Первосентябрьская история

Торжественная линейка первого сентября **** года в школе №2 маленького провинциального города N была сорвана. В стройные ряды аккуратных пока ещё форменных костюмчиков, пышных бантов, щеголеватых начёсов мальчишек и «звёздных» укладок девушек неожиданно вторглось явление, затмившее разом всю красоту и полностью обнулившее серьёзность момента. Гроза малышни и головная боль учителей, третьеклассник Лёша явился в школу абсолютно лысый. На загорелой до черноты физиономии лежала печать угрюмой покорности судьбе, а белоснежный лысый череп подчёркивал масштаб катастрофы. Проникновенную речь директора уже никто не слушал, поскольку всё внимание было направлено на сияющую по центру правого фланга бритую голову,  смущавшую умы и сердца и смешавшую все карты обычного первосентябрьского расклада.
А накануне случилось вот что.

Всё лето Лёша провёл в деревне с бабушкой. Парнишка был резвым, бабушка старенькой, и её хватало лишь на то, чтобы кормить его по утрам завтраком, а вечером – ужином. Больше ни за чем она следить не могла, в силу слабости здоровья и общего количества лежащих на её плечах ежедневных дел. И Лёша вернулся домой в конце августа очень загоревший, слегка одичавший и невероятно заросший… Лёшина мама работала полный день, поэтому в парикмахерскую мальчика повела соседка, трудившаяся в ночную смену. Пройдя две улицы, то есть примерно половину пути до цирюльни, молодая и разбитная Лена уже начала горько сожалеть о принятой на себя ответственности. То ли за лето Лёшка стал ещё неугомоннее, чем был, то ли она просто успела от него отвыкнуть, но только он ни на секунду не закрывал рта и беспрестанно приставал к ней с расспросами: «Тёть Лен, а как меня будут стричь? Теть Лен, ну кааак?!»

Лена, устав отбрыкиваться, поскольку, во-первых, не была сильна в названиях мужских фасонов, а, во-вторых, не слишком хотела отрываться от собственных мыслей, волновавших её куда больше, чем стрижка соседского пацана, наконец, рявкнула на него одним-единственным словом: «Налысо!!». Этого хватило, чтобы пытливый мальчишка замолчал, крутя неизвестный ему пока термин в голове и тщательно стараясь не забыть его по дороге. Не доходя до дверей парикмахерской несколько десятков метров, Лена облюбовала тенистую скамеечку, где пристроилась с книжкой, крикнув вдогонку припустившему Лёшке что-то вроде: «Скажи, чтобы тебя постригли к школе». Но он, разумеется, уже ничего не слышал…

Парикмахерша, странно посмотрев на юного и самостоятельного клиента, переспросила: точно налысо? – Да, подтвердил он, хрустнув в кармане оставленными на это дело деньгами. – А это дорого? – Названная цифра слегка удивила его, поскольку была втрое ниже обычной цены на стрижку. Но, к сожалению, не насторожила… Когда Лёша встал с кресла и увидел себя в зеркало, из глаз его фонтаном хлынули слёзы. Он молча отдал парикмахерше деньги, принял сдачу и понёсся обратно – к скамейке, где дожидалась его легкомысленная соседка. Подняв на мальчика глаза, она сперва остолбенела, а потом спешно начала молиться, поскольку Лёшина мама обладала весьма суровым характером, могущим надолго омрачить жизнь всех соседей, даже тех, кто и вовсе был ни при чём. А Лёшка, размазывая слёзы и наматывая на кулак сопли, брёл рядом с ней, причитая: «Тёть Лен, ну как же так? Зачем вы меня обманууули?»… Ленка не знала, что ему ответить. Утешить тут было решительно нечем. Разве только – до свадьбы отрастёт ;