Бен - Гурион о Бааль Суламе

«…я хотел говорить с ним о каббале, а он со мной – о социализме…» (Архив Бен-Гуриона, дневники, 11.08.1958.)

Великий каббалист, Бааль Сулам прошел всех тогдашних лидеров государства, все надеялся, что его услышат… 

В начале октября 1945 года за Бааль Суламом заехала машина.
Водителем был веселый молодой парень, он всю дорогу рассказывал Бааль Суламу о том, какой «тут будет рай для всех евреев».
Он был уверен, что они съедутся сюда со всего мира, - конечно, съедутся!.. Теперь-то они будут умнее, теперь-то они поймут, что должны быть вместе.
Бааль Сулам кивал ему, не вступая в спор.

Машина остановилась у низкого здания барачного типа.
Бааль Сулам пошел по длинному коридору, молодой парень перед ним.
Парень открыл дверь и крикнул: – Давид, я его привез, входите! – он впустил Бааль Сулама внутрь.

В кабинете не было никакой мебели, кроме стола и трех стульев.
Из-за стола встал Бен-Гурион, маленький, энергичный, быстро пошел навстречу Бааль Суламу. Они пожали друг другу руки.
– Рав Ашлаг, - Бен Гурион  назвал его по фамилии: так было привычнее - Не сомневайтесь, я помню о нашем разговоре, я постоянно об этом думаю.
– Мы на пороге создания государства, – сказал Бааль Сулам. –  Поэтому я попросил вас о встрече.
Бен-Гурион сел, предложил сесть Бааль Суламу.
– Киббуцы – вот прототип нашего будущего государства, – сказал Бен-Гурион.
– Нужно сделать только одну поправку, – добавил Бааль Сулам.
– Вы говорили о единстве. Киббуцы – это единство, – опередил его Бен-Гурион. – Вы говорили о равенстве. В киббуцах – это основа. Вы еще о любви говорили!.. Киббуцы уже живут по закону «возлюби ближнего, как самого себя». Разве это не так?
– Нет, не так!
– Ну, вам не угодишь, честное слово! Для вас всегда все будет не так. Но это так! – Бен-Гурион умышленно сделал ударение, чтобы и сомнения не было. – Мы построим! Построим! общество равных! 
– Киббуцы не выживут! – сказал Бааль Сулам. – Не построят они рай здесь, на этой земле… Законченные эгоисты не построят рай!
– Мы столько настрадались, что естественным становится быть равными, – возразил Бен-Гурион.
– Уважаемый Давид, только одну поправку надо внести в киббуцы, – Творца... И тогда все пойдет, как надо, – Бааль Сулам  делал новую попытку объяснить.
 Но Бен-Гурион опередил его, воскликнул:
– Дорогой мой, после этой войны Вы не заставите их сделать такую поправку… Они, потерявшие родных, близких, детей, родителей...О чем Вы говорите?! О каком Творце Вы говорите?!
– Я понимаю их, и я готов объяснять, пропагандировать... преподавать каббалу. Они все поймут!
– Наивный вы человек, – Бен-Гурион с удивлением разглядывал Бааль Сулама.
– Это не я наивный, нет, – ответил Бааль Сулам. И вдруг замолчал. Он понял, что не сможет объяснить. Вдруг куда-то ушли силы. На мгновение. Он почувствовал, что его качнуло, но ухватился рукой за стул и удержался, не подал виду.
– И всё-таки мы построим государство для евреев, – убедительно сказал Бен-Гурион.
– Для мира, – добавил Бааль Сулам  устало.
– Для евреев, гонимых миром... – стоял на своем Бен-Гурион.
– Для евреев, которые принесут миру  знание о высшем законе любви. – Бааль Сулам  не сдавался. Силы возвращались.
– Это вы так называете Творца? – спросил Бен-Гурион.
– Это и есть Творец, – ответил Бааль Сулам. – Он абсолютная любовь. Да-да! Закон абсолютной любви. Единства. Это и есть Творец.

Бен-Гурион молча разглядывал Бааль Сулама, словно взвешивая, говорить ему или нет.  Решил сказать: – Сейчас ко мне должен прийти один человек, мой старинный друг, он прошел весь ад Катастрофы... Вы не представляете, что они с ним сделали, с таким живым, огненным, каким он был раньше. Так вот, дорогой мой, рав Ашлаг, не заводите его с высшим законом любви... Они все, вышедшие оттуда, они такие злые... они разорвут Вас.
– Через три года, когда Вы станете главой государства, вся ответственность ляжет на вас, – веско ответил Бааль Сулам.
– О, вы даже знаете, когда будет создано государство?
– Еще раз послушайте меня, –  это государство сможет существовать только по духовным законам. Только!
Разговор прервал негромкий стук в дверь.
– Это он, – сказал Бен-Гурион. – Как всегда точен. Я вас предупредил... Заходи! – сказал он громко в сторону двери.

Дверь открылась, и вошел страшно худой человек, очень тихий, сгорбленный, с усталыми глазами и вымученной улыбкой.
Он подошел к Бен-Гуриону, они обнялись.
Бен-Гурион помог ему сесть.
Человек медленно повернул голову в сторону Бааль Сулама.

– Познакомься, это рав Ашлаг, большой идеалист, – сказал Бен-Гурион.

Человек пристально смотрел на Бааль Сулама.
И вдруг начал вставать.
Слабые ноги отказывались держать его.
Он произнёс с трудом:
– Ю-ю-да...
– Янкеле! – воскликнул Бааль Сулам …
– Юда... – выдохнул Янкеле. – Ю-у-у-уда!..

Бааль Сулам сделал к нему шаг…
И Янкель упал ему на руки. Повис на нем и уже не мог сдержать слез.
И не стеснялся их.

– Юда-а-а, дорогой мой, – тихо стонал Янкеле, – если бы ты знал, сколько раз я вспоминал тебя там, сколько раз умолял я тебя прийти ко мне, объяснить мне жизнь мою... Если бы ты знал, мой любимый брат!?
– Вы... оказывается... знакомы? – спросил пораженный Бен-Гурион. 
– Мы знакомы очень давно. – ответил Бааль Сулам, поддерживая Янкеле.

Через полчаса они сидели в креслах, и Янкеле рассказывал, не выпуская руку Бааль Сулама, словно боясь потерять его снова. 
– Ну, во-от... – говорил он, – потом было гетто и весь этот ужас вокруг... потом Аушвиц, где я загружал печи телами моих братьев и сестер, потом моя смерть...
– Но ты же не умер… – сказал Бен-Гурион.
– Нет, я умер, – спокойно ответил Янкеле.
– Образно говоря... – Бен-Гурион попытался улыбнуться. 
– Ты говоришь сейчас с мертвецом, – ответил Янкеле.
– Ну-у, – Бен-Гурион подбадривающее хлопнул Янкеле по плечу. – Мы тебя вернем к жизни! Еще столько дел впереди!

Янкеле не ответил. Всё его внимание было обращено на Бааль Сулама.

– Я скажу тебе, когда понял, что я давно уже мертв... – Янкеле сильнее сжал руку Бааль Сулама. – Это было после второго побега. Меня избили и голого бросили в карцер. Там был бетонный пол и  можно было только стоять. Я еле стоял. Это был декабрь. Пол был покрыт льдом. Я просил смерти. А она не приходила. Несколько раз я терял сознание... Возвращался в этот ужас и снова просил о смерти. Не помню, сколько прошло времени, но когда я очнулся в очередной раз... в этой страшной, холодной камере смертников... я вдруг ощутил какое-то тепло... Я ощутил тепло, Юда! Словно меня накрыли теплым пледом. Словно мама положила мне на плечи теплый плед. Да-да. Никогда не забуду это ощущение. Я подумал, что схожу с ума, но ведь я всегда отличался трезвостью мышления, всегда был логиком, ты же помнишь меня, никогда не верил ни во что, что не могу пощупать... А тут... Я стал оглядываться, я искал причину своего состояния...

Бааль Сулам спокойно смотрел на него.
Янкеле сильно сжимал его руку.
Бен-Гурион явно не верил, он приблизился, – Тебе надо отдохнуть, брат.

Янкеле поднял руку, останавливая его. Он говорил, обращаясь только к Бааль Суламу: – Самое главное то, что я ощутил. Я ощутил... – он замялся. – Я ощутил... – снова пауза… – любовь...
Он кивнул  головой: – Да, да, да... Любовь, Юда, любовь!.. это чувство волнами наплывало на меня. Как это объяснить?.. Ну, как объяснить это ощущение бесконечной любви... абсолютной защиты... безмерного счастья... Вот, что я ощутил там, в этой камере!.. Это было наяву. Я точно помню каждое мгновение, каждую секунду, долю секунды!.. Никогда! слышишь, Юда! никогда в жизни я не испытывал такого. Такого… – он запнулся, ища слово, – было такое ощущение... что я живу!.. что это и есть счастье!
И уже  торопливо, боясь, что его прервут, и он не успеет сказать то, что хочет сказать, Янкеле продолжил: – И еще... я подумал... я подумал, что стоило... стоило столько страдать для того, чтобы однажды ощутить такое...

Наступила тишина, которую никто не хотел прерывать.
– Ну, и что было дальше? – нарушил молчание Бен-Гурион.
Янкеле посмотрел на него, так словно не видел
– Потом все исчезло, – промолвил он.
И ты снова оказался в камере, в той же жизни... – сказал Бен-Гурион.
Но Янкеле не ответил ему. Он повернулся к Бааль Суламу.
– Я сразу вспомнил о тебе, – сказал он.– Я все время вспоминал о тебе, но тут просто начал говорить с тобой, словно ты здесь, рядом, сейчас...
– Это очень редкая вещь, Янкеле, то, что ты ощутил, – сказал Бааль Сулам. – Но такое бывает. Это дается человеку после огромных нечеловеческих страданий. Творец дает ему возможность ощутить, что такое самая низкая, самая первая ступень духовного мира. Как награда за страдания это дается.
– И для этого надо пройти весь этот ад?.. – спросил Бен-Гурион.
– Нет, не надо. Не надо! – ответил Бааль Сулам. – Надо выбрать путь света, а не страданий. То, что предлагаю сейчас я... А вы меня не слышите. Того же состояния, но постоянного, не мгновения, а постоянного ощущения счастья можно достичь без мук, сейчас, при этой жизни!.. А вы не слышите меня!..
– Я? Вы говорите это мне? – спросил Бен-Гурион.
– Вам! Главе будущего государства Израиль, – сказал Бааль Сулам. – Поверьте, если мы сейчас выберем свет, то и всё остальное пойдет по-другому.
– Но это все так иллюзорно! – воскликнул Бен-Гурион.
– Единственный закон вам надо принять сейчас. Подняться над всей этой логикой, которая привела мир к тому, к чему привела. – Бааль Сулам  почувствовал, что его слышат. И заговорил увереннее. – Подняться над всеми расчетами... которые были у евреев и не евреев до войны... Где теперь эти расчеты? Подняться над всем, что кажется нереальным. Подняться и сказать: Я буду строить страну по духовным законам. Израиль не может быть похож на остальной мир. Здесь нельзя просто жить, как живут во всем мире. Израиль – страна Творца.
– Что за этими словами?! – Бен-Гурион порывисто встал. 
– Только одно, – жить по закону «Возлюби ближнего, как самого себя», – ответил Бааль Сулам  веско. – С целью раскрыть между нами Творца.
– И вы знаете, как жить по этому закону?
– Знаю.
– И знаете, как раскрыть Творца?
– Да. Знаю! – уверенно ответил Бааль Сулам  и встал.
Бен-Гурион мгновение молчал, потом, так же, порывисто подал руку Бааль Суламу.
– Спасибо, рав Ашлаг. У меня еще очень много дел на сегодня. – И затем обратился к Янкеле: –  Останься, я хочу, чтобы ты взял на себя всю работу по киббуцам.
Бааль Сулам встал и пошел к выходу.
– Я сейчас вернусь, – бросил Янкеле Бен-Гуриону и побежал за Бааль Суламом.
 
В узком коридоре Янкеле стоял напротив Бааль Сулама.
Он должен был услышать ответ. 
– Это больше не вернётся? – спросил он.
– Нет, это дается человеку только раз, – прямо ответил Бааль Сулам. – После этого человек сам должен принимать решение.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил Янкеле.
– В таких случаях не спрашивают. Или идут, или остаются, – ответил Бааль Сулам.
– Я думаю, – Янкеле начал и запнулся. – Я думаю… я смогу помочь тебе... если буду заниматься киббуцами. Мне нужно немножко окрепнуть... А потом я приду.
– Хорошо, – просто ответил Бааль Сулам. 
– Ты недоволен мной? – спросил Янкеле.
– В духовном нет насилия, Янкеле. Человек идет за сердцем. Твое сердце пока в этом мире. Несмотря ни на что. И ты не можешь через это перешагнуть. Но в тебе уже есть зачатки духовного. Есть. Ты придешь.
– Я приду.

Бааль Сулам обнял его, повернулся и пошел по коридору к выходу. Янкеле смотрел ему вслед.
Решал бежать за ним или остаться. 

И остался.

*

Прошли годы. А мы все решаем, идти, или не идти за каббалистами. А времени остается не много.