Сибирские светлые иные хроники Братска 2

    

                ДНЕВНИКИ ОДНОГО ИЗ ИНЫХ.
                ИСТОРИЯ   ВТОРАЯ:
                « На Оке сдохла Чупакабра».


                П Р Е Д И С Л О В И Е.


           Итак, вот что я опять пишу в дневнике:
«… Существует в Иркутской области река Ока. Красивая. Возле нее располагается много деревень, и много городов. И вообще, в этих краях есть множество диковинок, но есть и такое, что местные жители могут рассказать далеко не каждому.
           В далеком прошлом Сибирь была местом ссылок, а сейчас это – золотое дно для приезжих из больших городов, Москвы  и Санкт – Петербурга например. Золото на самом деле оказывается поддельным, на которое иногда не купишь даже хлеба.  Здесь живут те, кто разочаровался в жизни и карьере, вот и едут в глушь за Урал, бросая все ради денег – едут сорвать денег побольше…
            Все стремятся особенно в Иркутскую область, где зимой стоят поистине страшные морозы. Лето бывает либо дождливым, либо засушливым. Виной тому вовсе не тот факт, что понастроили до фига плотин, а совсем ИНОЕ…
            Река Ока… Ее протяженность, этого притока Волги, около 1500 километров. Эта речка может рассказать о многом...
            Иркутская область… Здесь правят неверие, неведение, насилие и жестокость. Достаточно открыть историю этого места – взять хотя бы Братск. Там любовь заменяется развратом и даже хуже,  на так называемых « тусовках» ценятся в первую очередь развлечения дурного типа да друзья,  и только потом будущее да любимая девушка. Если девушка умоляет своего любимого  гулять и с ней, а не только с приятелями, то парень тут же уходит к друзьям, а ее бросает… Когда я услышал об этом в январе 2004 года, то в жилах застыла кровь.  Вот он, страшный пример людского ( и нелюдского ) бездушия… Так что влюбляться здесь очень опасно. И если тебе кто – то нравится, лучше стисни зубы  и не ходи ни в панки, ни на флэты, короче, никуда, где собираются  сомнительные личности. Панки тут вообще панками не являются: это народ, выдающий себя за них.
             В основном это Темные Иные. Вот такая вставочка про Братск и его пригороды… Тебе еще не страшно? Тогда читай далее…»




            На сей раз я хочу вам рассказать об одной маленькой деревушке. Только для начала надо в прошлое малость залезть…
                ТАК ВОТ, ТЕПЕРЬ СИДИ И СЛУШАЙ…


           1978 ГОД.
           ЛЕТО.



           Июль. Мать двоих детей сдела на крыльце и стирала белье. А если ей удавалось оторваться от работы и поднять голову, то перед глазами расстилался чудеснейший пейзаж, тихонько журчит большая река Ока. А где – то возле Тулуна протекает речка Ия, там почти также прекрасно живется.
           Очень здорово жить за городом, или даже вдали от городов, где нет смрада и вони, а то  там БРАЗ (Братский Алюминиевый Завод ) постоянно извергает из своих скандально – знаменитых труб дым…


           Рядом с матерью резвилось двое ребятишек – мальчик и девочка.  Они почти погодки: девочке десять лет, а пацану и семи нет. Смеются, хихикают, бегая возле большой двухэтажной избы, и если со стороны поглядеть на этих крошек – кажется, что нет на свете счастливей никого, кроме брата и сестры.
           Женщина повесила выстиранное белье  на веревку и вытерла со лба пот. Жарко… А еще надо идти на огород  и полоть грядки: много там понаросло сорняков. Интересно, где сейчас муж гуляет? С утра постоянно все куда – то тащится: то с удочками, то с рюкзаком, ведром, ножами, или ружье на плечо повесит – тогда все… Нет, чтобы супруге помочь с хозяйством управиться!До ночи дома не появляется. С охоты возвращается злющий – еще никогда не было случая, чтобы довольный пришел. Вот рыбалка – другое дело! Говорит, что дичь в лесах очень странная пошла…
           После таких разговоров в деревне «Х» (Икс) пошли странные случаи – люди ни с того ни с сего пропадали, и сколько их ни искали – ни следа не находили. Ушел и пропал… Весь лес прочесывали – никаких следов! Или только одежда на деревьях или кустах обнаруживалась, больше ничего.
           Это происходило, когда сезон охоты открывался. Да и не только муж женщины сталкивался с парадоксами. Сталкивались все. Еще в Оке возле деревушки водилась неестественно огромная рыба.  Все очень походило на то, что в этих местах когда – то проводились ядерные испытания,  вот и возникли такие несостыковки с реальностью. Но о радиации в этх краях никто  и  толком не слышал, все полагали, что незагрязненные места так и должны существовать. Экология – это прекрасно: чисты и продукты, и растения, и воздух, и потомство здоровое во всех смыслах, не деградирует, как в том же Братске и Усть – Куте да Тайшете например. Вот и живут в деревне «Х» долго и никогда не болеют. Например зимой города и соседние села косит эпидемия простуды и гриппа, а селянам – хоть бы что!  Живут себе – поживают, и хоть чихай на них вирусами, хоть не чихай – все равно заболеть не могут!
            Еще один феномен водился в деревне за народом: если русские люди в праздники очень любят выпить, так эти « иксовые» на дух водку не переносят! Не курят! Не только мужчины разных возрастов, но и женщины. О детях вообще ничего говорить нечего – ангелы…
            Зимой в декабре – январе по дворам и по лесу бродили волки огромных размеров, откуда они брались – непонятно. Исчезали в начале февраля, а вот куда волчьи стаи направлялись – никто так и не смог проследить.  Потому что всем было страшно: а вдруг задерут? Когда эти животные выли, то казалось, что среди них кто – то пытается  сказать какие – то слова, да не может: челюсть и морда не позволяют.  Ночь превращались в какое – то массовое сумасшествие, жители запирались у себя дома и молчали, не выходя на улицу даже для того, чтобы нужду справить.  Потому что вполне могло быть, что по этой деревне ходили звери, выслеживая добычу.
            Как – то раз у соседки женщины, о которой уже говорилось выше, под Новый Год муж ушел в лес, чтобы  дров нарубить, и пропал без вести… А потом появились эти звери… Совхоз и местная власть сбились с ног, но все было тщетно. Прочесывали всю округу – НИЧЕГО!
            Соседка была совсем молодой – двадцать два года, беременная уже на третьем месяце. Горевала бедняжка сильно: парень ей хороший попался, только что вышла замуж, и тут счастье пропало! Муж не изменял, не обижал. Правда, у него были очень, очень сомнительные друзья. После гулянок с ними он заявлялся домой далеко за полночь. К счастью, подобные выходки продолжались раз в месяц.
            Прошли зима и весна, настало лето, и пора было рожать. Одно плохо: мальчик или девочка будет без отца расти, что приносит вред. Вред – в смысле безотцовщина.
            Теперь – о хорошем.
            В деревне «Х», о которой ходило множество дурных слухов вместо хороших,  жил один молодой красавец – парень.  Лицо его напоминало персонажей со средневековых картин Леонардо, Рафаэля, и других великолепных художников. Стройный, завидный жених с длинными золотыми волосами, красиво уложенными на плечах… Для понимания добавлю, что он был похож на Леля из фильма «Снегурочка». Юноше завидовали все подряд: типа явился сюда и корчит из себя героя! Но на женщин и девушек он не глядел совсем. Значит, у себя в городе они его так достали, что смотреть не хочется!Зато нравилось его другое качество: помогать любил – надо кому – то помочь вскопать огород – пожалуйста! Надо воды натаскать – пожалуйста! Конечно, кто – то и влюблялся в ОЛЕГА АРЕНСКОГО – но работяга всем дамам отвечал просто и понятно: «Ты мне просто нравишься, любовных чувств я здесь ни к кому не испытываю, потому и не потащу тебя на сеновал, девонька! Ты согласна? Не стоит меня привораживать и другими путями добиваться взаимного чувства: только хуже себе сделаешь, узнав меня получше. Не хочу ни от кого зависеть…» С этими словами поворачивался и уходил.
            В свободное от работы время Олег любил играть на флейте, бродил по лесу, плавал в Оке, а любимым украшением парня был амулет – гигантский изогнутый коготь на шее. Размером с ладонь  и белого цвета , с трещинками… Вроде ничего такого странного в Аренском нет, но одно смущало подозрительный народ деревни «Х», где вовсю буйствовала аномальщина – в доме Олега всю ночь горел свет.  Чем он там занимался, никто точно не знал.
            Люди ( или же нелюди, раз в такой зоне живут ) то и дело обращались к нему за помощью, и говорили, что помогает. Лишь древние старухи, почему – то ходившие без платков, злобно косились в сторону незнакомца. Волки к его избе ни разу не подходили! Ко всем по ночам подходили, но вот чтобы они полезли к Аренскому – ни разу!
            Ни разу!
            Странно все это.
            Иногда Олега вызывали прямо среди ночи на разборки в какую – нибудь избу: то там кто – то дрался, то праздновали допозна… Был даже случай, когда хозяин спьяну плеснул гостю водку в лицо ( наверное, в городе был ), так у мужика с лица пастами кожа слезла!  Лицо было изуродовано. Олег слышал эту  историю, но невольно вспоминал, когда, подойдя к дому, где случилось происшествие, услышал истошные вопли:
     - Я же говорил: мне нельзя спиртное!
     - Чисто русский способ решать проблему при помощи стакана водки. – бурчал парень, стоя под злосчастным окном, а потом пошел домой спать.

     - Мама, мама! Дядя Олег к нам идет! – завопил мальчик, улыбаясь во весь рот от радости. Женщина, половшая грядки в жару, когда солнце стояло в зените, подняла голову и, увидев друга своих детей, тепло улыбнулась…

     - Здравствуй, Олег. Как дела? – спросила она златовласого красавца.

     - Неплохо, Елена Дмитриевна. Я слышал недавно, что у вас зимой тоже муж исчез…
     - Исчез. Но потом вернулся – через два месяца. Ну, как всегда: пропадают, потом нагуляются как следует и возвращаются… Ну, ты понимаешь…
                Олег сощурил глаза – нет, он не понял.
     - А он водку переносит на дух?
     - Да ты что?! Никак нет! Даже когда я настойку из кедровых орехов настаивала, он ее нашел и вылил. Иногда орал на меня, но вот к детям хорошо относится.
     - Понятно…
     - Ты иногородний, как я заметила.
     - И да, и нет: уже год тут живу. Приехал сюда подлечиться и отдохнуть от городской суеты, - здесь бурно и пышно все растет, тишина порой мертвая, только народ порой совершает нелогичные поступки, о которых потом и говорить стыдно. Интересно, чем это ваши мужики в лесу занимаются, раз постоянно кто – то находит рваную одежду в кустах?
        Елену Дмитриевну качнуло:
     - Олег! Как ты можешь!? Во молодежь пошла: зеленая! Дурная голова ногам покоя не дает…
        А сама подумала:
     « Ехал бы ты побыстрее отсюда, Аренский: боюсь я за тебя! Ох боюсь! Тут нечисть кишмя кишит в каждом углу, уж я – то знаю, а ты не замечаешь… Очнись, мальчик мой, и убегай!»
       И тут в разговор ее сын влез:
     - Мама, тут Ира пришла, моя сестренка сидит на крыльце и ждет, когда ты закончишь полоть: просит помочь нашей соседке – у нее схватки начались! Точнее, роды… Очень тяжелые, тетя Аня может умереть!
        Елена посмотрела по сторонам, и не может она подойти, так как руки все в земле, мыть долго, а время не ждет! Чего это на воьсмом месяце Анна – то разродилась? Рано!
     - Что ты там говоришь, моя девочка? – спросл настороженно Олег. – Кто там рожает?
     - Тетя Аня!
     - Тетя Аня? Где ее дом?
     - Пойдемте за мной, Олег Аренский: я вам все покажу.
     Олег бросился за девочкой лет десяти, мать только и успела крикнуть:
     - Аренский, не ходи туда! Это зрелище не для таких молодых, как ты! Лучше повитуху – ворожею позовите!
     Олег будто ничего не слышал.


     На мятой постели корчилась роженица. Ее светлые волосы спутаны, как пакля,  лицо искажено от непосильной боли.  На лбу блестят капельки пота. Было ясно: ребенок  выходить не желает. И Анна непременно погибнет, если ситуация не поменяется! Рядом была ворожея: первая пришла.
     - Тужся! Тужся!!!
     - Не… могу…
     Тут раздался стук в дверь. Это пришли Олег и Ира.
     - Кто там?
     - Олег Аренский: я пришел помочь. Откройте!
     Олег попросил девочку остаться на улице и подождать, а сам распахнул дверь  и вошел. Ворожея тут же поморщилась, потому что почувствовала Силу. А Олег тихо подошел к кровати,  поглядел в глаза девице и ласково погладил ее по голове.
     Иная…
     ИНАЯ…
     СВЕТЛАЯ ИНАЯ – здесь ПОЧТИ ВСЕ ИНЫЕ. Людей – считанные единицы.


     Несмотря на то, что Ворожея была также Светлой, в комнате было неуютно находиться. Будто не Светочи собрались, а Темные маги. Надо было действовать быстро и умело – ребенок не выходил.
     - Придется кесарево делать! – вздохнул парень , снимая с шеи коготь, достал зажигалку и продезинфицировал инструмент. – Не бойся, я не сделаю тебе больно!
Как профессиональный хилер, он очень аккуратно когтем сделал надрез. Крови вначале не было. Потом его изящная тонкая рука проникла в живот и пальцы очень аккуратно подхватили младенца.
     - Смотри мне в глаза! В глаза! Не бойся!
     Аня ойкнула и замолчала. Олег левой рукой гладил ее по голове, успокаивая и снимая боль, останавливая кровь. Подул в лоб и поцеловал в щеку. Словно возлюбленный, провел рукой по девичьей шее.



     - Это мальчик. Прекрасный мальчик!
     Едва сказал это Олег и поморщился. Сразу стало понятно, почему в комнате, где находятся трое Светлых, витает сплошная чернота и почему едва не погибла Анна.
     Никто, кроме него, не понял,  что стряслось и почему парень так строго глядит на дитя.
     «Только этого мне не хватало… Позор и веселенькое дело: я только что стал крестным отцом Темного Иного! Вот позор… Весь Дневной Дозор, когда я в Братск вернусь, обхохочется!»
     - Еще один Иной… - прошептал красавец, платком вытирая кровь  с когтя и надевая его на шею. – Темный Иной…
     Олег мог инициировать даже новорожденных, но это было крайне редко.
     - Но все равно хорошо. – добавил он, передав кричащего ребенка на руки матери. Наверное, муж девушки оказался оборотнем, потому – то и ушел. Вот тебе и раз! Вот почему не сошлись характерами!
     Вышел Олег и пошел к себе, заметно расстроенный. А через неделю Энерик собрал вещи, запер избу на замок и поднялся на вершину холма. Поглядел на Оку. Великая река манила к себе, по воде шла мелкая рябь…
     Энерик поправил локоны волос, еще раз оглянулся и зашагал к дороге.







                Д В А Д Ц А Т Ь         Ш Е С Т Ь
                Л Е Т          С П У С Т Я…


МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: СИБИРЬ, БРАТСК.
ВРЕМЯ СУТОК: ТРИ ЧАСА ДНЯ.
ДЕНЬ: ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ АВГУСТА.
ГОД: ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕТВЕРТЫЙ.
А. М.


     - Слышь, Энерик, хватит ржать – то в конце концов! – не выдержал Валюк.
     - Ха – ха – ха!!!
           В офисе Ночного дозора стоял жуткий и дикий хохот, веселились все – от ручного вампира Трора до Андрея.  Повода для смеха никто не давал. Но смех, как известно заразен… Спустя пять минут все от хохота сползли под стол.
           А шеф Ночного дозора -   кельт – викинг и еще кто – то в одном лице с тысячелетним стажем, с лицом парня двадцати лет заливался, запрокинув голову назад.  Светлые волосы словно водопад скатились ему до пояса.
           Отсмеявшись до слез, Энерик вроде бы начал успокаиваться.
     - Пресветлый Энерик, а в чем проблема? – спросил Трор.
           Шеф поглядел на вампира как на психа.
     - Какого… вы приперлись… ик… в Штаб, Светлые, если я всех… в отпуск отправил?!
           Отвернулся, высморкался.  Я налил себе воды из графина, выпил и спросил:
     - А что здесь такого? Мы ведь тоже нынче собирались куда – то ехать. Вот и решили у вас поинтересоваться, куда. Мрак уехал в Москву, его сестра Валя там же.  Остальные в городе отсиживаются.
     - Почему я назначил отпуск? Просто в августе везде очень мало народа. Все разбрелись, расползлсь по дачам, грядкам, на курортах… Светлые тоже поразъехались. И Темные тоже. А люди пусть пока придумают, чем Иных удивить. В конце сентября мы начнем работать на «отлично». – Энерик, произнеся это, похоже, сегодня переставать смеяться не собрался. – Хотите узнать, куда именно я собрался? Это долгая история. Мне недавно пришло письмо, что в одной деревушке недалеко отсюда у Оки что – то завелось и никому покоя не дает. Чупакабра скорей всего.
     - Чебурашка? – переспросил Трор.
     - ЧУПАКАБРА! – резко отрезал шеф и его веселость как рукой сняло. Он открыл шкаф и достал оттуда великолепный китайский халат из натурального шелка – этой вещи наверное лет триста, не меньше.  Сам наш кельт был в шортах  и черной футболке, что никак не подходило для его древней внешности, красоты, которая с лица Земли исчезла давным – давно. Восемьсот лет ее уже нет.  Не той, которую сейчас восстанавливают, а…
           В – общем, ясно.
           Неплохо сохранился наш шеф!
           Халатик был кремового цвета, расписан краской с особой аккуратностью и тщательностью, в рисунках прорисован буквально каждый миллиметр!  А на спине красовалась вышивка с драконом, изрыгающим из пасти пламя.
           Класс!
           Теперь в уютном кабинете шефа можно только разложить диван, который стоит в кабинете у стены,  потом принести индийские палочки, которые зажигают для аромата, принести фрукты и прочую еду, ящик светлого пива «Тинькофф» и телевизор поставить.
           Все!
           Можно жить.
           Светлейший взял  лейку и стал поливать на окне цветы, которые от жары успели завять: стоят на солнцепеке!  Цветами был уставлен не только подоконник, а весь кабинет! Некоторые даже цвели…
     - Что еще за Поке… ой, Чупакабра?
     - Чудище такое, маленькое и опасное. Но бывает и побольше. И еще: в Иркутской области  есть такое место, где ведьм, Иных и прочих колдунов очень много, и вообще, эта деревня называется «Х» – название хранится в тайне, а на карте ее нет.  И Иные, живущие там, - будь хоть Темные, или Светлые – НИ ПОД КАКИМ ПРЕДЛОГОМ НЕ ВЫДАДУТ ЧЕЛОВЕКУ МЕСТА СВОЕГО ПОСЕЛЕНИЯ!
           Ага! Оттого и «Х» ( Икс).
           Почему – то в этот момент мне вспомнилось, как попалась мне в руки кассета «Секретные материалы», и там была похожая история: агент Малдер вылетает в Россию в Сибирь(!) в Красноярск и там попадает в лапы террористов, которые точно также, как и он сам, изучают аномальную зону. Просто НЛО рухнуло, и с этого все началось. Сибирь… Тут всегда так.  История кончилась тем, что Малдер сел в тюрьму, а выбрался из нашей страны благодаря какому – то странному старику , которого потом уличили в преступлениях и экспериментах над людьми.
           Но то, что нам только что сказал Энерик, было покруче самого телесериала: ДЕРЕВНЯ ИНЫХ! Это похлеще, чем генеалогия потомственных Иных, Темных и Светлых, которые рожают детей лет в шестнадцать! Рожающе и исчезающие после этого непонятно куда.  Хотя нет, это можно объяснить:  когда человек становится Иным ( Темные ), - то он навсегда исчезает из мира людей.  А если еще пытается при этом жить так, как человек, - то очень мучается: он становится чужаком в незнакомой стране.   Способность нелюдей заключается в том, что они могут процветать там, где человек жить не может. А вот там, где он может жить припеваючи, нелюди воют. В их природе нет ничего такого, что могло бы удовлетворить потребность в привязанности и симпатии. Так что если уж жизнь свела нелюдя с человеком,  то существу приходится постоянно дополнять себя теми потребностями и способностями, которыми оно не в состоянии овладеть, а уж привыкнуть – тем более.  И результат получается губительным. ( может быть потому люди и злые, как звери, потому что им слишком много позволяется?) Иной начинает болеть, хотя Темные гораздо меньше мучаются, чем Светлые, а именно: души у них практически нет. Это компенсируется большим обаянием, особенно вампиры и оборотни этим пользуются, и в то же время люди и даже Светлые не могут не бояться их, так как от Темных идут постоянные страдания. Того, кого любит Иного – сам Иной – Темный глубоко презирает.  Люди сами создают этот порочный круг, и потому нельзя любить за внешность и за красивые глазки.
           Такая вот транскрипция.  Вот почему Иные не могут жить среди людей.  Даже Силы Света Ночного дозора не могут постоянно любить смертных. Они могут только их пожалеть, и больше никак. Интересно, не надоело ли нашему Энерику за пятнадцать  веков жалеть человечество,  которое постоянно куда – то вляпывается?
           НЕТ, НЕ НАДОЕЛО. Ему это даже нравится.  И Сибирь ему, несмотря ни на что, тоже нравится.
           Свет с ним!
           А вот Дневной дозор не может бесконечно презирать и ненавидеть – зла просто на всех не хватит. Только хватит сил смеяться да ловить слишком доверчивых  да впечатлительных… Ловить и нициировать. Этого добра в Братске с лихвой хватит.
           Ловить и иницировать. Больше никак.




           Тридцать лет назад сошлись начальники Ночного и Дневного дозоров в смертельном поединке, вызвали из – за споров друг – друга на дуэль… Итак, дуэль была вызвана тем, что шел спор: кому достанется город Братск.  Победил Свет: Энерик убил соперника а потом рассчетливо отправил его тело в Сумрак. Инквизиция даже бровью не повела: сама драться разрешила! Согласие на поеднок предъявили оба Дозора. Перед этим в Москве состоялось заседание трибунала по делу распущенности и вседозволенности в Братске Темных Иных, Темные суд проиграли, и дуэль была разрешена.  Шел 1974 год.  Спустя некоторое время Энерик, чтобы отдохнуть от такого знаменательного события, взял отгул на четыре года, назначив кого – то шефом, сделал себе липовый паспорт и исчез. Никто не знал, где был все это время шеф Ночного дозора. А   Энерик был записан в паспорте как Олег Аренский.   Ненастоящий «Олег» стал ездить по селам, помогать добром и советом, восстанавливая потраченные силы.  Гонял так до тех пор, пока совершенно случайно не наткнулся на деревню «Х»…
           И началось…
           Единичные люди, жившие там среди Иных, в один голос твердили  новчку, чтобы он убирался подобру – поздорову: опасно – постоянно НЛО над Окой летают, народ пропадает и все такое.  Например очень часто рассказывали про светящие-ся шары над поляной в лесу.  Вместо того, чтобы уходить, Олег стал тщательно изучать деревушку и очень скоро обнаружил, что это самое настоящее местообитание Иных.  Сначала было обрадовался, но скоро стало не до смеха…
           Энерик быстро  понял, НАСКОЛЬКО ему повезло: мест в России, где жвут одни Иные, единицы.  Может быть, там даже Иные Иных плодят, вопреки утверждению, что они не могут размножаться естественным путем…
           А так – живут себе, как обычные люди… Интересно было наблюдать!  Сюда, в глушь, почти никто не ездит, птиц мало, только огромные деревья шумят, и люди тут почти не встречаются – за исключением тех, кто в «Х» живут.
           Живут, редко с кем общаясь.  Оно и понятно, тут страшненько.  Иногда среди селян ходили слухи о непонятных зверушках с лисьей мордой и туловищем  динозаврика. Как в Пушкине строки из «Лукоморья»: « Там, на неведомых дорожках, следы невданных зверей. Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей.» Энерик, едва услышав это, сразу понял, что речь идет именно об оборотнях.   Скоро стало ясно, что россказни на пустом месте не рождаются – как – то раз весной, вскапывая огород,  Энерик заметил у компостной ямы странное существо, которое что – то выкапывало. Думал, что это собака семена старые выкапывает, камень кинул, - существо отбежало в сторону, обиженно заскулило, прыгая на мощных задних лапах.  Тело как у ящера, но все покрыто длинной черной шерстью, на пальцах лап длинные загнутые когти. Но ногах они были такого размера, что могли вспороть брюхо корове или лошади. Между острыми длинными зубами мелькает раздвоенный язык. Парень поглядел без страха оборотню в глаза и изумился – ОНИ БЫЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Ну и ну… «Сейчас таких с десяток заявится в огород и все изгадит…» – подумал Светлейший и швырнул в существо еще один камень.  На этот раз оборотень что – то проверещал, и хотя слова были неразборчивые, несколько слов вырисовыва-лось:
     - Р – р… рзараплар – тиссья за э – это! – и прыгнул через хиленький забор.
     - Развелось тут нечисти…
           После этого на Олега зашипели, особенно старики.  Собаки рычали, ворожеи с подозрением косились на Светлого мага – а он все выносил и терпел.  Изучал все паранормальные явления в районе реки Оки, и просто поражался тому, насколько все искажено, и сутками, а то и неделями ломал голову над тем, что же произошло в этой деревне, которая стала прибежищем для тысяч Иных – изгоев. Думал – думал, но так и не решил.
           Случалось Светлейшему и влюбляться, но он в себе давил все, что вырастет. Только улыбка на лице скрывала горечь.  Ведь… Ведь Сумрак никогда не врет, и можно влюбиться в ведьму,  которая вполне в состоянии тебя разво-плотить. Полюбить ее с закрытыми глазами и обжечься… Так что лучше уйти в сторону.




                %%%



     - Огонь зажигает чувства, вода утоляет желания… Когда они встречаются, две стихии становятся одной. До сих пор удивляюсь, кто только придумал эту ересь.  Это ведь только иллюзии,  такое можно увидеть только в нашем воображении и на рисунке.  В реальной жизни это две противоположности. – тихо сказал Энерик и грустно улыбнулся. Сейчас он  очень походил на Леголаса из фильма «Властелин Колец», который сидит на траве возле Зеркала Галадриэли и говорит такие слова: «Я возвращаюсь за Гэндальфом… Что о нем говорят?» В глазах не было ни огонька, ни веселья. Что – то вспоминает, безвозвратно ушедшее, словно наш шеф в этот день и не веселился вовсе. В его глазах читалась усталость – бесконечная усталость человека.
           Иной с душой человека… Бессмертный красавец как внешне, так и внутренне, мучимый смертными страстями.  Энерик… Ах, Энерик… Тот, кто толкнул тебя в Сумрак, должно быть плакал? Плакал, совершая инициацию?  Такого парня красивого сделал Иным, отобрав у него все радости человеческой жизни, сделав вечно молодым. Обрек его на вечное существование в мире злобных  людей…
           Именно так я и подумал, наливая себе пива в стакан. Интересно, а кто его инициировал, правда? И мы были поражены, когда Энерик, прихлебывая  светлое чешское пиво, поведал историю, которая произошла пятнадцать веков назад – аж в  504 году до нашей эры.



                ИСТОРИЯ    ЭНЕРИКА.



           «Несмотря на то, что я иногда называю себя викингом, я кельт. Помню, наше племя праздновало  победу над захватчи- ками – римлянами, и я сидел за столом на пиру и веселился совсем как мальчишка, тогда мне было не меньше восемнадцати лет. Я был испорчен, безнадежно испорчен… Молодой повеса, любящий махать мечом, без перерыва развлекаться. Я был  конченным эгоистом и потому никогда не обращал внимания на чужие беды и просьбы. А девушки, добрые девушки бегали за мной толпами, а слышали в ответ на признания в любви лишь дерзкий смех.
           Моя мать была обычной кельтской девушкой, отец – бродячим менестрелем. Нищим причем. Ах! Эти двое были просто созданы друг для друга! Отец, узнав о любви дочери, запирал девушку дома, но красавица Элиндра все равно встречалась с возлюбленным, вылезая из окна тогда, когда уснут родители. Потом она на целые сутки пропадала – о да, им было очень хорошо вместе! Юноша водил мою мать по живописнейшим местам, и был в такой эйфории, что уступал любому ее желанию. Целыми днями влюбленные бродили по полям и лесам. Но непорочны и невинны были их объятия, чисты и сладки поцелуи, искренни слова.
           Собираясь жениться, мой отец обратился к друидам, и те сказали, что у него родится сын, но с ужасным характером, но этому мальчику суждено стать Великим. Но дальше предсказа-ние носило довольно размытый характер. Никто его понять до конца так и не смог.
           В конце концов моя мать забеременела.  Отец женился на ней, затем родился я. Роды были очень тяжелые, схватки длились двое суток. Элиндра едва не умерла, но ее спасли повитухи.
           В тринадцать лет я впервые попробовал вино, и принялся куролесить, так как мне понравилось. А в пятнадцать лет потерял девственность -  тоже понравилось! Потерял ее со своей первой любовью, и понеслось… В восемнадцать лет в бою я был тяжело ранен, теперь понимаю, что это была плата за эгоизм, и может быть именно ранение определло, что будет дальше.
           Вскоре Элиндра тяжело заболела  и умерла. Отец пожил немного и удавился от горя.  Вот только тогда, в девятнадцать с половиной лет, мои мозги наконец – то начали вставать на свои места после того, как родители навсегда ушли в мир иной. Оставшись один, я горько пожалел о том, что сделал раньше. Друзья отвернулись от меня, родня тоже, и было решено жить по другому. Пора бы! Я ушел из племени в Византию и стал монахом, отказавшись от всех земных радостей. Вел такое существование пять месяцев.  Потом открыл в себе дар прозорливости и стал его развивать.
           И вот тут – то к нам в монастырь пришел некий Экиэст, который многим сразу не понравился. Да и вел  он себя как – то странно. Но, несмотря на это, мы подружились. После такого знакомства мои глаза стали открываться и смотреть на мир совсем по – другому. Этот тип из Византии усленно давил мне на психику, осуждал негативные поступки, что продолжалось довольно долго.  В конце концов я не выдержал и вырвался в мир людей, но жить среди них уже не смог. Вроде бы успокоил-ся, что Экиэста не было рядом, но нет! Чтобы избежать его преследования, я стал глядеть с искренней добротою на народ, убегая от Экиэста, но это ничего не дало.  И чем больше я с ним общался,тем все страннее и нелепее становлись мои сны и виде-ния. Иногда я подолгу глядел на свою тень,  и мне казалось, что она поглощает меня, что я проваливаюсь в нее, я поднимал голову, а вместо голубого неба видел лишь черно – белые цвета, поначалу перепугавшись не на шутку.  Время в этом странном пространстве текло очень медленно, были видны мысли окру-жающих, и я, делая на этом остновании соответствующие выводы, менялся в лучшую сторону.  Так стало стыдно и больно за прошлое!
           Так я стал Иным. Зайдя в Сумрак по вине Темного – вампира. И в награду получил очень долгую жизнь, и вечную молодость. Раньше до инициации я думал, как так могу муки людей так спокойно выносить и выходить живым из самых жарких сражений, и только потом дошло, что это способности Иного выручали. И работаю и теперь в дозоре. Ведь вы тоже о стране болеете, Светлые дозорные, хотите жить в мире добра и радости. Я знал самые настоящие дыры в стране в виде сражений и деградирующих городов, где царят злость и тирания, жил там многие годы, мучаясь от непонимания, особенно в Средневековье, когда тысячи Иных гибли на кострах. Я и сам едва не попал под суд церквей. Жизненный график у меня не меняется веками, и вроде бы я все тот же нелепый парнишка двадцати лет от роду… И любить мне еще рановато кого – нибудь…»



           Шеф Ночного дозора допил последние капли пива, взял со стола монетку и, что – то загадав, кинул вверх. Потом прижал ее ладонью.
     - Энерик… так… Вас сделал Иным… вампир!? Преследова-нием, а не естественным путем!?
     - Именно. – кельт мрачно кивнул.  – Он меня просто до крайности довел, вот и все. И правильно сделал.  А теперь слушайте. Видите монетку? Итак, что я загадал, то и сбывается: я хочу собрать небольшую экспедицю на Оку  и отдохнуть там как следует.  Там есть много деревень… - и тут с его уст сорвалось такое, чего даже я боялся услышать:
     - Да хоть в деревню «Х»!
     - Когда – то мы слышали про нее. Жуткое место, однако. В отдельных группировках Иных ТАКОЕ рассказывают, что мороз по коже ходит. Зимой в «Комсомолке» написали статью , что в какой – то деревне Чупакабра завелась, или же сдохла – скелетик нашли, маленький такой: все собачье, только голова лисья.
     - Вот таких я видел! Оборотень натуральный!
     - Нет, Энерик! После смерти тело погружается в Сумрак. А тут скелет откуда – то взялся. – сказал Валюк, насупившись.
     - Ошибаешься, Валера. Село «Х», куда мы собираемся, такая зона, где все иначе.  Скорее всего статью писал какой – то Иной, терзаемый любопытством. Присочинил малость и факты исказил. Скорее всего этот писатель селянин из «Х». Наверное с ума от изоляции сошел и решил своих же сдать. А еще в этой глуши у меня крестный сын живет… - ответил кельт. – Но мальчик, наверное, этой ситуации совсем не рад.
           Мое лицо вытянулось от изумления:
     - КАК?! ПОЧЕМУ?! Меть крестного отца, причем Светлейшего Иного, - да о таком можно только мечтать! Редко такое выпадает – парня опекает сам шеф Ночного дозора!
     - Я его не опекаю, я его уже двадцать шесть лет не видел! Я только роды принял, вот и все.
     - Надеюсь, у Светлой Иной… - сказал Андрей. – Что здесь плохого?
     - Крестник был крепыш, не спорю. Но…
     - Что «но»?
     - ОН ОКАЗАЛСЯ ТЕМНЫМ МАГОМ СТРАШНОЙ СИЛЫ ЕЩЕ С РОЖДЕНИЯ! Я ПРЯМО НА РУКАХ ЕГО ИНИЦИИРОВАЛ!
           Настала тишина.
           Круто…
           И что теперь делать?



           ГЛЯЖУ НА ЧАСЫ: 17 – 20.
           В ГОЛОВЕ КРУТЯТСЯ  МЫСЛИ  И  СТИХОТВОРЕНИЯ.

         
                «Дождь принес иль листопад,
                это  имя,
                Только взглядом мне твой взгляд
                Не откинуть.
               
           Это было похоже на какой – то непонятный Зов. Первый мне не понравился, несмотря на то, что там царит сплошная романтика. А какая сейчас у нас романтика? Тьфу!  А голос был, как ни странно, женский.  Интерес-но, а кому именно он предназначался? Мне? Вряд ли… Интересно, услышал ли это шеф?  Наверное, потому что он как – то странно сжал губы, будто вспомнил что – то такое,  о чем и сказать не может.
            

           Красивые стишки. Их поет чье – то сердце, которое оказалось разбитым, пережив несчастную любовь… Любовь, которая ушла навсегда  и больше никогда не повторится.  Песня о болящем сердце, замерзшем очень надолго.  Замерзшем надолго  в злом человеческом мире, который давно забыл о многом.
           У меня  например мнение на любовный взгляд таковое: внешняя краса всегда обманчива, она лишняя… Так как нельзя принимать желаемое за действительное. И даже этот Хамелеон по имени Александр, появившийся неясно откуда, был самым настоящим воплощением всех наших достоинств и недостатков. Вот и метался туда – сюда, до тех пор, пока не обрушил на себя всю черноту,  отчаявшись перейти либо на сторону Добра, либо на сторону Зла. Обрушил бы на себя Добрую Силу – стал бы Великим Светлым. Но все случилось иначе.
          Да… Не выдержал мальчик. Сломался.
          Да еще эта странная генеалогия… Может, это просто чья – то пустая и глупая шутка? Дурацкая ошибка, наплевательство на себя… Шуточка, которую нам подбросил Илльо, скачав с какого – то сайта в Интернете.  Заставив этим нас понять,  что мы, Иные, слишком запутались  и далеко отошли  от первоначального плана жизни.  Надавив на безвинного Александра, совершили почти что преступление… Мы должны были вообще не лезть в жизнь этого паренька,  не торопиться и подождать, пока он не определится… Но не выдержали и стали ловить несчастного подростка, преследовать. Надо было просто с миром отпустить. Да нет, настолько напугались, что не смогли с собой совладать!
          В дураках оказались все – и Ночной дозор, и Дневной…
          По своей сути Александр был странным, и позже, когда я, Инквизитор Максим, разговаривал с его родителями,  то узнал, что этот парень страдал комплексом неполноценности, а наследственная предрасположенность сыграла роковую роль.  Так что правду говорят: гены пальцем не раздавишь!
          Так было совершено величайшее открытие, случай, происходящий раз в сто лет:  рождается Хамелеон, очень опасный для других Иных… Лучшее оружие против него – не трогать ничего и оставить в покое… Тогда он сам решит, что ему выбрать – Свет ли Тьму. Раньше такого даже в Москве не знали!  Меня удивило другое: это существо не поддается инициации, способностей не показывает до определенного времени, а потом начинается настоящий кошмар… Начинается разделение на Светлое и Темное начала, и если на этом этапе что – то заклинит – получается альбинос – Хамелеон. К счастью, все это случается очень редко. Зато выглядит очень красиво.
          Для всех нас это был своеобразный урок.
          Как поздно мы это поняли…
          Как поздно…


          За окном идет дождь, я сижу на кухне и дышу озоном. Маленькие капельки ударяются о стекло, - тук – тук… Приятно и свежо,  свежесть залила весь сад, воздух перемешан с озоном и ароматом цветов… Умытая дождем природа будто радуется. Несмотря на то, что вчера над Братском висел тяжелый дым – смог  с БРАЗА.
          Смотрю в окно и вспоминается детство,  далекое детство, когда я видел мир совершенно иначе и радовал-ся: бегал по  залитой солнцем дорожке и радовался, ловил бабочек и всех любил на свете…


                Двадцать восьмое августа. Шесть утра.   Спать не хочется.  Читаю стихи, приводя текст в тетради.


               

         Я смотрю в белый потолок и думаю. В голову лезут разные мысли, я думаю, как бы найти общий язык, нормальный язык с окружающими – людьми и Иными. Кто – то физически одинок, а кто – то морально. Я например одинок во втором плане. Ночной дозор Братска принял меня довольно прохладно, и одно время меня все игнорировали… кроме шефа. Он стал моим лучшим другом и помощником, чуть ли не братом.  Мы разговаривали часами, касаясь крайне серьезных тем, было так хорошо… Иногда, правда, Энерик сильно ругался…
         И сейчас он смеялся над тем, что весь коллектив Ночного дозора явился в начале отпуска на работу. Шутки ради смеялся, по – хорошему, еще удалось и пива выпить прямо у него в кабинете! Редкостный случай! Выпили, узнав потом о том, как наш Энерик стал Иным…

         Мне лично пиво иногда помогает расслабиться и забыть о плохом, в хорошем смысле.  Несмотря на то, что я – Иной. Много не пью, а напиться могу только в редкостных случаях. Сейчас наслаждаюсь отдыхом, если хочу, то брожу по городу, при этом даже здороваясь с Темными. Они, между прочим, тоже.
         Что еще… Я не женат, да и возлюбленной у меня пока что нет. Да и не хочу я этого: женщины на самом деле такие существа, которые вечно от нас чего – то требуют, постоянно требуют, ничего не давая взамен. Также не люблю их за чересчур болтливый язык  и кривляния.
         ДУРЫ!
         Нас они считают за козлов с большими рогами… Пускай: мне все равно.

         Я встал, побрился, умылся и за завтраком  думаю, стоит ли мне на Оку ехать или нет. Наверное, надо, так как Инквизиция тут практически отсутствует. У Энерика на деревне крестник живет, в деревне, где сплошные Иные… ТЕМНЫЙ  КРЕСТНИК!
         Еще один редкостный случай. От таких мыслей кофе подавился. После того, как наш кельт уехал из деревни «Х», прошло почти двадцать шесть лет. В то время, как говорит шеф, деревушка на карте не стояла.  Может быть, ее кто – то нашел и снес, как давно хотят снести поселок Чекановский?
         Может. Просто Светлейший Энерик хочет убедиться. Он еще тогда заметил, что в деревне нет церкви – первый признак того, что людей там почти нет.  Люди в «Х» остались – те, кому повезло.  Если это и в самом деле так, то они научились с Иными ладить… И никак иначе.  Ведь жил же кельт на первых порах у человеческой женщины, пока избу не построил !  Интересно, а жива ли она? В смысле, женщина?
         Встаю, мою посуду, прибираюсь в комнате и открываю шкаф.


         Интересно, что там на данный момент творится?  Так… Куртка  с теплым подкладом есть,  носки надо будет зашить,  всякое белье кладу в чемодан в первую очередь, завернутое в пакет. Купаться в деревушке в речке явно не стану – вода уже холодная.  Так что все летнее остается дома. Кроме одежды, надо взять что – нибудь почитать,  например Энн Райс  или «Секретные материалы», - широко издаваемую книжную серию, очень похожую на жизнь Иных в Сибири…
         Может, потому – то мне эти книжки и нравятся.


         Сила… Сила… Сила…
         Частично я ее лишен – еще когда из Москвы на поезде уезжал, «разрядился»: чтобы тут, в совершенно других условиях, она не давила на душу и психику прессом.  Все равно давит! Та, что осталась… Это похоже на муки заключенного – заковали ноги в цепи, руки за спину заломили, а за спиной стена, впереди окошко,  из которого еле – еле пробивается свет. Узник пытается освободиться, рвется, извивается, выворачивается, но эти попытки приносят ему только боль да еще большие страдания. Кричит он о помощи – но вокруг ни души, НИКТО НИЧЕГО НЕ СЛЫШИТ… А коли и слышны жалобные крики – то охрана только посмеется и уйдет в конец коридора.
         Когда изнуренного, изувеченного, и измученного паренька найдут и освободят от оков – он не сможет даже шага сделать и упадет к ногам своих спасителей, несчастному они подадут воду, еду и на руках вынесут из крепости.
         Пройдет немало времени, пока на душе и теле затянутся раны, освобожденный вначале будет шарахаться от окружающего мира и бояться людей. На него будут смотреть как на загнанного зверька, тыкать пальцами, ему будет больно… А когда сотрется с памяти весь негатив  и улучшится здоровье, жизнь будет яркая и счастливая.
         Может быть, на излечение уйдет несколько лет…
         Я побуду в Братске год, или даже меньше, потом наконец – то уеду в Москву, не больше и не меньше!
         Свет и Тьма…
         Тьма и Свет…
         ТОЛЬКО БЫ ВЫДЕРЖАТЬ!


         А сейчас я просто собираю вещи. Может быть, мне в деревне «Х» полегчает?  И черта с два, что там есть Темные Иные! Черта с два, что у шефа там крестник!
         На сборы ушло около сорок минут. Вещей не очень много собрал. Потом пошел на кухню, открыл холодильник, достал сала.
         «Хм… - размышляю о себе вслух. – Зря… Зря тебя, Максим – Инквизитор, привлекли к работе в Сибири – изучать поведение и нрав Иных этих мест! Ловить вампиров, смотреть в оплывшие морды ментов, бандитов и олигархов,  посмеиваться над самозванцами – панками… И вполне может быть, что это вовсе не Иные, которые вместе с вами в Дозоре работают… А просто существа, уставшие от жизни?  Э – нет! Энерика из этого списка  можно смело вычеркивать! Это очень сильный Иной!  Его я люблю как брата и уважаю.»
         Подошел к зеркалу, поднял стакан с пивом и чокнулся сам с собой:
         «Правда, Макс?»
         И сам себе ответил:
         «Правда. Но сильно доверять не надо.  Вспомни, Максим, конспекты с историей города: его всякие гады строили!  Это зона была!  Со всей России в тайгу съехалось столько швали,  столько изгоев общества и бандитов, что Тьмы развелось до невозможности много. Первичное поколение строителей из разных городов сейчас свои деньки доживает. Их дети повторяют судьбы родителей, потому иногда и не понимаешь по-ведение  того или иного человека.»
         Кажется, я начинаю потихоньку с ума сходить…
         Подхожу к магнитофону,  включаю его, нажимаю на кнопку «плэй». Попалась на кассете очень умная песенка.
               


               

                Тот же день.
                Пять часов вечера.
          Машина старой марки едет через лес где – то возле моря за городом.



          Машина типа «Волги» едет в сторону  леса, вернее, мы уже  в лесу. Всего нас пятеро: Берегонд, я сам, шофер – Энерик, Валюк, Егор – Псих. Шутим, веселимся…
          В отличие от всех Энерик сидит молча за рулем , следя за дорогой, то и дело поглядывая в Сумрак – нет ли препятствий. Нормально пока. Бензина в баке много – километров на сто должно хватить, так как мы им запаслись под завязку: еще в канистры налили, ухлопав кучу денег. Потом Светлым у бензоколонок придется малость напакостить: ложную память на человека наложить и достать горючее бесплатно. Нехорошо…



          Лес проносился мимо, сливаясь в разноцветную полосу  из алых, желтых, зеленых и черных цветов. В ушах моих торчат наушники, из которых льется великая классика: Прокофьев («Монтекки и Капулетти»), Лист («Грезы любви», «Любовный напиток»), Палло («Утро»)… И как – то непонятно эти божественные мелодии подходят к сентябрьским пейзажам и даже погоде за окном.
          Машина замедлила ход: поднимаемся на какую – то возвышенность, откуда прекрасно видно море, - море, синее, как васильковое поле… А вдалеке на противоположном берегу виднеется горная цепь, еще дальше – еще одна,  растворяющаяся в горизонте… А в море виднеется несколько малюсеньких островков, заросших травой, еще на них есть мертвые деревья, которые схожи с палками. Перед глазами плывет редкая дымка, пахнет грибами, на лесных дорожках уже видны цветные листья, пока еще малочисленные, но все равно чувствуется атмосфера какого – то странного покоя, - покоя, который можно отыскать только там, где совсем нет человека.
          Будто Иркутская область – своеобразное место, где люди совсем не живут,  а есть только березы, прямые, как стрела, сосны, очень высокие – метров двадцать где – то будет. Долго глядеть на верхушку такого дерева снизу вверх не советую: можно просто упасть в обморок от головокружения.
          Березы с желтыми листиками наклонены и склоняют свои ветви к земле, а их треснувшая кора говорит о том, что деревья очень старые, и потому каждый листочек по – своему красив.
          Гора, заросшая лесом, по которой мы в данный момент проезжаем, любуясь неземными пейзажами, спускается к морю, и, по – моему, надо сбавить скорость: иначе ухнем вниз. С обрыва. Потому что слева от меня берег обрывается, и потому гора напоминает пирог, от которого оторвали кусок с края.
          Маленькие, тоненькие, молодые деревья и кустики напоминают детей и подростков, а деревья повыше и потолще – мужчин и женщин.
          Сосны похожи на юношей,  а березы и осины – на девушек с каштановыми и золотыми волосами, с венками на головах,  в белых и зеленоватых платьях из холстяного полотна с вышивкой, и на женщин, в глазах которых появляется мудрость.
          Красиво… очень красиво… и Светлая Сила кругом.
          Сила… Сила… Сила…
          Тишина. Мертвая.
          Над нами и над лесом – чистое,  голубое небо, отражающееся в море, на поверхности которого даже ряби нет! Не могу, ну не могу я от этой красотищи глаз оторвать!!!
          Но мы все равно едем дальше, и пейзаж меняется.



          Перед глазами запылало  сплошное золотое зарево миллионов листочков, и мы на большой скорости буквально мгновенно «врезаемся», влетаем и растворяемся  в березовой роще, нарушая невинность этого гигантского желтого моря. Желтого моря, тихонько шелестящего листиками золотого цвета. А вот если смотреть на рощу с самолета, то может показаться, что по поверхности этого океана пробегают волны – ветер шевелит красу берез, таких нежных, живых… Не понимаю, как так можно таких красавиц на дрова рубить! Не понимаю! Казалось, море поглотило нас, и мы в нем утонули, и в нем живут птицы, а на дне растут тонны подберезовиков… Грибов тут… Обсобираешься! Наверное, людям пора на грибах в Сибири открывать самый настоящий бизнес, и все бы разом очистилось… В смысле экология.
          Только никто ничего не станет никогда собирать – а жаль.
          Из грез меня в реальность вернул толчок: мы остановились. Вышли.
          Энерик тряхнул головой, скидывая беретку, и его золотые волосы волнами сбежали на спину. Еще одно золото добавилось в пейзаж. Только разница вот в чем: скоро листья с деревьев упадут мертвыми, со временем превратясь в чернозем, а локоны Светлейшего – живые… Мне всегда хотелось дотронуться до них рукой, погладить, понюхать, даже поцеловать… Не знаю, догадывался об этом шеф ли нет.
        Длинные ресницы кельта дрогнули. Он был счастлив и улыбался во весь рот.
- А знаете, за что я люблю Сибирь? За красоту природы! – воскликнул он. Значит, остальное – не в счет.  Словно на крыльях, шеф подбежал к старой березе и обнял ее, гладя кору. Мы улыбнулись.
- Надо посдеть тут часок. Перекусим да определимся,  куда дальше ехать. Неподалеку бензоколонка: в баке бензин заканчивается. Канистры потом будем опустошать, так как ехать еще далеко…
- А…
- Порталом не пользуйтесь: все равно попадете не туда, куда следует. Потому что магии на его создание не хватит. Только ехать можно – а ехать нам дня два,  может и меньше: ночью я буду гнать на всех скоростях как ненормальный. Тут людей почти нет, да и машины совсем не встречаются на дорогах, покрытых асфальтом.  Или на три дня застрянем в машине: если на ночь остановимся и будем отдыхать. Вокруг средства передвижения поставим магический барьер: в лесах нынче бывает опасно, несмотря на то, что людей тут почти нет – насильники да всякое непуганное зверье ходит.  Очень, очень хорошо, что в нашей компании нет девушек. А костер разводить не станем.
      


Вечер – примерно девять. Мимо проносятся поля, заросшие пшеницей, которая предназначена только на корм скоту. Ах, как же здорово, что я взял с собой дневник, только вот паста в ручке кончается…


      По небу ползут тучи. А на горизонте небо превратилось в кровавое море – закат разгорелся. Краски необыкновенные, вызывающие,  они различных оттенков, преобладает там малиновый цвет, сложные, красивые, экологически чистые, и только паутны проводов  пересекают горизонт, добавляя в пейзаж черный цвет. Неподалеку чернеют верхушки деревьев. Поля снова начались…
      Еще перед глазами встают ЛЭП ( линии электропередач), похожие на гигантских палочников, они возвышаются над одиноким полем, как насекомые непонятного вида: в них железо преобладает.  Превосходное сочетание прошлого и настоящего. И страшновато, и интересно: страшно мне интересно, что же это на самом деле такое. ЛЭП везде, они установлены по всему полю, неподалеку от них растут махонькие хорошенькие елочки, ЛЭП даже в лесу, торчит из леса как станция, ветер гудит в проводах… А в машине играет радиоприемник.
               

      Наконец моя голова упала на сиденье, и я  забылся приятным сном. Мы остановились еще раз… И прекрасно: зачем себя изматывать?



Двадцать девятое августа. Час дня – наверное, просто потому, что у меня часы встали ни с того ни с сего, да и не только у меня!


      Егор сидит на пне возле машины и играет на гитаре. Поет Энерик – наконец – то он заговорил!  А то едет и молчит, как партизан на допросе.  Пусть поет обо всем… Особенно о женщинах.
      О да, любил он женщин! Во всех смыслах этого слова.  Закрыв глаза, Светлейший маг Братска пел о прекрасных дамах тихо, красиво и проникновенно. Не надоело ли вам на каждом листе, почти на каждом листке стихи читать, а? Кстати, если вы уже дочтали досюда – значит нет. Это я говорю тем, кто посмеет сунуть нос в мою тетрадь…
               
      Егор отложил в сторону музыкальный инструмент, протянул руку и снял шампур с шашлыком с  костра, и вместе с шефом принялся есть, обжигая губы и запивая мясо слабоалкагольным пивом.  Доев свою порцию, Энерик запрокинул голову назад и с наслаждением вдохнул свежий воздух, взял гитару и поглядел на нас.
- А теперь я буду играть. Это история о девушке,  которая жила пятьсот лет назад. Я любил ее, красивую и умную. Больно любить и видеть, как дорогие мне люди рано или поздно стареют и отправляются в мир иной. Лано, что – то разоткровенничался я,  наверное потому, что холодно…
     - Играй, Энерик! – попросил Валюк.
          




     - Ты стоишь обнаженная… - нежно, но строго и тихо проговорил Валюк. Он расстегнул  сумку, достал теплую белую кофту и надел. Он поднял голову, и его большие глаза вдруг ни с того ни с сего распахнулись во всю ширь.
     -   Это же… Это… - он не мог говорить от изумления.
     - Что ты там увидел? Самолет?
Валюк отмахнулся  и ткнул пальцем куда – то вверх. Шеф посмотрел на небо через Сумрак и улыбнулся. Но в этой улыбке веселья не было.
     - Ничего страшного, друзья. Это просто летающая тарелка, НЛО… Тарелочка, маленькая, случайно попавшая в наш мир через энергетические дыры… Следовательно, мы приближаемся к деревне «Х»…
     После этих слов во мне словно что – то оборвалось.  Коли здесь так сильно буйствует Сумрак (или нет?), то что же будет твориться в деревне, куда Энерик рвется словно одержимый? И эти все стихи – не что иное, как Зов… Зов, которому невозможно сопротивляться.
    
     Почему – то сразу вспомнилась мелодия из «Секретных материалов»… И заставка в титрах, изображающая на фотографии человека, указывающего рукой на НЛО, зависшее в небе. Непонятный объект в небесах.
      Прошел час. Тарелка по – прежнему висела в воздухе,  помигивая белыми огоньками. Что дальше?
     - Энерик… А что, в «Х» такого добра с лихвой хватает?
     Егор спросил очень осторожно, глядя вытаращенными глазами на неопознанный летающий объект.
     - Да. Там аномальная зона. И еще там каждую зиму огромные волки бродят по дорогам, откуда берутся – непонятно. Эти вервольфы людей и Иных – Светлых вообще не трогают, но на случай надо с собой водку захватить: они спиртное на дух не переносят. Плесни в морду, если нападут – и хватит. Население «Х» ни под каким предлогом пить с тобой на празднике не согласится. Это радует: не вся Россия пьющая.
     Прошел еще час: НЛО успело улететь в сторону поля  и принялось снижаться. Тарелка вначале полетала над землей, а потом пропала.
     Началось… Еще, похоже, насмотримся и не на такое. И пусть никто не говорит о том, что доблестный Ночной дозор не похож на остальные!
     Поехали дальше. Кто – то дожевывал шашлык, кто – то пел, кто – то молчал… Зато Энерик становился все радостней и радостней, совершенно не задумываясь, ЧТО
Нас всех ждет в деревушке Иных… Крепко его Зовом зацепило… Наверное, его крестник соскучился…
       Стало страшно.
       В пять часов вечера мелькнул значок бензоколонки. Пора еще раз заправиться.  И как бы нас всех совесть не грызла, придется рабочим мозги пудрить… А это плохо, очень. Потому что мы – Светлые.  Мы – Иные.
       А Зов, похоже, все не отстает от шефа.  Зов Темного мага. Интересно, что случилось в этой глухомани, раз Энерик рванул туда словно одержимый?!



Ночь с двадцать девятого августа на тридцатое.
Два часа – часы все – таки включились .



      … Лучи света от фар протыкают темноту. Они похожи в некотором смысле на звездное небо: Тьмы кругом хоть отбавляй, зато белое на черном в виде точек выглядит потрясающе. Но есть светила и поярче в городе например: прожектора да фонари на улице, и светофор трехцветный. Есть, правда, к большому сожалению, неписанная истина: ради забавы можно фонарь и разбить. Или выкрутить в подъезде лампочку. К сожалению, это гадкое правило всегда выполняется.
      Хлещет ледяной дождь. Никто не спит. Ехать нельзя: дорогу развезло так, что колеса не могут вращаться. Капли стучат по крыше и стеклам, их так много, что «дворники»  уже не в состоянии протирать окно. А стук по крыше рождает подозрение, что вода вот – вот в крыше дыру продолбит. Энерику хоть чистое стекло в машине ставь, хоть грязное – его это совершенно не колышет: смотрит сквозь Сумрак по сторонам. А перед нами – стены воды.
       В помещении тепло – уже целый час печка работает.  Сон как рукой сняло еще вечером, когда тучи закрыли небо – все как – то внутренне подобралось, чувствуя угрозу извне.  Она родилась в подсознании и росла с каждой минутой. Было такое ощущение, будто над головой что – то летает. Большое и опасное, висит над головой и не улетает…
       Включен также радиоприемник, играет «Наше Радио».
               

      Зато Энерик хохотал как ненормальный, все добавляя и добавляя громкость. Мы хохотали и гордились тем, что песенка написана про нас, это было очень приятно. И сейчас от такой песни машина перевернется в точности как в фильме, и вот тогда мы завязнем в грязи по уши…
      И  в этот момент радио затрещало,  и перестало играть. Смех мигом прекратился, машина стала барахлить, а потом последовал довольно мощный толчок – все…
      Встали окончательно. Вот до чего доводит песня про Иных!
      По крайней мере мне так показалось, потому что причина скрывалась в другом: мы почти приехали.  Шеф изумленно  посмотрел на указатель бензина в баке: полнехонек!
      Он молча посидел две минуты, а потом… только потом…
      Потом он начал материться так, что мы все испугались не на шутку…
      - … М … Мать! Заводись! Заводись! Тьма… чтоб… Заводись! – заводит, ключ вертит туда – сюда – бесполезно. Посмотрел на карту сороковых годов – совсем чуть – чуть осталось…
      - Энерик, успокойся пожалуйста. Зачем так остро реагировать – может, мотор перегрелся? Ты врубил печку так, что мы сварились! Ты еще до грозы гнал машину на недопустимой скорости.
      - Может… - успокоился шеф. – Хотя…
      - Приехали, раз машина вдруг ни с того ни с сего остановилась. А? «Х»?… - шепотом спросил Егор, не шевелясь.
      - До деревушки осталось километров десять. Если, конечно, карте верить. Подождем немного – может быть мы зону аномальности пересекаем. Когда такое случается – вся техника сходит на нет.  Здесь из земли какое – то непонятное излучение идет…  Но не всегда, а короткими импульсами. Я на самом деле ругнулся не со зла, а от изумления – ехали, ехали, а потом все. Словно впереди нас находится невидимая стена. И… Тьфу! У меня часы встали! Все отключилось! Точно также как двадцать шесть лет назад! Стоило мне тогда войти в деревню «Х» – мои часы, новенькие, золотые, тотчас перестали работать! Как вернулся в Братск – пошли!
      - Техника очень чувствительна к аномалии. Будем ждать, когда природа неизвестного излучения стабилизируется . На это уйдет часа два – три.
      - А мы во временную  дыру не попали?
      - Нет. От такого тоже техника встает, только с той разницей, что потом ломается.


      Дождь продолжал идти, затихая.  Иногда в облаках проскакивала молния, и при ее мгновенной вспышке вдалеке были видны маленькие домики, которых наверное всего было тысяч двадцать. Трудно было поверить, что такая большая деревня, которая когда – то процветала, стала теперь непонятно чем. Где Сумрак предъявляет свои права и поддерживает жизнь. Или не жизнь. Но все равно какой – то неприязнью веяло от селения под названием «Х»…
       Мистика какая – то!  Да и молнии были странные: то алым мигнет,  то зеленым. Летающие тарелки это: хотят приземлиться, да пока не могут – потому что опасно.
       Ну, нас это не касается…



Три часа спустя.


       Я пялился на дорогу, ничего не соображая. Машина по – прежнему никак не заводилась.  Дождь моросил. Немного подумав,  шеф открыл дверь, вышел и стал прохаживаться по мокрой траве недалеко от дороги.
      - Вот и я, деревня «Х»… - выдохнул он. Посмотрел на небо.  Тучи так и не расходились. Зеленые и алые огни мигать перестали и подул теплый ветер, запахло озоном.

      Вдруг над полем, почти у самой земли, далеко – далеко показались светящиеся точки. Энерик было обрадовался, решив, что это машины едут навстречу, но стояла мертвая тишина. Спустя пять минут выяснилось,  что это просто шаровидные сгустки энергии, неизвестной человеку.  Пять шаров правильной  формы летали над полем, словно играя друг с другом в догонялки.  Видимо, это они летали над тучами в грозу, а теперь как – то спустились вниз. Нет, это были вовсе не летающие тарелки, а просто шары энергии. Об этом уже писалось сейчас выше.
      - Чего только Сумрак не породит… - вздохнул Валюк.


      А может быть, на поле просто есть особая точка, притягивающая эти сгустки и подпитывающая этим НЛО. Кроме того, Энерик заметил в сиянии пяти объектов огромные круги и узоры на поле.  Ясно теперь, почему  машина не трогается с места: космическое излучение вывело ее из строя. А у нас голова заболела.  Хотя мы все это уже обсудили, повторяться не стану.
      Эх! Будет о чем в Москве рассказать!
      Спустя двадцать минут пять шаров поднялись ввысь и пропали за облаками.
      А далеко на горизонте, где не было туч, алой полоской рождался новый день. На моих часах, где были стрелки, стояло время: два часа, тридцать пять минут и семь секунд ночи.  Холодно, сыро, серо…
      Я кладу ручку в сторону и проваливаюсь в глубокий сон. И слышу, почти уснув, что завелся мотор и зарычал, машина поехала дальше…
      И что нам теперь делать?




Тридцатое августа.


      Ничего такого не произошло, просто мы обсуждали произошедшее да спали после интересной ночи, заехав в лес в чащу…


Тридцать первое августа.


      Размышляли над тем, что видел шеф в пять утра день назад. Так ни до чего и не доспорились, но зато отпуск продлен до середины октября.


Первое сентября: день знаний.
      Для кого – то это так, для кого – то нет. Для Иных – просто день. Мы наконец – то выбрались из леса, голодные и сонные. Энерик вырулил из леса на дорогу, а мы шли рядом. Состояние такое, будто по голове мешком ударили.
       Село расположилось почти на самом берегу реки Оки, красивейшей реки, спокойной и широкой. Синяя река, спокойная и мистическая оттого, что на ее берегах живут одни Иные. По крайней мере здесь. Что творится на территории, которая находится далеко от «Х», не знаю. Да и зачем мне это знать?
       По обеим берегам багровел осенний лес. Иногда попадался и зеленый оттенок: сосны и кедры. Послышался стук топора, а затем треск – кто – то заготавливает дрова. Пахнет рыбой и грибами. Но в свежем воздухе чувствуется что – то тяжелое, непонятное – это всегда там, где живут не люди. Там, где нет человека… Но в чем непонятное заключалось – понять не смог. Видать, устал за три дня так, что в голове сплошная каша.
       А так с первого взгляда избы – ничего. Обыкновенная деревня.
       Шеф Ночного дозора поставил машину у реки в заброшенном сарае, наложил на замок заклинание, чтобы туда никто не полез. Взбежал на небольшой холмик возле обрыва, откуда были видны просторы природы, и стянул с себя рубашку…
       Чего это он!?
       Дожили…
       Ветер играл его золотыми волосами, ласкал и целовал молодое упругое тело. Золотые волосы отвечали ветру взаимностью, качаясь словно волны. Мне вначале показалось, что Энерик прыгать собрался, на лету он трансформируется в чайку и полетит прочь. Но Светлейший Иной сел по – турецки и, видимо отдыхая, принялся медитировать. Теперь стала ясна причина такого странного поведения – он приспосабливается к ауре этих мест, осваивается… чтобы различного рода Сила не давила на душу. Я также сел в позу Лотоса и замер. Сумрак вначале колебался, но потом успокоился и затих: две разные энергии  приняли друг – друга. Так что можно теперь со всеми общаться – и с Темными, и со Светлыми.
       В голове играли прелестные мелодии Дойтера… Мелодии, до боли похожие на Зов… Когда я слышу их в голове или реальном времени, почему – то представляется поле, летнее поле, бескрайнее с одной – единственной березкой, оно заросшее травой или клевером. Дует теплый ветерок и летает белая бабочка. Тело взлетает куда – то вверх и играет с облаками… Играет до тех пор, пока ты не откроешь глаза и не почувствуешь, что прошло несколько часов. Что все негативное выветрилось и стало легко.
       Мы недолго пробудем в деревне «Х»…


Тот же день.
Семь часов вечера. 


       Мы все сидим на небольшой веранде. Тут и площадка для детских игр, заброшенная, залитая солнечным светом, дети просто давно выросли и теперь, наверное, с нежностью вспоминают свое детство. Когда Энерик в последний раз видел сына и дочь хозяйки – они были совсем маленькими… А сейчас повзрослевший парень наверное давно женился, а девушка замужем. Интересно, как они отреагируют, увидев Энерика снова через двадцать шесть лет?
       Хозяйка решила, что детская площадка еще может послужить и сделала из нее цветочный уголок, лишь кое – где остались нетронутые места. На столе в доме стоит огромный букет из астр и шафранов, на окне – белые занавески.
       Белые… Они так и висят все двадцать шесть лет, здесь время совсем не движется вперед: те же избы, тот же народ, тот же интерьер в доме, что во время Советского Союза в послевоенные годы… Прямо как музей самый настоящий!
       Дача представляла собой красивую избушку из кругленьких бревен,  двухэтажная, правда,  как сказал мне Энерик, она чуть – чуть изменилась. Крыша другая, лестница тоже… Да и огород расширился, следовательно, надо помочь убрать урожай.
       Изменился и энергетический баланс: уже не чувствуется та атмосфера, что была двадцать шесть лет назад:  видимо оттого, что дети выросли. Не слышно детского смеха, а их мать – Елена Дмитриевна, - немного постарела.  Это человек, добрый человек и очень хороший, ее не превратишь в Иную. А жаль! Последний раз ее видел Энерик, когда она была совсем молодой девушкой лет двадцати пяти, а теперь это зрелая женщина, у которой в волосах появились белые нити. А еще у нее толстенная длиннющая косища – в четыре сантиметра шриной! Толщина – два сантиметра. Может быть, именно потому мы, Иные, не любим от
кого – либо зависеть – жениться или выходить замуж. 


        Елена очень тепло всех нас встретила, десять минут обнималась на пороге с нашим шефом, остальным просто пожала руку. Очень добрая женщина…
      - Олег… Олег… Ты совсем не постарел!  Как уехал после того, как Анна сына родила – я думала, что ты навсегда простился с нами. Наверное, потому – то и уехал, что боялся, будто отцом ребенка назовут тебя… А ведь после этого все это говорили! Все поверили в эту чушь, Светлый.
      Ого!
      - А еще я благодарна тебе также за то, что ты спас от болезни мою дочь. Никто ей помочь не мог, она просто лежала и умирала. Ты поставил ее на ноги! За это я Вас как сына родного полюбила! – и чмокнула в щеку. – Моя дочь также помнит добро. Красавицей выросла, да и сын красив тоже.
      Хозяйка села на лавку и принялась расчесывать свои длинные поседевшие волосы деревянным гребнем. –Теперь только дети помогают вести хозяйство.
      Разобравшись с чердаком, куда нас всех и определили, Энерик спустился вниз и тихо спросил:
      - А как же муж?
      - Его убили. – сухо ответила Елена, и улыбка мигом сбежала с ее лица. Красивая, очень красивая женщина… Тонкие пальцы заплетают косу и легко перевязывают ее ленточкой. Из Елены Дмитриевны могла бы получиться  великолепная Светлая Волшебница! Ведь волшебниц в братском дозоре так не хватает!
      - Кто убил? Неужто та самая нежить, что расплодилась здесь в семидесятых годах, а то и раньше?
      - Просто мой муж оказался Темным Иным. Ушел в конце декабря в лес, чтобы со своими Новый Год отметить – вроде бы все как обычно, а на следующий день какой – то свихнувшийся Светлый пошел на охоту с ружьем. Бах – и нету! Потом только нашли труп – через неделю…
      Энерик – Олег помрачнел. Закусил губу.
      Видать, разговор услышал Егор, и подошел с крыльца.
      - Так что же получается? – с болью в голосе начал он, - Получается, что у вас в деревне никогда никто и слыхом не слышали ни о каком Договоре?! В деревне, о существовании которой даже не подозревают… - в ответ молчание.
      - Никто никогда  не слышал об этом, потому что наша деревня отрезана  и от мира Иных, и от людей. Я например всю свою жизнь здесь прожила, и никогда не перееду в другое место.  Я никогда не была в городах, да только по рассказам знаю, как люди там на самом деле живут. Нас никто никогда найти из людей не сможет. А ежели человек, случайно попавший сюда, попытается причинить нам вред, то он дорого заплатит за это! Здесь живут Иные из сел, из разных городов Иркутской области, но только не из Москвы. Запомните: ваши правила и законы на нас никак не распространяются, у нас свои законы и своя иерархия! И никто, в отличие от городских Иных, никто не злится на то, что к девушке в женихи затесался Темный Иной, вампир или оборотень – это их дело.
     Мы слушали необычную информацию, в прямом смысле слова разинув рты. Нормально живут! Человек про нас говорит так, словно он сам Иной! Такие штучки, видать, только в Сибири бывают!  А вообще – то здорово: деревня полна метисов! Хотя Олег – Энерик слышал другое: редко когда у пары черно – белых супругов рождаются дети – потому что срабатывает резус – фактор. Или вообще происходит выкидыш.
     Хотя любовь стоит над Тьмой и Светом, и черта с два дался ей Договор, стычки Иных, а Сумрак – что Сумрак, он общий для всех, и никто его не делит. Круто в Сибири живут! Все перевернуто с ног на голову! Ну, это их дело.
     Зато обидно.
     Егор грыз яблоко. Потом достал из сумки баночку пива, открыл ее и тайком от всех принялся пить.
      - А кроме вервольфов в лесах есть еще какая – нибудь нечисть?
      - Да. Завелась тут ЧУПАКАБРА – ее все население боится. Она наводит ужас и страх. Не советую вам ее искать. Не знаю, кто это из Темных так бесится…  Или просто самовлюбленный парень, которому делать нечего.  Страшно эта тварь выглядит – как динозавр с глазами на всю голову, глазки как у гуманоидов с летающих тарелок… Поняли?
      По моей коже пробежал крепкий мороз. Тете Лене тоже, видимо, стало не по себе: видать, не любила говорить на эту тему.


Следующий день. Утро…
 

     Елена Дмитриевна достала из шкафа алюминиевое ведро, продизенфицировала его кипятком и вышла на улицу.  Сейчас молока попьем! Парного!!! Я пошел к умывальнику умываться и по пути услышал:
     - Мальчишки! Я вам вечером еще баню натоплю!  Не думала я, что Олег наш вернется, и не один!  Я рада! – и хозяюшка убежала в коровник.
     - Странные люди: она даже никакого подвоха не чувствует насчет нас и имени «Олег»… - буркнул я сам себе и тут же подпрыгнул от неожиданности, потому что сзади раздалось:
     - Я уважаю эту женщину: она прекрасно со всем хозяйством без мужа справляется! Не каждый так сможет… Сейчас молочка попьем… Парного! – это оказался Берегонд.
        Я залез после умывания на второй этаж  и растянулся на раскладушке – тело ныло: еще не проснулось до конца.  Из окошка вижу красавицу – Оку… А вокруг нее, насколько видит глаз, сплошной лес… Больше ничего. Ни души… Тайга. А еще где – то очень далеко есть Братское водохранилище. Есть также город Братск, а еще за тысячи километров – Москва…
        Кажется, что я уже вижу этот город – но только он очень – очень маленький, или я не в ту сторону смотрю?
        Зато Энерика в столицу и вовсе не тянет: он в Сибири прижился накрепко.  Для меня она всего лишь временное пристанище. Я в нее не вписываюсь совсем. Разные мы. И народ тут совсем другой…
        Ночью не спалось: было такое ощущение, что кто – то лазит под окнами, но потом оказалось, что это просто старая яблоня шуршит листьями и от ветра царапает стекло ветками. На улице было очень холодно, слышалось постоянное кваканье лягушек и жаб,  хотя я очень сомневался насчет того, что это настоящие амфибии. На небе не было никаких вспышек, оно  было звездным… В смысле ничего на нем не двигалось.
        Энерик просидел у окна, глядя в горизонт через Сумрак.  Нет, пусто. Никакой Чупакабры не видать. Только далеко – далеко у Оки на правом берегу костер горел: наверное, рыбаки сети ставить готовились…
        Что ты хочешь тут провернуть, шеф Ночного дозора? Кто тебе тут приглянулся, прекрасный кельт, Светлый маг с темным прошлым?
        Ночь отступала, и на лес и речку начал наползать густой туман… Вот тишину прорезало чье – то громкое квохтанье, очень похожее на птичье…
               


        Сколько мы ни пытались  подвести часы – ничего не выходило: часы всех видов встали намертво. И со стрелками, и электронные.  Было все очень похоже не то, что под деревней находятся залежи железной руды. Правда, не встали только часы одного вида: песочные. Ну это моя шутка номера.
        Менялись все законы физики, природа непонятного излучения ( того самого, из – за которого наша машина позавчера встала в дождь на дороге ) была неизвестна даже Энерику. По утрам он бродил по полю, на котором красовались странные узоры. Шеф рылся на чердаке, нашел наконец учебник по физке и стал проводить опыты. Результаты были сногсшибательные… Будто тут что – то заклинили… в природе. Здесь Сумрак очень силен.
        Кроме того, немного болит голова, но едва выпьешь молока, все сразу проходит.  Еще поутру в башку лезет какой – то бред такого содержания:
        Не хочу любить и вообще не хочу здесь, в Сибири, быть любимым. Потому что понимаю, чем  все это обернется: сначала встречи, затем влюбленность, потом постель, а затем наступает предел и кто – то из двоих говорит: «Я пришел \ ла на встречу для того, чтобы поговорить вот о чем: нам надо расстаться, потому что за все это время я не смог \ ла полюбить  тебя по – настоящему. Сейчас пойдем ко мне домой и обо всем поговорим, хорошо? И не плачь: быстро пройдет, проверено. Ты еще найдешь себе достойного человека и со временем поймешь, какая я сволочь..."
        А друзья скажут:
« Эх ты, нельзя было тебе его \ ее у себя удерживать: это тусовой народ, и если начинаешь давить на то,  чтобы не только с друзьями общался \ лась – он \ она этого не потерпит и бросит. Самому надо было бросать. И забудь – найдешь себе получше. Вот так.»


       Страшно, правда? Наверное у европейских Иных от моих рассказов кровь в жилах стынет. ТАКОЙ СУДЬБЫ Я ДЛЯ СЕБЯ НЕ ХОЧУ! Когда Ночной дозор находил в среде братских тусовщиков неинициированных Иных, и подсылали к ним своих сотрудников, дабы проверить, кто есть там Темный, а кто Светлый, то всегда происходило одно и то же: тупые Иные кидали любимого парня или девушку и насовсем уходили к друзьям, в среде которых пропадали как личности.  Когда брошенные Иные из Дозора рассказывали все подробности шефу – тот грозился всех этих малолетних тупиц и гадов развоплотить нафик. Потом и у остальных сотрудников стыла кровь в жилах от страшного бездушия и тупизма неинициированных ( Смотри третью историю). Было ясно – никаким тусовкам вообще доверять нельзя: там одни Темные. Потому что Светлые Иные никогда бы так не поступали. Они просто старались не показываться на глаза, вот и все.
       Самое печальное, что такого народа в Братске большинство: особенно гопов – словно кто – то из с шаблона размножает, или с ксерокса, который заело и он не может остановиться. Осталось только взять кувалду и раздолбать эту машину вдребезги, чтобы закончилось это безумие…
       Но если внимательно посмотреть в прошлое и настоящее и прогнозировать, что потом дальше будет при таком заданном темпе – то нормальная жизнь в братских краях настанет только через двадцать – сорок лет. Только тогда чернота сама себя изживет и исчезнет. ( Если я стану физиком – ядерщиком и буду работать на военной базе, то если грянет война, я скину на этот ****СК ( понятно, почему такое переименование: тут любовь путают с сексом, женщина тут как  мясо, с которой вообще не надо общаться – так как это пустая трата времени и тупая болтология – так думают братские мужики.)
       Потому что если открыть нужную литературу и прочитать историю Братска  с того листа, когда начинались первые ссылки в Сибирь, строительство ГЭС и остановиться где – то в районе середины девяностых годов – вам станет страшно. Это если отмести всю хозяйственную жизнь в сторону и увидеть правду.
       А правда поистине страшенная: ссылка бандитов в город, их раздолье, беспросветная наркомания в конце восьмдесятых годов, демонстрации матерей дочек – наркоманок по проспектам и слезы, и красные плакаты : « Спасите наших детей!». Еще раньше Братск стал первым в области городом по числу разводов. Все это  тщательно скрывалось и скрывается  под культурной жизнью города, люди тут до невозможности жадные до  денег и чужого добра, непомерно гордые ( Так  хочется сказать: «Поставь вокруг Братска колючую проволоку с током и никого не пускай, вот тогда, наверное, ВСЕ тут будет твое! Хватит якать, гадина!» ), и злые. Тут разворовывают что хотят, даже дети этим занимаются.
       Сейчас немного лучше, не все так дико, как раньше… Но в данный момент   мне очень хочется свалить из этого города далеко – далеко… На Урал например. Даже в деревне «Х» гораздо лучше, несмотря на то, что тут Чупакабра бродит…
       Но вначале надо посмотреть, что на самом деле творится в деревушке «Х» под Тулуном ( населенный пункт ), и что там за Чупакабра завелась, как говорят… Энерик, зараза, скрыл от всех, что ему накануне отъезда пришли письма! Вскрыл их, и тут… Просто наш шеф очень добрый…



         Примерно       десять    утра.

       Сижу на крыльце, попивая парное молоко, только что черпанув его из ведра. Для Иных санитария не нужна так, как людям… Мы можем и снег есть. Мы совсем не знаем, что такое болезни…
       Хорошее молоко… Настоящее, парное, напоминающее смесь солнца и цыпленка, напоминающее далекое детство…  Нет, это совсем не тот вкус, что у молока, которое пастеризованное в пакетах покупаешь чуть ли не каждый день! Не пастеризованное молоко, которое в стакан льешь! Нет!
       Это совершенно другой вкус – он возникает, когда ты аккуратно опускаешь губы в стакан  и аккуратненько, языком, слизываешь шапку пены. Теплое, вкусное молоко! А если оно сутки простоит,  то на поверхности продукта  образуются самые настоящие СЛИВКИ – в городе это настоящий дефицит  и дороговизна в магазинах, но в деревнях и селах этого добра полным – полно! Меда тут я пока не видел, а жаль. Если тут, не дай Бог, были ядерные испытания, раз люди отсюда свалили – то  тут пчелки, наверное, такого же размера, как насекомое с гигантским жалом, - пчелка размером с таксу из клоунады «Каламбура» - «Деревня дураков».  А под Чекановском где – то в поле ульи стоят… Попросил еще молока, допив ароматную  жидкость. Отказа не было, а только положительное: «Ну что, понравилось?»
       Зато было классное чувство сытости, а потом вечером будет баня. Кайф! Молодец, Елена Дмитриевна! Не зря ее Энерик так любит…
       Остальное время дня прошло тихо.



               Следующий день в деревне «Х» – не помню, какое число и какой день недели!


       Проснулся я примерно в девять часов с головной болью и резью в глазах:  в воздухе витало что – то нехорошее… Как Елена все это выносит – не понимаю! Рядом на соседней раскладушке спал шеф.  Но вроде бы он не спит, а просто лежит с закрытыми глазами: веки слабо дрогнули.  Через минуту он глядит в потолок. Я было хотел спросить, с какого года тут живет хозяйка, но он, словно прочитав мысли, сказал сонным голосом:
     - Привет, Макс. Елена тут живет с пятьдесят четвертого года.  Ее родители из этих мест, еще с тех времен, когда тут не было Иных. Потом они уехали на стройку. Когда вернулись обратно с дочерью, девочке было всего три годика. Немного позже она осталась круглой сиротой.
     - Кто их убил? – насторожился я.
     - А ты не знаешь… Это все вампиры: им пришлось не по нраву, что на территории Иных люди поселились. Решили все исправить. Тел так никто и не нашел: видать, кровососы  тяпнули за шею своих жертв так, что те просто умерли за пять минут. Может быть и иначе: родители стали Темными Иными, вот и прячутся.  Сиротку к себе взяла одна Светлая ворожея и вырастила. Девочка выросла, рано замуж вышла – лет в семнадцать. Вышла за оборотня, которого убили. Оборотни интересны: хорошенькими притворяются, ухаживают… до поры до времени! Потом либо к сородичам уходят, либо…
     - Ты что, смотрел ее память? – спросил Егор, слезая с кровати и доставая с полки пасту и зубную щетку.  Шеф кивнул.
     - Пытался, да не вышло. Хотя зацепить кое – что удалось. Когда я совсем легонько касался сознания, Лена вела себя как самая настоящая сумасшедшая. Орала, била посуду, по полу каталась и напивалась до беспамятства настойкой из полыни, перебродившей причем… Сильный наркотик и стимулятор, кстати. Ее приходилось тогда к койке или к стулу привязывать.  Девушка плакала, молила отпустить и крови просила хлебнуть.
     Да это же Зов! Зовом зацепило! Никак ее родители к себе звали! Об этом надо записать в дневник. Очень хорошо, что девица в лес не  убежала! Интересно, а как ее соседка поживает?
     - Слушай, Эне… Олег, - в комнату постучала Елена Дмитриевна, и Валюк называл шефа, что называется, « по паспорту». – ты же принимал роды двадцать шесть лет назад? Ты своего крестника еще не видел?
     - Еще не видел  да и не увижу, потому что парнишка оборотнем является! Он еще  вампир вдобавок! Побежит от Света как черт от ладана! – неожиданно Энерик – Олег посуровел. Энерик умылся, сел за стол завтракать и обхватил руками голову. Виталий понял, что задел шефа за живое.
     Листвой за окном у веранды шумела яблоня со спелыми плодами величиной с большой кулак. Яркие, безумно красивые, выделяющиеся своими теплыми тонами среди пока еще зеленой листвы. Вот одна ветка, повинуясь порыву ветра, хлестнула по стеклу, и несколько яблочек с громким стуком упало на бетонную терассу.  Возле бани вовсю цвели шафраны и выглядели издалека  как гигантские рыжие шапки, вкусно и приторно пахнущие и посаженные так, что рыжие цветы образовывали звезду, а желтые цветы – фон, разбавляя два оттенка зелеными листочками. Над этой композицией кружились вовсю и  гудели  громадные мохнатые шмели: даже для краев Оки  они были огромны – длина тела ПЯТЬ (!) сантиметров! Последние насекомые лета. Тоже красивые, но немного страшные. Наверное, тоже Иные…  Непонятно, будет ли  сегодня дождь или нет, так как на горизонте начали собираться тучи, хотя Иные из «Х» могут магией их разогнать… Эти существа – самые настоящие исключения из правил: это дикие Иные, всю жизнь прожившие среди тишины и леса, и потому иногда они бывают очень опасны…
      Если, например, обидеть Темных – они тебе дом спалят или еще натворят что – нибудь, а если обидеть Светлого, то вся обида тебе с удвоенной силой вернется…
      Наши лесные сородичи обладают железным здоровьем, прекрасно видят в темноте, на охоту Темные ходят безо всякого оружия – а нафига им это надо, вервольфам и вампирам – то? Хоть все говорят, что вервольфы охотятся только на людей, это совсем не так.  Существо прыгнет на охоте на кабана, задерет и домой тащит.  Завораживающее зрелище: через село тащится рычащий гигантский волчще с голубыми глазами, волоча за собой тушу такого же гигантского вепря. Кровь в жилах стынет.  От такого зрелища по ночам спать не захочешь! Светлые предпочитают луки и стрелы.  Оказывается, у «Х» – овых Иных есть свое своеобразное соглашение: Темные не трогают Светлых и не вредят им, и наоборот.  В голодное время Светлые могут последнюю корову на  мясо зарезать и Темным отдать. Зов просто шлют – забирай!
       Хорошо это и здорово! Может быть, именно поэтому тут нет такой грызни, как в больших городах… Свет и Тьма…
       Свет и Тьма…
       Сила… Сила… Сила…
       Здесь никто никогда  никого не переделывает и не обижает.
       Сегодня мы нашли ключ к разгадке, где сидит Чупакабра. В лесу. Началось все с того, что решили пойти за грибами, а Энерик остался дома.


       В Сибири леса очень густые, кроме того, сухая почва в них бывает и вдобавок много бурелома. Иногда через него не пролезть, и тогда мне приходится лезть в Сумрак на третий слой и перепрыгивать через тоненькие веточки или просто бродить по полю.  Много папоротника, по стволам сосен скачут поползни и дятлы, где – то кукует кукушка, каркают вороны… Много бурундуков, они так и прыгают по веткам, так и прыгают…
       Вечером здесь опасно находиться – особенно часов в десять – одиннадцать.  Вервольфы в чаще собираются и по лесу носятся. Визг и вой слышны на пять километров вокруг. Через час наступает тишина. Но эти Темные ни своих, ни Светлых не трогают…
       Ни у кого нет ни регистрации, ни лицензии на охоту – да и не было никогда. Беспорядки были в 1954 году, когда люди попытались в деревушке поселиться.  Светлые не зевали и спрятали бедняг. Мало – помалу люди перестали всего бояться, прижились.
       Но и среди Темных Иных хорошие оказались, и стали Светлые с Темными да с людьми заключать браки. Влюбляться и все - такое–прочее… Вампиров можно отличить по слишком молодым лицам – стариков среди них да и среди Светлых не встречалось. Выглядело это для людей странно и непонятно. От такого союза рождались дети с особым набором способностей,  и их можно было легко перенять как на сторону Добра, так и на сторону Зла…


       Вдруг вдалеке послышался жалобный плач. Плачет девочка лет двенадцати, ее аура алым пылает – страх… Заблудилась что ли? Это была не Иная, а человек.


      - Милая, почему ты плачешь? Тебя кто – то обидел? – спросил Виталий.
      Молчит, не отвечает.
      - Ты заблудилась?
      Снова молчание. Пришлось наложить на подсознание ребенка ложную память: тогда он наконец успокоился и начал рассказывать. Оказалось, что наша Чупакабра выросла за двадцать шесть лет и бродит где – то недалеко. Увидев оборотня издалека, девочка решила, что это медведь, подошла поближе. Зверек только и сделал, что посмотрел сверху вниз на нее своими гигантскими черными овальными глазищами и запрыгнул на толстую ветку дерева. Хорошо, что эта Чупакабра ребенка не обидела!
      След от существа остался размытый в Сумраке, но идти за ним мы не решились. Надо приманить тварь как – нибудь. Человеческую девочку мы привели домой и дали ей пару грибов. Белых.



      ЧЕТВЕРТОЕ сентября. С соседней улицы нас зовут в гости – Елена Дмитриевна узнала ребенка  и  отвела к  брату  девочки.  За это нам причитается  благодарность  -  провести вечер  с кем  -  то. А Энерик,  зараза,  не обмолвился,  что мы  идем  к вампирам!



      Весело живем, нечего сказать!
      Отменно встретили первого числа нас всех, накормили, напоили, спать уложили, - следовательно, надо делать такой вывод: доверяй, но проверяй!
      Елена отвела девочку на соседнюю улицу и вернулась с каким – то амулетом. Шефу отдала. Ясно: это мера предосторожности.
      Это уже нехорошим пахнет! А Энерик наш слишком доверчив к жителям деревни, причем ко всем!  Потому – то Темные нас всех поужинать и пригласили… Ради такого случая я достал из рюкзака запасенную водку и положил в сумку: мало ли что! Потом, подумав, отдал шефу. Тот утвердительно кивнул.
      - Пригодится, Энерик. Вдруг мы кому – то не понравимся?
      - Скорей всего так оно и будет… - кивнул Егор, помрачнев. – Это же Дикие Иные!  Но может они и поумнее нас окажутся. Конечно, наша команда – не московские Иные, и у всех есть свои плюсы и минусы…
      Я поморщил бровь и слегка удивился: с чего это самый младший сотрудник дозора тринадцати лет меня в нехорошем подозревает? Московские, московские… Просто он идти боится, и даже очень. Боится. В Сумраке его аура пылала алым с примесью фиолетового: любопытство примешалось! Хочет с Темными подружиться. Мальчик… Ничего, мы тебя поддержим!
      - Егор, не бойся, - я присел на корточки и улыбнулся, мягко посмотрев ему в глаза. – Все будет хорошо, правда? – подмигнул.
      - Правда. – сконфузился тот.
      - Давай поедим перед гостями как следует! – весело предложил Берегонд. – Никто ведь не знает, ЧЕМ нас там накормят! Магов тут предостаточно. Так что берите чугунок с пельменями и ешьте. Но надо пельмешки Силой обработать.

      Только сели – со двора почти у самой двери раздался женский голос. Кто – то пел под гитару. Я прислушался.



      Пока певунья пела, Энерик тихо скользнул за дверь. Поглядел на небо. Там снова была летающая тарелка. Ну вот… Снова баланс упал… Да еще странные следы в лесу. Девчонка рассказала.
      Перед Олегом стояли парень с гитарой и девушка. Лицо шефа Ночного дозора от удивления вытянулось.
      - Почему вы раньше мне ничего про следы не сказали?! – прочел он мысли пришедших.  Резко повернул голову в нашу сторону.
      - Ну… решили потом сообщить,  чтобы не портить настроение перед походом в гости. – замялся я, зачерпывая поварешкой порцию пельменей, обварив бульоном пальцы. – А кто там поет? – меня пение раздражало: звучало все это как манок самки перед спариванием в брачную пору.
      - Вы кто такие, и что вам здесь надо? – спросил Энерик, удивленно рассматривая парочку. – Вас сюда никто не звал.
      - Много ты знаешь, Олег Аренский! – буркнул парень по – хамски. – Здесь наша мать живет!
     Ситуация разрулилась в пользу всех. Ага… Так это же… Дети Елены Дмитриевны! Вот здорово!
      - Мы тебя помним, Олег Аренский. И ты, как я вижу на данный момент, намерен со своими друзьями постоянно развлекаться! Мне лично это очень не нравится! – парнишка вытянул левую руку вперед и изобразил Знак Отрицания, скрестив пальцы. Как он это сделал – непонятно. Видать, кто – то учил.   Да, наше бездействие кому – то не нравится, а вот девушке, такой ветреной, нравится! Не по душе парню бездействие – исправим!  Но похоже, что некто влюбился в Энерика давным – давно и ждет, не дождется взаимности…  Девушка была, значит, дочерью Елены Дмитриевны – та самая девочка десяти лет, которая отвела Энерика к роженице по имени Анна.
      Как она выросла… И до сих пор она не замужем – видать, тошно ей в деревне Иных жить.  Энерик любил Ирину как сестру и как дочь – больше ей надеяться было не на что. Не больше и не меньше. Потому что это просто человек, дитя… 
      «Дитятко, чего ты от меня хочешь? Если большой и чистой любви – тогда уходи, оставь…  По сравнению с тобой я просто старик… Молодой старик. Вечно юный. Просто я не хочу тебя разочаровывать, дитя…»
      А я подумаю в этот момент вот о чем: «Молодость стремится изменить мир, а зрелость – это когда тебя мир уже изменил.»
      - Елена дома?
      - Нет. Она ушла к соседке за молоком и творогом.
      Молодые люди улыбнулись, посидели чуть – чуть на скамейке во дворе и ушли.




      - Ну не дурочка ли ты, Ирина!? – сокрушался брат, смотря на сестру, которая закрыла лицо руками и плакала, ссутулившись. – Пойми же наконец – Олег не создан для тебя! Он Иной, и к тому же кельт!!! А кельты исчезли с лица земли давным – давно! Ты любишь его выдуманный, идеализированный образ, того Олега, которого не было и нет! Тебя просто привлекла его красивая внешность, его золотые локоны, красивый приятный голос, вот и все. Каков он изнутри и каков его характер на самом деле, ты и подавно не знаешь! Ирина, опомнись! Да, маленькие дети часто привязываются ко взрослым, которые им заменяют отца или мать, но пора отойти от детства, пора забыть об этом… - Александр обнял сестру за плечи и чмокнул в щеку. – Не растрачивай себя  больше в течение двадцати шести лет, сестренка! – Александр расчесал свои темные волосы до плеч, а Ирина в ответ уткнулась парню в грудь. Волосы выбились из – под панамки. Здесь, в деревне «Х», жизнь у людей ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ долгая… Будь им хоть сорок, хоть пятьдесят лет, - все равно выглядят так, словно им  двадцать! Такие юные и беспечные…  Вот и Саня да Ира такие же. Только Саня чуть – чуть постарше на вид и выше сестры на голову.
      - А помнишь, как мы набрели на краю деревни на избу, где постоянно непонятным образом умирали Иные?  Когда кто – то начинал это расследовать, то выяснилось, что когда – то давно в этом доме жила семья колдунов, и когда умер муж, то жена также решила уйти, но перед этим на избу наложила заклятие: НИКТО В ИЗБЕ ЖИТЬ НИКОГДА НЕ БУДЕТ! И умерла в тот же день. И пошло: как – то поселилась там парочка Иных – и словно взбесились, друг – друга убили вилами. Потом – снова… - парень пытался отвести разговор в сторону.
      - Да, Саша, было такое. – и обняла брата в ответ.
      - Пойми ты наконец, глупенькая: Олег же Светлейший маг! У него стаж Иного уже больше тысячи лет!!! Красивый он, это правда… Но разве все остальные селяне от этого хуже? Я что, урод по – твоему?  Но никогда не привязывайся эмоционально к кому – нибудь! Никогда не суди народ по внешности! Иногда, и довольно часто, за красивой внешностью скрывается злобная химера. Ты этого, похоже, и до сих пор не поняла. Все Дети Тысячелетий прекрасны, не спорю. Иные тоже. Но они по своей природе, по интеллекту совсем другие, не такие уж замечательные, как тебе кажется. Отца вспомни! Нет ничего кошмарнее, чем брак Иного и человека! Так что долго тебя твой Аренский терпеть не станет. Вы оба будете невыносимо мучиться… Ты сама от него сбежишь… Хочешь такого «счастья» – вынашивай и дальше свою тупую влюбленность в Олега!  Не мани, не ломай глаза об него, как полная дура, а найди себе достойного человека… или просто парня – Иного шестого уровня… А в  городе ты жить не сможешь.
      - Эй, ребята, вы чего? – раздался голос возле брата и сестры. Саша, стоящий перед сидящей на пне сестрой, испуганно отошел с дороги.  Оглянулся. Неподалеку от их избы шел сын Анны, крестник Олега. Светловолосый парень двадцати шести лет,  тот самый, которому Энерик помог родиться с помощью кесарева сечения. Вампир, да еще и оборотень в одном лице, прожженный ловелас – обольститель и законченный эгоист, посмеивался над слабыми и несчастными. 
      - А что тебе надо, Константин Кусков? – спросила Ира, лицо которой уже успело высохнуть от слез.
      - Че ты тут бродишь возле нашего дома?
      - Ира, ты что, до сих пор его любишь?! – насмешливо  и хищно ухмыльнулся полуоборотень – полувампир и весело поглядел на него, издеваясь. Ира давно жалела о том,  что когда – то повела Олега к Анне, чтобы спасти ее от смерти во время родов.  Теперь Светлейший маг, получается, крестный отец этого чудовища!?
      Неужто Аренский так оплошал? Похоже, что да.
      Кусков держал в руке топор и подошел почти вплотную.
      - Константин Кусков, куда это ты с топором направился?
      - Что за вопрос?! Дрова рубить! Не ладонью же разбивать! Знаете, почему китаец одним ударом ладони разбивает кирпич? Потому что техника удара восточная, а кирпичи русские! Российские…
      Саша ответил Косте внимательным молчанием.


      Семь часов вечера. Тот же день.  Энерик сидит за столом, что – то бормочет и пишет. Я сижу рядом и  вполуха слушаю…


      - Когда ты страдаешь от душного однообразия лета, ленивых обнаженных тел на пляже, тусклых вечеров, отражающиеся в мутном бокале терпкого приевшегося вина, а по утрам со скукой и притупленным ожиданием такого знакомого похмелья  ненавидишь себя за бессмыслие, которым наполнена твоя жизнь.
      Я разбужу тебя каплей дождя, и прохладной струйкой игриво шепну на ухо, как я рад нашему знакомству, новому знакомству – не с девочкой, а с девушкой, пробудив в тебе недоверие к другой жизни, совсем не похожую на твою…
      Я утолю твою жажду, нежно целуя усталые глаза и порочные губы, и заставлю тебя с трепетом отнестись к моей доверчивости,  ты почувствуешь каждое мое движение, всю мою любовь – океан, в который с наслаждением  погрузишься, сбегая от палящего зноя, и который потеряешь как только в ливне, обрушившегося с неба, запутаешься среди других капель, и, испугавшись будущего, отгородишься от меня зонтом…
      Когда ты молча бредешь по пустынной осенней аллее, я случайно задену твое задумчивое лицо нежно – зеленым кленовым листом, единственно – живым посреди остальных одинаково желтых, и ты не сможешь пройти мимо меня… С моим дерзким прикосновением  ты вспомнишь яркие краски тех хороших дней, что  когда – то были в твоей жизни, и с безумной тоской по их призрачному дыханию устремшься вслед за мной, желая вновь испытать судьбу.
      И даже если порыв коварного ветра швырнет меня под тонкий женский каблук, ты никогда не забудешь ощущение соприкосновения с необъяснимым наслаждением, которое было так близко, так невозвратимо далеко и недоступно…
      Я белой снежинкой холодной зимой спущусь к тебе с безоблачного неба. И удивлю своей хрупкой красотой, что заставит тебе задержать дыхание, чтобы не разрушить совершенство и воздушность форм…  Вызывая восхищение и смутные надежды, возвращая к забытому прошлому,  и болезненно – сладкая щемящая грусть отзовется в моем сердце…
      Когда я подарю тебе тепло своей Любви, медленно тая на твоей ладони, и мое прощание с тобой будет таким же прозрачным и ненавязчивым, как капля росы…
      А с приходом весны я вновь напомню о себе солнечным лучом, который запутается в твоих волосах, и принесет тебе несколько мгновений непонятной радости и вызовет улыбку, я подарю тебе жажду новизны и перемен, весело щекоча твою кожу…
      Я проникну в самые тайники твоей души и озарю ее своим  возбуждающе – мягким, ласковым светом и заберу ее с собой…
      А ты, осознав, что теряешь самое ценное в твоей жизни, словно обезумев, бросишься догонять меня, и люди, приняв тебя за сумасшедшую, будут сторонться тебя, уступая дорогу и не видя меня…
      Страх упустить меня из виду заставит тебя забыть обо всем, метаться в безликой толпе, ошибаться и испытывать горечь поражения, сдерживать злость на самого себя, и вновь и вновь  заглядывать в лица прохожих, до тех пор, пока, отчаявшись, ты случайно не найдешь меня в бездонных серых глазах…


      Тихо так, вполголоса и с горечью говорит… А я слушаю все это и недоумеваю: ЧЕГО ЭТО ОН?! Наверное, влюбился в кого – то или от одиночества мучается… От морального одиночества: физическое еще можно терпеть. И то с трудом.
      Я слушаю текст и представляю все это под музыку «Энигма», клип, в котором парень или девушка бежит в лучах света и пробивает стены любви и влюбленности, и брызжут прозрачные осколки этих надежд, все это ложь, обман, фигня полная, ради которой не стоит жить. Весь наш мир состоит  из фальши и обмана, и бежит девушка, совсем как Нео в первой части в зале, круша все вокруг, вытянув руки с пистолетами вперед… Она разбивает кулаком все эти прозрачные стены, и гремит волшебная музыка «Enigma», и хор «Грегориана» вторит ей, как бы помогая. Она темноволосая, власы до пояса, на теле белая куртка, на ногах джинсы и ботинки, а все вокруг пронизано светом и другими разноцветными лучами… Девушка  вроде бы и хочет в них погреться, узнать, что такое настоящее чувство, да не может или не хочет: то ли потому, что надежда умерла, или просто боится нового прокола, или обозлилась на кого – то так, что не может в себе погасить эту обиду. Или все это просто не для нее, вот она и разбивает эти хрустальные стены, стиснув зубы и впившись в пространство ледяным взглядом, взглядом решимости и ярости, но и спокойствия, которое удивительно гармонирует… Непонятно, почему.  Она уничтожает то, что когда – то причинило ей острую боль, не щадя уничтожает, а осколки летят во все стороны, но не гаснут лучи света, а она бежит и бежит, вытянув  правую руку вперед, не останавливаясь…  А музыка гремит… И шепчет ветер или астрал имя из восьми букв, заглавная – С… А потом внезапно открывается какая – то незабываемая картина, красивейшая, очень, и улыбается девушка, и мир предстает перед ней в неком космосе, где сияют бесчисленные звезды,  и тоннели нескольких сфер Других Миров… И тысячами глаз смотрит на нее Тьма, и звезды поют дивными голосами той же самой «Enigma», и звездный ветер холода успокаивает красавицу, которая словно создана из осколка льда, или ее в самом деле породил Другой Мир? Как метель, вьется вокруг нее  звездная метель, пыль стеклянная… А где – то далеко сияет Галактика… Где – то далеко пару – тройку раз мигнула звездочка… Прошли сотни лет, десятки тысяч лет, а она все стоит и любуется, а за спиной уже другие люди, другая цивилизация… Но поздно… Все это должно быть вначале в замедленных съемках… Космос – ведь это самое прекрасное, что есть в природе!

      Частенько, выходя из кабинета, и закрывая дверь,  я слышал, как шеф достает из шкафа гитару и поет…  Это каким терпением и какими нервами надо обладать, чтобы прикрываться маской веселья все эти годы?! Как задиристо наш шеф хохотал,  когда мы явились  на прошлой неделе на работу в самом начале отпуска! Теперь шеф до невозможности раздражителен, и сказал он фразу – то ли в шутку, то ли всерьез:
      - Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! Тысяча с половиной лет ТАК УМОТАЛА! ХОЧЕТСЯ просто взять да развоплотиться. Но меня держит страх за вас  и двоих детей Елены Дмитриевны – они… я им как родной отец! А Ирина, эта хрупкая девушка, влюбилась в меня еще с детства, и понять никак не может, что так делать нельзя! Кроме меня никого не хочет видеть…  Думаешь, она зря тут стояла и пела, бросая на Аренского косые взгляды?  Это просто девичья влюбленность… - Энерик достал приготовленную водку и из глиняного кувшина налил еще что – то в кружку… Красное.
      Да это же кровь!
      - Свиная… Густая вонючая свиная кровь… - ахнул я, вытаращив глаза. Шеф налил еще в граненый стакан и пододвинул мне. – Ты что, совсем  озверел?! Зачем тебе это, дружище?!  Ты в Темного превращаешься или это на Вас, Пресветлый, ТАК глушь действует?! Крыша съехала?!
      Энерик промямлил в ответ:
      - Чупакабра нас ищет… Я это чувствую. И это вовсе не мутированное животное, а кто – то из Иных. И он ходит по селу, маг чудовищной силы… Вот такая ботва, прикинь?!
      Видать, Темные от этого страшного мага тоже стонут, раз Инквизитора ( а знают ли они, что я Инквизитор?) и Светлого мага на помощь зовут? Помощь просят, надо же! И без нас бы собрались всем селом да развоплотили мерзавца.
      - Запомни, Максим, Московский Инквизитор: чтобы на равных общаться с вампирами и оборотнями, надо пить кровь, как сейчас делаю я. И не шарахайся, - выпей стакан крови, и услышишь зов Тьмы. Вот и все.
      Я шарахнулся:
      - Чего?! Я эту дрянь пить не буду!  Лучше стакан водки выпью!
      Что ему от меня надо?! Ну уж нет: не буду я эту дрянь пить! Глубоко ошибаются те, кто считает своим хобби резать кожу и пить собственную кровь ради собственного удовольствия! Хоть кровь и носительница жизни – она очень дурно пахнет… Помню случай – Темных ловили, выставили в коридоре Горисполкома  ведро с кровью, так Светлых аж рвало!  Вонь даже в Сумраке чувствовалась! Потому Светочи, чувствуя позывы к рвоте,  лезли в глубокие слои невидимого мира, чтобы чистым воздухом подышать.  Теперь с шефом творится что – то неладное: Сила Тьмы наверное действует… И пора браться за дело, чтобы его вылечить от этой хмари.  Тут еще Ирки не хватало…  Она его любит и прохода не даст – а в конечном итоге на сеновал потащит. Энерик налил в стакан ( во второй) водки и капнул туда алую жидкость. Красиво получилось! Капельки переплелись спиралями – совсем как нити ДНК, свободно вращаясь по часовой стрелке.
      - Круто, да – а? – Энерик, протянув эту фразу, пододвинул мне водку. Плохо это, очень плохо…
      Нехорошая здесь аура: Энерик с ума сходит.  А может, это его названный сын зовет, наслушавшись рассказов матери? Или наш шеф хочет влезть в доверие Тьмы другими способами? Например напиться. Он обычно очень редко напивается. А тут словно его кто – то загипнотизировал!
      У всех  были странные состояния при переезде в другой город или село: новое место или по башке колотит, или гладит.  Энерика колотит по голове следующее:  деревня и проблема с крестником.  Как же не убиваться Светлому: крестник – то Темный!  И этот Темный что – то почуял.  Ладно, все, проехали!
      Капельки крови выстраивались друг за другом спиралями и продолжали вращаться в стакане. И вдруг вспомнился случай с Хамелеоном.  В его двуликости причина скрывалась в генетическом коде.  Энерик залпом выпил сначала кровь, потом налил в стакан водки и отправил следом в себя. И тут разговор пошел куда – то влево:
      - Максим, - морщась, обратился ко мне кельт, - хочешь узнать, как я паспорт получал?
      - Ну хочу… А зачем? – я понял: Энерика развезло после такого коктейля. Пришлось слушать. Хорошо, что водка – это просто бухло, а если бы шефа пытался кто – то привораживать – последствия были бы сокрушительные. Светоч сначала на стены полезет, а потом запьет по – черному.  Энерик запустил руку в карман брюк и положил сиреневый паспорт на стол.
      - Как я получил этот документ? Нормально и без проблем. Эту совершенно идиотскую книжечку с фотографией и росписью. Так вот… Сначала все было сравнительно хорошо. Началось все с того, что меня запугали длинными склочными очередями.  Потому я решил подождать, пока они рассосутся и станут менее склочными. Наконец настал день, когда я сказал себе: « Пора. Сегодня или никогда», и пошел в милицию. Моя очередь меня не подвела: за год она и впрямь успела поредеть и устать от склок. Словом, минут десять на морозе, минут пять в помещении милиции, и я вхожу в паспортный стол. Ответ на вопрс «Фамилия?», и еще через полминуты я держу паспорт в руках.
     Вот тут – то и начались «приключения». Кто из вас учился писать пером? Ага, лес рук. А значит, вы родились, как минимум, до шестидесятого года, поправьте меня, если я ошибся. (Нас двое в избе!!!) Но я принадлежу к тому поколению, которое пером не писало, а если и писало, то забыло, как это делается. Однако милая девушка  протянула мне именно перо: «Распишитесь вот здесь». Я лихо поставил росчерк, взал паспорт: «Спасибо», и вышел в коридор. В коридоре,  бросив взгляд на собственный автограф, я понял, что решение закрыть паспорт и убрать в карман преждевременно: чернила не высохли. Процесс высыхания надо было ускорить, и я стал помахивать бордовой книжечкой.  Мне и в голову  не могло придти, что именно так появляются кляксы!!!
     Подпись слегка расплылась, и, удрученный результатом, я на какое – то время оставил паспорт в покое. Чернила, однако, сохнуть не желали. Тогда я решил… ну, догадайся, что может придти в голову? Все верно: я  ОС – ТО – РОЖ – НО  ПОДУЛ  на подпись. Следующие пять секунд я с удивлением наблюдал, как мой автограф пускает корни: от подписи вниз потянулись две струйки чернил…
     Свидетели, если таковые найдутся, подтвердят, что в дальнейшем я обращался с паспортом, как памятник Кириллу и Мефодию с азбукой.
     Наконец, подпись высохла.
     На остановке, я снова открыл паспорт в бордовой обложке и полюбовался на собственный автограф. А ничего, славный такой автограф получился. Именно иероглиф, и ничто другое.  Конечно, я потом эту подпись воспроизвести не смог, да и зачем?


     Выслушав это, я запрокинул голову назад и расхохотался.
     - Мое имя – стершийся иероглиф… - простонал я и весело глянул на шефа и лучшего друга. У того слегка щеки зарумянились: перебрал!
     - Слишком много не пей, Энерик!
     - Ладно, уговорил. А теперь, Максим, выпей пожалуйста.  Если станет слишком тошно – хлебом закуси. Зато тебя никто не тронет.
     Да не собираюсь я ничего пить и закусывать!
     - Максим, полно тебе шарахаться! Пей давай, я ПРИКАЗЫВАЮ!
     Я молча взял стакан с кровью, дыхнул и залпом выпил.  Сплюнул на пол, желудок свело судорогами, меня аж напополам согнуло! Из груди вырвался кашель. О – оэ… Тьфу! Гадость какая! А кельт принялся хлопать меня ладонью по спине. За стенкой читал стихи Берегонд…

     И вдруг через Сумрак я услышал следующее: “У тебя есть все, что тебе нужно, но ты этим не пользуешься, так как ты не такой, как они… Эти люди… которых даже покров ночи не может застать врасплох. У них есть свой свет даже во тьме, но они не видят этого. Ты же пытаешься отдать все, чтобы не видеть того же, но у тебя не получается. Твой свет – свет луны и пламя догорающей свечи… Есть мягкая постель, согревающая тебя холодной зимней ночью, но и этого ты не принимаешь. Твоя кровать – письменный стол.Твои друзья – книги, которые тебя окружают.Твои мечты – это твои мысли, так как они волшебны и не принадлежат  к этому миру. Ты даже не частичка Вселенной. Ты незаметен и не важен, как незаметны  и не важны твои мысли или поступки…» – и стихло.
     Во мне что – то заговорило, проснулось, как будто древние певцы заиграли на флейтах… Но ни в коем случае нельзя слушать эти чарующие звуки – иначе не-заметно  шагнешь в пропасть, и тогда спасенья нет.
     Так вот ты какой, голос Тьмы! Коварный, завораживающий, неуправляемый! Нет, я не буду тебе так просто сдаваться! Но в гости идти надо…
     Потом Энерик заставил хлебнуть крови всем остальным. 

     Восемь вечера (если верить интуиции, - часы так и не идут.)


     После принятия «коктейля» перед глазами наконец – то перестали вертеться алые круги. Классная встряска! Состояние как у пьяного: из стороны в сторону шатает, а из глаз текут слезы. На губах светится совершенно идиотская улыбка.
     Возле хилой избы какой – то мужчина стоит с топором и колет дрова. Он Иной,
     Темный. Вампир…
     А рядом на скамейке  под рябиной сидел еще один молодой парень приблизительно двадцати шести лет – и тоже вампир, - играет на акустической гитаре и поет… Неформал наверное, раз перепевает. Оригинально! Песенка чисто подходит для состояния депрессии... Я тихонечко коснулся сознания юноши и понял, что эта заунывная грусть родилась не на пустом месте. Его возлюбленная ушла в лес и не вернулась. Потом, спустя два дня, нашли ее одежду да кучку пепла – развоплотилась. Или кто – то принудил развоплотиться…
     Мне же пришла на ум другая песня – песня группы «Агата Кристи».


     Теперь понятно, кто ни за что ни про что вампиршу развоплотил… Чупакабра! Ей совершенно плевать, кто перед ней: Иной или нет.
     Парень, что играл на гитаре, глянул на нас с настороженностью и протянул руку, улыбнувшись:
     - У тебя на шее амулет. Дай его мне.
     - Я безоружен, нет у меня амулетов. – сказал я.
     - Зато у меня есть. – спокойно отозвался шеф, сняв с шеи черный коготь и бросив певцу. Тот его автоматически поймал. – Больше у тебя нет власти надо мной…
     - Отлично! – сказал вампир – гитарист. – Проходите к нам в дом, Светочи.
     А сам запел дальше. Гитара жалобно тренькнула, и все стихло. Так скулит щенок за дверью в туалете, когда его наказывают за то, что он опрокинул мусорное ведро или написал на ковер.
     Этот Темный, наверное, частенько при помощи портала наведывается в город, раз такие песни знает.  Похоже, это существо не злопамятно. Но как  бы он не прикрывался маской – я все вижу… И буду видеть до тех пор, пока действие свиной крови и водки не прекратится. На улице остался только Энерик.  Он молчал, молчал, а потом спросил:
     - Вас что, тоже легендарная Чупакабра замучила?
     - Именно. – певец кивнул. Второй парень продолжал колоть дрова, ни на что не обращая внимания. – Но теперь мы пригласили вас всех для того, чтобы отблагодарить тебя за спасение моей сестренки от гибели. А моя любимая погибла. Сами знаете, кто ее… порвал… Чупакабра чертова, да вот еще что: она или он появляется только тогда, когда над нашей деревушкой НЛО порхает, при этом появляется невыносимый запах серы. Когда порхает НЛО, то отдачей всех Иных колбасит в округе. А вот когда кто – то из нас гибнет, то ситуация становится поганая: Темные поистине бешеные. До одури все достало, да еще ночью и днем по огородам скачут зверьки, похожие на динозавриков с голубыми глазами, и эти твари постоянно семена и плоды с огородов выкапывают. Что только не применял – бесполезно! А травить нельзя никак!
     - Светочи, - наконец – то поинтересовался тот тип, что колол дрова, - вы заметили, что здесь, в деревне «Х», детей нет? Их в последний раз видели в восьмидесятом году. Словно вымерли!
     Да неужто динозаврики – те самые детки?! По коже пробежал мороз  от такой гипотезы. Я стоял на крыльце и озирался: мало ли чего. 
     - Испугался, Светлый? Тут у тебя под носом творится такое, о чем даже и не подозреваешь! – и с этими словами вампир копнул землю лопатой, что стояла у хилого забора, порылся в ней руками и вытянул гигантского дождевого червя. Я поморщился, а Егор едва не хлопнулся в обморок, его едва не вытошнило, бедненький… Я закрыл ему глаза ладонью.
     Червь был скользкий и отчаянно пытался вырваться, извивался, с пальцев молодого упыря капала нитями прозрачная слизь…  А парень размахнулся  и кинул это чудо природы на березу, громко расхохотавшись.
     - Зачем ты это сделал? – спросил тот, что рубил дрова. – Живьем съесть не смог? А, стыдно перед гостями – то!
     Хотя в другом случае в голодные времена это прекрасный заменитель крови.
     Чудо природы продолжало извиваться, но теперь на стволе березы. Выглядело это очень дико… Сами представьте: красавица – березонька с золотыми листочками стоит, плюс еще этот червь, который обвился вокруг белоснежного ствола, совсем как в райском саду.  Настоящая яркая иллюстрация к библей-скому сюжету: современный Рай и Ад на Древе Познания. Только действие почему – то происходит в наши дни.
     - Мы хотим обсудить общую тему, Светлые: как выжить отсюда Чупакабру, которая всех в страхе держит уже много лет. Бороться с ней просто невозможно…
     - Давно это началось? – спросил Егор, высунув нос на улицу, глазея на дерево.
     - В 1986 году тут НЛО свалилось недалеко от села. Они и до этого падали, но с этого случая все валятся и валятся… И понеслось… Сначала начали звери – мутанты появляться, а вот куда именно ухнула тарелка – в болото или в реку? Неизвестно. Иные все словно обезумели… А еще шесть лет спустя непонятное существо стало по лесу шастать – его обозвали Чупакаброй. Еще такое же название получил здесь один Темный Иной,  очень гадкий и злой…
     - В честь него и назвали?
     - Да. – ответил вампир, укладывая дрова возле стены бани. – Тут в последнее время НЛО очень часто падает.  И чем больше, тем хуже для всех. Никому еще не удалось словить Иного – Чупакабру. Может, это и не Иной вовсе…
     - Мутант.
     - И да, и нет.  Вот в чем весь ужас – то! Тут природа заражена, а на Иных очень редко действует радиация… Или вообще не действует. Эта гадость раньше похоже была просто человеком, ну в смысле наш мутант, а его кто – то возьми да тяпни…
     - Скорей всего это так. – кивнул головой второй вампир. – Ладно, пошли в дом!


     Дом двоих вампиров  внутри ничем не отличался от обихода человеческого жилища. Тихо ветерок шуршит страницами книги у открытого окна, на стенах – обои с мелкими цветочками, пианино у стены в комнате большой, лампочка на потолке едва горит.  Стол накрыт: белая скатерть,  закуски, соки, салатики, мясо всех видов приготовления – и главное: ни капли спиртного! Я покосился на шефа, чувствуя, что зря недооценил вампиров и прокололся, а тот улыбался, помня о спрятанной водке. Но, кажется, водка сейчас не потребуется: вампиры вполне дружелюбно настроены,  может, оттого, что каждый из нас выпил по стопочке, в том числе и Егор?
     Черноволосый парень – гитарист сел за стол, прищелкиванием пальцев выключил лампочку, затем пододвинул к себе свечу, чиркнул спичкой…  Сразу в глаза бросились неестественная белизна кожи и длинные острые клыки, когда он улыбнулся или ухмыльнулся.
     - А где девочка? – спросил Энерик, исподлобья поглядев на него.
     - Спит. Я позаботился о том, чтобы она не увидела, ВО ЧТО превратился ее брат два года назад.  Я был обычным человеком и мечтал учиться. Но выхода не было  отсюда. Кто – то из Иных испугался, что я в городке могу обо всем рассказать, ну и вот… Мне тогда было лет двадцать. Сейчас двадцать два – совсем ничтожный и противный возраст, когда из головы выветривается всякая дурь.
     За окном поднялся ветер, срывая листья с деревьев. Начинался дождь – видать, Темные нагнали магией тучи, чтобы мы не ушли.  Или это два вампира шаманят, чтобы никто не прошел? На земле появились следы от больших капель.  Пахнуло свежестью. Это и следовало ожидать.  И тут произошло то, чего не ожидал даже шеф:
     - Э  Н  Е  Р  И  К,  не пытайся больше скрываться под чужим именем, от Иных ничего не утаишь! Ты что, нас не уважаешь, раз псевдоним взял? Для всех нас это оскорбительно. Как нож по сердцу.  Выкинь свой липовый паспорт и кончай врать, выдавая себя за Олега Аренского! Елена и остальные люди охотно верят этой ереси, но только не мы! Не считай пожалуйста Темных Иных за лохов и идиотов, похожих на тех, кто разгуливает в вашем Темном Братске и других городах! Мы – Иной народ, у нас никогда не было никаких договоров между Светом и Тьмой, нет никаких лицензий на охоту, нет печатей и выхода из этой глухомани… В городах никто из нас жить не сможет… Мы Дикие Иные без печатей, как нас иногда называют. Но лично я не дикарь, и мы не аборигены, а по интеллекту гораздо выше горожан… А поскольку некоторые  типа Чупакабры о правилах поведения ни сном ни духом не слышали, то такое порой творят, что тошно становится. Шабаши например. Ясно, что там творится. Но мы их разгоняем.  Обычно сельсовет таких не щадя развоплощает, но только при условностях – если эта тварь не перевоспитывается как личность и не глядит на мир и окружающих другими глазами.  Название нашей деревни  и ее существование забыты еще в тридцатые годы прошлого века… Мы редко охотимся на людей – а так, на животных, чтобы самим питаться да Светлых кормить – дичи тут развелось за семьдесят лет фантастически много…  Я же еще и оборотнем являюсь. Ах, я забыл представиться! Мое имя Константин Алушкин…
     - Константин… Повелитель Тьмы… Очень приятно познакомиться! – сидящий рядом Берегонд пожал Темному Иному руку, нисколько не сомневаясь, что Иной не лжет…  - А вообще, сколько всего лет деревне «Х»?  Как она стала «Х»? С какого года тут полным – полно Иных?
     Вампир сначала задумчиво поглядел в потолок, глотнул крови из  стакана и обратился ко мне:
     - МАКСИМ, СОТРУДНИК ИНКВИЗИЦИИ (я изумленно поднял брови: мысли читает! ), Я БЫ ОЧЕНЬ НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ О НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ УЗНАЛ ЕЩЕ КТО – НИБУДЬ! Хорошо, я расскажу вам подлинную историю этой глухомани, ничего не отбрасывая,  а вы взамен мне пообещаете, что никому ничего вообще не расскажете… Да будет Тьма мне свидетелем! – на его ладони вспыхнул лепесток черноты.
     - Да будет Свет нам свидетелем! – на наших ладонях появился белый огонек.
     - Итак, я начинаю…



            «ИСТОРИЯ   ДЕРЕВНИ «Х» И ЧТО БЫЛО ПРИЧИНОЙ ЕЕ ПОЯВЛЕНИЯ.


     Теперь это тридцатикилометровая зона.
     В начале семнадцатого года это было село красноармейцев, а сейчас кругом царит безлюдье. В общем, если неподалеку машины и ездят, то водители словно по команде огибают это место, скрытое лесом, через который фик пройдешь. Сами люди издалека ничего не могут увидеть – деревня находится под властью Сумрака. Чувствуют непонятное волнение и стараются как можно быстрее промчаться. И еще потому, что земля фонит…
     Началось все с того, что в тридцать четвертом году здесь стало появляться НЛО. Люди, никогда не видевшие ничего подобного, взяли да и сбили это чудо техники ракетой. Тарелка рухнула в лес, оставив после  себя самый настоящий ядерный взрыв, который был слышен за шесть клометров от места катастрофы. С этого и пошло все…
     Откуда взялись тарелки в этой глуши – непонятно. Оставшиеся в живых свидетели этой трагедии поведали о случившемся Иным… Половина умерла от лучевой болезни, у многих был ядерный загар, они погибли в страшных мучениях недели две спустя…
     После падения НЛО люди, которые чудом не облучились, продолжали жить как ни в чем не бывало. Так и шло, пока война не началась. Мужчины ушли на фронт, а женщины и дети остались в селе. Произошло так, что под действием радиации у людей начала меняться структура крови, и народ стала косить снова лучевая болезнь. Неожиданно – негаданно пришло спасение: кому – то в дверь постучался геолог, по происхождению немец.Объявил, что вроде бы знает средство от непонятного недуга. Укусил хозяина, хозяин – своих, остальные жители, не зная об этом, начали ходить к таинственному «врачу» толпами. А когда кто – то из тогдашних малочисленных Иных понял, что на самом деле происходит, - развоплотил инициатора.
     Те, кто смог остаться человеком, по телеграфу позвонили в соседний населенный пункт  и объявили, что жить здесь больше нельзя.  Из деревни Оёк  и из Иркутска вскоре пришел приказ: вывезти всех. Но некоторые отказались покидать родные насиженные места, остались жить…
     Начался вампиризм…
     Обезлюдевшая деревня всю войну почти пустой простояла, но вампиры тут жили припеваючи, развивая свои способности, накладывали заклинания защиты, чтобы больше никто не смог туда попасть. Еще с момента первого появления НЛО деревушку с карты убрали, сославшись на то, что сожжена. Многие искали ее, но назад никто не вернулся.
     Странный получается парадокс: ядерную энергию открыли только в пятдесятых годах! А ядерные испытания в виде падений НЛО начались двадцать лет раньше и именно тут! НЛО иногда сбивали ракетами, не понимая, ЧТО вообще происходит.
     «Тогда, в начале тридцатых, мы жили как в раю», - говорил мне современник тех событий. В Советском Союзе тут жилось получше, чем в других районах. Детей было очень много – семь или восемь  почти в каждой семье, работают на огородах, помогают, а что ж было не рожать? Достаток, любимая работа, все друг – друга любят, потому что все – коллеги… Население деревни – пятьдесят тысяч. Сейчас – три тысячи Иных и десять человек.
     Интересно, что трагедия случилась первого мая. Именно тогда красноармейцы сбили НЛО. Говорили, что потом по ночам бродили какие – то странные существа с громадными овальными черными глазами, конечности у них были тоненькие, пальцы цепкие и длинные… Пол вообще не определялся. Серого цвета кожа, на голове волос совсем нет. Или глючило так народ после взрыва, или нет – неизвестно… После визита немца – Иного люди думали, куда бы сбежать. Вода заражена радиацией, продукты – тоже, и болезнь только обострялась. Но вообще – то в деревне до последнего времени находили какие – то запасы, консервные банки… Ну, и начало все гнить…
     …Была ночь с субботы на воскресенье. Во время взрыва погиб только одн красноармеец – что ракету пустил: взрывом его сбросило с башенки, и он шею себе свернул… Первая жертва деревни «Х». Некоторые вдели отдаленную вспышку, похожую на гриб…
     Несколько рыбаков в это время сети ставили. Как они рассказывали,  по пути домой у них были очень странные галлюцинации: ПЕРЕХОДЯТ ОНИ ЧЕРЕЗ РЕЛЬСЫ! И им кажется вдобавок, что это барьеры, что надо очень высоко ноги задирать, чтобы их перешагнуть. Другие всякие глюки… Вероятно, из – за очень сильного выброса радиация может так  подействовать в первый момент. Многие рассказывали про изменение сознания в зоне.
     Первоначально тут жили одни вампиры, и Светлые Иные и оборотни  начали появляться здесь, когда в Сибирь и на Ангару нахлынули инженеры и ученые. В пятидесятые годы…  Прознали Иные о деревушке, возможно, по Зову… Пришли просто поживиться:  животных в обезлюдевших краях развелось  немыслимо много. Вампиров тогда мало осталось: половина развоплотилась. Когда начали строить Братскую ГЭС,  когда возникли Братские Дозоры, - Темные бежали из нового города в леса и в поля… Так постепенно и заселили деревушку. Но среди местных жителей оказались и Светлые. Людей в деревне насчитывалось пять или шесть. Они нашли общий язык с вервольфами  и  вампирами. Зачем оборотни и вампиры убили родителей Елены Дмитриевны?  Просто испугались, что они всех выдадут.
     Оно и понятно. Тут страшненько. Природа, из которой исчез человек, принялась жадно и стремительно уничтожать дела его рук  и поступает с ними также безоглядно, как люди, не желавшие ждать от нее милостей, поступали когда – то с ней. Сила – на силу, никаких обид. Здесь бурно и пышно цветет земля, растет трава, в Оке  плещется огромная рыба: кинешь буханку – разверзается воронка сомовьей пасти, и круглый хлеб исчезает в ней целиком. Если бы тут кто – то начал снимать кино, то картина бы имела успех.
     И заволокло все туманами, Сумраком…  Он здесь такой силы, что никому из нас не составляет труда нырнуть и в четвертый слой, и в пятый, и в седьмой… Царство Иных…
     Хоть я и вампир, людей мне жалко. Все здешние жители – сталкеры, самоселы. Дикие Иные. Иные, бежавшие из Братска, когда тот строился. В основном это маги – перевертыши и Темные. Живут себе – поживают в изоляции.»



     Замолчал  вампир.
     Да… Страшная история, связанная с геологом и радиацией. Лихо, лихо все закручено!
     - Энерик, - я тихо тронул шефа за плечо, - а ты знал историю деревни «Х»?
     У того от удивления глаза распахнулись во всю ширь.
     - Я в первый раз слышу! Прямо как «Секретные материалы!» Хорошенький сюжет:  жили – были люди, потом им на голову сваливается НЛО со всеми вытекающими последствиями,  появляются вампиры, всем грозит смертельная опасность, село бросается, а потом… потом…


     Константин Алушкин, как выяснилось, живет как обычный человек. Ловит для Светлых  рыбу, рыбы в Оке много, все местное население ее повяливает, чтобы потом питаться и продавать.  «Она у нас какая – то более крепкая, плотная, остальная уже кажется вялой.» – говорит вампир.  А сам – ничего: молодой крепкий вампир, уровень Силы – отличный второй уровень. Хороший и добрый нелюдь. В доме у него все чисто и опрятно, полкомнаты занято цветами.
     Дождь по – прежнему льет. Уже примерно одиннадцать вечера. И не страшно совсем. В доме две кошки, и они любят хозяина.  С Костей можно контактировать и просить помощь.
     - Безлюдье кругом, и неизвестно еще, какая нечисть в лесах: нечисть же заводится не только от радиации – она может появиться попросту оттого, что здесь не осталось людей. – добавил второй вампир, зашедший сюда сразу же после того, как начал накрапывать дождь.
     От фразы, сказанной Александром, все расхохотались от души.
     И еще: первое, что бросалось в глаза в избушке и на двери избушки – дверные ручки, приколоченные сантиметрах в двадцати от земли.
     - Чтобы сами открывали,  когда в облике волка находитесь?
     - Да. Если ночью домой хочется забежать.
     Странности в этом не было, удивился только Егор, еще не оправившийся от рассказа про деревню «Х». Он вовсю уплетал салат.  А по комнате плыл аромат буженины – надо же, позаботились об этом!  Я – то думал, что один сырец на столе будет!  И бокалы будут с кровью. Но тут, в «Х», все иначе. 
     Я вам уже говорил на предыдущих страницах, что Иные тут друг – друга выручают. Хозяева были сама любезность, Егор и Берегонд прилежно кушали, а я с шефом задавали вопросы. И Тьма за окном не казалась такой грозной.
     Ведь здесь особенный мир, шума и машин нет, людей тоже почти нет.  Такой атмосферы даже в самых глухих деревнях не осталось. Это, может, и к лучшему – полесье будет целей, появится оазис безлюдья. Растет все очень буйно. Не от радиации, а потому, что человек не мешает.


      - Я таких бабочек, как здесь, нигде не видел! – хвастается Александр, - сосед вампира. – Погодите, я вам покажу, как придумал их ловить. Сачок придумали…
      Этот сачок был в своей иррациональной целесообразности был чем – то сроден дверным ручкам у самой земли: Костя и Саня придумали круг большого диаметра, обшитый марлей. Летающий сачок. Летит в полете, как знаменитая пластмассовая детская тарелка. Летит бесшумно, слегка вращаясь, накрывает насекомое, не ломая ему крылышек.
     -   Я вам завтра покажу!   Да больше того…
     - Но сейчас же бабочек мало!
     - Почему? Есть ночные! Это же чудо!
     - Костя, не надо, покушай…
     Костя ринулся в сени, долго там чем – то гремел, вернулся ворча:
     - Ничего нельзя оставить, ничего! – вернулся, крови из стакана хлебнул. Под конец я просто испугался за Константина, даже Энерик притих… Потому что к разозленному вампиру опасно подходить. Но когда в далеком 1999 году некий вампир, Костя Савушкин, разметал в пух и в прах троих инквизиторов, все стали с опаской изучать этот вид Темных Иных. Эти двое – тезка Савушкина и Александр могут также сделать.
     Свиная кровь не подводит – ничего не болит.  Будто перед тобой сидит вовсе не  Иной, а человек. Но долго так продолжаться не может.  Вампиры попались добрые, а я думал иначе..
     Наверное, уже был час ночи, и пора было двигать домой. Нас позвали еще раз, а Костя даже меня по – дружески обнял и в щеку чмокнул.
     - Зовите нас, коли кто обидит.
     Энерик – Олег провесил портал, так как дождь еще идет.


     Спустя два дня.
    __________________________________

     Наш шеф не спал целую ночь: капкан делал для облавы на Чупакабру.  По его расчетам вышло, что жертва вырваться не сможет.


     Если в ближайшие дни появится какая – то гадость, то вампиры помогут.
     Лес шумел угрожающе. Верхушки сосен грозно качались от  ветра из стороны в сторону. Будто говорили: не надо!
     Надо, надо! Надо словить эту Чупакабру, иначе дальше неизвестно что будет! Вот тебе и отпуск! Отпуск в деревне, напичканной всякими паранормальными явлениями и прочим. В деревне, у которой нет названия, где живут только высшие существа… Высшие существа, никогда не враждующие между собой.
     Там, где летают неопознанные летающие объекты. Там, где нет ЧЕЛОВЕКА. ТАМ, ГДЕ ГОСПОДСТВУЕТ СИЛА. Сила… Там, где все это образует  попросту Сумеречный Дозор. Вот какова Сибирь! Здесь всегда случаются фантастические вещи. И жить в этих краях очень тяжело. Ночью мы слышали душераздрающий вой. Наверное, Чупакабра хвост прищемила.


     Восьмое сентября. Очень раннее утро. Где – то в лесу.

     Я поплотнее  закутываюсь в кожаную куртку, но все равно холодно, несмотря на то, что под ней два свитера. Туман настолько густ, что кожей лица его чувствуешь. Белый, как молоко, и в этом «молоке» скачут лягушки и жабы гигантских размеров, которых здесь полным – полно.  Земноводные почему – то хвостатые, с черными большими овальными глазами, как у гуманоидов, черепа невероятно сплющены, а кожа совершенно гладкая и синяя.
     Лягушки были гигантскими – и чем дольше я и два вампира уходили в лес, тем крупнее и крупнее становились эти существа. Хвостатые лягушки, правда, иногда попадались и мелкие. Квакали они хрипло, на спинах у них возвышались какие – то алые гребни, а на лапах по восемь пальцев. Вот уж кого можно подержать на руке, получая острые и незабываемые ощущения! Лягушки такого размера, как здесь, водятся еще и в Америке и весят два – три килограмма. Но, похоже, мы Америку обогнали. Поглядел на мутантов через Сумрак – обыкновенные животные.
     Неожиданно два оборотня рванулись вперед, скрывшись в зарослях высокого папоротника, трансформируясь в волков прямо в одежде.
     Чего это они?
     Здесь все гигантское – начиная с клубники  деревьев. Будто бремя повернуло вспять на сто миллионов  лет. Наверное, в зоне «Х» нормальными в размерах остались только клопы да тараканы – единственные животные, способные выжить в эпицентре ядерного взрыва. Папоротник тут в недалеком будущем будет высотой с сосну – деревья и травы активно поглощают радиацию, иногда в прямом смысле заменяя воду и солнечный свет. Под ногами в трухе копошатся мошки, тараканы и прочая живность. На сосне сидит исполин – мотылек, расправив крылья.
     Действительно, ТАКИХ насекомых больше нигде на планете не найдешь! Костя был прав. Туман сгущался, и в конце концов видимость стала близиться к нулю. Пришлось смотреть через Сумрак. В ботинках давно хлюпала вода, а джинсы промокли от росы. Я достал из кармана маленькую бутылочку коньяка, открутил крышечку и сделал пару глотков. Тут же по телу разлилось тепло. Интересно, долго ли еще шагать?  Ведь почти ничего не видно! Даже через Сумрак. Что меня ждет?
     И вот из белого марева начало медленно – медленно выплывать изображение чего – то овального, похожее на гигантскую устрицу. «Устрица» стояла в вертикальном положении, наполовину врытая в землю, и имела следующие размеры: высота пять метров, а ширина метр. Корпус погибшей летающей тарелки был облеплен гнилыми листьями вперемешку со мхом и улитками, которые медленно ползали то вверх, то вниз, оставляя за собой слизистый след. Улитки также были исполинскими. Типа ахатин, только еще крупнее. Вокруг «устрицы» было нарыто множество норок.  Вот тебе и раз…
     Это место надо запомнить. Но долго стоять рядом нельзя: земля очень сильно фонит. Я кликнул Костю. Он махом отозвался, поглядел на «ракушку» и завилял хвостом. Тут же откуда – то раздался протяжный вой.  Это Александр что – то нашел. Косте речь давалась с трудом:
     - Йй – а т – там  наш – шел…
     - Что нашел?
     - К – к гвоготь и ш – шеррсти клокг, и часть… - он поклацал зубами. – Ввозле кк – апгкана.
     - Веди! – приказал я.


     То, что я увидел, повергло в шок даже  меня. Капкан был взломан, несколько  зубьев выломано начисто и погнуто, а железка была непонятным образом неимоверно скручена. Тут же на траве ли мхе виднелась свежая кровь. Видать, тварь рвалась, жить хотела, оставив нам только клок шерсти и огромный зуб, выдранный с корнем и обломанный у середины так, будто его вдоль расщепили. Размером он был приблизительно  с коготь, который висит на цепочке на шее шефа Энерика.
     У меня появилось такое чувство: вертя зуб в руках, ощущения были такие, будто я нашел зуб чудовищного кархадона – акулы длиной в тридцать пять метров, жившей в мезозойском и кайнозойском периодах. У такой твари зубки были длиной в пятнадцать сантиметров, ширина зуба была пять сантиметров. С чудовищным трудом представляю, КАКОВА была сила укуса!
     Но сейчас речь идет о другом. Из ближайшего ствола лиственницы торчало нечто вроде когтя. Я примерно прикинул, какова его длина, и ахнул: двадцать пять сантиметров!  Это каких тогда размеров должна быть тварь?! Высотой в семь метров?! Такое возможно только у магов – перевертышей да и в Сумраке на первом слое. Чупакабра долго пыталась вырваться и от боли коготь нам оставила – вырвала с корнем. Кору драла. Сильная зверюга! Даже заклятье Энерика ее не остановило! Выходит – это маг – оборотень чудовищной силы.  А вот если это окажется сын Анны, у которой шеф роды принимал двадцать шесть лет назад, тогда уж точно настанет конец света.  Видимо, эта тварь вызывает на поединок сильных Иных, и, выиграв его, развоплощает соперника.  Интересно, а раньше в этих местах эта тварь водилась?  Надо шефа спросить.
     А прямо сейчас спросим! Я сосредоточился и перешел на мысленную речь.
    «Максим? Спи давай.» – отозвался сонный шеф.
    «Я не дома.»
    «А где тебя в такую рань носит? В огороде или за водой пошел?» – похоже, Энерик пошутить решил.
    «Я в лесу твой капкан проверяю.»
    «А – а… А что еще за капкан?»
    «Энер, очнись! Тот капкан, который ты два дня свинчивал!»
    «И что? Тварь попалась и сдохла?»
    «Нет. Все гораздо хуже. Она вырвалась и куда – то убежала. Ловить ее обычными средствами бесполезно.  Эта нечисть смяла твое творение так, словно это была пустая банка из – под пива. И ушла. Сейчас принесу коготь, шерсть и зубы. Посмотришь на это. И еще посмотри, у кого в деревне зубы выбитые есть.»
    А сам подумал: «Каждому в зубы смотреть нехорошо!»
Теперь шеф молчит: разочарован. Видать, такого поворота событий он никак не ожидал.
    «Аренский, ты какое заклинание на капкан наложил?»- не унимался я.
    «Ты меня сразил: вырваться из заклятия Кельтов(!) – это надо СУМЕТЬ! Да еще и убежать при этом! Когда капкан должен был захлопнуться, то жертва мгновенно развоплощается или в лучшем случае сидит и не рыпается.  Что это за тварь такая, на которую даже ТАКОЕ не действует?!  Ладно, похожу по деревне и посмотрю магический потенциал у всех подряд, даже у людей и стариков. Действительно, Иные тут дикие – предикие, раз на них городская магия не действует! И чем больше они тут живут, тем больше становятся неуязвимыми.»
    «Ты…» – начал было я.
    «Ладно. Сна у меня теперь точно не будет от твоих проделок и выводов, пойду зубы чистить. Бегом домой!»



     - Шеф недоволен. – сказал я, опустив голову. – Очень недоволен… Он меня сейчас сожрет! И разотрет. Он собирается проверить ВСЕХ Иных  на наличие выбитых зубов. Кого найдет с вырванным клыком – того можно будет без разговоров развоплощать.
    Похоже, пора кого – нибудь из города вызвать. Илльо например – в прошлый раз этот тип ухитрился раскопать генеалогию Хамелеона, значит, он и с Чупакаброй разберется. Нет, у этого Илльо, несмотря на то, что это Светлый маг с накладной третьей категорией, черное гнусное пятно в душе осталось, и оно растет… И манеры у этого Иного дурацкие и совершенно идиотские. Он может ни с того ни с сего уйти из дома, неделями не подавая вестей о себе, бросить кого – нибудь и постоянно проводить время с друзьями, унижая при этом тех, кто его любит и заботится. Может, правда кого – нибудь позвать?
    Есть выход из сложившейся ситуации – поджечь все нафиг, но ведь Иные уйдут куда – нибудь в другое место – на реку Ию например, постороят еще одну такую деревню «Х», предварительно порвав Чупакабру в клочки.
    В ядерные небеса поднималось солнце.
    Ладно, пойдем с шефом и двумя вампирами сухари сушить. Лиха мы все еще хлебнем!



     Девятое сентября. Утро.
   _______________________________


    Вот чудеса: где – то далеко поет… РАДИО! И это при условиях, когда вся техника не работает! Но рано радоваться – позже выяснилось, что радио работает на батарейках, все это подключено к кабелю на столбе, а на самой верхушке столба торчит громкоговоритель – мегафон. Наверное, кто – то при помощи портала достал нужную деталь.
    Орет «Наше Радио»: «Остерегайтесь подделок! А у нас другая музыка…» - и далее по тексту. А дальше поет Валерий Кипелов. Тишина утра разорвалась вот такой музыкой. Вначале никто толком так и не понял, что именно произошло, а когда дошло, что кто – то достал батарейки – все ломанулись на тот двор, откуда песня неслась. И тишину в ближайшие двадцать минут мне явно не светит. А голос певца окреп. Вот как! Наверх! Веселились до двенадцати, а потом все стихло.
     - Ой –э… - только и смог выдавить из себя Энерик, когда я положил перед ним находку. – Зубы она о нас сломала, этого ей должно с лихвой хватить. Теперь будем по всему селу искать Иного, у которого ногти и зубы вырваны.  Не зря тебя потянуло в лес, Максим! Ох не зря!
     - Да и не только  меня: Костю и Сашу тоже.
     - Это радует. Но двадцать лет назад Тьма и Свет еще решали, ладить здесь друг – с другом или нет.
     - Кажется, ты на самом деле думаешь о другом. – тихо сказал я.
     - Да. Я вспомнил, как держал на руках маленькую Ирину десяти лет, и шептал ей на ушко нравоучения… Маленькая девочка, такая нежная и красивая… В платьице с розочками, ссадинами на локтях и коленках и сандалиями на ножках. Эти золотые волосы и большие глаза… Никогда я больше не увижу Иру такой. Да, она полюбила шефа Ночного дозора как отца, не только за ласку привязалась ко мне, но и на внешность клюнула, как жаль… Настоящий отец постоянно в лес ходил и исчезал на месяцы.  Сама Елена искала любовь на стороне, но все романы были слишком короткими. Правда, до постели у нее никогда не доходило. Я жалел мать – вдову с двумя детьми на руках и стал заботиться о семье. Полюбил это людское семейство всем сердцем, давал советы при необходимости на все случаи жизни. Внешне Елена почти не изменилась, ей только седина мешает. Особенно маленькая девочка ко мне привязалась, ревновала ко всем подряд и не пускала к дому ни одну особу женского пола.  Когда настала пора мне уезжать после того, как Анна родила сына – Темного Иного, девочка закатила настоящую истерику. Тогда я и Ира пошли в лес погулять, девочка устала и в итоге уснула на моих руках. А Светлый Иной шептал ей на ухо:

      «Все тайное когда – то станет явным,
       И вспомнится забытое давно.
       Когда – нибудь средь равных станешь равным,               
       И, свет узрев, не скажешь, что темно.


       Когда – нибудь ты вырастешь, малышка,
       Пройдут твои наивность и печаль.
       Но не забудь, что взрослой становиться слишком,
       Поверь мне, будет тебе жаль.


       Пройдут года, ты мнение изменишь
       О том, чем восхищаешься сейчас.
       Поверь, малышка, ты мне веришь?
       Когда – нибудь наступит этот час.


       Пока еще ты так мала, моя малышка,
       Мечтаешь быть принцессой на балу.
       Грустишь о том, что так мала, глупышка,
       И думаешь, что жизнь пошла ко дну.


       Как по – наивному звучат твои обиды,
       Когда ты топаешь ногой, надув губу.
       Ох, эти твои детские капризы,
       Поверь мне, милая, когда – нибудь пройдут.


       Ты вырастешь, и смех твой – колокольчик,
       Я потеряю, может, насовсем, дитя.
       И будет у тебя уже не мальчик,
       И уж конечно, то с тобой не буду я.



       Побудь чуток еще ребенком, кроха,
       Позволь с тобою рядом мне побыть.
       И обещай,  что повзрослев еще немного…
       Пообещай мне…мать свою… меня… не позабыть…»


       С этими словами Энерик встал из – за стола и взял можжевеловый гребень. Принялся приводить свои локоны в порядок. Вздохнул тяжело.
       Было понятно, что  творилось в его измотанной душе. Кельт расчесался, положил гребень на подоконник на то место, куда падали солнечные лучи, и по дому разнесся аромат смолы такой силы, что заболела голова.  Когда мы все мылись в бане, шеф положил гребень возле печки и все взвыли от головной боли.  Просили «Олега Аренского» убрать безделушку. Тот, помыв голову и причесавшись, убрал. Потому – то сейчас золотые локоны кельта пахнут покруче, чем от какого – то шампуня!
     - Нехорошо мне, Максим… Нехорошо… Я чувствую волнение извне. А ты?
     - Тебя волнуют Темные?
     - Меня волнуют вовсе не Темные, а угроза, исходящая из этих мест. Что – то здесь не так, как мы предполагали. Я это чувствую… Угроза растет в моем сознании, Максим… Найду этого гада – развоплощу без разговоров!
     - Прости, Энерик, а если это… а если это… твой крестник?
         Энерик поглядел на меня сначала с изумлением, затем его глаза бешено сверкнули. Похоже, именно таким он был в далекой юности.
     - Именно этого я и боюсь! – сорвался он на крик, но тут же успокоился. – Сейчас меня многие считают героем, та же самая Ирина (он указал на девушку, что бежала по дороге с пустым ведром), которая считает меня королем, принцем, самым лучшим… А ведь она, глупышка, совершенно не соображает, что это совсем не так! Что мне совсем не до ее ласк и хихиканий. Чтобы достичь душевной высоты, все эти годы мне приходилось на своей шкуре  испытывать ужасные унижения и мучения. Даже если я ваш Светлейший, не надо меня возносить до небес: я простой парень, который в состоянии может также как все пить, курить понемногу, но с той разницей, что тело очень старое: пятнадцать веков существует, и  оно  вдобавок навечно молодое и свежее…
     Тело Энерика давно прожило свою человеческую жизнь, и он стал Великим Светлым. Сложно было на первый взгляд поверить, что перед тобой  сидит  ЖИВОЙ памятник истории. А на первый взгляд любой скажет, что это восемнадцатилетний парень – модель, парень, которому надо только беситься и плеваться. Повеса, тусовщик и оболтус…

     Шеф вертел в руках коготь Чупакабры. Потом снял с шеи амулет, при помощи которого сделал Анне кесарево. Сравнил оба когтя: один черный, другой белый, и оба изогнутые.
     - Красивые…



     Я вспомнил, как жестоко посмеялся над шефом, впервые придя в братский Дозор. «Ни фига себе! Это же надо – назначить шефом пацана!  Тоже мне! Да с такими дозор быстро развалится… Интересно, а этот сопляк может в бою мощнейшую магию применять? Вряд ли.»
     Теперь я понимаю, что тогда поступил весьма эгоистично, ведь шеф тогда прочитал мои мысли, рассмеялся, а затем поманил Инквизитора к себе, пожал ему руку и поприветствовал. «Ну вот, Светлый, теперь ты будешь в Сибири служить. – и, открыв шкафчик, протянул мне диск. – Иди в аналитический отдел, диск тебя очень заинтересует и удивит. Потом поговорим. Марш на второй этаж!»
     Ну и побежал я, сломя голову.  Спустя два часа вернулся с белым лицом, а в глазах читалось изумление, причем немалое.  Первое, что я сделал, это пощупал пальцами и нежно погладил лицо шефа, особенно щеки. Его руки и лицо были нежными, изящными, лик гладкий, без прыщей и морщин, только глаза неестественно взрослые. Шеф не пил и не курил.  Точно такой же, как те восемнадцатилетние, которые в свои годы ведут здоровый образ жизни.  Потому что «сопляк» оказался далеко не сопляком, а зрелым мужчиной из кельтского племени, которое прекратило свое существование чуть ли не четырнадцать веков назад! Я изумленно свистнул и порадовался за город Братск: надо же, Великого откопали! Откопали так откопали… Дитя Тысячелетий! Интересно, а где сибиряки его нашли? Неужели этот Энерик приехал вместе с инженерами строить великую на весь мир ГЭС?! Именно так и было, хотя верилось с трудом и никак не укладывалось в голове… Зря я его обозвал мысленно!
     Действительно, не всегда надо глазам верить. На собеседовании «юноша» со взрослыми глазами пояснил мне, как надо себя вести в дозоре,  говорил красиво, иногда вставляя в свою речь слова из мертвого языка.
«Подожди, Максим, вот когда ты увидишь истинное лицо Светлых  дозорных – может разочаруешься…»
     Так Энерик стал моим лучшим другом, а когда узнал, что я Инквизитор, - обрадовался очень. Сладкая парочка получилась: Великий Светлый и Инквизитор. А сейчас он сидит у окна чернее тучи и глядит на улицу с такой скорбью, будто весь мир ухнул на дно непонятной бездны.
     - Ну вот, опять НЛО над Окой летают…
         Действительно, над речкой медленно парили две летающие тарелки. Сначала в воду опустилась одна, потом другая. Не сильно большие, но и не маленькие.
     - Даже неопознанные объекты умеют думать… - шепотом сказал шеф. – Спасибо, Максим, что ты рядом…
     Я пошел в комнату, достал рюкзак и куртку.
     - Ты куда это? – опешил шеф.
     - В лес за клюквой – ягод захотелось… Да еще проверить, не завелся ли еще кто – то. А то проблем больше будет.
     - Ага… Ну иди…

     Возле Седаново имеется озеро. В нем происходят настоящие аномалии. Зимой озеро полностью не замерзает, остается треугольник, направленный с юга на север, и внутри что – то светится. Есть версия, что Тунгусский метеорит упал в это озеро. На этом озере люди принимают лечебные грязи. На озере не работает ни один прибор. Объяснения пока нет.
     Аспирант В.  П.  Кобец БрИИ обнаружил принципиально новое явление. Оказалось, что в районах крупных предприятий БрАЗа и БЛПК существуют градиенты электрического поля Земли. Это фактор, который в экологческом значении более значимый, чем все выбросы… Кровь человека – это биополимер. А градиент влияет на все  полимеры, меняются многие характеристики крови. Это поле с каждым годом расширяется. Относительно БрАЗа – начиналось с одного километра, выросло до нескольких.
     В Красноярском крае обнаружен многотонный метеорит. Ученые считают, что это осколок Тунгуского метеорита, хоть и в шестистах километрах от места падения. Может быть и озеро возле Седаново образовано таким же осколком метеорита.
     Братское водохранилище – это огромный пруд, который постоянно нужно «зары*****» ( ага, а как вы думали – лес на дне гниет, и все дохнет! ). Пять видов рыб уже потеряно: таймень, линок, хариус ангарский, стерлядь и целый ряд сиговых ( рыбаки на Ангаре называли все эти виды «красной рыбой» ). Произошло это по причине изменений режима: ангарская проточная вода  поменялась на грязную стоячую. Восемь видов рыб находятся на грани исчезновения… Для того, чтобы предотвратить этот процесс, был построен Братский рыбозавод, где восстанавливают и заменяют ресурсы для разведения рыб: енисейский осетр, байкальский омуль, щука, радужная форель и др. Для полного восстановления рыбных ресурсов необходимо выпускать 60 млн. подросшей молоди в год.  Но не хватает прудов для подращивания. В перспективе планируется создать каскад прудов.
      В сибирской тайге видовой состав деревьев меняется. В связи с тем, что на 80% была вырублена сосна, то сейчас преобладает из хвойных пород лиственница, а лесосеки возобновляются лиственными породами деревьев. Так как кормовая база для пушных зверей меняется, что численность белки, соболя значительно упала. Растет численность волков.



   Десятое сентября. 2004 год. Радио больше не поет. Сижу на чердаке и смотрю в бинокль, наблюдая. Что за диво?!


     Действительно, что за диво?! Сейчас поясню.


     … Полдень. Началось бабье лето.
     Шеф срезал с клумбы несколько астр, перевязал красной ленточкой и куда – то пошел. Я смотрел с чердака и не верил своим глазам:  ЭНЕРИК ЧТО, НА СВИДАНИЕ ОТПРАВИЛСЯ?! Это можно понять, так как дети Елены Дмитриевны с матерью не живут. А может, он отправился к старым знакомым? А может, просто так развлекается сам с собой? Бывает такое с одиночками. Как ни странно, они находят в этом  кайф! Самый настоящий кайф…
     Энерик может задавить в себе свои низшие желания, перетерпеть, стиснув зубы. Или сейчас он с ума сойдет, или уйдет в себя.  Может быть, кого – то приструнить хочет? Потому я тихо вышел во двор,  влез в Сумрак на четвертый слой и пошел следом, а вечером записал увиденное в тетрадь. Нехорошо подсматривать, но вот что у меня получилось…
     Наш красавец – кельт тихим, спокойным шагом шел по дворам, прислушиваясь к малейшим шорохам. Ничего не боится, надо же! Идет так, словно вампирским Зовом зацепило! Одного вампира на нашего Энерика не хватит: их надо как минимум сто, а уж ихняя магия – так это вообще нечто фантастическое!
     Но фантастика в данный момент потеряла свой смысл: ее заменила формулировочка, которую знают с пеленок. Это Любовь.
     Именно любовь, и ничто другое. Многие  считают, что настоящее чувство само собой просто так не возникает: оно постепенно вырастает, начинаясь  с взаимного интереса и обыкновенной дружбы. Перерастая во что – то большее, питаясь вовсе не наивной влюбленностью – влюбленность, как  правило, повседневностью уничтожается…
     Питается зародыш Любви вовсе не сексом и пошлостью, а всеми высшими помыслами  и духовными началами. Тот, кто так думает, поступает правильно.
     У нашего Энерика все началось двадцать семь лет назад. Увидел он как – то маленькую беззащитную девочку с золотыми волосами, дочь вдовы при живом муже, пожалел и полюбил. Полюбил всерьез вначале как родную дочь, потом как невесту, находясь в Братске. Уехал из деревни, но запомнил девочку маленькую… Девочка росла, влюбленная в сильнейшего Светлого Иного города Братска, отшивая всех парней в округе, никогда не ходя на свидания, считая, что если с кем – то из Темных или Светлых свяжется, то этим предаст своего возлюбленного.
     Девушка – подросток не понимала, что на самом деле глубоко ошибается! Ирина была совсем не такая, как все. Зацикленная на Олеге Аренском, она ничего не видела и не замечала вокруг. Чтобы избавиться от тоски, она попробовала уехать в Братск, но вот офиса Ночного дозора так и не нашла. Попыталась в свои девятнадцать лет жить, как обычные люди, но вместо этого стала абсолютно чужой в незнакомой стране.
     Она всего боялась, на бедняжку глядели как на чужую. В конце концов несчастная сломалась и при помощи кого – то добралась до Тулуна, откуда вернулась домой благодаря такси и интуиции. Просто убедила водителей останавливаться на особенных и опасных дорогах.
     Мать, прекрасно понимая состояние дочери, ругала ее, пытаясь образумить, ну хоть  что – то сделать!
     БЕСПОЛЕЗНО…
     Вот что я читал в мыслях Энерика.  Его аура была розового цвета с примесью сиреневого. Красивое сочетание.
     На четвертом слое Сумрака ничего не было – только ровная поверхность.  Вместо солнца – рыжее облако. Шеф выглядел так: весь в каких – то обрывках одежды, заточенный в сияющий кокон. Над головой сияло что – то вроде нимба. Энерик не мог меня увидеть, а только почувствовать… Вот он резко обернулся, словно его что – то укололо, и крикнул:
     - Кто здесь? Говори!
     Я закрылся от шефа заклинанием «Хрустальный щит».

     На что кельт рассчитывает, влюбившись в смертного человека?! Да, взаимность будет. Но нет такого заклинания, которое смогло бы превратить человека в Иного…
     Не – е – ету!!!
     Очень надеюсь, что Энерик это понимает. Или ему начисто башню снесло?



     Вот мы вошли в лес. Надо выбираться на верхние слои Сумрака – устал очень. Или в привычный мир.
     Я с трудом провалился в собственную тень, которая едва была видна, и прыгнул на третий слой. Краски исчезли. Солнце пропало. Все стало черно – белым. Стало полегче, подул ветерок. Шеф тем временем у обрыва сел на пень и стал смотреть вперед.
     - Ну я же просил тебя прийти, дорогая!
     Пока я отдыхал на третьем слое, Энерик постоянно озирался: чувствует, что он не один! Чувствует!
     Интересно, а его имя может звучать иначе?
     Например ЭНРИКЕ. Красивая игра слов. Имена эти легче легкого спутать. Надо будет спросить…


     Спустя пять минут я поднял свою тень и опять нырнул на последние два слоя. Словно рухнул с высоты многоэтажного дома, причем не с помощью прыжка, а когда под ногами проламывается пол… И лечу, проламывая потолки, больно ударяясь… Наконец
вывалился из мира теней.


     О, черт…  Во взмок так взмок!
     Для начала я достал платок и очень тихо высморкался. Никогда я так не выматывался! Рубашка насквозь промокла, брюки будто сели и стали меньше в размерах, как мне показалось. Ноги словно свинцовые… А в голове песенка, которая два дня привязалась, "Агата Кристи" - "Сказочная Тайга"...

     Так… Что – ж, начнем расшифровывать…
     Прежде всего это песенка для Темных.
     Чупакабру можно сравнить с Сатаной, который бродит по лесу ночью и воет. Пьяные звезды – это мы, Светлые, застрявшие в тайге. Интересно, где я в небе так напился, что упал в сибирскую тайгу? Упал, очнулся – Сибирь. Вот такая вот ботва…
     Стягиваю с себя мокрую рубашку, ложусь на подставленную куртку и принимаюсь есть заранее приготовленный шоколад. Сначала прикончил одну плитку, потом вторую, затем третью... Третью! Достал потом из рюкзака флягу с молоком и залпом выпил. Потом очень медленно повернулся на бок и осторожно поднял голову. Энерик стоял у высокого кедра, на верхушке которого отчетливо виделись огромные шишки. И будто зная, что я рядом, он метнул в мою сторону заряд Светлой Силы. Осторожно, будто играя. Я с жадностью впитал ее в себя и почувствовал себя лучше. Лег на живот и отполз назад: услышал шорох ног по траве.
     Сюда шла девушка. Энерик хохотнул по – доброму. Достал из – за пазухи какой – то сверток. Что он принес своей названной дочери и возлюбленной?
     Улучив момент, я со скоростью молнии рванул в ближайшие кусты, откуда все можно было наблюдать. Уж с расстоянии пятидесяти метров они меня точно не увидят! Меня грызли муки совести, но я наблюдал. Длинноволосая девушка тихо подошла к Энерику  и низко поклонилась. Несмотря на то, что на дворе стояла осень, и в такое время года в Сибири по ночам случаются заморозки, и при этом в луже даже льдинки плавают, Ира БОСАЯ!!! Зима в некоторых районах Сибири предъявляет свои права уже в начале октября в некоторых районах, а зимой тут температура иногда падает до пятидесяти градусов. А то и ниже. А сейчас бабье лето почему – то холодное. Вот и сейчас дует холодный ветерок, а Ира стоит в платье и кофточке! Закаленная небось! И неуправляемая от радости, от слепой радости, что все получается именно так, как она хотела. А хотел ли этого Энерик? Неизвестно. А если дочь Елены Дмитриевны окажется неинициированной Иной, то кем при инициации она станет? Волшебницей или ведьмой? Но это не мое дело – пусть это шеф решает.


     … Энерик стоял на краю обрыва и смотрел в небо, обняв девушку за талию, по – мальчишески прижавшись щекой к затылку возлюбленной. Потом он чуть – чуть отошел и положил ладони на животик Иры, прикрыв глаза, повернувшись к ней в фас. Ох, как же эти двое похожи на Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет из «Титаника», когда те стоят на палубе и любуются на море, ну прямо скопировано все! В тот момент Кейт разводит руки в стороны, и совершается ее первый в жизни поцелуй. Ах, я когда этот фильм глядел, именно на этой сцене я рыдал от обилия романтики… Блин, это же надо так классно снять! А я тоже так хочу, не искушай меня, Энерик! А то я просто обозлюсь на тебя, я же тебе уже завидую!
    А взору с обрыва открывался поистине величественный вид: широкой лентой куда – то бежала Ока, и ее воды блистали в лучах солнца, а на одном берегу деревня, на другом – полуобнаженный лес… Листва уже начала опадать.
    Красиво и спокойно.
    Энерик, целуйся же наконец!!! Я уже заждался!
    Он что – то шепнул Ире и тихо подал ей букет цветов. Она наклонила голову и поцеловала его вначале в левую щеку, потом в правую, а потом легонько коснулась своими губами его уст. Я отвернулся и едва не взвыл: искушение было велико!
    Настоящий кавалер наш шеф, настоящий! Круче тебя нет!
    Потом наш кельт сел по – турецки на траву, его золотые ресницы дрогнули. Он поглядел  на сверток, лежащий рядом, и взглядом показал Ире, чтобы она его развернула.
     - Это тебе, дорогая моя. Я хочу, чтобы ты сейчас это надела. Я не буду глядеть – отвернусь. Переоденься.
     - И я тоже отвернусь… - прошептал я себе и уронил голову в траву.
     Из – за толстой сосны вышла самая настоящая красавица со времен Рима и варваров. Даже я застонал от восхищения в кустах. Энерик было встал, но тут же рухнул на колени: Ирина произвела поистине должное впечатление. Вылитая Гвиневера из фильма «Король Артур». Ира села на траву, и в этот момент она и шеф и впрямь стали похожи на королевскую пару. Где же Ланселот? НО БЫЛО ТАКЖЕ В НЕЙ ТО, ЧТО ПОРАЗИЛО МЕНЯ СРАЗУ С ТОГО МОМЕНТА, КАК Я ЕЕ УВИДЕЛ. И Я ПОНЯЛ - ЭТО ВСЕ...
     Наверное, эта роль досталась мне.
     На поясе Иры – самые настоящие римские и китайские монеты, тихонечко и нежно позвякивают. Платье ее было сшито из холста охристого цвета, только рукава были темно – коричневые, они походили на крылья феи, одежда облегает фигуру довольно туго, ничего не скрывая, и придает тому, кто ее носит, особую красоту. На миг мне показалось, что в наш мир сейчас вернулась девушка из далекого Средневековья. На голове Иры красовался обруч из кованого серебра, украшенный узором из витеватых листьев. На руках «принцессы» были браслеты. Самая настоящая кельтская девушка!
     Кельтская девушка, воскресшая из мертвых.
     Энерик поцеловал Ире руку и встал на одно колено.


     - Мы так редко остаемся наедине… Я тебя сюда позвал для того, чтобы мы поговорили нормально хотя бы тут… В деревне – там не то. Тебе понравилось платье?
     - Очень! Олег, мы двадцать шесть лет не виделись, и я так соскучилась… За что же такие щедрые дары? Ведь последний раз, когда ты меня видел, я была маленькой девочкой, дурочкой…
    Кельт улыбнулся.
     - Это платье моей матери, я его очень давно храню, вот решил подарить.  Не обижайся, хорошо?
     - Сколько же тебе лет?! – удивленно девушка склонила голову набок.  А Энерика после такого вопроса бросило в пот: «Я не стану называть свой настоящий возраст, дорогая моя, иначе ты просто упадешь в обморок…» В ответ Энерик нежно приобнял Иру и прижал к себе, а та заплакала. Почему?
     - Что стряслось? – спросил он.
     - Людей здесь всего пять – шесть на все село, остальные Дикие Иные. Пожалуйста, забери меня отсюда! Я не могу больше тут находиться, меня постоянно переполняет чувство горечи… Преврати меня в Иную!
     Энерик попрехнулся.
     - Ира, я не могу сделать тебя Иной, потому что на свете нет такого средства. Даже если бы оно и было, неизвестно, кем бы ты стала – Темной или Светлой… Ведь все зависит от характера. Не каждый может вести жизнь Иного – потому что это слишком тяжело… Сама подумай: бессонные ночи, постоянная трата сил, и… невозможность нормально жить в человеческом мире. Ты согласна принять такую жизнь?
     Ладонь девушки легла в руку Энерика, а в глазах было такое отчаяние, что кельт испугался. Но как сказать правду в лицо наивной Ирине?
     - Мне все равно кем быть, Темной или Светлой! Мне надоело терпеть унижения от Иных! А я ведь всего обычный человек со своими привычками и комплексами… Человек, жизнь которого в любую минуту в такой деревне может оборваться… Иным все можно, они почти бессмертны, а человеческие жизни проносятся незаметно, как мгновения! И только в самом конце своего пути человек оглядывается назад, поседевший и больной, ему хочется ВСЕ исправить и начать жизнь заново! Иные – могут! Ты – единственный, кто поймет меня правильно и не осудит. Посмотри, что сделали с нами годы: я стала из золотоволосой темноволосой, уже начинаю по чуть – чуть седеть, а ты вечно юн. Если бы не изоляция, если бы не эта заброшенная деревушка, то я давно бы вышла замуж и родила ребенка.
    «Плохо это. – подумал с сочувствием Энерик. – Ты совсем не представляешь, насколько жестока в Братске молодежь! Она тебя растлит и совратит, или убьет, до этого используя в своих корыстных целях! Ты должна радоваться, что тут живешь, глупенькая… Живи и радуйся! Жить среди людей ты не сможешь – потому что испугаешься. А как среди Иных – не знаю…»
    Он  думал так потому, что любил Ирину. Очень давно любил.ИЛИ НЕТ? ЭТА МЫСЛЬ НЕ ДАВАЛА МНЕ ПОКОЯ...
    Светлый поцеловал возлюбленную в лоб и подхватил ее на руки.
     - Спасибо тебе за то, что заменил мне отца в детстве. Я не думала, что ты вернешься, я мечтала об этой минуте.
     - Я только хочу твоего счастья. – прошептал Энерик.
     - Ты женат, Олег?
    Вопрос поставил кельта в тупик. Если он и был женат когда – то, то после расставания он либо выкидывал кольца, либо переплавлял в какое – нибудь украшение. Если Ира окажется неинициированной Иной, причем Светлой, то переплавлять кольца не придется. А вот рожать придется. Ира гладила тонкой рукой золотые локоны Энерика и поцеловала его в щеку.
     - Я не женат, но давно люблю одного человека.
     - Кто это?
     - Я тебя люблю, Иришка.
     - И я тебя тоже, Светлый Иной. Так это свадебное платье твоей матери, которая жила тысячу пятьсот лет назад?
     - Да. Давай просто поговорим о хорошем. А то все только и думают, как Иного – мутанта выгнать.
     - Давай.
     - Я буду тебе и отцом, и любовником, и братом, и возлюбленным, и просто хорошим другом. Я очень люблю тебя, будь моей женой.


     Ира счастливо улыбнулась. Да, редко такое случается: ты в детстве влюбляешься во взрослого мужчину, боишься его, думая, что он своим ответом тебя оттолкнет, а потом, спустя много лет он отвечает тебе взаимностью. Энерик аккуратно посадил Иру на траву, чмокнул ее в щеку, обняв за плечи, а потом осторожно поцеловал в губы, исполнив детскую мечту.  Сколько лет прошло с тех пор, когда Энерик в последний раз любил? Двести, не меньше…
     А я понял – все, предел… Теперь шефу будет не до нас. Открыл у себя под ногами портал и провалился в Сумрак. В некотором смысле было завидно.


     Тот же день, точнее не день, а ночь. Два часа примерно. Крыша.
    

         Ну вот…
         Лежу на крыше, согнув ногу. Руки раскинуты в стороны, одна из них крепко держится за лестницу, прибитую к крыше – я устроился на той части крыши, откуда невозможно упасть. Несмотря на то, что на улице холодно, я не хочу вниз спускаться: свежо и хорошо, мозги прочищаются.
         Над головой опрокидывается черное небо, усыпанное яркими звездами различных размеров. Изо рта вырывается облачко пара, глаза мечтательно глядят в бесконечность, которая измеряется сотнями тысяч парсеков…
         Сотни, тысячи звезд… Полярная звезда висит где – то над горизонтом, вокруг нее созвездия Большой Медведицы, и Малая Медведица: два ковша. Тут и созвездия Орион, три звезды Персея, чуть пониже – Кассиопея буквой «W», Волосы Вероники и другие…
         Здорово!
         То синеньким мигнет, то красным. Что – то плывет по небу, мерцая алым светом: довольно крупная звезда быстро мчится по бескрайнему черному ковру. НЛО снова рвется в наш мир, звезда куда – то мчится вдальи скоро исчезает за горизонтом. А на небе с каждой минутой появляется все больше и больше звезд, и они становятся еще ярче.
         Созвездия Кассиопеи, Мухи, Персея и Андромеды… Сияют, как бисер на солнышке. Вот снова несколько звездочек опять гоняются друг за дружкой. Исчезают где – то за лесом, за сопками, но вот появляются опять, сворачивают куда – то влево и снова скачут, как кузнечики. Красиво и загадочно… Такого в Москве не увидишь! То, что тут идет своя жизнь – это точно…
         Закрываю глаза и с наслаждением потягиваюсь. Все – таки очень хочется, чтобы меня полюбили… Я лежу и представляю себе касавицу, лежащую рядом  и положившую мне голову на грудь. Мы лежим на крыше под звездным покрывалом, тихо переговариваемся, и иногда останавливаемся, чтобы просто поцеловаться. Но ведь все это только мираж, я сам себя обнимаю и переворачиваюсь на бок: на жестком лежать долго не рекомендую – спина устала.
         Все – таки ночь – прекрасное время между ужином и завтраком. Звезды – настоящие загадки, полезно изучать фигуры на ночном небе и присочинять что – то свое. Кажется, что по небу медленно – медленно плывет замерзшая, застывшая Музыка, ты ее не слышишь, но ощущаешь душой и телом. Точки на небе продолжают светить тусклыми и яркими вспышками.
         Деревня «Х» спала, лишь вдали светилось несколько огоньков – наверное у кого – то посиделки или праздник. Вдалеке где – то раздается в лесу протяжный вой – ну вот, оборотни снова чудят или просто волки. Спустя пять минут наступила мертвая тишина. Божественная тишина…

         В три часа ночи я услышал тяжелое хлопанье крыльев, я глянул через Сумрак в горизонт. Прямо ко мне летел сгусток Тьмы размером с человека. Вначале я опешил, но потом понял, что это кто – то из друзей – вампиров: только они меня знали – больше никто в селе.
         Огромные кожистые крылья хлопали по воздуху, словно птичьи. Наконец существо село на крышу, вместе со мною нырнуло в Сумрак и трансформировалось в совершенно обнаженного высокого парня. У него за спиной висела сумочка с одеждой.
         Константин…
         Сумрак Сумраком, но мне очень не хотелось, чтобы другие вампиры, наверняка летающие поблизости, сочли Инквизитора и Костю за голубых. Или за сумасшедших.
     - Привет, Максим – Инквизитор.
     - Привет, Костя. Вижу, что ты на Свет прилетел как мотылек на лампочку.
     - Я тут… охочусь. Да, прилетел на свет, потому что ты в Сумраке сияешь как прожектор. Интересно стало,с чего это Светлому Иному посреди ночи приспичило на крышу залезть? Может, дадите закурить? – пошутил вампир, затем длинными пальцами схватил пролетающую мимо гигантскую бабочку, пару минут полюбовался ею, а затем оторвал ей крылья и кинул в рот.
         Мне к ногам с шелестом медленно опустилось два гигантских перепончатых крыла несчастного насекомого.  Странно в деревне «Х» вампиры силы подкрепляют: летают и жрут что попало.
     - А это вкусно? – прокашлявшись, спросил я.
     - Смотря что ешь. В голодные времена очень помогает. Как дела, Светлый? – вампир натянул брюки.
     - Хуже некуда.
     - А чего так? – мы покинули Сумрак.
     - Наш шеф Энерик сдуру втюрился в человека и ходит теперь как бухой. Он или с ума сошел, или это гормоны шалят. Скорей всего сошел с ума от горя... было у нас там одно дело...
         Вампир глаза вытаращил.
     - Светлые,  тронулся ваш шеф! ТАКОГО никогда не было, чтобы Великие Иные кидали карьеру и друзей, которых знают много лет, ради Смертных, причем ради какой – то соплячки, которая и знать не знает, с кем связалась! Если она начнет вашим кельтом манипулировать и контролировать – ее мне придется инициировать, и тогда Энерик отрезвеет. Он Темную не потерпит! Точно отстанет! Если что – кликни через Сумрак, и все.
         Воинов Света пожалели.
     - Он после этого вас развоплотит!
     - Извини, но тут Договор не работает, и он тут не имеет права распоряжаться.  Не посмеет… Ваш Договор запрещает. Тогда ему в досье запишут, что он незаконно и незаслуженно убил мирного Темного в мирном поселении. Что за это светит – ты знаешь. И еще: у меня нет и не было лицензии на инициацию, тут все иначе. – вампир взял из моих рук сигарету и закурил (видать, раньше в городе жил ), чиркнув спичкой, которую тоже дал я вместе с коробком. Потом пустил пару колечек и сел. – Ира Иная или нет?
     - Ты сейчас упадешь: ОН САМ ЭТОГО НЕ ЗНАЕТ!
         Лицо Кости еще больше вытянулось, он едва не проглотил сигарету от удивления и качнулся вперед.
     - КАКОЙ ОН СВЕТЛЫЙ ПОСЛЕ ЭТОГО, РАЗ НЕ ЗНАЕТ!? Он что, от страсти уже не в состоянии в Сумрак входить и смотреть, кто есть кто?
         Я кашлянул и улыбнулся.
     - В состоянии, он эту дуреху растил как родную дочь.
     - Первый раз такое слышу… - изумился Костя. – Старые вампиры говорят, что ваш Олег Аренский, как только появился здесь, моментально влюбил в себя всех девушек, но не с кем не гулял. Асексуал. Не гулял, разве что с… Тьфу! Имя забыл! – Константин почесал нос.
     - С дочерью Елены Дмитриевны. – поправил я.
     - Вот – вот… Девочка - переросток. Противно!
     - Можно спросить одну вещь?
     - Что именно?
     - У вас… в деревне детей сейчас совсем нет, так? А раньше было много, как ты сам говорил. По пять – шесть в семье. – Я ломал голову над тем, что же произошло тут за двадцать шесть лет, раз никто больше не рожает?
         Мы курили и пускали колечки дыма в воздух. Смешная парочка: Светлый – Инквизитор и Темный – вампир. Разговаривают!
     - Если рождается много детей, то эта вспышка происходит раз в тридцать лет. Пока дети маленькие, селяне ищут среди них Иных. Найдут и не трогают до определенного возраста. Но, как известно, у Иных дети – Иные рождаются очень редко. В пятнадцать лет инициируют Светлых, а остальные становятся вампирами или вервольфами.
         Я невольно вспомнил Илльо. И тут же представил графики некоторого содержания, глянув в Сумрак…

         Красивые четыре графика предстали перед глазами, светясь алым светом.
         Красивые.
         Страшные.
         Они плыли в Сумраке, меняя очертания: сначала один, потом второй. Там, где линии пересекались, означало следующее: либо это была вспышка инициации Темных или Светлых, либо на тот момент деревня становилась объектом перепалок между людьми и Иными. Кончалось это либо убийством кого – либо, либо миром. Особенно сильная вспышка случилась в пятьдесят четвертом году, в середине шестидесятых и в середине семидесятых годов прошлого века. Потом пошли скачки: или есть инициация, или вообще нет. К сожалению, перевес на Темной стороне.
         Аномалия настоящая! Вот ТАКОГО я еще не встречал…
         Это только в Сибири бывает! А в Москве за всю историю работы в Ночном дозоре такого не встречалось. И нигде не случалось. Ну разве что когда Городецкий в деревне нарвался на оборотней и ведьму Арину с двухсотлетним стажем.  Как только я приехал в Братск – начались приключения… Тут тебе и летающие тарелки, и потомственные Иные, и еще откуда – то взялась мистическая деревушка… Которая каждый день перед глазами маячит. А во время перепалок всех жителей принудили бы развоплотиться. Если бы такой беспредел в Москве произошел…
         Так что пока сибирякам везет.
         Отлично, что никто, кроме Кости Алушкина, не знает, что я Инквизитор, правая рука Энерика.
         Инквизитор, Судия.
         Очень скоро здесь начнется массовое деторождение, а затем наступит затишье… Все возвращается на круги своя.
         Красивые линии графиков!
         Вампир толкнул меня в бок локтем. Я  очнулся, а рисунки автоматически занес в память.
     - Мак, ты чего?
     - Я думаю… Думаю, что дальше будет с деревней «Х», КОТОРОЙ НЕТ НА КАРТЕ. Если Иных станет слишком много?
     - Еще одну деревню выстроим. А что тут такого? Ты, Светоч, нас не выдашь?
         Я изумленно поглядел на друга.
     - Зачем?! Можешь мне перед отъездом память стереть – разрешаю.
     - Знаешь, а ты мне нравишься! Как друг! – Костя рассмеялся.
     - Ты мне тоже. Сколько сейчас времени? Ты ведь умеешь определять.
     - Четыре часа утра.  Тебе пора спать, Светлый. И еще: эта чертова Чупакабра опять сегодня вечером кого – то порвала: злится, что ей хвост капканом прищемило. Советую коготь выкинуть, а то эта зверюга тебя съест. – Юноша почесал бок и руки: из кожи вовсю лезла шерсть, на пальцах росли когти, а за спиной взметнулись крылья. – Я полетаю, поищу эту тварь, попробую заклинаниями атаковать. А ты иди спать, а то на тебя из Сумрака мотыль полетит типа меня, и тогда станет не до смеха. – Константин прыгнул вниз и с шумом унесся в ночь. Я поглядел на горизонт: небо едва – едва начало светать.
         Интересно, а шеф дома?
         Да. Спит как убитый, ничего не видя и не слыша.
         Я залез через окно на чердак, плюхнулся на кровать: тело тяжеленное, как свинец. Полежал немного, зажег свечу и принялся все заносить в дневник. Выписался на двенадцать страниц! Аж рука заболела!
         Еще никогда в дневник СТОЛЬКО не писал!
         Ложусь в кровать и бормочу стишок про деревушку, там слова - медведя белочка грызет.
               
         Неподалеку – напротив – раздался храп: это Энерик нагулялся.



      Одиннадцатое сентября. Деревня «Х»
      _____________________________________________

         Весь день сплю и потому ничего не пишу. Проснувшись в три часа дня или в четыре (примерно во столько ) узнал следующее: на чердаке перегорела лампочка, затопило подвал, а на ужин ( для меня это завтрак ) подали первую в этом году картошку – королек с грибами. За окном всю ночь кто – то царапался… Костя наверное.


      Двенадцатое – пятнадцатое сентября.
      _________________________________________


         Нашарили у меня на чердаке несколько пачек газет про аномальные явления и начали оживленно читать. Также у меня в сумке завалялась книга Герасимова «Природа Братска и его окрестностей», крутая книга, очень рекомендую читать тем, кто интересуется Братском. Именно там и написано про таинственное озеро возле Сведлово – село такое есть. В газете пятилетней давности сообщалось о какой – то летающей тарелке, довольно жуткая статья. Это бред для обычного человека на первый взгляд, но для Иного – нет. Тем более это все фигня: в деревне «Х» бывают штучки пострашнее…
         Всех удивило, что наш шеф нашел мой дневник и стал в нем вести свои записи, перевернув тетрадь вверх ногами: стал писать с другой стороны. Что он там настрочил – пока говорить не буду, оставлю при себе, так как он настрочил несколько свои личные романтические приключения. Читать я их не стал, просто пробежал бегло глазами, вот и все. Наверное, хочет оставить мне их на память, если я вернусь обратно со всеми своими дневниками в Москву.
         Пока Ирина возле дома своей матери не появляется, зато Энерик каждый день уходит с утра и возвращается далеко за полночь. Лицо кельта румяное, тело горячее, а на губах – улыбка. Наверное, ему было тяжело внутри, и он пошел к Ирине «облегчиться». Sorry за пошлость, но других мыслей у меня нет пока на этот счет. А еще возник прикол про фамилию Герасимов: Герасим утопил мутированную Му – Му в Братском Водохранилище у ГЭС, сам он был братчанином, потому – то и немой. Вот и пишет про таинственное озеро: там что – то светится! Это Му – Му святая стала… Блин… Что – то меня на чернуху и глупость потянуло.  За шефа я испугался вначале: не случилось ли чего? Спросил осторожно за обедом, и вот что получил:
     - Это моя личная жизнь.
     - Но ведь это человек! Она ребенок по сравнению с тобой, Энерик! Если любишь ее по – настоящему, то оставь в покое! Ирина никогда не станет одной из нас, пойми! Начнет жить в Братске, и будет стареть… потом… Пожалей! – Вскричал Валюк, посмотрев на Светлейшего с обидой.
         В ответ на это Энерик шарахнул кулаком по столу, а глаза его дико блеснули. Словно это был шеф не Ночного дозора, а Дневного!
         Но это был не Гломен. Это был сын бродяги и женщины из племени кельтов. Со стола от удара полетела тарелка. Если Светлый ЗОЛ (!) – лучше молчать.
     - Заткнись, Валера! Не твое дело! У тебя давно есть девушка, а у меня два века никого не было, ты не понимаешь, каково это быть одному и глядеть на парочки, которые гуляют под луной! Не понимаешь! Сопляк настоящий, мальчишка! Вот когда она тебя бросит, ты поймешь, что такое одиночество! Заткнись пожалуйста, или отправишься вон из деревни!
         Ну ни фига себе… Да эта девчонка его просто приворожила! Вот шеф и бесится. А сам считает, что мы все специально на него давим из ревности, мешаем, видишь ли…
         Мешаем…
         Мешаем!
         В довершение всего кельт схватил со стола стакан чая и выплеснул его Валерию в лицо. Обиженный юноша только промолчал, опустив голову. А потом чуть слышно, одними губами, произнес:
     - Да пошел ты… Ловелас чертов! Только ((-((-((-(( и умеешь!
         Повернулся и ушел.
         Полез на чердак и достал оттуда тетрадку со стихами.

     - Только троньте Ирину – убью!
        «Ты с ума сошел…» – с горечью подумал я. А ведь говорится, что Светлый Темным стать не может!
         Оказывается, может. Вина тому – энергетика деревни. Никто больше не стал спорить и оставили кельта в покое.
         А на чердаке стихи читали. Просто на столе моя тетрадь со стихами лежит. Они печальные, но полезные. Толстая такая тетрадка, исписанная от корки до корки, моя любимая…
         А дневник я теперь прячу далеко.

«Вот с камней незнакомые лица
  Молчаливо взирают: «Мы тут!»
И какие – то глупые птицы
Над могилой забытой поют.


Потаенное, странное место.
Карий взгляд через – сквозь сухостой.
Я могла бы тебе стать невестой,
А потом как – то сразу вдовой.


Утопила бы горечь в ромашках,
Тая льдинкою, день ото дня.
Паренек в дивно – белой рубашке,
Почему не дождался меня?!


Мне догнать бы тебя на пороге,
Не пустить бы, сказать: «Карий, стой!»
Воробьи вдруг взлетают в тревоге,
И встает, как стена, сухостой.


И нелепы «гранитные лица»,
И не прав этот «вечный приют»…
Почему же так весело птицы
Над  твоею могилой поют?

         Красиво. Слишком красиво, мистически и здорово. Теплая истина холода. Разбитые надежды у могильной плиты, бред, когда на землю опускается мгла… Несчастная, но разыгранная любовь, снятая на видео…
         Как горько осознавать, что все наши мечты разбиваются о реальность. Мечтаешь бывало, мечтаешь, а все это к тебе спиною поворачивается, что бы ты ни делал для исполнения задуманного… Ты плачешь, бьешься в истерике, теряя самое дорогое, но – увы, время безнадежно упущено, а в душе пустота и боль.
         Одна лишь боль… Наказание – холод, пронизывающий каждый пальчик, каждую клеточку тела. Это когда жизнь и окружающий мир лишаются всякого смысла. Вино стало безвкусным, а еда вызывает тошноту.
         Все стало таким бесцельным, правда?  И тогда ты ударяешься в творчество, искусство. Самостоятельность, инициатива… Но ногда в песнях, рассказах и рисунках, как у меня сейчас, проскакивает  отчаяние или тот образ, который ты сам для себя создал. Особенно это отражается на влюбленности, которую все поголовно в молодости принимают за любовь.
         Несмотря на то, что я писал на предыдущих страницах, для меня любовь – ничто. Свидания – тоже. Поцелуй? Способ примазаться к партнеру. Что тебе, его дружбы мало?! Просто увлечение, флирт, дружба.  Некоторые давят на своего партнера, говоря: «Сделай ЭТО, ты хоть человеком себя почувствуешь!»
         Даже если я это сделаю через два – три года, когда найду себе девушку – человеком я не стану при всем воображении.  Потому что я давно уже не человек.
         Выхожу на улицу и закрываю глаза… Свежо, только что дождик прошел… А губы шепчут:

         За все золото мира
         Не купить мне покоя.

         Мы ничему не учимся, мы всего лишь преобретаем условные рефлексы…

         Постоял на улице час, затем пошел пить чай. Что вообще такое условные рефлексы?
         Это состояние, при котором у тебя бесятся гормоны или хочешь что – нибудь сделать, но не другому, а только себе.  Ты выпячиваешь свое «Я» наружу, не желая никого слушать и не воспринимая совершенно никакую критику в свой адрес. Ты раб своих привычек, против которых не в состоянии повернуть вспять.

      … Сижу рядом с Валерой, слушаю чтение стихов и пытаюсь понять сущность деревни «Х».   Деревни, в которой почти нет людей. Отсюда исчез человек. Исчез.
         На время, а может, навсегда.
         Не знаю.
         Здесь нет Договора, нет правил, нет лицензий. А есть только абсолютная свобода. Бесконтрольная свобода.
         Плохо это, очень плохо…
         И есть только Тьма.
         И есть только Свет.

         И вот что мне за все время пребывания здесь удалось понять. Сиди и слушай в подсознании мой голос, или просто читай: между Москвой и Братском, между культурами этих двух совершенно разных городов существует гигантская пропасть, через которую перепрыгнет далеко не каждый. Да, будут болеть мускулы, будут трещать кости, и ты либо, окончательно обессилев, рухнешь на середине в пропасть, либо без сил упадешь на другой край. Только в одном эти два города полностью совпадают: оба прославились на весь мир, только один несет людям благодатную славу и интеллект, а другой гадит под себя, травя людей своей гордыней, и при этом тоже есть в нем хорошая слава, приобретенная пятьдесят лет назад. Подтвердилась очередная истина: зелень и наив никому не приносит пользы, так как хочет все и сразу, не думая о последствиях. Люди «Х» поистине братчане, вот.

         Похоже, наш отпуск затянется на несколько месяцев. Тогда баланс Света в Братске рухнет окончательно.

         Мы столько раз обсуждали, как ловить Чупакабру, Энерик даже ляпнул, что голыми руками возьмет! Он рискнул, но что из этого получилось, читайте на следующих листах.
         А началось все геройство с того, что Энерик  проверил всех жителей, как и обещал, и заявил, что у сына Анны – той самой Анны, у которой роды принимались, у него не хватает одного резца – клыка. Вырван с корнем. Парень вдобавок оказался Темным Иным. Пытался шеф прощупать его энергетический  уровень, да не смог: СТЕНА.
         Высший уровень. Великий.
        «Парню двадцать шесть лет, а он уже каким – то образом успел  стать магом высшего уровня, магом чудовищной силы! Этот парень потенциально сильнее меня! И что самое страшное, это мой крестный сын!!! Вот и сбылись мои предчувствия… Да он вдобавок полуоборотень – полувампир… Бог ты мой…» – подумал тогда Энерик и заплакал.
         Вот этого мы не ожидали. Никак.
         Так что существо будет сложно взять живьем, а что касается развоплощения – так это будет еще тяжелее: такому типу умирать не захочется!
         Дети здесь по ночам скачут в виде ящеров с головами Анубиса по грядкам, лето проводят в лесу, учась охотиться и выживать, но их мало… Коли этот ребеночек цапнет за руку или за ногу, тебе конечность либо ампутируют, либо тебя постигнет участь превращения в оборотня.
         Но Темные Иные здесь в большинстве своем добрые и почти никого не трогают. Они очень сильны, и догнать их порой невозможно.

         После того, как Энерик вычислил Чупакабру, он смог войти с Константином Кусковым в контакт. Костя был мастером в своем деле, а насчет зубов у него было железное алиби: в драке вышибли. Но стало интересно, КАК можно выбить вместе с корнем?!
         Да никак!

         Энерик стал осторожным, перестал каждый день уходить гулять, а в голове у него вертелось: «Так вот ты какой, сын Анны!»
         Потом на допрос и Анну вызвали. Она сама догадку Энерика подтвердила. Сказала, что рядом с сыном находиться не может, так как становится дурно и тошнит. В детстве мальчик был слабым, но всех поражал дурными поступками,  уже в пять лет грубил и хамил. Несчастная женщина пыталась его переделать, запирала в чулане, на чердаке, даже угрожала ножом. Все было тщетно. В подростковый период сына мать заставляла его копать огород, поливать грядки, полоть, чтобы Костя не ударился в развратную жизнь.
         Несмотря на все это, девственность была потеряна лет в пятнадцать. Причем, что убило Энерика наповал, первый сексуальный контакт был с Ириной! Той самой Ириной! Елена Дмитриевна, едва узнав, что ее дочь изнасилована, поехала к ворожее, и та с помощью каких – то трав и магии восстановила девушке целомудрие. Все были просто в шоке, когда узнали, что пятнадцатилетний подросток каким – то образом трахнул двадцатипятилетнюю… Ира, как сказала сама, пошла в лес за вампиром, зацепленная Зовом.  Сопротивляться было бесполезно. Ира у Кускова была первой любовью, и он просто хотел превратить девушку в равную себе.
         Не вышло.
         Совершенно непонятно, как тогда Ира ушла в Сумрак, вырвавшись из объятий Темного. Она поняла, что тоже Иная, только слишком слабая. Тот тоже полез в Сумрак, и Ира увдела, что его аура была чернее ночи, и в ней был вдобавок алый цвет.
     « Ты Иной! Темный! Сколько тебе лет? Двадцать?»
     «Пятнадцать. – ухмыльнулся Костя. – Хоть я и Темный, я люблю тебя и хочу, чтобы мы сравнялись. Как это может быть, что ты в двадцать пять еще девственница?! Это же надо… Очень хорошо, что ты потенциальная Иная, но до того слабая, что тебя даже Великие не смогут инициировать! Жалко, что тут нет Олега Аренского – этот золотоволосый красавец, наверное, меня бы в клочки порвал. Жаль, что я его крестный сын. Как мать рассказала, ты сама привела его к ней, когда та рожала! Глупая ты была на тот момент, Ира! Выходи из Сумрака, а не то погибнешь.»

     « Знаешь, Кусков, Олег Аренский не желал тебе зла. И если бы не кесарево сечение, то Анна бы погибла! Никто не думал, что ты такая мразь… - убивалась новоявленная женщина.»
         Она прокусила губу, Сумрак зашипел, почувствовав кровь и выпустил беднягу в нормальный мир.  Ирина рухнула на траву без сил, морщась от дикой боли. Боль – плата за то, что неподготовленной вкусила запретный плод… В черных тонах, а не в белых…

         В тот день Энерик, вывернув память крестника, заставил его все это показать у себя в подсознании, и после ему хотелось просто провалиться сквозь землю. Как тяжко было Светлому... Все, что говорила Анна, оказалось правдой.  Будет что рассказать в Дозоре: у Пресветлого Энерика названный сын является  Высшим Темным магом. И думал Энерик:
         «Гломен с Амродом будут ржать надо мной так, словно наркоты накурились! Вот позор! Получается, что у нас теперь два Кости появилось - –дин гад, а другой хороший.»
         Но на следующий день… когда наш шеф вновь увидел Кускова, то можно было сначала решить, что он и не Светоч вовсе:
     - Как ты мог… Я ее растил как родную дочь! Десятилетняя девочка без отца росла! А Вас, Высший Маг, я на руках держал! Ну и ((-((-((-(( ты, Костя… Ну и ((-((-((-((…
         Неподалеку в кустах кто – то дрался – наверное, детки – оборотни что – то не поделили. Тем временем между Великими Темным и Светлым произошла драка, детки пулей вылетели из леса: пятеро, тело как у арнитопода – хищного вида динозавров, длина и высота твари примерно в метр, голова Анубиса, а глаза блестели как бусины. Они окружили дерущихся, повизгивая и попискивая, подпрыгивая на мощных ногах и размахивая хвостом. На ногах красовались страшные когти, острые черные уши шевелились, поворачиваясь на каждый шорох. Таких надо просто на цепь садить, а осенью заставлять выкапывать картофель. В результате мы обнаружили шефа окровавленного, на полу чердака, он едва дышал, и когда мы его осмотрели, то сделали неутешительные выводы: рука правая сломана, грудь разбита, сломано два ребра, а голова повязана. На ноге несколько рваных ран, и ходить он долго не сможет. Кельт когда повернул голову, то под глазом красовался синяк.
         Ох хорош…
     - Елена Дмитриевна, правда, что этот гад…
     - Правда. – вздохнула женщина, меняя шефу бинты. – Прости, Олег, что не сказала этого раньше. Этот Костя Кусков – редкая сволочь… Ирина ему в пятнадцать лет больно нравилась.  Он предложил ей переспать с ним, а она отказала, вот он и стал мстить, применив Зов. Дети в пятнадцать лет здесь очень рано взрослеют и к тому же выглядят старше своих лет. Этот вампир был первым парнем на деревне. Девчонки за ним табуном бегали, и он любил тащить влюбившуюся в него дуреху на сеновал или в кровать. И – все. Хорошо, что он Иной, а то где бы Ира сделала аборт? Олег, зачем ты его на дуэль вызвал?
     - Хотел вычислить его магический потенциал.  Вот вам и результат. Когда я начал копаться в памяти крестника, ему это не понравилось, он мне пригрозил отомстить.  Сказал, чтобы я на следующий день пришел просто с ним поговорить.  На сходке я психанул из ревности, и мы сцепились… - тихо сказал кельт. Его трясло от слабости и усталости, правая рука вообще не двигалась – сломана потому что, кисть тоже… Правый глазик почти закрыт, а золотые волосы местами запачканы кровью. Я положил ему руку на плечо и спросил:
     - ЭТО ОН?
     - Он, он… Все сходится: дома по ночам не бывает, зуба нет и один ноготь начисто вырван.  Но поднять ни за что ни про что руку на того, кто помог тебе появиться на свет – это уже пахнет трибуналом!
         Елена Дмитриевна упала в обморок. От потрясения. А я полез в шкаф за аптечкой – нашатырь взять.
     - Максим, сотрудник Братского и Московского дозоров, я твои записи в дневнике прочитал и кое – что свое занес на последних страницах. Извините, Егор и Валера, что я тогда наорал – чувствовал, что легендарная Чупакабра – это Кусков Константин. Не дай Бог узнать кому – нибудь, что этот Темный…
     - А за то, что мне чая ни за что плеснул, ответишь? – строго спросил Валера.
     - Прости меня…



     - Елена Дмитриевна, а ваш сын как на изнасилование отреагировал? – спросил Егор, насупившись.
     - Александр – то? – Елена выпила воды. – Очень зол был. Пошел и морду за сестру набил. С тех пор Костя его не любит. – и пошла суп разогревать. Мальчишка сощурил глаза и размотал чистый бинт – у Энерика из рваной раны на голове снова кровь пошла. Светлому дышать было тяжело,  он лежал на кушетке и спал, уходя в Сумрак. Это немного помогало – боль уменьшалась.
         Я открыл дневник, перевернул его вверх ногами и открыл первые \ последние страницы. Тут же в глаза бросился мелкий, но красивейший почерк кельта, с вензелями, закорючками, причем все это было написано пером и тушью. Тушь тут делают самостоятельно: берут золу и смешивают с молоком.
         Не Энерик, а вампир во время разговора слетел с катушек и начал «мочить» соперника.  Как Светлый после такой рвачи смог открыть портал в Сумраке и уйти – я пока не понял. Но потом все прояснилось, когда я дочитал до конца.
         Вначале решил – спасли рефлексы. Энерик нанес удар, а Темный взял да и поставил вокруг себя мощный энергетический барьер.  А может, кельт ему в рожу водки плеснул, чтобы «разрешить проблему?»
         Наверное…
         Чего там Энерик настрочил?


         Уже вечер, пора спать. Закрываю толстенную тетрадь, желаю шефу спокойной ночи и задуваю свечи. Комната быстро наполняется запахом воска, а на горизонте всходит луна и светит прямо на меня.
         Полнолуние…
         Дикое время – сейчас все вампиры и вервольфы рванут в лес на шабаш, в том числе и Чупакабра, - если, конечно, сможет. Страшно…
         Остаются одни Светлые… Но есть среди них и смельчаки – уходят в Сумрак в глубочайшие слои  и наблюдают за игрищами Темных.
         Иные тоже умеют надеяться на лучшее.
         И Темные, и Светлые. Каждый для себя.
         Как кому надо, так оно и будет. Деревья почти голые, на дорожках лежат сухие листья, ветер бросает их в воздух, ловит и уносит прочь. Свет стал прозрачным, лучше, чем раньше, а на болотах полным – полно клюквы, оттуда же слышатся смех, визги, крики, пахнет дымком и какой – то гадостью. Вот в небо взметнулись огненные языки пламени.
         Ночь наступила.
         Для Светлых.
         Для Темных – это все равно что день…



         Шестнадцатое сентября.
         Десять утра – примерно так. Смотрю в окно на Оку, листая дневник.
       
         Пасмурно. Непонятно откуда на небосклон наползли тучи, накрапывает дождик. Мелкий такой, противный… Под крышей и в щелях свистит ветер. Ветер в стекло бьет веткой яблони, на которой остался один – единственный листочек.
         Картошку копали все, кроме Энерика, так что ее на огороде уже нет. Морковь еще не трогали: зеленые пучки торчат над грядками. А по комнате летает большая сонная муха.
         По Оке плывет бревно. ( «По реке плывет кирпич – бледный – бледный, как стекло. Ну и пусть себе плывет, муха тоже вертолет.» – это так, к слову.) Красиво плывет: через его сучки и задоринки перекатывается, пенясь, волна, словно облизывая дерево. Гуляют по могучим волнам белые барашки, а сами волны огромные – на них можно долго качаться…
         Вот одна с шумом ударилась о маленькую скалу и отхлынула, словно успокоившись. А знаете, что такое Чупакабра на самом деле? Это та же Чебурашка, только большая и зубастая. Вот.
         Красивые волны, но сам пейзажик за окном производит очень мрачное впечатление… Как и всякой осенью: кругом все серо, по стеклу бьет дождь, сыро, холод продирает до костей.
         На улице – ни души: Темные вчера с лихвой повеселились и спят. Деревню накрыла мертвая тишина, нарушаемая лишь ветром и шумом реки.
         Даже детки – динозаврики не визжат и не воют: небось в норы забились. Интересно, а что они зимой делают? Без понятия.
         Я вздохнул, снял с печки кофе, добавив сливок в кружку, процедил варево через ситечко  и вновь открыл дневник. Похоже, Энерик был когда – то летописцем, потому что ошибок в тексте я не нашел, нет неправильных оборотов, и вообще,  интересный стиль. Принялся читать.
         Вот как все было на самом деле, если ничего не отбрасывать… Читай и думай…

                «СВЕТЛЫЙ МАГ БРАТСКА – СЛАБАК?


    Четырнадцатое сентября.
    ____________________________
      … Перед тем, как идти на встречу, я проверил все свои возможности и силы. Посмотрел на свои ладони и похолодел: на них был знак Смерти. Может, удастся избежать гибели? Анна, наверное, рассказывала много хорошего сыну о Олеге Аренском. Конечно, говорить о том, как рождался Костя, не стоит…
         Ситуация в деревне подошла практически к опасной черте, а усугублялась она тем, что Кускова в детстве обзывали Чупакаброй. Хотя на самом деле так называют другое существо.
         Вообще – то меня совсем не волнует, как Кускова воспитали, кто этого типа инициировал или вообще что – нибудь о его жизни или нежизни. Волнует другое: дальше будет этот Темный в лицо хамить или исправляться?
         Не знаю.
         Я слишком хорошо знаю технику боевых искусств – два века жил в Китае. А там воинство – ой какое… Треснут ногой куда – нибудь, а потом ломаешь голову, почему у тебя голова болит или спишь целыми днями. Буду с рассчетом наносить удары – лишь бы не убить. Хотя Константин давно уже умер. Умер, когда ему было пятнадцать. Или в теле еще теплится жизнь, раз он еще и оборотень?
         И вампир…
         Горько, что это Темный Иной, а не Светлый.
         В – общем, это не мои заботы. Сын Анны сам себе выбрал такое счастье. Тем более его отец – оборотень. Но не только в этом дело. Уж слишком парень привязан ко всему непознанному и мистическому. Я тоже. Хоть это мне нравится, и то хорошо.
         Я надеваю черное кимоно, затягиваю пояс, делаю сальто и гляжу сквозь Сумрак. В лес. Пусто. Странно, - договорились встретиться в условленное время, а Тьмы не чувствую! На всякий раз полез в аптечку, достал йод, зеленку и бинты и положил в сумку. Сунул туда же водки бутылку. Вдруг по башке получу или удар ножом в грудь? Вдруг этот гад прошибет «Хрустальный Щит?»
         Свет и Тьма…
         За что – о – ооо – о?!
         Кимоно у меня самое настоящее, ему где – то пятьсот лет. На спине – вышивка золотом в виде дракона. Жаль надевать такую красотищу, но другой боевой одежды нет для столь душещипательной встречи. Повертелся перед зеркалом, завязал волосы в хвост и улыбнулся.
         Почему – то весело – наверное с ума схожу.

         Выхожу за порог, набрасываю на себя куртку, рюкзак и иду к лесу, проглядел там все слои Сумрака – чисто! Но сердце подсказывает, что что – то не так. От леса веет холодом, стынью и мистикой. Не слышно никого и ничего, сапоги мигом промокли – трава сырая, кругом грязь… Страшная грязь, а лягушки – мутанты так и прыскают от меня в разные стороны.
         Сразу за деревней начинается болото. Иду по нему, пока не проваливаясь, и наконец в подсознании зазвучала дивная мелодия – сначала тихо, а потом все громче и громче… Дивные звуки фдейты и скрипок, от которых невозможно оторваться… Этот Зов действует подобно наркотику: ударяет в мозг, и тебя начинает заносить. Точно также просходит и со мной, сыном кельтской девушки и простого бродяги. Зацепило Зовом, точно также, как паук выбрасывает из укрытия нить на жертву и тянет к себе. Голова совершенно  по – другому соображает, когда музыка Зова застилает сознание и глаза, заставляя подчиняться противнику. Потом ты очнешься только тогда, когда начнешь чувствовать – выхода нет, и противник стоит перед тобой. Надежда – страстное и сладострастное чувство, но совершенно бесполезное для того, кто обращен к будущему лицом…
         Да…
         Умно…
         В мени твоем – звук металла, имя твое – прямое и острое, как клинок, росчерк кометы в ночном небе – твой символ, видеть твой образ и даже с закрытыми глазами – мой рок…


         Я иду и рассуждаю, а лес становится все гуще, я пробраюсь через буреломы и буераки, мысленно снося все на своем пути. Интересно, что будет сегодня, если позавчера я своему крестному сыну вывернул память наизнанку и узнал правду?
         Признаюсь тебе, у меня был хороший шок…
         Одновременно я вспоминаю Средневековье, смотря через Сумрак… Почти также тут, как в деревне «Х»… живут. Максим, знаешь, я, кажется, нашел музыку, выражающую твою душу – или ту музыку, чьим живым воплощением ты являешься – чарующе – печальные мелодии и песни Лорины Мак Кеннит. Инквизитор ты наш, единственный Инквизитор на весь Братск…
         Круто, правда: Высший Светлый идет драться с Высшим Темным. Устав, присел на пень, пинанув несколько поганок. Константин Кусков сейчас неуправляем, его музыка сейчас похожа на мелодии «RAMMSTEIN»: «Spailushrl» – как на самом деле пишется название песни, ума не приложу. Неуправляем, дик, похотлив и невоспитан…
         Как только я увидел, что у него не хватает одного клыка и понял, что это и есть Чупакабра – с первых мгновений охвативший меня ужас от дикого ощущения реальности происходящего не покидал до конца. Он примешивался к смеху и слезам, к любому иному переживанию и троекратно увеличивался в моменты даже мнимой опасности, зашкаливая все мыслимые рубежи во время опасности более вероятной. Сомнений о моем существовании в нем оставалось столько же, сколько влаги в пустыне…
         Мое тело словно перестало жить извне, и было не в состоянии даже прикрыть голову руками  прямо от летящего в нее камня или увернуться от пущенной в самое сердце стрелы – словно ко мне сюда вернулись Средние Века. Во всем организме оставались живыми лишь глаза и уши, в которые непрестанно вливались бурлящие потоки информации, грозя затопить разум, бьющийся, словно в лихорадке от осознания того, что все вокруг – настоящее… Слишком реальные видимые образы и движения!
         Хотя, если бы мне удалось прикоснуться к стволам гигантских деревьев, что росли восемьсот лет назад, высотой в тридцать метров, ощутить холод вечных снегов, как раньше в Гренландии с Эриком Рыжим, жар подземного огня, - сказать хоть слово тем сильным и красивым… Даже если бы хоть раз донесся сейчас, как в Средневековье, запах трав, цветов бескрайних степей или дым от бесчисленных костров, когда горят заброшенные деревни, пожаров и сожженных тел… То я бы умер… в кресле своей машины…
         Все это – мое скромное мнение.

         Но при этом, я остаюсь жить, несмотря на все убийства, произошедшие вокруг меня и здесь, двадцать лет назад, и в других местах.
         Мои глаза не ослепли от чересчур ярких вспышек молний и гнева. Мои уши не оглохли от рева сотен тысяч глоток, рева камнепадов и водопадов, лязга мечей и свиста стрел…

         Я вижу, что лес начал редеть и вот наконец выхожу к обрыву, а внизу протекает река Ока. Линия горизонта так близко и так непостижимо далеко… манящая за собой… Воздушная эфмерность написанного в полумраке Сумрака стихотворения – лишь некоторые твои облики, Свет… Некоторые из многих. Как ни прячься, я ведь все равно смогу почувствовать!
         Музыка становится громче.
               
                Черточка, точка, несколько слов
                Утром в морозную высь унеслись.
                Ты вспомнишь обрывки тысячи снов,
                Идешь через память насквозь.

         Оригинально, и как подходит к ситуации! Успокаивает… И почему – то теплеет на сердце и на улице.

         Но самое важное остается неизменным: не упустить Зов, не пропустить драгоценные минуты, нет, даже секунды!


Видишь, - они не сбылись…
Темное что – то с сердцем срослось.
Опять в темноте ищешь путь,
Один на тысячу, один на миллион.
От боли в небо хочется выть,
Что ж, вчерашний путь пройдем,
И живешь, не сожалея ни о чем,
А смерть маячит за плечом.
Плывешь сквозь время по Судьбе.
Кто завтра вспомнит о тебе?
Ты видишь. Что никто –
Ты душой познал пустоту.
Строчки заполняют белый блокнот,
Сейчас подвела последнюю черту.
Если попросишь – сейчас же уйду.
Жаль, что не получится наоборот.


Мелодия вдруг сменила нотки…



Опять любовь, опять мечта,
И так за годом год.
Что было, будет то всегда,
Прошедшее опять произойдет.
А ты ночами сон теряешь,
И горька пища на устах.
Да или нет? Но ты не знаешь.
Застыли слезы на глазах.
Зачем он ищет встреч?
Терзая душу, без конца?
Тебя на муку лишь обречь,
И все разрушить, но сказать.
И стали каблучки, как из свинца,
Но упрямо идешь ты вперед,
Пусть долго, но будешь ты ждать,
Хотя должно быть все наоборот.
Никто не хочет вечно страдать,
И любовь когда – нибудь пройдет.
Что принесет тебе новая встреча,
Мечты или боль, что были всегда?
Ты ждешь звонка не первый вечер.
ОН НЕ ПОЗВОНИТ НИКОГДА.
Ты упряма, подружка, - пойми,
Он тебя совсем недостоин.
Ты не слышишь, продолжая петь о любви,
Нет, несправедливо мир устроен,
Нет правды на земле,
Но нет ее и выше…
Мой бедный Водолей,
Как жаль – ты не услышишь,
Читаешь умные книжки,
Даешь неплохие советы.
ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НУЖНО МАЛЬЧИШКАМ,
Ты знаешь много ответов.
Но себе не в силах помочь,
Наверно, даже не хочешь,
И мечтаешь, укутавшись в ночь.
И, страдая, тихонько плачешь…
Скоро утро, солнце взойдет,
На рассвете лишь уснешь,
Твоя печаль сама уйдет,
Все равно. От судьбы не уйдешь.


Это что, намек? Намек на мои отношения с Ириной? Похоже… Похоже, он никогда никого не любил, да и любить – то не умеет!

Плавными волнами одна мелодия перетекает в другую. Мой крестник силен, очень силен! Даже меня может переплюнуть! Я в ответ послал Зов – отскакивает! Так откуда же музыка идет?! Из Сумрака не может, так как все слои пусты.
         Отскочило! Может, улетело в небеса, сгинув…
         Снова раммштайн! Музыка становилась громче и громче, ну где же ты, Костя? Пора появиться наконец! А может быть, он на сосне сидит и вот – вот кинется?
         Над головой – голубое небо без единого облачка, рядом летает гигантская ворона. А по соснам скачут огромные поползни, вдвое крупнее обычных особей.
         Пусто…
         Никаких признаков того, чтобы рядом был Иной.
     - Костя, выходи! Поговорить надо!
         В ответ – мертвая тишина.
         Не выходит, сволочь, прячется!
         Посидев несколько минут на корточках, я, отчаявшись, полез на первые четыре слоя Сумрака. Пусто!
         Пусто!
         На первых трех.
         Но на четвертом слое я увидел в воздухе висящую, едва заметную голубую звездочку, от которой тянулась тонкая нить серебристого цвета. Не раздумывая, я потянул ее к себе, потом намотал на руку, крепко рванул и провалился в портал.
         Портал – это шок, потому что не знаешь, где он кончается, это скорость, дикая скорость полета, это белый туман, слепота которого сбивает с толку, но затопроходит несколько секунд – и готово! Ты на месте…
         Музыка резко оборвалась, лес исчез… На четвертом слое Суирака – пустое пространство, небо ярко – розовое, нет ни звуков, ни ветра, ни эха… Вместо солнца – алая точка.
         Чем глубже погружаешься в Сумеречный мир – тем опаснее ситуация: оттуда можно и не вернуться. А ежели в таком «киселе» провесить портал в другое место на планете – то это огромный риск заблудиться.


         Я, едва выйдя из портала, вернулся в реальный мир, и ахнул: перрон, заброшенная железная дорога, неподалеку – полуразрушенный маленький вокзал. Рельсы все изогнуты и изъедены ржавчиной, деформированы короче. Перед глазами стеной стоит березовый лес, недалеко журчит какая – то речка, пахнет какой – то гадостью.
         Константин закрепил портал прямо над рельсами на высоте три метра от земли. И я рухнул прямо на ржавые рельсы, ударившись при этом головой о сталь так, что в глазах потемнело.На лбу осталась царапина прямо как у Гарри Поттера, я ушиб еще правое колено и содрал его в кровь: ткань синих джинсов быстро стала окрашиваться в алый цвет. По ноге потекла теплая струйка…
         Посидев две минуты, я кое – как встал: да так можно все сломать! Вот гад этот Темный: на краю перрона все укрепил!
         Ох блин… Как колено ноет… В голове – полная каша, влез в Сумрак, на одной ноге, словно Нео, запрыгнул на перрон, и сплюнул кровь… Еще и подбородок разбил!  Потом снова вернулся в реальность.
     - Костя, выходи! К тебе взываю!
         Раз сказал, потом два – бесполезно! Тогда пришлось сказать битую – перебитую фразу, которой ни много ни мало тысяча лет:
     - НОЧНОЙ ДОЗОР! ВЫЙТИ ИЗ СУМРАКА!
         Фраза помогла – появилось существо. Одет Костя в джинсовую выглаженную одежду, светлые волосы причесаны, на ногах лакированные ботинки. На шее – амулет. Ну как на парад пришел!
     - Что – то ты сегодня не в форме, Светлый… - хихикнул упырь, снимая амулет и бросая в мою сторону. Черный шарик на цепочке метнулся к моей шее, расстегнулась цепочка и обвилась вокруг горла, тут же успокоившись. В шарике мигнул огонек, и все… Зато на тело тут же навалилась дикая тяжесть.
     - Как… тебя… на… называть, Темный? – прохрипел я, ловя ртом воздух.
     - Г Э Л Л Е М А Р.
     - Гэллемар, в тебе нет власти надо мной.
         Сразу отпустило – обычно так и бывает. Как следует прокашлявшись, я спросил:
     - Почему ты сюда перекинулся вместо того, чтобы встретиться у Оки? Почему я нахожусь возле заброшенной железной дороги?!
     - На самом деле мы у деревни «Х», только до нее тридцать километров. Я все прекрасно устроил – послал Зов и прочее… Не нравится?
         Я глаза сощурил:
     - Ага… Видать, Гэллемар, ты и впрямь Чупакабра: проход надо было закрепить на краю обрыва…
         Взгляд Иного стал бешеным. Еще несколько похожих слов – и он кинется на меня… Словечко одно его очень разозлило…
     - Не смей меня так называть!
     - Я знаю, почему. И за убийство Иных ты понесешь заслуженное наказание, Инквизитор из Москвы уже здесь. А теперь давай поговорим. Еще раз Ирину пальцем тронешь – крестный сын ты мне или нет – не пожалею! Какого права ты имел испортить девчонку, заманив ее обманом в лес?!
     - Да? (тут же сказал какую – то пошлость) А это не твое дело, Светлый. Я хотел -  я взял… А не ты, Олег Аренский. Ох, ох ты, как напрягся, от ревности сейчас Тьму в клочки порвет! Слишком поздно ты опомнился, Энерик! Что, разочаровался в своей подруге, да? Sorry, sorry, i don`t  no! Наверное, после ночи любви пришел к Елене Дмитриевне, поставил перед собой тарелку с блинами, верхний вчетверо сложил, откусил, развернул и положил обратно. А, Светлый? Что молчишь? – и расхохотался.
         Такого хамства я стерпеть не смог. Резко подошел, забыв боль, и ударил хама по лицу.
     - Как ты смеешь… Я ее растил как родную дочь, когда ей было всего десять лет! Сволочь... А Вас, Высший Маг, я на руках крошкою держал, когда принимал роды!  Никак не думал, что мой крестный сын вырастет такой тварью…
         Повисло долгое молчание. Гэллемар захихикал, прыгнув с перрона и пошел к лесу. Я оперся о перила, чтобы не упасть: нога по – прежнему болела, правда чуть меньше. Надо же такому случиться – я крестный отец Темного мага! Какого черта полез роды принимать?!
         Не знаю…


         Гэллемар шагал по дороге, ища полянку. Нашел. Меня это насторожило, и не только это: неподалеку слышалось жуткое рычание в стороне березняка: молодые березки ходили ходуном, словно там притаилась стая хищников, поджидая жертву.
         Ясно: вервольфы.
     - Интересные, интересные вы, Светлые: лезете всегда туда, где можете погибнуть! Особенно ты, Олег Аренский: растил девочку, а затем растлил, перед этим пропав куда – то на двадцать шесть лет! Хороший пример другим подаешь! – и, выкинув руку вперед, врезал мне в челюсть, от души. Ага, драка начинается! Вот только этого мне не хватало! А зачем и за что меня бить? За то, что я несу Свет…
           Я отлетел к ближайшей березке, во рту хрустнули зубы, а перед глазами поплыли алые круги. Согнувшись пополам, я попытался снять с плеча сумку, чтобы достать водку и этим утихомирить Чупакабру. Онемевшими от боли пальцами расстегнул молнию, достал стакан и бутылку. Выплюнув кровь, налил до краев…
           Привстал, поднял руку да разом плеснул вампиру в лицо. Тот завыл, закрыл лицо руками, с которого пластами сходила кожа, между пальцами потекли черные и алые струйки крови…
           Кто кого одолеет?
           Зубы в крошку не рассыпались. Хорошо… Будь ты хоть Высший Вампир, но алкоголь для тебя – отрава. Представляю, какие чудовищные муки испытывает вампир, когда его внутренности прожигает спирт! Двадцать шесть лет назад Светлые пытали Темного – в глотку пиво лили. Бедняга боли не вынес и развоплотился. А я никого не желаю мучить!
           Мне даже не пришлось раздеваться для того, чтобы остаться в кимоно: Кусков показал, на что он способен…
         Резко подошел ко мне и ногой ударил по кисти руки, в которой была водка. Рука бессильно повисла, потом удар пришелся по ключице, что означало болью, что все, рука сломана… Пальцы также. Затем разъяренный вампир нанес мне удар в солнечное сплетение, в пах, когти распороли мне кожу и одежду. Невзирая на боль, я здоровой рукой наносил удары, выбил врагу еще один клык, сломал ему в ответ пару ребер, да и он не зевал: опережал меня на полсекунды, так что по сравнению с Чупакаброй я был неумехой и слабаком. Вокруг Кости кружился серый вихрь – ног и рук вообще не было видно, а от меня во все стороны летели ошметки крови и одежды – словно это было вовсе не существо, а бензопила, которая, будучи включенной, застряла в дереве, ее заклинило, и она все никак не может остановиться…
         Наконец, я рухнул как подкошенный к ногам сына Светлой Иной и оборотня… Голова была разбита, под одним глазом синяк, ребра, похоже, сломаны, правая рука вообще не двигается, повиснув вдоль тела. Дышать почти невозможно! Золотые волосы в крови, она бежит из раны, которая из раны у лба бежит ручьями. Хлещет!
         Кусков присел.
     - Я вовсе не хочу тебя убивать, Светлый.
     - Да? Правда? – злобно шепнул я.
     - Я хочу узнать Олега Аренского получше, вот и все. Потому – то и оставил в живых. И запомни: еще раз назовешь меня Чупакаброй – убью! Будь ты хоть Высшим Светлым трижды и четырежды, но вампиры непредсказуемы. Да и не только они… - Костя повернул голову влево. Потом вправо. Пять динозавриков – оборотней с головами Анубиса окружили нас кольцом, высота их была метр и больше. Эти Темные Иные, похоже, почувствовали запах крови и прибежали поживиться. Кто – то из них носом ткнул меня в бок, и  все тело тут же пронзила страшная боль: точно – ребрам конец… Я стиснул зубы, чтобы не застонать.
         И тут случилось поистине нечто фантастическое и из ряда вон выходящее: такого не ожидали ни я, ни Костя – грозно зарычав, все пятеро детей Темных накинулись на Чупакабру(!), и в следующую секунду на весь лес раздался душераздирающий вой, причем в нем были и жалобные нотки. А потом раздался крик: «Не надо!!!» Но детки будто и не слышали этих слов – рвали когтями и зубами, но не убивали непонятно почему. Видать, им тоже досталось от Иного – мутанта когда – то не меньше, чем мне.
         « Кр – рр – рови! Горр- рячей крр – рови!» – визжало пятеро существ. Видать, Чупакабра все силы истратил на меня, и потому не мог сопротивляться. Одна почка была вырвана начисто, вся наша поездка в деревню «Х» смахивала на сюжет фильма «Братство Волка».
         Там в английской деревушке тоже завелась какая – то тварь. Она бесчинствовала довольно долго, до тех пор, пока ее не застрелили.
         Наконец мои спасители отпрыгнули в сторону, двое приняли первоначальный облик – это были парень и девушка, у девушки, что удивительно, была беременность где – то четыре месяца. Остальные три оборотня начали облизывать мне раны – тихонечко и очень ласково, мягко и аккуратно. Я оторопел от удивления.
     - Я – то… думал… что вы… плохие оборотни, а на самом деле хоро… шие. Спасибо…
     - Повезло тебе, Великий, мы тут оказались совершенно случайно – Чупакабра тут довольно часто появляется. Зацепила нас Зовом, потом тушу свиньи притащила и оставила в кустах. Затем просила нас подождать – еще есть что – нибудь. Мы были голодные, сожрали тушу как положено, а тут… и тут Светлейший Иной появляется и пытается ТАКОГО Темного одолеть… Зря!
     - Он мою невесту изнасиловал, когда ей было двадцать пять лет, а ему… До сих пор, как узнал об этом, не могу простить! Ведь каждый парень, каждый мужчина хочет, чтобы его возлюбленная была нетронутой, девственницей… Мне, увы, не повезло. Обидно.
     - Мою тоже. – юноша положил руку на плечо подруги. – Ей было четырнадцать. Но ребенка она носит от меня. – Оборотень положил мне руку на лоб. – Ты как, Олег?
     - Нормально, пока жив… - прошептал я, ловя ртом воздух. – А как Чупакабра?
     - Без сознания. Костя Кусков нарушил Закон и начал охотиться на Иных. Сделав это, он стал Высшим Темным, а до этого он регулярно в юности пил кровь девственниц, а потом их, умирающих, насиловал. Мы, оборотни, иногда наблюдаем за этим типом, и он редко, очень редко притаскивает сюда тушу, нам приносит, лишь бы загладить свою вину. Откупиться за какую – нибудь обиду. ТАКОГО беспредела, как сейчас, никто еще с пятидесятых годов не устраивал! Теперь сына оборотня и Светлой Иной придется судить и нещадно развоплощать… - вздохнул парень.
     - Дикарь он и маньяк. – добавил я, пытаясь подняться. – Ну и порвали вы его…
     - Его мать рассказала, что поводом для изнасилования была влюбленность, кончившаяся разочарованием. И понеслось… А теперь, Светлейший, полежи немного, ты весь изранен…
     - Еще раз спасибо. Воды… Пожалуйста, дайте воды… Я, кажется, умираю… Боже…
     - Нельзя воды – кровь еще больше пойдет!
         Темные помогли мне открыть под собой портал, я провалился с их же помощью в Сумрак и пропал из леса, очнувшись на полу собственного дома. Мое кимоно было порвано в клочья, штаны насквозь пропитались кровью, возле уха рваная рана. Я снова провалился в глубокий обморок. Все – таки хорошо, что левая рука здорова и я пишу обеими руками…»


         В данное время Энерик спит как убитый, копя силы. Я подошел к нему, поцеловал в лоб, поглядел на бинты. Выжить после таких ранений не всякий сможет. Крови стало меньше – вовсю шла регенерация.
         Его почерк удивителен. Он пишет справа налево и слева направо, так что половину текста можно читать с помощью зеркала. И простым способом.
         Досталось нашему кельту… Зря он сказал Константину – Гэллемару правду!
         Сломанные ребра, прочие кости и рука – это все фигня, они быстро срастутся! Закрываю тетрадь. Да… Сцепились ни с того ни с сего два Высших Мага – Темный и Светлый – это уже пахнет трибуналом! Я Инквизитор, и могу смело карать хоть весь Братск или всю деревню «Х»! Кускова зверьки сами порвали – отлично! И порвали хорошо – Анна аж два дня ревела! Зря! Говорила, что сын попал в драку, пьяную причем. Ссылаясь на то, что его побили Светлые!
         Бред!
         Полный бред!

         Листаю дневник. Оказывается, Энерик тоже начал заносить туда свои записи. Читаю далее… Нет, он до сих пор язычник, раз кельт! Читай далее:

              $$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$

                “ МЕЧ     ССЫЛЬНОГО  ЭЛЬФА.
                ( БРАТСК )


        …Шуршание колес, говор людей, кондуктор, без конца спрашивающий плату за проезд… Все это меня окружает, и одновременно кажется, что среди всей этой суматохи тихо – тихо засыпаешь, но вот полностью уснуть не получается – автобус покачивает, а я смотрю в окно, где перед глазами пролетают леса и поля. Грустные, но одновременно прекрасные, они тихо шепчут тебе о тишине и покое, прелести… И еще раз о тишине зимнего леса.
        Вот ели и сосны, утопающе в сугробах, стройные, красивые, с шишечками и огромными иглами, верхушки упираются куда – то в небо, а на лапах лежит снег. Каждая сосна по – своему прекрасна, как юная девушка на своем первом балу. И все эти деревья пролетают мимо тебя, сливаясь в сплошную зелено – белую полосу. И так хочется остановиться, утонуть в сугробах, что в Братске иногда глубиной метр с половиной, задрать голову и долго – долго смотреть в бездонное небо, а оно тебя как будто глотает… А если приглядеться, смотреть вглубь леса, тебе может показаться, что меж деревьев бродят чьи – то тени…
         Но нет – мне не получится полюбоваться на сибирскую природу, - автобус уносит меня все дальше и дальше. Если глядеть со стороны – то он превращается в маленькую точку, которая потом растворяется в горизонте.
         И снова мертвая тишина воцаряется в глубине зачарованного леса…
         Он спит…
         Спит, но живет своей жизнью, он устал от своих забот и отдыхает.


         Смотрю в окно. Поднимается ветер, срывая с деревьев комья снега. Даже как – то страшно стало.  Интересно, а что будет там, например в чаще? Через секунду? Вот испуганный серый заяц перебежал через дорогу и исчез. Остались только следы… Кругом лес – его прорезает дорога, мимо мелькнула какая – то табличка – видимо лагерь или санаторий.
         Не знаю.
         Недалеко Ангарская деревня, и кажется мне, существу – эльфу, что это образец построек восемнадцатого века. Я там и раньше был, но почему – то не понравилось, хотя отвсюду веет стариной, кажется, что сейчас закаркают вороны, а люди в кафтанах выйдут на улицу и начнут заниматься повседневными делами – кто торгует, кто просто гуляет, а дети с хохотом катаются с горок, стирая снег со щек… Но все это давно ушло, никто в деревне не живет. Ну и что, а я уже у реки Ангары, еще ближе – Братское водохранилище… Вот и кончился лес. Еду мимо полей.
         Несколько колосьев возле дороги качает ветер, они сиротливо возвышаются над снегом – они недвижимы, как небо надо мной, и над всей Сибирью, и миром тоже.
         Глубокое, постепенно темнеющее небо, на котором замерли облака, откуда падают звездочки – снежинки… Вокруг все будто вымерло – никого не видно, ни людей, ни животных за окном. Только автобус едет по заснеженной дороге, шурша колесами, внутри него царит жизнь… А сзади – след, убегающий в горизонт.
         Дальше идет река Ангара. Скоро машина остановится – рядом поселок Энергетик. Затем следует еще несколько остановок, люди входят или выходят, и при этом ошалело глядят на меч, который висит у меня на поясе и малость пол задевает, хотя оружие дубленкой скрыто. Настоящий клинок, эльфийский, люди смотрят со страхом и думают следующее: “Не террорист ли едет?” Нет, я просто эльф – изгнанник. Смотрю на опустевшие сиденья, и на народ, когда двери закрываются, то расстегиваю дубленку, беру в руки меч и сажусь.  Почти никого не осталось. Снимаю шапку с головы – по лбу пробежала капелька пота. Жарко, волосы растрепались, перехваченные черной лентой.
         Серые глаза спокойно глядят в небо без боли и страха, а только с надеждой вырваться из этого постылого Братска…
         Эх… Не знают нас тут и не любят.
         Так… Что у нас тут? Река. Большая. За ней, на другом берегу,- громады домов, словно толкиеновские крепости, и кажется, что все опустело, что поселок Энергетик – брошенный, усталый, грустный, запорошенный снегом… Но мое внимание сконцентрировалось на черной, как ночь, воде: она бурлила и кипела, образуя пену из снега и водяных брызг. Она почти не замерзает и несет свои воды с бешеной скоростью куда – то в бесконечность…
         Далеко – далеко, правда, начинается лед. Такой чистый, прозрачный, надежный… Даже страшно становится! Но ведь этот страх красив! Если повернуть голову налево, то глазам предстает великое зрелище – Братская ГЭС…
         Я положл меч на ладонь и вынул холодное оружие из ножен. Что это вообще за клинок? Клинок мрака. Хоть он мне хорошо послужил, но эта вещь не любит добрых рук и приносит горе любому, кто его возьмет. И поэтому я не могу больше его носить…
         Лезвие тускло блеснуло при свете зимнего солнца, подношу меч к лицу. В кованой блестящей стали отразились глаза. “Ну что, меч, дождался своего часа? Сейчас мы распрощаемся навеки…” А отражение будто отвечает, и звенит голос стали: “ Я тебе еще послужу, может, отложишь свой план?”
         Долго смотрю на оружие. Сжимаю рукоять, украшенную рубинами, и опускаю голову.  Этим временем машина остановилась у Братской ГЭС, водитель открывает двери, и я выхожу.

         Что такое ГЭС? Мощный “мост”, перекрывший реку, он разъединяет ее на две части. Я поглядел на воду, потом пошел к прекрасному водопаду, который, кстати, находится рядом. Он не замерзает, и на давным – давно обмерзших камнях – сосульки, вода искрится при свете солнца, переливается огнями, искрами – звездочками.
         Смотрел я на все это, смотрел и вдруг загрустил…
         Повернул голову, глянул на огромную скалу. Бледные надписи на ней почти стерлись. Обидно.
         Солнце светит в лицо, а меч в руке сияет как молния. Аж глазам больно! Сияет, словно мистический камень Сильмарилл…
         Вода ревет, но в то же время  ласково журчит, словно поют соловьи, и звенят мириады капелек, словно хрусталь – рождается Музыка. Вдалеке я вижу ГЭС, грозную, страшную и неприступную, словно крепость.  И с нее сбегает вода в виде пены…
         Далеко слышен грохот…  Слишком красиво и пугающе. Смотрю на Ангару, а ее воды черны, как ночь, потому что очень большая глубина.

         Поднимаюсь на “мост”, а над головой нависают горы бетона, и кажется, что они вот – вот обвалятся. Иду и смотрю на обалдевших от удивления рабочих, которые лопатами скидывают снег с площадки. Кто – то меня окликнул, но я не оглянулся.
         Облокотился на поручни и глянул вниз. Подо мной бурлят водовороты, глотая снег и камни, а бешеный ветер валит с ног. Но все равно через его рев слышится бульканье воды, рождающее слова на непонятном языке. Наблюдаю. Слеза скатилась по щеке, продержалась где – то секунду на коже и  упала вниз.
         ПОСЛЕДНЯЯ СЛЕЗА В СИБИРИ.
         На низкой высоте швырять клинок нереально. Поднимусь – ка выше…


         Высоко – высоко, на страшной высоте, ( сто двадцать пять метров ) где лишь ледяной ветер поет, и где проносятся по трассе машины, ты стоишь рядом с проводами и высоким напряжением. Рядом с гигантским водопадом, созданным людьми, реальность уходит из – под ног. Вчитайся: под ногами – бетон, еще ниже – на сто двадцать пять метров, начинается черная ледяная вода, похожая на бездну, в которую, кажется, вот – вот провалишься…
         Не провалишься – это невозможно, а если и возможно, то только тогда, когда слетят поручни. Перед тобой открывается совершенно неведомый мир, все как на ладони, лента реки Ангары не такая уж и большая.
         Красиво и здорово!


         Постепенно небо превращается в пурпур, окрашиваясь в прекрасные цвета. Словно кто – то рисует громадной кистью картину. Кто – неведом. Одновеменно прекрасный сияющий золотой диск коснулся воды. Начинает понемногу темнеть. Я вглянул на падающую воду, которая напоминала кучевые облака. Только эти «облака», кажется, спустились и образовали водопад. Слышен лишь грохот падающей воды. Белая пена. Белая пена, на фоне которой – РАДУГА!
         Здорово!
         Едва – едва последние лучи солнца коснулись Ангары, я глянул на меч. Переливается, как янтарь… Крепко сжал рукоятку, размахнулся и швырнул клинок в море. Он белой молнией блеснул в последних лучах и стал так медленно падать, падать…  Наконец, вода поглотила его. Навеки.
         А я нисколько не жалею, что эльфийский клинок теперь покоится на дне моря, - это вам на память. Смвол жестокости и муки в Братске, все обиды и слезы… Все плохое утонуло…
         И теперь – все.
         Я уйду…

         Иду к остановке. За спиной шумят вода и сосны, сверкают огни, что зажигаются в дале – ее – еких домах в Энергетике… Как далекие светляки. Водитель спит в кресле – уже восемь часов вечера.»


      У – эх!
      Как, однако, красиво написал! Здорово! Только почему ИМЕННО В МОЕМ ДНЕВНИКЕ?
         А… Раз типа лучший друг и Инквизитор – то можно и чужие записи читать. Ладно, дисты вырывать не буду – жалко.
        Интересно, а Ирина обо всем знает?  Знает, что из – за нее чуть ли не насмерть сцепились два Высших Мага?
         Она может это только почувствовать.
         Отложил наполовину исписанную тетрадь, вышел на улицу. К моему удивлению, на грядке с морковью  и картофелем выкопанным паслось трое оборотней – детей. Один выкапывал оставшиеся клубни, два других полезло в малинник искать ягоды. Нашли!
         Забавно все это выглядело: из голых кустов торчат мясистые хвосты и голова шакала. Маленькие передние лапки с огромными когтями раздвигают ветви, длинные раздвоенные языки плоды срывают.
         Чего это они сюда явились?
         Голодные времена настали, вот и все.
         Хотя…
         Я свистнул. Зверьки резко повернули ко мне мордочки и застыли. Затем двое, переминаясь, отступили, огромными прыжками сиганув за забор, а один прыгнул в мою сторону, вытянув шею и отряхнувшись.
         Я улыбнулся.
     - Ну что, жрать хочешь? Да? Только, пожалуйста, не
разоряй наш огород! Иди куда – нибудь в другое место…
         Существо в ответ вильнуло хвостом. А глазки голубые, еще совсем детские… Это же дети! Что ребенка – то не покормить?
     - Сейчас принесу, сейчас… Извини, что не догадался!
         Я зашел в дом, достал из сумки две палки колбасы и хлеба. Отрезал еще буженины, завернул в пакет.  Вышел.
    - Берите! 
         Ящеры радостно заверещели. Заверещишь тут, когда сосет под ложечкой! Маленькая лапка осторожно взяла еду в пакете. Тоненький язычок лизнул в щеку – типа спасибо. А длинные когти аккуратно погладили по голове. А я в ответ почесал оборотня за ухом.
     - С – свэрт – лый, а с – свэртлый, - вдруг проговорило существо, прищурив глазки, - а ты знаешь, что Чупакабра… теперр – рь долгое вр – ремя не будет всех терр – роризир – рровать? Мы ее порр – вали, защищая Светлейшего…
         Точно! Это же спасители Энерика!
     - Никак подыхает?
         Существо замотало головой в знак отрицания.
     - Зачем вы Чупакабре почки вырвали?
     - Мы з – защищали Олега. Светлейшего так порвала эта тварь, что пришлось помочь защититься. – лающим голоском ответил оборотень.
         Неплохие детки растут! Очень даже неплохие! Если бы у нас в Москве установились такие же порядки – какой бы наступил мир… Например Завулон нападает на Гесера, а в ответ Темные Маги заступаются за Светлых Иных…
         Смешно!
         Нет, для столицы такое не подойдет.
         Потому что ТАКОЕ может быть только в Сибири… И больше нигде!
         ТЕМНЫЕ МАГИ И ОБОРОТНИ ГРЫЗУТ ТЕМНЫХ! НЕ ВСЕХ, КОНЕЧНО, а тех, кто чинит беспорядки.
         Темным – Темное.
         Светлым – Светлое.
         Все – таки здорово, что в деревне «Х» царит такая иерархия. Один только Чупакабра – Костя ака Гэллемар успокоиться не может!
         Энерик тоже в некотором роде. Написал он, кстати, в моей тетради повествование о схватке очень хорошо. Эти строчки ему дорого дались: Великий едва не погиб.  Чуть не погиб от рук своего крестника и вдобавок получив глубочайшую эмоциональную травму. Наверное, не скоро выздоровеет…
         По счету это второй случай с ним в Сибири: в первый раз Светлейший убил Высшего Темного Мага Братска. Бились сначала на мечах – двуручниках в реальном мире, да не где попало, а в машинном зале Братской ГЭС! Понятное дело – эта дуэль едва не закончилась катастрофой в конце семидесятых годов, а Сумрак едва наизнанку не вывернуло. ГЭС едва не прорвало!
         Место дуэли было выбрано не случайно: Братская ГЭС, - гидроэлектростанция, известная не только на всю страну – но и на всесь мир. Получилась некая пародия восстания. Разрешение было дано Бюром Инквизиции…
         Люди в городе сидели без света часа два – Иные распорядились магией заблокировать турбины, да так, чтобы ничего страшного не произошло.
         И если бы Энерик в Сумраке не сбросил потом Темного с высоты сто двадцать пять метров, - то бишь с ГЭС посреди Ангары ( Темный маг, получив удар ногой в висок, проломил ограждение, рухнув в водовороты. Когда то, что осталось от тела, всплыло, Энерик рассчетливым ударом отправил останки в Сумрак на последние слои.), то непонятно, существовал бы сейчас город или нет. Возможно, энериковске записи в моем дневнике про эльфа – на самом деле отголосок этих самых событий, о которых люди не знают.
         А теперь – Чупакабра…
         Которая подыхает…



     - Так это вы спасли Энерика от смерти?
     - Да. – кивнуло существо. – Мы просто пришли его попроведать.
     - Живой. – улыбнулся я.  Но сердце мне подсказывало – это еще не конец.
         Надо же – Темных Высшая Тьма достала настолько, что пришлось виновника всего на куски порвать! Как правило, дети первыми сорвались. Конечно, у детей нервная система более уязвима. Вот и все.
     - Если эта тварь будет рвать Иных и дальше – порвите ее окончательно и независимо от того, хочет этого Анна или нет. Давно Гэллемар убивает?
     - Давно.
     - Олег спит, я ему передам, когда очухается.
         Трое существ огромными прыжками  удалились.
         М – да… Если бы Гэллемар был человеком и ему бы почки вырвали – то наверняка бы стал импотентом. Или бы больше не страдал камнями в данном органе.
         Недалеко что – то зажурчало: Елена Дмитриевна или еще кто – то забыли завернуть кран. У меня на кроссовках налипшая грязь. Я поднял палку и принялся счищать, закрыв трубу. На улице потеплело, но тучи и не думали расходиться: напротив, их стало гораздо больше. Вдруг из какой – то маленькой тучки в воду Оки ударил белый луч – такой яркий, что глазам стало больно. Он посветил пару минут, а затем исчез. Красиво…
         А река будто кипела.
         На душе вдруг стало невыносмо больно.


         Часы по – прежнему стоят.


         На какой – то соседской грядке склонили головы пять подсолнухов. Шумели сосны и березы, березы почти голые, вдали краснеет рябина тяжелыми гроздями ягод. Рядом кусты черноплодки – та же рябина, только плоды черные.
         Что бы еще такое посмотреть? А!
         М А Ш И Н А!
         Быстренько при помощи портала переместился к гаражу.
         Машина была раскурочена, вырваны все внутренности, бак пробит, пахнет бензином. Сразу стало понятно, КТО это сделал.
         Гэллемар…
         Сволочь… Интересно, на что он надеется?
         Подойдя к дому, я еще с улицы услышал, что там кто – то шарится.  Достав из – за пояса жезл, заряженный еще в Братске, я осторожно, как киллер, проскользнул внутрь.
         Нет, это Энерик просто пить хотел, потянулся за стоящим рядом с кроватью графином на тумбочке, и случайно разбил его здоровой рукой. Встать он не мог, так как раны еще не затянулись. 
     - Ты как, Энер?
     - Получше. Кто это тут скакал под окнами? Потом ты полез в сумку с продуктами, что – то там взял, и, похоже, с кем – то разговаривал… - проговорил шеф.
     - Это ДЕТИ приходили, есть хотели.
     - Какие дети?! Их тут нет!
     - Да нет… это оборотни, которые Чупакабре почки вырвали. Спрашивали, жив ли Олег Аренский. Дал им поесть – должно хватить.  Печени, наверное, не хватило.
     - Какой печени?! Почек! – вспыхнул кельт, с трудом поднял  голову и тут же опустил ее на подушку. – Не могу даже головы поднять: болит страшно, в глазах темнеет и двоится…
     - Нашему Чупакабре должно было хватить с лихвой драки с существами своей же расы. Анна, говорят, когда увидела сына на носилках с рваными ранами в животе, в паху и на груди – рухнула в обморок на руки двоих оборотней. Кровищи от Кости было море, и вся она какая – то черная, вонючая, зато морда у Гэллемара теперь неузнаваемая. Вся деревня в шоке.  Теперь никто к этому вампиру не ходит – решают, что с ним делать дальше. Хорошенький у тебя крестный сын! Ох хорош…
     - Не учи ученого. – отрезал кельт. – Я итак знаю – он мне никто. Это скотина. Редкая. Он нарушил Договор… А здесь Договора по сути нет, так что всем плевать на наше мнение, так? Мне например плевать на их мнение, вот, и пускай не рыпаются! Дикари, блин…
     - Ясно, что тут Договора нет, но тут, честно тебе скажу, гораздо лучше, чем в твоем Братске.  – я подал Энерику анальгина. – У этого отморозка должны быть на редкость серъезные причины, чтобы нарушить Клятву Иных!
     - Что еще за Клятва?!
     - Ты что, забыл?! В «Х» Светлые и Темные друг с другом не соперничают.
     - А… Ох, черт, как внутренности скручивает! Интересно, а скручивает ли кишки Чупакабре? Если да, то он боли не чувствует, потому что тело мертво.
         Вот и хорошо… Попался, упырь…
         Энерик кивнул еще раз и тепло улыбнулся. Но его глаза глядели на меня строго и серъезно.
     - Ничего, ты выздоровеешь… Как рука?
     - Заживает. Глазик тоже… Максим, умоляю тебя, - не подпускай Гэллемара близко к нашему дому, Ире ничего не говори… Иначе… - его здоровая рука сжала мою кисть, и на миг показалось, что тебя коснулась история кельтов, римлян и Средневековья… Кельтский парень откинул здоровой рукой светлые волосы с лица и закрыл глаза. Ему надо отдыхать. А за окном моросит дождик.



         Мерзко и пакостно на душе.
         Приходил Костя – нет, не Кусков, а Алушкин! Хороший вампир. Только головой покачал, глянув на Олега:
- Даже я так не могу порвать…
         Пожелал скорейшего выздоровления, оставил на столе банку с зельем и ушел.
         Елена Дмитревна сварила какой – то отвар и поит им Аренского. Помогает – появился румянец на щеках. Я тоже завалился спать – рядом кто – то энеретически вампирит и потому почти сил нет.
         Под вечер проснулся и добавил в тетрадь:

         «Чего хочешь ты? Денно и нощно
          О тебя, для тебя – о, освободи!
         Ожидание уж выжимает спесь
         Из последнего позвонка.
         Тускло, мерзко: ожившие мощи –
         Отражение. И гремит в груди
         Страшный рык: почему? А в ответ – он здесь.
         Он – на кончике языка.
         Мне противиться глупо и поздно – ты
         Втиснешь истину с силой.
         С каждым всхлипом сильнее ненависть:
         Слаще, крепче, душней, больней.
         Не поверю тому, что осознано!
         Шаром огненным в гневе хрипит гортань.
         От треклятой любви мне нигде не спастись –
         Ни на этой земле, ни под ней.»

И вот еще – послание к тому, кто из романтиков без спроса сунет нос в эту тетрадь…
         Просто в голову всякая ерунда лезет. А пока никого нет – освобожу мозги от груза и напишу Эссе… Расскажу о том, почему я терпеть подростковые тусовки не могу и почему давно ушел оттуда, разругавшись со всеми.


                «СОЛНЦЕ
                (Эссе)
               
                1


         Хочешь, я расскажу тебе твое будущее, маленький Иной? Года четыре спустя, когда тебе будет двадцать, и ты будешь (в этом я уверен) мастистым тусовщиком, «местной достопримечательностью», всем известным, уважаемой, и, может даже, обожаемой – внешне ты никак не изменишься.
         Ты согреваешь всех. Только сейчас ты даришь им пламя своей души, своего сердца ( ну прям Данко! ), то потом, спустя время, будешь делать это по привычке – даже не своей…
         Да, ты во многом усовершенствуешься. Будешь еще лучше рисовать и писать, - твои творения будут вызывать у тусовки восхищение. Ты же знаешь, народ любит талантливых. Сейчас ты – еще младшее покление, но со временем подрастут и новые – и ты, как «ветеран», будешь с ними общаться. О, как они будут тебя любить! Будешь держать себя с ними легко, будешь шутить, пошлить, фамильярничать и смеяться сам. Но – знаешь, что будешь при этом чувствовать? ТАМ, В САМОЙ ГЛУБИНЕ СВОЕЙ ДУШИ, ты будешь казаться себе очень старым, уставшим, опустошенным. Ты преждевременно сожжешь себя, отдав все свое лучшее Толпе на пользование – уж она заберет тебя с большой радостью, согреется, но ничего не даст взамен. ТЕБЕ БУДЕТ БОЛЬНО.  Тебя Настоящего даже никто не захочет узнать. ТЕБЕ БУДЕТ ПАРШИВО. Конечно же, никто этого не заметит – и давно не заметит – ты давно научился носить маски. Ты утомишься, устанешь, - но имидж уже создан, измены тебе не простят. От тебя будут требовать тепла и света – настойчиво, безотлагательно. Ты, наверное, просто сейчас этого не понимаешь. Когда я скажу это – разозлишься, но я не жду другой реакции.
         Спросишь, отчего я так думаю? Да ты не один такой – я уже знал подобных…


                2



         Огромное, багрово – красное Солнце медленно опускается в прохладные волны Залива. Кровь разливается всюду, но восторженные люди все еще стоят на песчанном берегу. Их лица покрыты медью, но они стоят, протягивая руки вверх – ловят жар. Одним им не справиться с Ночью, - но они знают, что завтра Солнце взойдет снова – оно просто не сможет не взойти. Солнце так устало, оно плачет раскаленными слезами, но люди на берегу ждут, и оно вернется завтра же. Оно уже не принадлежит себе, оно уже не помнит той Зари Мира, когда ему – юному и веселому так нравилось каждое  утро озарять громадные папоротники, и сверкающие спины давно исчезнувших животных… Люди совсем ему не нужны, но они без него не могут. И старое Солнце поднимается над Землей снова и снова…»


         Голова падает на грудь, а пальцы больше не могут держать ручку. Она выпадает из рук и ударяется о пол, укатившись куда – то под стол…
         Я сижу и курю. Над потолком летает сизый дым. Пепельница пуста, пачка сигарет «Петр 1» вскрыта, достаю вторую сигарету и щелкаю зажигалкой.
         Наверное, из ушей сейчас дым идет. Пахнет отваром из крапивы, и меня это несколько отрезвляет. Потому что аромат растения сильнее, чем табак.
         Что мне делать, Светлому Иному?
         Ладно, хватит на сегодня…


       Семнадцатое  сентября.
       В течение дня…
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$




         Я думаю…
         О лете. Ты знаешь, как пахнет лето? Оно может иметь запах жаркого полдня с примесью пыли или полевых цветов, травы и железной дороги. А еще лето пахнет солнцем, лазурным небом и белоснежными облаками.
         Я думаю…
         О том, как иногда бывает грустно по вечерам, и ты с тоской смотришь на закат, чувствуя, как вместе с заходящим солнцем куда – то исчезает частичка тебя. И что хорошо в такие вечера посидеть в компании друзей за чашечкой чая со вкусом земляники со сливками или спеть что – нибудь…
         Я думаю…
         О маленьких радостях, которые освещают нашу жизнь.  Как – то иду в начале апреля по Москве домой и вдруг замечаю желтый цветок. Мать – и – Мачеха! Чувствую, что лицо расплывается в добродушной улыбке. Мимо проходят люди, удивленно на меня смотря, а я стою, не могу оторвать глаз от солнечного соцветия. И в душе цветет весна.
         Я думаю…
         О скучном порой мире, который меня окружает, о том, как я прячусь от него за дымкой сиеневых грез. Интересно, это вредно или полезно – прятаться от реальности? … А в глазах Сумрак и искорки заходящего солнца.
         Живи еще хоть четверть века – все будет так, исхода нет!

         Погода не меняется, Энерик спит. Сонная тишина. А через Сумрак слышен чей – то Зов. Кто это?
         Хлещет дождь. Я вышел за порог на крыльцо и подставил лицо холодным струям воды…
         Энерику становится все лучше и лучше. Мы с ним разговаривали на тему любви и влюбленности. Почему именно на эту тему – непонятно.
         А с Темной Стороны Сумрака слышится едва слышный голос:
         « Мерзу ли я? Мерзну. Тот, кто мог согреть меня, отрекся от меня.
         Чувствую ли себя опустошенным? Чувствую. Тот, кто мог дополнить меня, отрекся от меня.
         Ненавижу ли я? Нет, не ненавижу. Тот, кого я мог ненавидеть, отрекся от меня.»
         Ясно, кто это.


         Я опустошен…
         В дверь стучат. Елена Дмитриевна открывает.
         Ирина… С аптечкой и цветами.
         Ой – ой – ой…
         Потом опять пришел Костя Алушкин и брат Иры – Александр. А мне было все равно – я ломал голову, как выбраться отсюда.



         Девятнадцатое   сентября.  День.
         ______________________________________


         Видел Гэллемара на улице. Отреставрировался, тварь! На руке у него одного пальца не хватает – откусили. Увидев меня и Егора, Высший Вампир отвернулся, пошел к колодцу с ведром за водой.  Прихрамывает, лицо малость синее.
         А как же!
         Ходили с Валерой и Егором к летающей тарелке, которую обнаружил восьмого числа. Странно – ее кто – то раскурочил, будто туда пытались залезть. Излучение от нее по – прежнему идет, и потому болит голова. От обломков НЛО идут какие – то странные следы в виде перепончатых лап. Пошли дальше и обнаружили  нечто страшное – СКОРЛУПУ ЯИЦ размером с голову ребенка.
         Кто – то здесь размножается!
         Принесли шефу, он заявил, что это лягушки яйца откладывают. От такого мне стало тошно. Хотя сразу была мысль, что это лягушки: они же гигантские! Мутация. Ужасная мутация, которая никогда бы не смогла произойти в нормальных условиях. Но здесь, в аномальной зоне, природа имела другое, ужасное лицо. Облепиха здесь очень крупная – величиной с ноготь большого пальца, безвкусная, а листья длиной с карандаш – еще один мутант.
         Что касается Чупакабры, то ему недолго осталось жить – редко выживает тот, у кого порваны внутренности.  Он медленно умирает. Энерик тем временем решил провести эксперимент – попросил у Анны на анализ кровь, слюну и сперму сына. Все было сделано, а мать Гэллемара ходила вся какая – то дерганая, словно случайно выдала какую – то страшную тайну постороннему лицу. Пришлось взять на анализ и ее кровь…
         Что получилось?
         Результаты ошеломили всех…

         Оказалось, что Анна в юности ( как она потом сама рассказала ) в лесу подверглась нападению гуманоидов, которые насильно вкололи ей в область живота какую – то гадость, да не только – ее изнасиловали, а последствия этого намертво запечатлелись в генах.  В будущем мутированные гены передались от матери к сыну, короче, произошла телегония – ребенок – Иной родился от оборотня не только Темным, но в некоторм смысле и потомком насильников. Анна поняла это только тогда, когда сын в первый раз трансформировался в волчонка в шесть лет. Только морда у зверя была очень уж вытянутой, а огромные овальные черные глаза занимали чуть ли не всю голову… Кожа была при этом голубая, а не розовая.
         Так сработали гены.  После того, как Гэллемар стал вампиром, он не утратил способности трансформации. У Анны и ее сына гены были неизвестного вида, и очень хорошо, что отец Кости ушел и Анна с тех пор незамужняя – неизвестно, какое бы потомство потом появилось на свет. Но ведь бедная женщина не виновата, что так вышло!
         Кровь у обоих под микроскопом бурлила, лейкоциты делились на две дочерние клетки, спустя минуту процесс повторялся. Как прямо при малярии…
         Если в Америке открыли птичий грипп, то в России в Иркутской области нашли потомков пришельцев и облученных жертв радиации. А еще за границе в каком – то институте выяснили, что коли скрестить два вида гриппа – человеческий и птичий, то в результате получится микроб – монстр, против которого лекарства на планете не существует!
         То же самое случилось когда – то и в деревне «Х»: скрещены гены Иного и кровь Иного с генами гуманоидов в тридцатых – пятидесятых годах: именно в то время летающие тарелки очень часто разбивались. Возникла еще одна версия, отчего тут мало Светлых и много Темных: чтобы мутантов не плодить.
         Интересно, сколько еще вариантов?
         Да Тьма!
         Одно сплетается с другим. Очень даже хорошо, что людей тут почти нет.

         Гэллемар, став вампиром, сначала пил птичью кровь, кровь кур, что жили у матери, а когда истребил всех, то начал охотиться на дичь покрупнее. Следующими были Иные… И понеслось…

         Константин часто признавался матери, что когда находишься в облике зверя – голова совсем по – другому работает. Были моменты, когда мать закрывала сына в пустом курятнике, связав его по рукам и ногам.
         Это или помогало, или нет. Иногда Светлая, не выдерживая, бегала за оборотнем с топором… А затем, придя домой, молилась о спасении души. Теперь – все, предел…
         Это говорили и Егор, и Берегонд. Иногда они обижались на шефа, говоря:
     - Почему нас не позвал?!
     - Я хотел, но сил не было…
     - Теперь все позади: Чупакабра помирает.
     - Он давно уже умер. Тело распадается. – ответил Берегонду кельт, шевеля пальцами правой руки – они довольно быстро восстановились.  – Только меня удивляет другое: зачем Гэллемар изуродовал мою машину?!
     - Мстил. Хотел, чтобы мы остались.  – предположил я, попивая молоко из кувшина, сдувая пенку… Зажевал клюквой, смешанной с сахаром. Вкусно. Хочу пива, но его здесь почти не бывает… разве что безалкогольное.
     - Макс, ты у нас Судия, Инквизитор. Решай, что с парнем делать. Хм…
         Я почесал пробивающиеся усы:
     - Мы все равно решили загнать его в Сумрак навсегда. Ведь ты, кельт, сюда приехал не развлекаться, а найти и обезвредить Чупакабру, правда?
     - Да. Письмо, которое я получил в тот день, когда отправил вас в отпуск, гласило, что в этой деревушке ходит мутант – Иной, просили помощи. Почему именно ко мне обратились? Потому что я много лет назад помогал Темным добром и советом. Вначале решил, что Чупакабра – маленький зверек типа Чебурашки, что словим его без проблем… Оказалось, что нет.
     - Хорошенький зверек оказался – тебя порвал! – ответил Берегонд. – Так порвал, что ты едва не умер! Какого… ты пошел на встречу?! Знал же, что с тобой произойдет!
     - Знал. Иначе селянам было бы еще хуже. Кому как не Светлым зачищать последствия от выходок Темных! И это продолжается сотни лет… Эта деревня – исключение из правил.
         Хе… хе – хе! Здесь царит сплошная мутация, и потому надо поскорее мотать отсюда! Хотя у нас тут появились друзья – два Александра: человек и вампир, одна неинициированная Иная и пятеро подростков – Темных, Анна и Костя. Неплохо! Вот и присоединим их к нашей операции!  Согласятся все. А Анна должна психологически приготовиться.
         Жаль парня – пропала жизнь. Сам себе ее и изгадил – пришла пора расплачиваться. Мог бы найти себе невесту – ведьмочку и давно жениться на ней.  К сожалению, время безнадежно упущено.
     - Что мы сделаем? Энерик?
     - Мы НЕ ДОЛЖНЫ оставлять этого монстра в живых… - вздохнул тот. Интересненькое поведение для крестного отца! К счастью, понять это можно.


         Я сидел на крыльце с Егором и мы грызли яблоки. Еще кисловатые, но вкусные. Холодно. Ветер продувает наши тонкие куртки насквозь. Потом пришел брат Ирины и мы втроем стали пить молоко, потому что завтра жаль будет видеть его скисшим: ночью гроза будет. Воздух наполнен свежестью, хочется дышать и дышать…
         Вот еще кто – то присел – шеф. Его рука почти зажила, ведь у Иных все быстро срастается! Но голова по – прежнему забинтована. Как признается сам кельт, стоит ему тряхнуть головой – там поднимается звон и вспышкой появляется боль. Жуть…
     - Ты как, Эне… Олег?
     - Нормально. Ребра вроде срастаются, но наклоняться пока нельзя, иначе проткну себе легкие. Как настроение?
     - Боевое. – отозвался я, поправив воротник. Достал расческу, причесался.
     - Я УБЬЮ КУСКОВА. – вдруг проронил Энерик.
     - Чего? – спросил очень тихо Егор.
     - Я убью Кускова.
     - А не жалко? – спросил Алушкин, тезка Чупакабры, проходя мимо, услышав последние слова. И тут же его лицо озарилось улыбкой. Непонятной.
     - Ты посмеешь поднять руку на крестного сына? Это правда?
     - Правда, Алушкин. Иначе нельзя.
     - А ты знаешь, что Анна за сыном с топором бегала, когда тот становился тварью?
     - Знаю, Костя.
     - Бедная Анна! – вздохнул Егор.
     - Да… Она за двадцать лет всякого натерпелась… Надо помочь.
     - Алушкин, чего ты удивляешься: когда этот Гэллемар уничтожил  твою возлюбленную, ты же тоже хотел его убить? – спросил я и нахмурился.
     - Э… да. Просто… Вдруг… - замялся вампир.
         Он глянул на огород: на грядке красовалось пять гигантских тыкв. И три кабачка длиною в метр. Елена, звеня ключами, пошла к гаражу открывать двери и взять топор. Вынесла его и стала рубить плодоножку плодов. Я ошалело посмотрел на это, и недолго думая подошел к женщине, чтобы помочь. Порубил одну тыкву на куски, сложил в ведро и понес в погреб.  А сам думал при этом: «Лена, Лена, да как ты справляешься со всей этой работой в одиночку? Интересно, а сын помогает? Должен.»
         Да, тут бурно все растет, овощи громадные, особенно картофель. Кабачки можно распилить только пилой – слишком твердая кожура. Помдоры на удивление быстро зреют. Огурцы гигантские – с руку. Чтобы их солить, надо порезать на части. Съедобно.
         Смейтесь – смейтесь, но я не вру.
         Если тут бабочки размером с орла, то что говорить о остальном? Надо будет словить одно такое насекомое, засушить и картину сделать. Или кузнечика…
         Ох уж эти кузнечики… Саранча тут размером с кисть руки, скачет на расстояние пятнадцати метров и дальше, а вот стрекочет плохо. И даже у этих прямокрылых глаза тоже гигантские, на всю голову, черные! Если пришельцы с людьми экспериментируют, то зачем мучить насекомых?! И Иных?! Ради любопытства.
         А в нормальных условиях сверхнасекомые подыхают. Интересно. Все это очень похоже на сюжет фильма комедии «Эволюция». Пародия на «Секретные материалы». Зато красиво и необычно.

         Перетаскав тыкву в подвал, я вернулся на крыльцо. Валера курил.
     -   У нас гости. -   мрачно сказал он.
     - Кто? – опешил я. Вроде бы никто прийти не должен. В такой холод собачий.
     - Сам знаешь кто. Ирка. Пришла к матери за пилюлями и отваром.
     - Зачем это?
     - Дурная голова ногам покоя не дает. Кто кому предложил – хрен знает…
         Все – таки он ЭТО сделал… У меня отвисла челюсть:
     - З А Б Е Р Е М Е Н Е Л А?!
     - Именно. Залетела. Испугалась. Дома обожралась грибами и огурцами, а вот что делать дальше – не знает. При первой беременности аборт делать нельзя, а травить невинный плод – большой грех… Девочку нашу тошнит по ночам, круги под глазами, обмороки… А рожать боится. – буркнул Светлый.
         Ох Энерик… Будь ты хоть Великим, но ты на самом деле в любовных делах дурак… Ну дурак! Делать тебе нечего! Предохраняться при сексе надо! И теперь мы отсюда никогда не уедем…
     - Что они делают?
     - Разговаривают.
     - И что?
     - Рад – радехонек! – парень кинул сигарету в ведро. – Смог значит.
     - Да, смог… - разочарованно вздохнул я и попросил курнуть. – Кто кого подбил – неизвестно…
         Спустя десять минут к нам присоединилась Елена.
     - Моя дочь ребенка ждет… Надеюсь, что он будет Светлым Иным. Я довольна.
     - А мы не очень… - заявил Берегонд и насупился.
     - А жаль…
         И в этот момент из комнаты раздался счастливый крик кельта:
     - УРА – А – А!!!



     Двадцатое сентября.
     День недели: фик знает.
     Время: вроде бы одиннадцать утра… я так думаю.
     _________________________________________________________


         Проснулся я от криков за окном: «Ату его! Ату!», натянул штаны и отодвинул занавеску. Десятки Иных – и Темных, и Светлых, - куда – то торопились. Я проткрыл дверь, зевнул, посмотрел на происходящее через Сумрак: где – то во дворе на дороге метался туда – сюда черный отвратительный большой клубок, состоящий, по – видимому, из десятка оборотней и вампиров. И, как я успел заметить, девять рвали когтями и зубами одного…
         Визги, крик, вой…
         Во все стороны летели ошметки одежды и плоти, кровавые брызги… Потом комок мало – помалу распался на круг, посередине которого валялась фигура.
         Мужчина.
         Кто – то из Темных подошел ближе и крепко пнул его:
     - Это тебе за мою невесту, тварь!
         Я подошел ближе, чтобы понять, что стряслось. Костя стоял возле тезки и добивал его ногами. Кто – то из друзей схватил его за руки и насилу оттащил. Кто это был, я сразу понял: вампир Александр.  Действительно, Кусков – Гэллемар довел всех… Ну и неудивительно, что его бьет вся деревня…
     - За мою маленькую сестру ты еще ответишь, Чупакабра!- Костя от души пнул оборотня, вытерев с носа кровь.
         Дожили, блин: Иные на Иных нападают! Это надо снимать, это надо видеть: Темные маги, вампиры и оборотни спасают одного Темного от другого! Видать, час назад Гэллемар  столкнулся с тезкой и они сцепились. Не заметить этого было невозможно!
     - Инквизиция уже здесь! – я окликнул Темных, что стояли возле Кускова и вокруг него.
     - Швырнем его в Оку – пусть подыхает!
     - Совесть бы свою поимел: у тебя завидная родня – крестный отец Светлейший маг! Какого… ты его порвал на сходке?!
     - Ты получил то, что заслужил, Костя!
         Александр оглянулся, обрадовался:
     - О! Здорово, Макс! Мир тебе, Светлый! ( странно было бы слышать такую речь от Темных в Москве ) Ты как раз вовремя: рвем Чупакабру во второй раз. Как там Энерик? – спросил вампир.
     - Отлично себя чувствует.
     - А… как Ира?
     - Ну… потом.
         Вампир улыбнулся, но его добрая улыбка получилась насмешливой: уже прорезались блестящие острые клыки, а глаза налились кровью. Все – таки вампиры романтически – печальные существа, в них есть что – то завораживающее и интересное. Только не надо обольщаться…  Саня хотел крови.
         Светлые стояли неподалеку, а впереди всех стояла мать Чупакабры – Анна со слезами на глазах. Опозорилась на всю деревню – хуже некуда!
     - Только не вырывайте ему печень, хорошо? – попросил я.
     - Этого мало, Светоч, - крикнули из толпы, - его убить надо! Слышали, что ты Судия, так суди по закону!
     - Я уже принял решение: смертный приговор за незаконную охоту. Есть, правда, и смягчающая кара: в течение пятидесяти лет никого из Иных и людей жизни не лишать!
         Чупакабра злобно зашипел.
     - Какой был повод для драки? – спросил я.
     - Он пер – рвый начал… - зашипел Гэллемар, ткнув пальцем в тезку. – Пер – рвый… - одного клыка у него недоставало, и оскал получился интересный. Я поглядел на Алушкина:
     - Это правда?
     - Врет, сволочь… Он грозился мою сестру…
     - Ясно. А почему, Темный, ты мою машину выпотрошил?
         Молчит. И вдруг:
     - Голова совсем  по – другому соображает, когда тело меняется… - жалобно проскулил он.
         Во как! И что ты, тварь, хочешь выразить своими эмоциями? Я снял с себя рубашку и приказал Иному поглядеть на грудь через Сумрак. От изумления у Чупакабры распахнулись глаза, рот приоткрылся.
     - А что это?
     - Регистрация. Московская постоянная и Братская. Именем Ночного и Дневного дозоров ты арестован и подлежишь развоплощению. Отныне я лишаю тебя Силы, Гэллемар!
     - Что за Дозоры… - пролепетал он.
         Я поднял руку, и в Сумраке от монстра – Иного ко мне потекла Сила… Я почувствовал, как грудь начинают жечь Печати – они же Светлые! Стиснул до хруста зубы – да, перекачка энергии, которая противостоит Свету – непосильно больно, словно тысячи кинжалов вонзились разом в твое тело. Но потом стало легче, Сила осваивалась, растекалась по жилам, впитывалась в каждую клеточку… Отныне я теперь, Светлый Инквизитор Москвы, мог спокойно крушить мощнейшие заклятия – такие, как Кольцо Шааба, или Марево Трансильвании – заклинания, несущие смерть.
         Стояла тишина.
         Едва вставший Гэллемар, когда я подошел, упал на одно колено, не в силах сопротивляться. Сложил руки на груди крестом, повинуясь. Тут раздался крик:
     - Не верь, Судия! Он блефует!
         Я опустил руку, выпив Силу Чупакабры до остатка. Внутри все горело, словно в венах была не кровь, а лава.
     - Итак, Костя Кусков, - спокойно сказал я, протянув другую руку, - я прошу тебя дать клятву не мучить…
     - Не могу я такие клятвы давать. – прошептал Темный, глядя на меня голубыми глазами. Наивными, детскими…
     - Ты сможешь… - прошипели Темные…
     - Отдай мне свой амулет, Гэллемар. – попросил я.
         Темный опустил голову на грудь, скрыв таким образом амулет в виде черного крючковатого когтя.
     - Амулет. – повторил я.
         Ноль реакции.
     - Амулет.
     - Дай амулет, больше Инквизитор повторять не станет! – раздался голос Энерика. Глаза Чупакабры блеснули недобрым огнем, и он подал магический артефакт.
     - Вот и умница… - похвалили мы. – А теперь ты отправишься в Сумрак нав...
         И тут…
         Костя Кусков был быстр, невероятно быстр. Его изящная рука врезалась мне в челюсть. Но я был настороже и вмазал ему хорошо, от души.  Пошатнувшись, преступник бросил беглый взгляд на всех и кинулся бежать. При беге попытался влезть в Сумрак – да не вышло!  Жалобно взвыв, он кинулся в лес. Я и Энерик – за ним. Парень старался затеряться – не получается.  Мы ждали, что он начнет трансформироваться в оборотническое существо, но этого не происходило. Возле обрыва, где стоял Энерик с невестой, Костя остановился. Я шагнул к нему, но парень крикнул:
     - Стой! Не подходи ближе! Я не шучу: порву вас обоих насмерть!
         Энерик достал из сумки водку и открутил колпачок. Потряс бутылку, часть жидкости налил себе и мне под ноги, создав черту.
     - Выпить не хочешь, Темный?  Мы же с тобой недавно обо всем говорили… Тебе мало показалось вырванной почки, ой как мало… И обожженного лица тоже. Оно зажило, а сейчас опять заболит, и очень сильно.
         Вампир – оборотень отступил на шаг. Его трясло. Энерик шагнул вперед.
     - Ты вправду хочешь меня убить? – с улыбкой спросил он. – Давай!
         Шеф Ночного дозора раскинул руки в стороны, словно собираясь кого – то обнять. Глотнул водки.
     - Ты совершил много зла, крестник…
     - И что…
     - Наступил предел. Анна – даже твоя мать не хочет сына больше видеть! Очнись, и будешь жить! Очнись!
     - Действительно, очнись, и будешь жить. Хотя… За нападение на Светлого мага высшей категории развоплотиться следует. Или навешу наказание на сто лет! В общем, я предлагаю тебе мир. – сказал я и сделал шаг вперед, поливая ноги водкой.
     - М – мир? – вампир изумленно поднял брови. Отступил на шаг.
     - Да. Тебя никто не трогает и ты никого не обижаешь. Разве не устраивает?
         Молчит. В Сумраке его аура пылала красным и серым – ярость и страх. Внутри росло напряжение, и Костя вот – вот бросится…  Тогда кто – то из нас точно погибнет…
         Чупакабра не смел к нам приблизиться – мешала черта. Энерик подошел почти вплотную, совершенно ничего не боясь. Протянул руку:
     - Мир?
         И тут нервы сдали… Гэллемар прыгнул назад.  Это был его последний шаг – он оступился, нога скользнула по осыпающимся камням и  в воздух взмыло облачко пыли.
         Упал!
         Нет, не совсем – Энерик успел схватить его, не дав сорваться.
     - Я тебя вытащу, давай другую руку!
         Выпучив глаза то ли от страха, то ли от удивления, Гэллемар прошептал:
     - Нет… Пусти…
     - Дай вторую руку! Мак, помоги!
         Я не шелохнулся: жалость к этому мерзкому существу исчезла.
     - Не надо, Энерик! – крикнул я.
     - Дай вторую руку! – продолжал настаивать кельт, но тот уперся:
     - Пусти… Не хочу… Не хочу тебя убивать!
         Рука шефа вспотела, и пальцы Чупакабры начали разжиматься, а кисть руки выскальзывать. Один палец  освободился, потом второй… Он медленно опускался вниз… Наверное, перед глазами Кускова в эти моменты пролетала перед глазами вся жизнь, а это очень страшно. Видать, страх парализовал волю Темного.
         Наконец руки разжались, и Высший Темный Иной, распахнув глаза во всю ширь, дернулся и камнем рухнул вниз, в пропасть. Его сердце не выдержало и разорвалось. Энерик вздохнул и отправил тело с душой Константина в Сумрак, не дав трупу удариться о землю.
         Ока грозно шумела.



     - Не горюй, Энерик. Этот тип получил свое. – сказал за ужином  Берегонд.
     - Мне Анну жалко: бездетной осталась. Но есть и плюсы – Ирина скоро родит мне сына или дочь – девять месяцев осталось. Придется для профилактики забрать девушку в город. Все – таки беременность – серьезная вещь.
         Мы все покачали головами: влюбиться за двадцать дней, а потом ребеночка сделать – это редкость и тупость молодости.
     - А еще Ирина – неинициированная Иная. Потому я обращу ее к Свету, и больше не потеряю дорогого мне существа. – кельт сиял.
     - Ты сначала узнай ее получше… - хмыкнул Валюк, вгрызаясь зубами в сочную сладкую тыкву, выплевывая семена. Энерик встал и поднял стакан с чаем:
     - Помянем Иного Костю – Гэллемара, да будет ему Сумрак пухом, аминь…
         Вампир – тезка погибшего кивнул. В его глазах была тоска.  Похоже, сородича жалеет.
         На Оке подохла Чупакабра…
         Очень надеюсь, что такого беспредела, который он \ она  тут творил \ а, больше не повторится.
         Все ели сладкую сочную тыкву, радуясь, что беда позади. В дверь постучали, вошла Анна. Ее глаза опухли от слез, и она еле – еле выдавила из себя улыбку: еще бы – сын погиб!
     - Садись, Аня. – ласково сказал Энерик, пододвигая стул к столу. И, что самое интересное, что мы только сейчас заметили на столе пустую лишнюю тарелку. Анна Кускова улыбнулась и села.  Помолчала.
     - Да, вы все правильно сделали, я сама давно хотела с этим покончить, да рука на родного сына не поднималась… Я не могла видеть, как Константин убивает и творит беспорядки. И  теперь, Олег, я боюсь за дочь: вдруг будут осложнения или телегония?


        Телегония – весьма редкое явление, связанное с мутацией генов при первой интимной близости. В результате, если девушка много раз спала с разными партнерами, то первый ребенок может быть похож не на родного отца, а на первого любовника, но никак не на мужа. Похож на первого парня, который забрал невинность. Непохожесть на родителей идет не сразу, а постепенно, хотя бывают случаи, когда за грех матери расплачиваются дети. Например мать в юности согрешила с негром, а у дочери рождается чернокожий ребенок, в то время когда у матери все нормально. Потому – то и практикуют секс только с тем человеком, с кем всю жизнь проживешь. Для меня лично секс – ничто, это разруха отношений и плотское вожделение. Это томление плоти, а не любовь, и чума на тех, кто спит со всеми подряд и постоянно чуть не ли ежедневно знакомится с девушками на улицах, а потом бросает их или удовлетворяет ими свою поганую всеразрушающую унижающую похоть. Таких людей я просто ненавижу и остерегаюсь. Пока никого у меня нет. Правильный сильно, как говорят.
               



     -  Олег, я не хочу тебя обижать… Береги мою дочь.
     - Обязательно, Елена Дмитриевна. Куда я денусь – то?
         В дверь постучали: это была пятерня, спасшая Энерика от гибели. Девушка поправилась в последнее время: наверное, на килограмм. Она носила широкие одежды, чтобы не давило на живот. Ее парень заботливо гладил колыбель человечества, и не только человечества!
     - Ага… Еще немного… Пинается!
     - Скоро и у нас так будет. – улыбнулся Олег Аренский. – Как родится ребенок – приеду опять. Обещаю! Согласны?
         Пятеро оборотней кивнули. Вот бы и в других городах такую гармонию Тьмы и Света привить! Увы и ах – не получится!
         Вдруг мои часы неожиданно – негаданно запиликали: «Двадцать два часа, восемь минут, девятнадцать секунд. Спасибо, до свидания.» Я аж поперхнулся чаем! Анна выпучила глаза от изумления.
     - Часы в селе встали в тот день, когда Чупакабра на свет появился! Когда ты принимал роды, Олег! Мистика какая – то!
     - Произошел мощнейший выброс негатива – вот и встали. Техника обычно так и реагирует. – пояснил я, убирая со стола посуду. – А сейчас Чупакабра сдохла.
         Энерик кивнул, сходил в комнату и набросил на плечи Ирины теплый плед. Из окна дуло.
     - Надеюсь, что в ближайшие двадцать шесть лет все будет хорошо! – хохотнул брат Иры – Александр. Красивый молодой человек из мальчишки с ободранными коленками получился.
         Человек, а не Иной.
         Гости разошлись в час ночи. Заканчиваю писать на сегодня…


     Двадцать первое сентября.
    ___________________________________

    Убирали оставшейся урожай, трудясь с утра до вечера не покладая рук.

     Двадцать второе сентября.
    _____________________________________

     Собирали вещи. Елена Дмитриевна просит нас остаться, но у нас кончается отпуск!

     Двадцать третье сентября.
     _________________________________
     Попрощались с друзьями, а Костя и два Александра просятся в гости. Узнав, что наша машина превратилась в невесть что, два вампира где – то раздобыли грузовик, посадили всех в кузов, прокатились по «Х» и на этом отпуск истек… Завтра в пять утра уезжаем.

     Двадцать четвертое сентября. Четыре часа утра.
     _________________________________________________
     Ничего не помню, а только то, что проснулся на плече у шефа, который держал руль. А через мглу, через Сумрак, слышна песня.
               

               
                24. 02. 2005 Братск,
                23 – 15.
               


          Писалось под «Vangelles» и писалось где 
                Tолько можно: дома и в гардеробе.