – Виктор Алексеевич поднял ремень и снова ударил.
Наказание возобновилось в том же ключе. Теперь удары наносились, пересекая поперечные полоски по диагонали. 
– Ау! – Плакала Люба, вздрагивая при каждом ударе. От жгучих укусов девушка дергалась как ведьма, приговоренный к поджариванию на медленном огне.
 Фельдшер указал Соломоновичу на место, еще не отведавшее ремня.
 – Оу! – Вскрикнула Люба, чувствуя очередной жестокий укус.
Фельдшер  снова посмотрел на Соломона Моисеевича и дал еще один небольшой перерыв.
– Люба, никому об обстоятельствах своего спасения и похищения ни слова! Если не хочешь попасть в Липецк-45!
– Да, а что я  расскажу? Что меня похитили, вы превратились в волка и меня спасли, доставив на спине как Елену Прекрасную до ворот школы! Да меня девочки засмеют! – Говорила Люба сквозь всхлипывания.
– Так что помалкивай!  Без ремня ведьму не воспитать! Хуже того, она влипнет в историю и окажется либо в Липецке-45 либо станет немножко мертвой! – Моисей Соломонович вытянул  девушку так, чтобы петля ремня ударила чуть ниже ягодиц, по наиболее чувствительной области.
Теперь Люба не сдерживалась. Каждый удар завершался отчаянным визгом, переходящим в жалобный вой, но разжалобить экзекуторов было невозможно.
Не давая Любе опомниться, Моисей Сломонович ударил чуть ниже.
На этот раз девушка отчаянно взвыла, ягодицы судорожно сжимались, отчаянно пробуя уменьшить интенсивную жгучую боль, которая постоянно возрастала.
– Ну почему у меня нет покоя на старости лет? – Произнес Моисей Соломонович.
"Темнит старый еврей, – подумал фельдшер, оценивая воспитательный следы на Любиной попе.  – Нюх подсказывает мне, что в свое время он явно прошел инициацию, и его жена тоже! Но ведь этот жид никогда не расскажет!"
Люба Салкина казалось, что кожаные ремни раскалывают ягодицы на части. Тело мелко  вздрагивало в такт ударам.
– Двадцать! – Донесся голос Соломоновича.
– Капельку милосердия? Пожалуйста! – Фельдшер позволил Любе Салкиной хлебнуть воды.
– Теперь надо бы всем поклясться помалкивать о том, что произошло – Заключил Соломонович. Даже Мойша не должен об этом знать. В Новиковске появились охотники...
"Первое что я сделаю, прочитаю заговор на исцеление моей попы! Так ее исполосовали! – Подумала Люба. – Остальное потом!"
Утром Люба встала, практически без следов от ушибов и "дозированного  болевого воздействия.
– Настоящая ведьмочка! – Виктор Алексеевич осмотрел Любу. – Медотвода от уроков и физкультуры не дам! И не надейся! И помни, слова серебро, а молчание золото!
Поднявшаяся метель занесла все следы.
Утром в новостях сообщили, что ночью пассажиров застрявшей в лесу машины разорвала стая голодных волков.