Прыгают девочки волны!

«Herald Sun» и написанное огромными буквами на его титульном листе «New waves of Lithuaniаn migrants are here againe» смыло обрушившейся на берег океанской волной.

Сана коротко хохотнула, мол, опять проворонила, увлекшись чтением, начавшийся прибой. Сюда, на пляж, она приходила каждый день в одно и то же время, и после выпитой у месье Жана чашечки кофе  обычно покупала у него же одну из местных газет и отправлялась на прогулку вдоль берега. Ей нравилось брести по самой кромке воды, когда волны набегали, играя, облизывая ее ступни, а иногда и подол ее довольно длинной льняной юбки - годе. Она привезла этот стиль - длинную ,почти макси , юбку и «сафари» - жакет изо  льна из Литвы, и оставалась ему верна этому имиджу все эти годы. Была ли это ее ностальгия по утраченной родине или просто некий консерватизм и нежелание менять старое , привычное, она и сама не знала.

И местная публика - хозяева и  завсегдатаи пляжных кафе, спасатели да и обычные зеваки - уже не представляли себе, наверное, эти часы без этой немолодой женщины в нетипичной для здешних мест вязаной крючком шапочке на седых коротко остриженных «под каре»  волосах. Да и она, Сана, Сюзанна, за те без малого  тридцать лет, что она провела на австралийском берегу, приехав сюда в начале 90-х, вряд ли смогла бы прожить теперь без всего этого.

Выжав подол юбки- перестарался - таки прибой! - она медленно пошла к остановке. Через час у нее была назначена встреча, поэтому она не стала заглядывать в крошечные магазинчики и сувенирные лавки, как она обычно это делала. Она спешила! Мокрая ткань подола обнимала при ходьбе и приятно охлаждала ее ноги  - такое вот оно не совпадающее с привычными в Европе временами года австралийское лето!

Она шла, улыбаясь самой  себе и своим мыслям, ведь сегодня ей предстояло встретиться с подругой своей юности, той, которая среди «new waves»  по информации влиятельной газеты, должна была прилететь сюда вместе со всей семьей на ПМЖ. « О времена, о нравы!» - мелькнуло у Саны в голове.

.......

И пока она ехала в автобусе, скользя  взглядом по привычному городскому пейзажу огромного приморского города, она как - то незаметно для себя окунулась вo  времена, из которых когда - то уехала.

... 88 - ой, 89- ый - тогда ей  было почти  шестьдесят. По тем советским канонам - уже пенсионерка! Это сейчас все не так в ее родной Литве! Пенсионный  евростандарт  по рассказам родных и знакомых во время сеансов связи по скайпу и судя по газетам - с 65! Так что она уехала «молодой»!

 Сын тогда женился - таки, наконец, на своей же однокласснице из их родного Плунге, оба долго женихались, и образование хорошее получили, а вот со свадьбой не торопились. В то меняющееся время выросли вдруг кооперативы, и можно было сдавать в аренду все и вся, и сын и будущая невестка огорошили ее новостью, что, мол, через знакомых сняли Дворец - усадьбу Огинских для бракосочетания. Сана никак  не могла в это поверить. Музей – усадьба с особенной аурой и своей самобытной историей в старом парке, и вдруг там позволили провести свадебные торжества обычным гражданам! Да, она читала, что в новоявленном Санкт – Петербурге г. Романов устроил в Зимнем Дворце свадьбу своей дочери, но это ведь Романов…

Лишь когда она уже кружилась  в танце в большой зале с отцом невестки, и нарядные пары плавно , в такт, также кружились рядом с ними, она вдруг осознала, что чудеса на свете все-таки  случаются!

Через год чета молодых подарила ей желанную внучку. Живи да радуйся!

 Но ....уже вовсю веяли новые ветра, и дома ей, Сюзанне, которой было не занимать энергии,  не сиделось! Она вступила в ряда  «Саюдиса», читала статьи, умудрялась их ксерокопировать у себя на своем  бывшем предприятии, где она отработала почти сорок лет, и где молодежь была рада с ней пообщаться да ещё и что - то новое от нее узнать...

А потом после их радостно - песенной революции грянул кровавый  январь 91- го, и далее наступили тяжелые, по - настоящему блокадные времена. Радости сразу поубавилось, но все равно верилось, что все , о чем мечталось, сбудется!

На дорогу перед автобусом неожиданно выскочил кенгуру. Салон качнуло, кто - то вскрикнул, водитель, давно привыкший к сюрпризам континента, к счастью, вовремя  затормозил. И когда зверь в несколько мощных прыжков преодолел трассу, и движение восстановилось, она тут же вспомнила  первые денежные купюры Независимости и фамилию их зачинателя! Деньги стали тогда говорящим свидетельством безвременья, настолько трудны были первые шаги страны и их всех, ее жителей, к выплаканной, выстраданной в лагерях и ссылках Независимости.

Почти в каждой семье были ссыльные, репрессированные, навсегда оставшиеся лежать  в земле сибирской на погосте…

Кенгуру тем временем не спешил нырять в густую зелень, а оперся на хвост и воинственно поглядывал по сторонам.  А Сане вспомнились «зайчики» соседей по бывшему Великому Княжеству Литовскому белорусов, так в просторечии называли тогда их валюту. То ли из-за фактора временности, то ли от большой любви к своей  великой Беловежской пуще, где и были поставлены последние подписи под документом, ознаменовавшем крах Союзного государства,  напечатали они тогда на деньгах  милых зверушек. 

Но временное оно и есть временное. Нестабильность и  инфляция захлестывали, вклады в банках заморозили, денег не хватало ни на что, экономили. Долго существовали  талоны на продукты питания! Такое она, родившаяся до войны,  переживала уже однажды в своей жизни в послевоенные годы. От круп, муки, кусков мыла в их маленькой хрущевке не было места! Сана боялась, что может вернуться чувство голода, которое она испытывала когда -то в детстве, поэтому выкупала все и для себя, и для семьи сына.

.....

Выйдя из автобуса, она зашла в супермаркет. Нужно было выбрать что-нибудь к ужину. Газеты первыми бросились ей  в глаза, когда большие стеклянные двери супермаркета автоматически распахнулись перед ней! Яркие, многостраничные, пахнущие типографской краской, но главное, печатать в них можно было все и обо всем! Была среди них теперь  и литовская пресса нового времени.

Когда Сана возвращалась в мыслях к ее прежней советской жизни, она точно не могла бы сказать, что было тогда более гнетущим: дефицит элементарных товаров и услуг или  пропагандистская  ложь, или страх быть вдруг ни за что, ни про что арестованным, или некий моральный гнет бесчисленных  табу: вечное нельзя, невозможно,  все  с оглядкой да с оговоркой. И думать, и говорить, и самовыражаться было опасно, если не хотели загреметь в никуда, не сразу поняв специфику нового времени, затянувшегося, как оказалось, на долгие пятьдесят лет. И хоть работали и литовские школы,  и университеты, и медучреждения  бесплатно  распахивали для всех свои двери, и не было безработных и бомжующих- они появились в 90- х, но... двойные стандарты, недосказанность, и даже боязнь праздновать  свои исконные  Рождество и Пасху в эпоху официального атеизма  за закрытыми шторами из - за официальной позиции в вопросах религии и государства - все это было!

Сана купила бутылку вина, сыр и фрукты и рассчиталась на кассе, но не отправилась сразу наверх, домой, потому что жила она в этом же огромном здании в просторной квартире, откуда был виден океан, а свернула на соседнюю улицу, где предприимчивые земляки - мигранты держали магазин с привычными для нее литовскими продуктами. Переступая порог и думая о предстоящей встрече , она невольно вспомнила, что  поначалу ей многого здесь не хватало, и многое  казалось непривычным. В эту категорию помимо климата и связанного с ним образа жизни попадали и вкусовые пристрастия. Она тосковала по тому сорту  хлеба, к которому привыкла, а огромное количество йогуртов не могло  заменить для нее литовский  кефир и, соответственно, летний литовский борщ, который был бы хорош в жару! И лето, жаркое австралийское лето, совсем не походило на их умеренно - теплое прибалтийское! Но ...  человек  ко всему привыкает...

.....

В середине 90-х на фоне не уменьшающихся в стране трудностей, да и книга Пяткявичюса тоже сыграла свою роль, Сана вдруг загрустила: оказалось, одни пели  песни, а другие использовали их мелодии, чтобы прийти к власти, реально мало что меняя в жизни обычного гражданина. Советский анекдот «чтоб вам жить в эпоху перемен»  проклятьем лег на них, уже немолодых романтиков движения, потому что достичь того, о чем они мечтали, можно будет, наверно, лишь в далеком будущем. Быть крайними, прикрывая собой юную поросль, при этом отвечая за себя и за них, только начинающих делать первые самостоятельные шаги, - большая ответственность.
Сын смотрел на все ее идейные порывы с иронией, он, медик по образованию, открыл с коллегой частную клинику, считая, что нужно заниматься делом, а не словословить. Невестка, тоже врач по образованию, советовала свекрови заняться йогой, подумать, наконец,  о себе и своем здоровье. Тогда как раз в Европу «пришла» Азия с ее вдруг ставшими популярными восточными видами единоборств, повсеместным распространением китайской, японской, корейской кухни, аллеями сакуры и интересом к внутреннему миру. Медитация, вышивка  по шёлку, каллиграфия на основе иероглифов, Мураками.... Другой мир, другой образ мышления стучался в двери к европейцам!

И Сана действительно пошла на йогу, которой тогда занимались не только в залах, но и в парках, на берегу моря - везде! Оказавшись к своему удивлению отнюдь не самой старшей в группе, она с удовольствием осваивала новое, словно заново прислушиваясь к самой себе и окружающему ее миру. А, кроме того, она ходила с внуками, к тому времени их уже было двое, на концерты классической музыки и в изостудию, открывая для них и для себя красоту звуков, цвета, гармонии.

Но...ощущение опустошенности, как будто у нее из груди вырвали что-то большое и важное,  не проходило.

А тут как - то вечером во время чаепития, когда вся семья привычно сидела за столом, с курьером  доставили письмо из далёкой Австралии. Это было, как гром с ясного неба, - уведомление о получении наследства на другом конце света! Все в семье знали, что брат ее отца уехал ещё из сметоновской Литвы на заработки и исчез, канул в Лету на фоне непростых,  последовавших одно за другим событий двадцатого столетия. Тогда любая переписка с родственниками из-за за границы была запрещена, и в анкетах обычно писали, чтобы избежать возможных негативных последствий, что их, таковых, не имеется.

Итак, нужно было ехать в Австралию, где, оказывается, все эти годы проживал их родственник, который так и не обзавелся за всю свою долгую жизнь семьёй, поэтому родню искали в стране исхода - в Литве. Сын и его жена, вникнув в суть дела,  категорически отказались куда - либо ехать. А она ходила из угла в угол, то и дело натыкаясь на какие –то ящики, картонные коробки, старые фотографии, которые она извлекла на свет божий после получения известия.

На глаза ей попалась ваза, на которой была фотография Хенрикаса и ее собственная. С юбилейной датой их бракосочетания. Сделано это было давно, еще в 70-ых. Мода тогда такая была, на предприятии им сослуживцы подарили.

Хенрикас вскоре после торжеств заболел неожиданно для всех и за несколько месяцев «сгорел»,  ушел в мир иной. Рак стал тогда новой болезнью 20-го века, и спастись от него было невозможно!   

Сын, очень любивший отца и проводивший с ним все свободное время – баскетбол, лыжи, бассейн! – наверное,  из-за болезни отца и выбрал стезю доктора. Правда, были, по слухам,  в их роду знахари, но это когда было –то! 

Сана открыла стеклянную дверцу шкафа, взяла вазу в руки, постаралась развернуть ее к свету, чтобы получше рассмотреть  их с Хенрикасом лица, и ваза вдруг выскользнула у нее из рук и упала на пол, разбившись вдребезги!

Она от неожиданности вскрикнула и вместо того, чтобы пойти на кухню и принести
совок и щетку, вдруг села рядом с осколками и расплакалась. 

Через несколько минут, успокоившись, она проговорила вслух:

- Хорошо, хоть дети внуки не слышали! Дура я дура!   

Их, детей и внуков, просто в этот момент не было дома, но и представить себе, что она, Сана, вдруг вот так может расплакаться, они точно не могли.
Внуки шутили:

- Бабушка у нас железная!

А назавтра она отправилась на кладбище, здесь она могла позволить себе поплакать, разговаривая с мужем.

- Ева – Виктория  играет на скрипке! – говорила она, поправляя цветы,- а Саулюс увлекся шахматами. Тебе бы понравилось, он был бы тебе хорошим партнером!

А потом она вернулась домой,  обзвонила своих подруг, и они пришли к ней,  немолодые , но красивые женщины, с одними из которых она лежала в роддоме, с другими водила сына в спортивную секцию, с третьими вместе работала... Им было что сказать друг другу в этот грустный вечер  незадолго до ее отъезда.

.................

Семья провожала ее до автобуса, уходившего в аэропорт. Внуки, взяв бабулю  под руки, прижимались к ней с обеих сторон, любили они ее очень, да и она их тоже. Под ногами поскрипывал снежок, легкий морозец, сковавший пруд, пощипывал щеки. Слез на глазах у Саны не было. Она делала то, что считала нужным и важным для себя и своей семьи, для них для всех.

 Долгие двадцать два часа перелета показались мукой, полусон, полу- явь перемешались между собой, и вот, наконец, их лайнер приземлился на австралийской земле!

Спустившись по трапу, Сана попала в лето, жаркий  воздух окружил ее со всех сторон. Она сняла пальто, пиджак, и осталась в блузке и в брючках, и так и доковыляла по горячему битуму с сумкой и одеждой в руках до здания аэропорта. А, получив багаж, тут же отправилась переодеваться, и лишь после этого вздохнула с облегчением, мол, первый этап завершён, теперь пойдем дальше!

На выходе из аэропорта в толпе  она увидела человека , который держал в руках плакат с ее фамилией, правильно написанной по-литовски. Она подумала:

- Хорошо работают! Знают, за что  клиент платит!- и решительно направилась к встречавшему.

Тот, увы, не говорил по – литовски, но довольно точно объяснил ей по- английски, что им теперь предстоит делать. 

В офисе господин Цукерман, ее адвокат, предложил ей холодный кофе. Удивившись, она оценила напиток по достоинству – в такую –то жару даже при работающих кондиционерах – это было великолепно! Затем они   обсудили  детали дела и, подписав все необходимые бумаги,  отправились смотреть квартиру ее «благодетеля.»

Дорога шла вдоль океана, и ей, ранее никогда не видевшей океанского побережья - ГДР, Венгрия, Болгария, Польша,  Югославия были теми относительно доступными для советикусов  странами, где она, благодаря ее месту работы побывала- таки ! - хотелось  смотреть, не отрываясь,  на пляжи, отели и рестораны,  на пальмы вдоль дороги с  сидевшими  на них вместо привычных воробьев и ворон яркими  попугаями, и на предупреждающие знаки «Кенгуру на дороге!»

Адвокат не мешал ей, спокойно вел автомобиль, не отвлекал гостью досужими разговорами, прекрасно понимая, что значит вдруг попасть в другой мир. Сам он тоже :когда - то прошел похожий путь, ведь Австралия, как и Америка - страна мигрантов!

Огромный небоскреб в береговой зоне, у которого они притормозили, оказался целью их поездки. Взмыв на лифте вверх, они открыли ключом двери, и Сана, не удержалась, вскрикнула :

- Океан!

Он был везде, во всех окнах, заполняя собой пространство до самого горизонта, меняющийся, волнующий, прекрасный!

Так для Саны началась ее новая жизнь.

………………………………

Первые несколько дней она практически дневала и ночевала на берегу. Предупрежденная местными о возможных опасностях - акулы! - она отправлялась не к открытой воде, а в огороженные от большой воды бассейны для туристов и отдыхающих, и купалась, купалась бесконечно. Вода была непривычно теплой по сравнению с балтийской, а волны сильными, напористыми, не смотря на ограждение, всепроникающими! Никогда ещё в жизни она не купалась так много и с таким превеликим удовольствием, как сейчас!

Как - то она проснулась раньше обычного, и ей захотелось прогуляться пешком вдоль берега, туда, где она ещё никогда не бывала, чтобы получше познакомиться с окрестностями. Она спустилась вниз и отправилась не к ставшим уже привычными бассейнам у  океана, а дальше, стараясь держаться береговой линии. Пляжи в этот утренний час были довольно пустынны, их обычные завсегдатаи ещё спали.
Увлекшись, Сана не заметила, как прошла уже довольно приличное расстояние. С удивлением она обнаружила, что не она одна, оказывается, рано встает. Впереди на пустынном берегу копошилось несколько человек. Что они там делали, она так и не смогла понять, пока не подошла ближе.

Ее глазам предстало странное зрелище: несколько мужчин и женщин пытались вытащить из воды дельфина, вернее, его детёныша.

- Что произошло? - спросила Сана людей.
- Прибоем выбросило на берег, - продолжая возиться и пыхтеть, сказал кто - то.
- Хотели его сразу обратно в воду, да он, видно, сильно ослаб, так что сначала помочь ему надо, - добавил кто - то.

Сана уточнила:

- Так его теперь в спецприемник  или как?
- Сейчас машина подъедет, вызвали по рации, попробуем туда погрузить, специалисты его посмотрят, а там уж видно будет.

И действительно, через полчаса пришла машина, совместными усилиями - Санина помощь тоже понадобилась! - малыша погрузили и увезли.

А уже через неделю эти  же ребята позвонили Сане, и все вместе они выпустили выздоровевшего малыша обратно в его первородную стихию.

С тех пор у Саны появились друзья и общее дело! И океан перестал быть чужой, пусть прекрасной, но все - таки опасной стихией, а стал намного понятнее и ближе!

.........

Вечером в дверь позвонили, и ее долгожданные гости – все четверо – тут же заполонили ее немаленькую прихожую, и принялись обниматься! Стало шумно и весело! Говорили все сразу и вместе! Маленькая Мария – Тереза носилась по квартире от окна к окну и кричала:

- Океан!

Позже, когда все немного успокоились, и Сана, как хозяйка, показала каждому его комнату ( подругу Анну  и  ее внука  Паулюса с  женой  Катюшей  в отдельные комнаты, а малышку к себе с разрешения родителей – очень сердце у Саны болело по своим правнукам, скайпа для общения было явно недостаточно, вот и хотелось подольше с девочкой побыть!)


У накрытого стола тоже больше говорили, чем ели. Маленькая, не переставая, делилась впечатлениями от невиданной долгой и необычной дороги! Аэропорт! Самолет! Жара вместо снега! Все это было впервые в ее жизни!

Остальные делились своим, наболевшим.

-Понимаешь, - говорил Паулюс, уже вроде на ноги встали, зажили по –человечески, - а тут бац!
- Новая метла по-новому метет! – мудро добавляла Анна.

Ее  дети, родители Паулюса, уже давно в Австралии.  А она вот с семьей внука  жила, помогала.

Только до детей и их дома им  еще ехать и ехать. Большая страна Австралия!  Хорошо, что подруга юности здесь поблизости  живет. 
 
- Как же вы решились вот так все сразу уехать? –недоумевала Сана.

Ее дети  и внуки, и правнуки пока никуда не собирались. Видно, медицина кормила. В отпуск приезжают раз в несколько лет, это да, но вот чтобы на совсем! Об этом речи еще не было!

- Сана, пойми, все деньги вложили в отель и в ресторан! В прибрежной зоне! И народ к нам пошел! И уже постоянный клиент завелся! Живи да радуйся! А тут эти  снесли все за здорово живешь! Конечно, какую –то компенсацию мы получили, но начинать все заново, - никакого резона нет!   

- Да, - соглашалась Сана, -  и родителям вы здесь нужны. Они мне звонят, говорят, очень по вам по всем скучают…

Паулюс, который обычно не курил, вдруг попросил у нее разрешения закурить.

Видно, не улеглась до сих пор  обида у человека. И Сюзанна достала из загашника сигареты, которые она хранила на случай прихода курящих гостей.

Ночью она несколько раз вставала, включала светильник, подходила к постели девочки.

- Спи, моя радость, усни… - напевала она слова русской колыбельной, которую когда-то каждый вечер транслировали по литовскому телевидению. – Птички уснули в саду, рыбки уснули в пруду…

Нравилась ей невестка Анны  Катюша, да и девочка была вся в нее, умница и красавица!

С улыбкой Сана посмотрела на игрушку, которая «ночевала» на прикроватной тумбочке рядом с девочкой. Русская «кукла – неваляшка», когда-то очень популярная, была ей хорошо знакома ( вот не стареют ведь любимые куклы, не выходят из моды!)
Она погладила малышку по шелковистым волосам. Кто вырастет из этого славного человечка?  Будущий Моцарт, Чюрленис, Добужинский, Павлова ? Каждая молекула воздуха старой  Европы, частью которой является  ее страна, пропитана духом гениальности. Неслучайно ее так полюбили в последние десятилетия американцы, а японцы, по словам приехавшей Анны, даже средневековые замки готовы скупить и вывезти к себе, чтобы воссоздать их там  в первозданном виде, лишь бы соприкоснуться с неподдельной красотой. 

Анна вышла на террасу. Ночной океан был великолепен! Но в этот момент ей виделся не океан, а ее Балтия, которую один за другим покидают ее дети.
 
«Прыгают девочки – волны!- вспомнились ей стихи литовской поэтессы!-
….Балтия, мощь необъятная,
Ты закричи, призови,
Братьев, ушедших за счастьем
На берега свои!»

…………………

Мария Назаренко, закончив работу в хлеву, пришла домой, вымылась, переоделась, включила плиту, чтобы подогреть обед. Дети должны были скоро вернуться из школы. Автобус увозил и привозил их вовремя. Пока грелся любимый семьей борщ, она развернула газету.

 Там на огромном развороте на двух  газетных страницах речь шла об истории семьи Сюзанны К. из Плунге, которую жизненные  обстоятельства разделили  на две страны. К повествованию прилагались красочные фотографии - счастливые дети и внуки и пожилая женщина на фоне океана.  Сейчас, в момент, когда тема двойного гражданства,  воссоединения и возвращения семей мигрантов в Литву  стала актуальной, почти в каждом номере можно было прочитать что-то подобное…

«Мне бы их заботы,» - вздохнула Мария. Ей, украинке из разрушенной нынешней войной  Горловки, недавно получившей литовское гражданство, точно не было дела до чьего –то наследства и всех вытекающих отсюда последствий. Она вместе со всей своей семьей приехала сюда, в Литву. Отсюда  уехали когда –то свои на чужие ирландско – английские хлеба, оставив плодородные земли в запустении. Теперь на богатых фермеров в Литве работать стали они, беженцы с  Украины, потому что их «ненько» тонет  в крови своих же братьев и сестер, и Литва для них, спасшихся,  стала второй родиной...
........

В повести использованы стихи литовской поэтессы Риты Биейките в переводе автора повести.