Первый год в Израиле

Моисей Городецкий
июль 2008
с дополнениями Милы Городецкой
от декабря 2011



Первый год
в стране, когда-то текущей молоком и медом..  февраль1991 – март1992               
 
Первое пристанище  - в Иерусалиме.
    Как известно, любому живому существу для процветания требуются минимум три вещи: место, где можно спрятаться от зноя, дождя, холода и врагов; пища, без которой силы иссякают, и отхожее место, куда можно сбегать по естесвенной надобности.
   Первое требование удовлетворяется наличием ЖИЛЬЯ.
   О втором и третьем поговорим как-нибудь в другой раз.
   В разные эпохи жильем служили разные места и сооружения: неандертальцы жили в пещерах, советские граждане - в коммунальных квартирах, аборигены в земле обетованной – в отдельных квартирах и даже в особняках.
   А советский еврей, приехавший в страну горячего солнца с семьей и тремя сотнями долларов, выменянных на рубли после стояния в длиннющей очереди, находил первое ЖИЛЬЕ в квартире родственников или друзей. В таком жилье пища, как правило, была бесплатной; третье требование выполнялось с туалетной бумагой в неограниченном количестве.
   Но для родственников-знакомых пропитание чужой семьи, а также захламленность квартиры барахлом новоприбывших и самими новоприбывшими, было большой нагрузкой и, после получения «корзины абсорбции», т.е. первой ссуды, новые жители страны молока и меда начинали поиски «своего» жилья. 
   Рассматривались три варианта: купить квартиру, арендовать квартиру или поселиться в гостинице, переоборудованной под общежитие.
   На первый вариант решались немногие – только те, кто привез с собой несколько десятков тысяч долларов; но откуда такие деньги у советской интеллигенции? И, хотя еврейское государство давало ипотечную ссуду на приличных условиях, брать ее решались единицы, и то только те, кто с ходу устроился на приличную работу; но таких было мало…
    Так что реально рассматривались только последние два варианта.
   Прожив у друзей неделю, я решил, что хорошего – достаточно, и надо освобождать чужую жилплощадь... Для начала мы с женой отправились обследовать предлагаемые гостиницы, и обнаружили типичные общежития для «лимиты», с одним туалетом и одной кухней в конце общего коридора. А также с общим - на 10 семейств – холодильником. Я удивился – каким образом в такой развитой капстране, можно сказать – в столице почти мировой Империи -  появилось подобное жилье?
   Так что переезжать в гостиницу мы отказалась и решили снимать – арендовать по местному – квартиру. Лена – дочка Нели и Марка, приютивших новоиспеченных израильтян, мобилизовала своего знакомого метавеха – посредника. И все поехали смотреть квартиры...

   Первая квартира располагалась на втором этаже; подходы к ней были плотно обсижены черноголовыми смуглыми малышами от 3-х до 5-ти, которые хором и поодиночке издавали разнообразные звуки, мало, по моему мнению, похожие на  членораздельную речь. Испугавшись, мы с Милой быстро скрылись в предлагаемой квартире, плотно закрыв входную дверь.
   Войдя в небольшую комнату - коридора в квартире не было – разинули рты. В комнате не было нормальных окон, только под потолком были прорезаны узкие щели.
   -  Это что, бывшая тюрьма? – поинтересовался я.
   - Что Вы, это местная архитектура, максимально приближенная к местному жаркому климату – ответил метавех.   
    -  Кто может жить в такой комнате?
    - Тут живут религиозные евреи, у них мало денег и много детей.
    - А почему бог не помогает? – хотел я спросить, но воздержался – еще обидишь кого-либо...
    И все поехали смотреть другую квартиру.

   Как известно, Иерусалим стоит на холмах – их много, и названия всех знают только в спецслужбах.
   На одном из холмов, названным волчьим (Писгат Зеев) то ли в честь никогда не водившихся здесь волков, то ли в честь великого сиониста и журналиста Зеева (из Владимира в Вольфа, из Вольфа в Зеева) Жаботинского, чье имя в переводе так и означает "Волк", сооружен новенький, с иголочки, поселок. Его улицы обвиваются вокруг холма  и удивляют новичков – идешь, идешь все вперед, а пришел туда, откуда вышел.
  Поселок расположен в несколько этажей, так что перейти с одной улицы на другую можно либо по крутому спуску-подъему, либо по бесконечной лестнице. Израильские архитекторы очень любят строить лестницы – они сооружаются всюду, где можно уложить хотя бы десять ступенек.
 
    Все дома в поселке белые, все облицованы знаменитым иерусалимским камнем; на улицах маленькими кронами зеленеют только что посаженные деревца – им еще расти и расти, но уже сейчас их зеленые листочки, белые дома и синее-синее небо – все свежее и яркое, как краски на палитре самого господа-бога – сливаются в картину невозможной красоты. А вокруг – серая, пыльная и дикая Иудейская пустыня, и с трудом верится, что этот оазис не мираж, не видение страдающего от жажды погонщика верблюдов, тяжело бредущего от колодца к колодцу...
Примечание:
Когда приехали Таня с Мишей из своего краткого "загула" в Будапешт, и мы повезли их домой в Писгат Зеев, Таня (как она позже призналась) с ужасом думала: "Куда нас занесло?"  Но уже через пару дней она уже считала, что пейзаж вокруг -  небывалой красоты.
В 91-м этот район был островком в пустыне между старым районом Неве Яков и основным городским массивом с арабской деревней по нашей границе. В зоне видимости: остов недостроенного дворца иорданского короля, одна деревня арабов-христиан с церковью в центре, одна деревня арабов-мусульман с мечетью в центре и веселенькие красно-оранжевые крыши еврейских поселений. В тот год все три осенние праздника случились почти одновременно. То-то радости было, когда одновременно дуют в шафар в нашей синагоге, звонят колокола у христиан и орет мулла. Особенно потрясающий вид с вершины писгатзеевского холма.
 
На самой этой вершине - заросли бурьяна, огороженные проволочной изгородью. Тут, в бурьяне, остатки византийского храма ("Подумаешь! Шестой век новой эры! В Израиле это неинтересно!" – говорят аборигены.). Мы любили гулять на этом месте, подбирать кусочки разноцветной мозаики и представлять, где что могло быть.
 В шабат или праздник, когда не ходил единственный автобус, добраться до города не было возможности (такси – совершенно безумная роскошь для нас тогдашних). Поэтому чувствовали себя на острове. Впрочем, все равно было весело, все ульпановцы рядом. Есть к кому пойти в гости. Сейчас Писгат Зеев – огромный прекрасный район, слившийся в единый жилой массив с Иерусалимом.
   
   Предлагаемая квартира находилась в одном из домов этого оазиса. В ней не было мебели, но были ванная, туалет и потрясающе оборудованная кухня - с верхними и нижними шкафчиками неземной красоты, с мраморным верхом, с разными встроенными прибамбасами. Такой шикарной кухни я не видел даже в самых фантастических фильмах!
   Только вот газовой плиты не оказалось на месте...
   - Нет, - сказал я,
- без плиты я не согласен! Что это за квартира без плиты? Не хочу без плиты!
   В родной стране газовая плита была обязательной частью квартиры; но тут было все не так. Тут каждый владелец или арендатор квартиры покупает СЕБЕ ВСЁ сам, и крепко держится за СВОЕ! Так что плиту хозяин квартиры вполне законно увел вместе с остальной движимой мебелью; он увел бы и кухонную мебель, но та сделана по месту и для другого помещения не годится...
   Метавех очень хотел заработать, поэтому он сказал «Рак шния», что означало «Подождите секундочку», и куда-то исчез. И через пару минут появился с настольной  плитой на три конфорки! И поставил, и подключил ее. Где он ее достал - осталось тайной. Но плиточная проблема была решена, главное препятствие было преодолено, и я попросил показать договор на аренду.
   Мне показали, я, конечно, ничего не понял и попросил перевести. Метавех начал зачитывать договор, Лена - переводить, я – слушать и вникать. Все шло гладко, все улыбались, пока Лена не перевела очередной пункт договора, в котором говорилось о том, что через год квартира должна быть возвращена владельцу в совершенно девственном виде, т.е. в состоянии на день сдачи ее в аренду. Я заявил, что потерянная девственность не восстанавливается, и тут же, обиженный до глубины души, сделал попытку уйти. Меня ухватили за подол и объяснили, что тут бывает девственность «со вторых рук», и никто не потребует с него полной невинности.
   Выслушав объяснения и заверения, я подписал договор. Квартира была стоящая - большая, трехкомнатная, с персональным зеленым лужком перед дверью; только все стены были белые, и я засомневался, сможет ли мы прожить в таких больничных палатах целый год! Но потом, когда привезли и распаковали вещи и вынули привезенные картины и картинки - оказалось, что они лучше всего смотрятся именно на белых стенах!
 
      И покатились дни, как санки с горки. Все было хорошо, все друг друга любили,  все друг другу помогали. Ни забот, ни хлопот. Языка нет, квартиры нет, сбережений нет, Ничего нет, и не надо - по Торе (или по другим первоисточникам!) еврей должен думать только на три еды вперед!
   Но я, как старый мыслитель, не мог ограничиться тремя приемами пищи, я смотрел в будущее и планировал его, как было принято на бывшей родине.
   - Сегодня есть хлеб, хватает и на масло. И что - так всю оставшуюся жизнь на одном хлебе с невкусным местным маслом? Нет, нужно что-то делать. Хоть и живем мы в стране молока и меда, уже давно ими не текут израильские реки, теперь в реки химзаводы сливают отходы. Так что нужно думать о перспективе !
   Но перспективных идей еще не было, и, пока суд да дело, семья села за парты и начала учить язык, древний и восставший из мертвых.

ВСЕ УЧАТ ИВРИТ!

   Представьте себе, что в России сохранился тот церковно-славянский язык, на котором говорили и писали где-то во времена царя Гороха. В этом языке пропускались гласные, слова сохраняли доисторический смысл и писались слитно, а больших - заглавных - букв вообще не было.
   Именно так выглядит иврит, на котором говорили и писали еще до египетского плена и который волей политиков внедрили в Израиль. Так как у евреев из разных стран были свои языки, основанные на языке страны проживания, то сионистские мудрецы решили - заставим всех забыть свои материнские и перейти на единый, общий для всех язык! И вспомнили об иврите!
   Но, так как во времена фараонов не было электричества, автомобилей и многого другого, то пришлось придумать новые слова. Причем даже для предметов, практически во всех языках мира звучащих одинаково или похоже - например, слово Электричество основано на общем корне везде, но только не в сионистском иврите. В нем даже анатомию и медицину оснастили своими, ивритскими терминами вместо общепринятой латыни! 
   Чтобы новых евреев расплавить в местном котле, были организованы специальные школы по ликвидации ивритской неграмотности, именуемые Ульпанами. В них ивриту обучают на иврите - пользоваться другими языками запрещено!
   Соответственно, и учебник иврита написан на иврите - хоть стой, хоть падай. Все тексты в учебнике напечатаны без гласных (и без специальных огласовок, которые иногда используют в ходе обучения), поэтому, не зная слов, их невозможно прочесть правильно. К тому же учебник, по которому нас обучали, был составлен для евреев из Аргентины или Бразилии, со всеми реалиями тех стран, поэтому в текстах уроков непрерывно появлялось сочетание Эмануэль ми Бразилия. С этим словосочетанием у меня были постоянные трудности - в лицо эти слова я не узнавал, а потому и не мог их быстро прочесть. Как только в ходе чтения вслух натыкался на злосчастного Эмануэля, начиналось невнятное блеяние, и учительница, «мора», прекращала мое выступление словом «маспик», или достаточно. И просила читать следующего...
      У олимов есть ульпан -
      Комната большая,
      А в ульпане есть мора,
      Умная такая!
      Эта самая Мора
      Обучает клёво.
      Может быть
      Когда-нибудь
      Все научатся читать
      Справа да налёво!
   Оказалось - не все! В ульпане я понял, что старость - не радость, и что с годами ослабляются не только способности к деторождению, но и способности к обучению... Оказалось, что не тяну я иврит - новые слова в голове не задерживались... Впрочем, три слова прочно усвоил : совланут, тода и кама? Или терпение, спасибо и сколько? Для жизни этого пока хватало...
   Но, не желая быть хуже всех, я списывал все задания у жены, которая ходила в отличницах. И это позорное поведение позволило мне получить, наряду с другими учениками, «ришайон», или свидетельство об окончании ульпана. И теперь я - дипломированный незнаток местного языка...
         
ТАКИ НЕ БЫВАЕТ БЕСПЛАТНОГО СЫРА!

     Иврит учи, не учи, а без русских израильских газет не обойтись. В начале жизни на земле тихого растворения (читай - абсорбции), русскоязычные газеты в Израиле еще обходились без того разгула информации, как в последующие годы. Эти газеты тогда выходили через день и были похожи - по объему и оформлению - на заводские многотиражки. Но зато какое впечатляющее было содержание! Для людей, уехавших из страны еще развитого социализма и совсем недавно читавших «Известия» и «Литературку», местные русские газеты казались диким бредом...         
   Основной наполнитель газетных страниц - объявления. И чего только не объявляли! И обращение сексуально озабоченного, но хорошо устроенного, к молодым и симпатичным, с обещанием полной дискретности! И предложение сглазить любого - по желанию заказчика, и предложение снять порчу... И многочисленные перевозки, распродажи, скидки, приглашения, ссуды... И, как венец всего, сообщение некой анонимной компании о строительстве на Севере поселка из канадских стандартных деревянных домиков, 5-ти комнатных, с автономным отоплением и прочими благами цивилизации. И самое главное - по цене, доступной последнему пенсионеру! Записывают всех, кто до 1-го следующего месяца пришлет по прилагаемому адресу гербовые марки на сумму 1000 шекелей. Торопитесь!
   Бывшие советские граждане еще доверяли печатному слову, и в ульпане начался переполох - все хотели стать обладателями канадских домиков по баснословно низкой цене! Одни начали бегать по почтам и банкам в поисках гербовых марок, другие, более оперативные, уже все купили и даже отправили свои марки любезной строительной компании.
   Я не хотел отставать от других и тоже задумался - а почему бы не стать обладателем деревянного домика? Ведь дерево так хорошо и летом - не пропускает жару, и зимой - не пропускает холод... И собирался уже включиться в число будущих домовладельцев, но ...
    Во-первых, было лень бегать... Во-вторых, совсем не хотелось бежать на почту... И в третьих - а зачем переезжать на север, когда в Иерусалиме так хорошо... Надо подумать!
    И думал я, и думал, и просрочил время - незаметно подошло первое число следующего месяца, и отправлять родные шекели стало уже поздно.
   На этом история канадских домиков могла бы закончиться, но недели через две в одной русской газете появилось новое объявление: Олимы, не поддавайтесь жуликам!
   Оказалось, что газета провела расследование - какой такой доброхот продает жилье по дешевке?
   И оказалось, что объявление дала несуществующая компания, которая договорилась с одним почтовым служащим о продаже ему за полцены гербовых марок, полученных от доверчивых покупателей канадских домиков. И эта компания уже выручила кругленькую сумму на своей афере. А канадские домики - дым и мечта...
   При этом газета утверждала, что некоторым отправителям марок были возвращены деньги, но никто таких счастливчиков не встречал...
   - Смотри, какие тут жулики! У нас таких не было... - сказал я Миле. - Куда мы попали!
   - В капитализм! - ответила жена.
   Я согласился, но вспомнил, как еще в раньшие времена учил Великий Балда:
              Не гонялся бы, ты, поп, за дешевизною!


ТЕОРИЯ БЕЗ ПРАКТИКИ МЕРТВА...

   Кто из граждан СССР, получивший образование в трудовой средней школе, не помнит этого гениального высказывания гения всех времен и народов?
   И ведь прав был гений!
   В стране поголовной абсорбции модно вешать заработанные дипломы и ришайоны на стенку своей приемной - для всеобщего обозрения. Конечно, в изящных рамках и под стеклом - чтобы мухи ни-ни! А все прочие чтобы любовались и знали, с кем имеют дело!
   Я свой нечестно заработанный ришайон на стенку не повесил - во-первых, как то неприлично было, а, во-вторых, и стен то своих еще не было.   
   Но проверить прочность полученных знаний решил на практике.
   Выйти в народ и произнести если не длинную речь, то хотя бы одну фразу, я не решался - чтобы не побили, приняв за инопланетянина. Беседовать на благоприобретенном языке с детьми и даже с женой я попробовал, но получил категорический отказ. Никто не хотел слушать мучительное мычанье и ждать, пока из памяти главы семьи всплывет нужное слово!
   Так что пришлось ждать подходящего случая.
   И случай подвернулся, когда Таня получила заказ от какого-то местного деятеля - обработать на компьютере собранные им статистические материалы. Компьютер деятель дал дочке домой и время от времени посещал её, знакомясь с результатами обработки. И в один прекрасный день, выходя из комнаты дочери, он увидел меня в «салоне» и, как вежливый член общества, сказал что-то приветливое. Что - я, конечно, не понял, но разобрал одно слово: «Барух...». Подумав, что так на иврите зовут деятеля Бориса, я подошел к нему, протянул руку и, как полагается в культурном обществе, представился: Моше!
   Провожающие деятеля домочадцы легли от смеха, но деятель не смутился, пожал руку, сказал: "Шалом",- и тихо удалился.
   А детки объяснили мне, что Барух - это не имя деятеля, а форма обращения к богу и входит в обычное приветствие, которое тот произнес...
   Я не расстроился - и на старуху бывает проруха!
   Нужно сказать, что, если подобные «прорухи» и встречались в последующих моих беседах с аборигенами, то меня все-таки ни разу не побили и иногда даже понимали. Чаще - нет!
   Так что вскоре, чтобы не гневить бога, я перешел на английский язык, слова которого сидели в памяти еще с раньших времен...
   А ришайон так и пылится среди старых бумаг... Без употребления.
   И зачем только я так старательно списывал!
               
НОВАЯ ТЕХНИКА И ПОЛИТИКА...
.
   Но иврит ивритом, а дело - делом! И на зеленом лужке перед своей квартирой я собрал мозговой Центр из молодых, но мыслящих. 
   Центр начал рожать идеи, бредовые, полубредовые и трезвые. Все - на перспективу! Только мало что годилось на продажу...
   Наконец, одну идею Центр одобрил и я со товарищи понес ее в местное Министерство науки.
   - Оставьте Ваше предложение, рецензенты его изучат, пришлют отзывы...
-Когда?
-Месяцев через 4-6. Все отзывы будут переданы «в ешиву», в комиссию, и уже ешива примет решение - давать деньги на работу или нет. Теперь главное - совланут!
Чиновник, стройный мужчина средних лет, не по местному одетый в белую рубашку с галстуком, был изыскано вежлив.

   Время текло, месяцы сменяли один другой. Наконец, пришло долгожданное письмо! Его читали все знакомые знатоки иврита, но никто не мог понять - дают коленкой под зад или дают деньги? Очень уж хитрый оказался иврит!
   И пошел я в Министерство, к симпатичной даме с модно обскубаными волосами и прелестными серыми глазами. Дама долго изучала министерское письмо и явно его не поняла. Она кому-то позвонила, с кем-то потараторила, и в конце концов улыбнулась: «Все окей, отзывы рецензентов положительные, ешива приняла решение в вашу пользу. Теперь ждите оформления денег в бухгалтерии».
     - А сколько нужно ждать? Кама time? - спросил я (я часто смешивал языки…).
     - Вы получите извещение сразу после выборов.
     Выборы были не за горами, и я не очень расстроился. Вокруг шла предвыборная борьба, в ней участвовали толстые ивритские и тощенькие русские газеты, а также местное радио на разных языках. Раньше, когда я голосовал за блок коммунистов и беспартийных, тоже было много шума, но такого ажиотажа не было! Деловая жизнь в стране замерла, все участвовали в предвыборной борьбе. Кто кричал, что только рабочая партия приведет страну к мирной жизни, кто с пеной у рта требовал трансфера арабов и аннексии территорий, кто кричал: «Да здравствует Шамир», кто горой стоял за Рабина с Пересом. Кому-то били морды, кого-то обливали помоями, на митингах ораторов «закрикивали» до полусмерти (я даже создал теорию - мол, аборигены много лет жили в пустыне и перекрикивались от шатра к шатру, так что необходимость в крике закрепилась генетически).
   Бухгалтерия не работала, наука не двигалась, я ждал.
   Наконец, кого хотели, того и выбрали. А партия министра науки полностью провалилась, и он ушел в мирную жизнь. Новый премьер-министр наукой не интересовался и нового министра науки не назначил - просто присоединил  ученых то ли к сельскому хозяйству, то ли к туризму.
   А я все звонил в министерство, мне всё рекомендовали не забывать про совланут. Наконец, кто-то сжалился и доходчиво объяснил - без министра денег не дают, и не дадут, так что ждите ответа, ждите ответа, ждите.....
   Но ответа все не было, и я пожаловался знакомому ватику, старожилу, прожившему в Израиле лет десять.
   - Благодари Б-га, - сказал ватик, - ты еще не понял, как тебе повезло! Ну, решила ешива дать деньги - так это только на бумаге. А деньги у чиновников. А они денег никому и никогда (конечно, кроме своих), не дают. В лучшем случае выбросили бы тебе малость шекелей - чтобы успокоился, а потом за каждой мелочью ходил бы ты к ним месяцами. В таких условиях сотворить что-либо путное может лишь человек со стальными нервами, лошадиным здоровьем и энергией действующего вулкана, а ты не обладаешь этими качествами в нужном объеме. Ну, продержался бы ты полгода, от силы - год, а потом все равно плюнул бы и вышел в отставку, скажем, «по состоянию здоровья». Так что считай, что тебе повезло - политика помогла!
   Через несколько лет, когда я сам стал ватиком и немного разобрался в жизни местных капиталистов-олигархов, то понял, что на этот раз счастье меня не оставило!
   
РЕЛИГИЯ - ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА!

    Все мы, выходцы из вечной памяти Советсткого Союза, росли и воспитывались под постоянным действием этого лозунга. И, хотя в опиум мы не верили - в наше время с понятием «наркотики» еще повседневно не встречались, росли мы безбожниками, ни во что – в, том числе и в светлый коммунизм - не верующими. И ничего, выросли!
    И вот что любопытно - христианскую религию не уважали, а её десять заповедей  (отнеся их, по неграмотности, не к иудаизму, а к христианству) соблюдали! Ну, не все и не всегда, но все же чтили их, не убивали и только изредка прелюбодействовали. И были самодостаточными,  за помощью к богу не обращались. И свято верили в то, что мы, и только мы сами, кузнецы своего счастья!
   При оформлении израильских документов на въезд в страну абсорбции вопроса о национальности не было; требовалось лишь ответить на вопрос: ВАШЕ ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ? Привыкнув писать в анкетах не то, что есть, а то, что нужно анкетодателю (например, всегда писали «родственников за границей нет», хотя у какого еврея нет родственников на всех земных континентах?), мы смело отвечали «Иудейское!». Не зная, что это такое. И, если при этом в паспорте или в метрике не было написано «русский», то разрешение на въезд в Израиль  давалось без звука. Что и требовалось.
   А потом оказалось, что и в стране Израиль, и в израильских паспортах слово «еврей» вообще не употребляется, есть только слово «израильтянин». Так что наши «жидовские морды» ушли в небытие, и никто уже не может сказать про Израиль, что там «евреи, евреи, кругом одни евреи!».
   И русских евреев усиленно пытаются превратить в израильтян.
   Однажды мы с женой и приятелем коротали вечерок в своей арендованной трехкомнатной квартире с роскошной кухней. Трепались, попивали кофеек. Жаром пылал электрический рефлектор, немного согревающий сидящих рядом с ним. Был разгар израильской весны.
   Стук в дверь нарушил идиллию. Жена открыла дверь, и в квартире появились две тетки, одна толстая до неприличия, вторая моложе и тощее. Начался разговор на иврите.
   Толстая тетка что-то громко затараторила, обращаясь то к даме, то к нашему приятелю. На меня никакого внимания!
   Потом приятель что-то сказал тетке, та недовольно пожала плечами и обратила свою речь уже ко мне.
   - Чего ей надо? - спросил я у приятеля.
   Ответила Мила: «Тетка приняла Йосифа за моего мужа, и поэтому обращалась к нему. Тут она выяснила, что я женилась с тобой в Москве, по советским законам, и теперь уговаривает тебя жениться снова, уже по Торе!»
   - Она что, сдурела? Кому нужен этот фарс?
   - Тебе нужен! Перед богом!
   Жена явно завелась - можно было подумать, что ей страшно хочется венчаться под хупой! Но я стоял на своем.
   - Раз нам пособие платят на семейную пару, значит, бог принял наш советский брак. И не нужна ему наша вторая свадьба под хупой! Да, кстати - а где деньги взять на все это представление? Наверняка раввины никого не женят бесплатно!
   Очевидно, тощая тетка кое-что понимала по-русски, потому что после моих слов она разразилась длинной тирадой. Смысл тирады, в изложении Йосифа, заключался в утверждении, что раввины иногда работают бесплатно, а в нашем случае деньги на свадьбу выделит какой-то там Фонд. Одним словм, беги и женись!
   Когда теткам охмуреж не удался и чета неверующих отказалась жениться повторно, они перешли к пропаганде здорового образа семейной жизни. Для пропаганды у них были припасены тоненькие брошюрки, в которых подробно излагалось - когда спать, как спать, с кем спать, когда мыться и как мыться, и т.д. А в конце каждого урока было примечание: "Если Вам что непонятно, обратитесь к ребе!"
  Ознакомившись с примечанием, я представил себе, как советуюсь с ребе по поводу, скажем, группового секса, и неприлично заржал.
  Тетки обиделись и, как им ни хотелось продолжить беседу, пошли к двери.
  Их никто не задерживал - все давились от хохота...
  А свадьба под хупой была у внука. И не бесплатная!
  И ничего хорошего!

ЕРУШАЛАИМ ...

   Только в этом городе, начало которого уходит в далекое-далекое прошлое, я ощутил свою причастность к истории…
Ощутил не умом, в котором толпились герои древнего Рима и еще более древней Греции, а каким-то внутренним трепетом, который не передать словами.
   Это случилось в Старом городе, в той части Иерусалима, которую когда-то турки обнесли крепостной стеной.
 
 В пределах этой турецкой крепости находятся святыни родственных религий - иудаизма, христианства и мусульманства.
   Тут возвышается остаток второго иудейского храма, высоченная стена, сложенная из колоссальных каменных блоков - стена, которую называют Стеной плача. Участок перед стеной разделен на две части - одна для мужчин, другая для женщин. Для мужчин, желающих приблизиться к стене, стоит большой ящик с картонными кипами-тюбетеечками, которыми при отсутствии нормальных кип следует покрывать голову - приближаться к Стене без головного убора не полагается!
   От площади Стены отходит подземный туннель, который ведет вглубь арабской части Иерусалима, на улицу, по которой когда-то Христос совершал свой крестный путь, неся  крест на Голгофу. В конце крестного пути - Голгофа и Храм гроба господня, который много раз освобождали, да так и не освободили крестоносцы.
   Арабы долго противились открытию этого туннеля, но в конце концов, взорвав несколько евреев, угомонились...
   За пределами турецкой крепости находится Масличная гора, под которой расположено древнейшее еврейское кладбище; в центре крепости высится мечеть Аль-Акса с большим камнем, с которого Магомет отправился на небо - на камне сохранился его след.
   Но не эти древности меня поразили.
   В первый раз я посетил Старый город с экскурсией; гидом была женщина, русская, которая довольно интересно и связно рассказывала обо всем, встречающемся по ходу экскурсии. И в один прекрасный момент, проходя мимо невзрачного одноэтажного домика, она небрежно махнула рукой и между прочим сказала: А здесь жил Понтий Пилат.
   И эти простые слова будто ударили!
   - Как, - подумал я, - вот здесь, рядом со мной, жил человек, в существовании которого, как и в существовании осужденного им Христа, сомневаются все атеисты! Так он же вот тут жил...
   И уже другими глазами смотрел я и на башню царя Давида, и на «геену огненную» под этой башней - в те времена там сжигали мусор и всегда горел огонь, и на другие памятники прошлого.
   Верующим я не стал, но кое-какие исторические ценности переоценил!


Отступление.
Снег в Иерусалиме

Той первой зимой в Израиле мы видели в Иерусалиме большую редкость – большой снег. Наша "доисторическая родина" как бы просила не забывать ее на "исторической".  Самый настоящий, пушистый, чистый снег заставил меня одеть шубу(это был первый и последний раз в Израиле), и мы с ульпановцами радостно гуляли по острову Писгат Зеев.

Мы были отрезаны от мира, и яркое солнце освещало заваленные снегом машины, автобусы и прочие транспортные средства. Воздух очистился от пыли и был необычайно прозрачен. Поэтому можно было любоваться Мертвым морем на горизонте и даже Иорданией на другом берегу Мертвого моря .  Мертвое море видно прекрасно, оказывается, оно так близко к Иерусалиму. Тогда была в ходу переделка известных детских стихов: "А из нашего окна Иордания видна! А из вашего окошка – только Сирия немножко!" Такая маленькая наша историческая родина! Живя в Иерусалиме, видели Иорданию. Перебрались в Хайфу – из окна видим Ливан и Сирию. А шуму то, шуму по поводу Израиля! 

Школьные занятия отменили. Все дети в восторге, и только Павлик, семилетний сын нашей подруги по ульпану Бэлы упрямо собрался идти в школу.
-Ты куда? Ведь снег, автобусы не ходят!
- Пешком дойду. Что я – сабра дикая? Снега не видел? (напомню, что сабрами называют родившихся в Израиле)
С трудом уговорили Павлика взять мусорный мешок и идти кататься с горки. Большие полиэтиленовые мешки для мусора всем нам выдали в ульпане. Местная детвора с гиканьем и криком подкладывала эти мешки под себя и неслась кто сидя, кто на пузе, кто кувырком по снегу с горок,  которых, понятно, в Писгат Зееве в изобилии.
 

Но особенная радость – лепить снежных баб. Тут и взрослые не отставали от ребятни. Бабы отличались изысканностью одежды, а вместо глаз –маслины, вместо носа – банан, вместо шляпы – кастрюля с ручкой. А  традиционная морковка? И морковка иногда использовалась– вместо "причинного места", так что и бабой такой снеговик  нельзя было назвать. На фото наш ульпановский друг Иосиф, доцент по кафедре электроники из Баку и один из самых активных членов "мозговых штурмов", руководимых Моисеем. Но его мы фотографировали рядом с самой "приличной " бабой.
               
ИЖДИВЕНЕЦ.

        Лиц с верхним образованием, а особенно всяких кандидатов, в Израиле поначалу обязательно учитывали. Был в Министерстве абсорбции человек с редкой фамилией Шапиро, который ведал таким учетом; он же оформлял кандидатам стипендию, которую в народе так и называли: «стипендия Шапиро». Давалась эта стипендия на три года тем фирмам, которые принимали кандидата (а по местным порядкам - доктора!) на работу. Таким образом, фирме новый работник ничего не стоил, а доктор получал  работу... Часто хозяин фирмы не выплачивал новому работнику все деньги, перечисляемые ему Министерством - часть стипендии он брал себе!
   Но и остатка хватало на хлеб с маслом...
   И я, и Мила взяли свои дипломы и пошли учитываться. Жену, как молодую, не только сразу учли, но и пообещали направить или на работу, или на учебу - на какие-нибудь курсы. А меня тоже оформили, но как пенсионеру работу не обещали - найдет себе что-либо, тогда Шапиро подумает...
   Но оказалось, что вторая молодость жены не устраивает деятелей с курсов по программированию, на которые она хотела попасть. И ее на курсы не взяли, и работу ей не искали...
   Но жена не смирилась! И начала рассылать свои автобиографии, которые на местном языке называются Корот-Хаимами. Писал их по-английски я, вкладывая в них всю душу! Но и вклад души не помогал - фирмы или вообще не отвечали, или выражали соболезнование, что в данный момент Мила им не нужна... Им, холерам, двадцатилетних подавай...
   Задумалась жена... И решила заняться «никайоном», или уборкой чужих домов. Только я не пустил её заниматься сим почтенным занятием, а благословил на такую работу дочку. Место Таниной уборки находилось не в Иерусалиме, а в одном из поселений на арабской Территории, занятой израильтянами в ходе войны 67 года. Дочка ездила на работу «тремпом», т.е. голосовала на шоссе в ожидании - кто подберет.   
   И только потом наши знакомые, узнав о дочкиных поездках, ужаснулись - как мы могли отпускать её на Территории, да еще брать «тремп»! Это же очень опасно!
   Но блаженных бог миловал...
               
КОНЕЦ - ДЕЛУ ВЕНЕЦ.

   Вот и прошел год Иерусалимской жизни. И надо сказать - прекрасной жизни! Не было денег, не было квартиры, не было работы, не было перспективы - но была прекрасная компания, были частые веселые посиделки, были интересные экскурсии по всему Израилю, была серьезная работа над разными Propozal и многочисленные попытки выудить под них деньги.
   Жили настоящим днем и не думали о будущем - казалось, что его все равно не будет, так что нет смысла впадать в депрессию.
   Год прошел - как один день! И за то СПАСИБО!