Парфюмер. Часть 7

Часть 7.
Ультрамарин прекрасного маминого платья теперь только слегка удерживался на её полуобнажённых плечах. Я положил свои руки ей на плечи и взглянул в зеркало. Мама стояла выпрямившись, с холодным и отрешённым взором, достойным настоящей императрицы.
И тут я с беспощадной ясностью понял, что проиграл. Ещё там, в подвале театра. Любовь нельзя получить силой. Нельзя забрать то, что тебе не принадлежит. Иначе ты будешь ничем не лучше, чем те раздолбаи-рабочие в театре. Мама даст мне всё, что я захочу, но это будет всего лишь насилием, всего лишь грязным вымогательством. Мой болезненный стон раскаяния слился со звуком сходящегося платья. Я отступил на шаг и опустился на колено.
Мама быстро обернулась и с изумлением и беспокойством смотрела на меня сверху вниз. Я взял её руку и поднёс к своим губам.
- Мама, прости меня...
Встал, не поднимая взора, и побрёл к лестнице. Поднявшись наверх, напротив закрытой двери родительской спальни, я бросил взгляд в сторону прихожей и застыл. Мама держалась рукой за столик, и приложив ладонь к лицу, плакала. Её опущенные плечи сотрясались от рыданий.
Я прошёл подальше и прислонился спиной к стене. Ну вот что я за паразит-то такой! Картина страданий мамы была непереносима. Я стоял и бился затылком о стену. Внезапно я понял, что я должен исправить свою ошибку, и я понял как.
Быстрым шагом я спустился в прихожую, подошёл к маме, взял её за руку и решительно потянул за собой. Остановился, достал свой накрахмаленный денди-платок. Убрал её руку с заплаканного лица и принялся промакивать слёзы. Затем сложил платок, прижал его к маминому носу, как это обычно делают детям:
- Давай, сморкайся.
- Зачем? – плачущим голосом пролепетала мама.
Она говорила в нос, потому что он был сжат моими пальцами.
- Нет времени объяснять. Просто сморкайся.
- Да ну тебя!
- Ну, как хочешь. Моё дело предложить.
Я шумно высморкался в свой платок. Мама посмотрела на меня усталым, но уже проясняющимся взглядом. Но смотрела как на тяжелобольного.
- Боже, ну какой же ты балбес! И почему я не убила тебя до сих пор?
Когда я повлёк её за руку к лестнице, она повторяла:
- Олег! Ну что за... Куда ты меня тащишь?
Я обернулся и сделав большие глаза, приложил палец к губам. Высоко поднимая ноги, на цыпочках, приоткрыл дверь в спальню родителей и заглянул. Из спальни доносилось похрапывание отца. И с громким «Тс-с-с!!», притворил дверь.
- Олег...
- Тс-с-с!
Я дотащил упирающуюся маму до своей комнаты и затолкал её внутрь.
- Олег, что ты такое творишь?
- Я только что похитил тебя.
- Это да! А зачем?
- Как это зачем? В продолжение банкета. Вино и танцы до утра. О! Вино ещё осталось. Мам, только не говори, что готова меня убить!
- Я как раз решаю, каким способом это сделать.
- О! я знаю один способ...
Из кресла, куда упала мама, раздался обречённый стон.
***
Играла тихая музыка. Мы танцевали. В своих руках я держал самое ценное, что есть на свете: лёгкое и гибкое тело моей мамы.
- Мама... Я не помню, что бы ты когда-нибудь танцевала со мной...
- Я танцевала с тобой, сын. Поверь мне. Это было на пятом месяце.
- Да... Как давно это было...
Мама фыркнула. Затем как-то по особому вкрадчиво поцеловала меня в лоб.
- Расскажешь, что у вас было с Фаиной?
- Не могу.
- Почему?
- Да какой из меня рассказчик. И потом, в этом замешана честь женщины. А ты действительно хочешь это узнать?
- «Честь женщины». Дааа... Заинтриговать ты умеешь.
Она была разочарована и печальна.
- Мама, я счастлив!
- Правда?
- Я счастлив прямо сейчас, прямо в эту секунду. И я не верю своему счастью. Я столько времени провёл с тобой. Это фантастика! А держать в руках такое сокровище, как ты – это вообще за гранью добра и зла.
- И этот человек говорит, что не умеет рассказывать...
В комнате царит полумрак. Светятся разноцветные огоньки музыкального центра. Льётся из окна рассеянный лунный свет. Постукивают каблучки белых туфелек. Тихий шелест платья, которое в лунном свете кажется чёрным. Моя рука лежит на его широком гладком поясе на талии. Рука лежит на полуобнажённом мамином плече. Мамина головка лежит на моей груди, а я вдыхаю неповторимый аромат её волос. И только иногда к сердцу подкатывает страх. Страх, что это когда-нибудь закончится...
***
Та же самая музыка плыла в моих ушах, когда я лежал на кровати с наушниками. В дверь постучали, и она открылась. Мельком заметив строгий наряд горничной, я произнёс:
- Да, Фаина, заходите.
Затем, не веря своим глазам:
- Мама! Ты обалдела!
Мама стояла в позе вышколенной горничной и задорно улыбалась. Затем подбежала ко мне, и взяв меня за шею, принялась трясти.
- Или ты расскажешь, что у вас было с Фаиной, или я тебя сейчас задушу.
- Караул, меня душит мама в образе горничной! Пора принимать галоперидол!.. Мама, ты же знаешь, я не могу!
- Да-да. «Честь женщины». Ещё один рыцарь не очень круглого стола. Ты не можешь? Я тебе помогу.
Она положила руки ко мне на плечи и приблизила своё лицо. Она смотрела прямо мне в глаза, и её губы почти касались меня и шептали.
- Представь, что я – Фаина. Просто делай так, как было тогда.
Это стало настоящим испытанием. Мама применяла ко мне свои женские уловки, которым просто не было сил противостоять. Но я ещё сопротивлялся.
- Мама, тебя настолько одолевает обыкновенное женское любопытство?
- Необыкновенное. Потому что это ты его возбудил.
- Мама, ты понимаешь, есть тайны, которые просто не позволяют себя раскрыть. Как у Эдгара По, помнишь?
- Знаешь, меня очень интригует тайна трусов моей служанки в твоей комнате в стиле Эдгара По. И каким образом это касается меня.
- Ты ревнуешь!
- Мне это просто интересно.
- Мама, поверь, я говорю правду. Я всё делал только ради тебя. Можешь спросить у Фаины.
- Уже спросила. Она говорит то же самое. Вы оба несёте этот непонятный бред. Да ещё она наговорила мне всяких дерзостей.
- Мама, эта тайна не сделала никого счастливым. Ни меня, ни Фаину. И тебя тоже не сделает.
Мама поднялась.
- Ну что ж. Фаина будет уволена.
- Это несправедливо!
- Очень даже справедливо. Она дерзкая.
Мама опять подсела и наклонилась ко мне.
- Сделаешь это ради прекрасной дамы, а, рыцарь? – прошептала она с торжествующе-ироничной улыбкой и подмигнула.
Во мне нарастал гнев.
- Так ты побудешь моей горничной, да, мама?
- Вот именно. Хочется узнать, как рыцари обращаются со своими прекрасными служанками. Это она тебя назвала рыцарем.
Мы поднялись с кровати. Я подошёл к маме.
- Как обращаются? Думаю, что они их распробывают, мама.
Я положил ей руки на плечи и посмотрел в глаза.
- Раз ты так этого хочешь... Я буду делать с тобой то же самое, что с Фаиной. Пока ты не скажешь «хватит!». Я называю тебя Фаиной, ты меня – Олегом и на «Вы». Договорились?
Я видел, как мама побледнела. Она вдруг становилась моей всамделишней рабыней, но отступать не желала.
И эта странная игра началась.

Кейт Миранда.
mir-and-a@yandex.ru