Матриархат

     Жизнь трясла диван. Диван дрожал мелкой дрожью, отзываясь на рычание машин с улицы.
     - Пррробуждайся, утрро на дворре, - пророкотала Жизнь голосом самосвала.
Я уютно мурлыкнула и плотнее завернулась в одеяло:
     - Угу… Ещё чуточку…
     Жизнь тут же потеряла терпение и завизжала прямо на ухо противным дискантом:
     - Вставай немедленно, лежебока, дармоедка, лентяйка!
     Я резко села на кровати и выключила будильник. Окинула сонным взглядом мир вокруг. За окном свистела метелица, под окном, возле батареи, угрюмо сидел кот, рядом, в подушку, сопел муж.
     С трудом отыскав под диваном тапки, я ринулась было на кухню за конфетой, но Жизнь ловко подставила завернувшийся половичок и толкнула меня в ванную.
     - Полюбуйся – утробно рыкнула она водопроводным басом.
Я поглядела в зеркало. Лицо бледное, волосы всклокочены, под глазами синё, потёки туши... Ночная сорочка набекрень открывает бледное же плечо, всё в гусиных цыпках.
     - Мда… - протянула я и включила горячий душ.

    Через пятнадцать минут, свежая и умытая, я вышла в свет желтого абажура кухни. Кухня выглядела роскошно: возле раковины высилась абстрактная композиция из немытой посуды, на столе инсталляция залитой крепким чаем столешницы и покосившегося, стоящего на хлебной корке, ноутбука.
     - А ведь и ты бываешь по утрам не лицеприятна, Жизнь! – мстительно отметила я. Но Жизнь уже не слушала. Она уже была на улице, где выбивала ковёр руками какого-то прилежного жаворонка.
     Я встала к раковине. Но тут же оказалось, что в углу, за холодильником, притаилась Муза! Лёгкая и воздушная, она подлетела к моему уху и шепнула несколько фраз.
     - Ой, ой, подруга, тебе не хватило нашей вчерашней тусовки до двух ночи? – взмолилась я, - Иди спи, тебе ведь тоже нужен отдых!
     Муза сладко хихикнула, перелетела к другому уху и начала нашёптывать такое! Что я быстренько выключила воду и села за ноутбук. Хорошо, что встала пораньше, возможно полчаса хватит, чтобы записать самое важное.
     Но получаса не хватило, скоро я поняла, что не успеваю. Пора было будить и кормить моих мужчин, собираться на работу и вообще… Я схватила телефон, набрала номер начальника.
     - Да, - раздался в трубке сонный голос.
     - Петр Васильевич, я что-то неважно себя чувствую, возможно возьму отгул, мне бы отлежаться денёк, не хочется на больничный!
     - Ёлки, - сказал начальник, - Ну, ты, это, конечно, даёшь! Предупреждают люди заранее! Твоё счастье - не конец месяца, а то летела бы на работу, как миленькая! Болеть она придумала, видите ли…
     - Спасибо! – просияла я и мысленно поцеловала начальника в лысину.
Так, у меня есть чуток времени, а потом я прервусь, а потом… Муза, что ты там говорила?
Ответа не последовало.
     - Муза, подруга-а, - протянула я, оглядываясь по сторонам – Я отпросилась из-за тебя с работы-ы!
     Ответа не было. Умаявшаяся-таки Муза уже крепко спала.
     Я глубоко вздохнула и снова взяла телефон.
     - Петр Васильевич, - сказала я, не дожидаясь вопроса – отгул отменяется, всё в порядке.
     - Еп… Тып! – рыкнул он и отключился.

     Ровно через час я выскочила из подъезда и впечаталась в Суету. О, она никогда не опаздывала и всегда ждала меня у дверей! Терпеть не могу эту тётку, она бестолково толкается, матусится на ровном месте, но там, где надо спешить, вечно тормозит! И никакие её красивые имена меня не прельщают – ни Городская Суета, ни Дневная Суета, ни Вечная Суета.
     Однажды она прицепила себе имя Суета Сует и таскалась за мною везде – по магазинам, в парикмахерскую, к подруге, и даже заявилась домой. Кажется, в этот день был мой День Рожденья.
     Я игнорирую её, насколько могу! Самое удивительное, что она никогда, ну ни капельки, не обижается, и отделаться от неё невозможно.
     Вместе с Суетой мы побежали в метро. Она успела изрядно вымотать меня за время пути и отстала у ворот. Она никогда не переступает порога моего учреждения, ибо тут царит очень строгая дама – Работа - царит неохватно! В правой руке у неё скипетр с надписью «обязанности», в левой держава с надписью «долг». Отношения с Работой у нас напряжённые. В том смысле, что рабочий день постоянно требует концентрации и собранности. Это дама неразговорчивая, но требовательная. С ней невозможно шутить, или перекинуться парой фраз.
     Зато, раз в месяц она трясёт мешочком золота. Больше звону, чем толку, если уж на то пошло, но без этого мешочка Жизнь оказалась бы ко мне не столь милосердна, потому что Жизнь-то как раз любит, чтобы на неё тратили. Тратили много, щедро и, надо сказать, совершенно не сопоставимо с тем мешочком золота, которым трясёт Работа.
     Работа деспотична и у неё есть дурацкая привычка: валить на того, кто везёт! Чуть зазеваешься – нате, пожалуйста – тут тебе и дежурство в выходные, и отчёты сверх меры. Вот и сегодня, по окончании рабочего дня, она вознамерилась отправить вслед за мной своих советников.
     Работа-На-Дом и Горящий Срок, что вечно у неё на побегушках, увязались было, но были остановлены моим решительным «Нет!».
     - Давайте поговорим начистоту, Ваше Величество, - сказала я, обернувшись к разгневанной царице. – Когда наступает время Вашего царства, я отдаюсь Вам полностью и без остатка – Вы не можете меня упрекнуть. Но, когда это время заканчивается, то заканчивается и Ваша власть! Нет, конечно, я готова продлить наш контракт на внеурочное служение, но не иначе, как за соответствующую плату.
     Довольная своим обхождением с Работой, я, в сопровождении Суеты, вернулась домой. Дома меня ждала Семья! Прямо у дверей, после минутной радости, она озвучила мне все накопившиеся проблемы.
     - У него опять двойка по русскому, - сказала она голосом мужа.
     И тут же перешла на скрипучее ворчание сына:
     - Она придирается ко мне! Она зануда и ботаник, у неё нет свободы мышления!
     - Да, кстати, кот опять настял за тумбочкой, я наступил. Тапок бросил в ванную, помой поскорей, нога мёрзнет. – заключила Семья.
     - Торопись – звякнула кастрюля на кухне, - они голодные.
     - Жду, - булькнул кран в ванной.
     И вот я уже варю, стираю, мою, чищу, и повторяю правила русского языка.
     Под вечер позвонила мама. Она что-то хотела меня спросить, но я опередила:
     - Мам! – сказала я. – Мам, как они меня достали!
     - Кто? – спросила мама.
     - Мои женщины!
     – Ты хотела сказать – мужчины?
     - Какие мужчины, мам, у меня всего два мужика, ну кот ещё. А сколько на них приходится женщин? Пятеро! Может и больше, но пятерых я назову сразу: Жизнь, Работа, Суета, Семья и Муза! Мам, как ты уживаешься с Семьёй? Она у тебя такая большая… Дородная! Шумная!
     - Ты на семью не гони, - сказала мама. – Куда бы ты без семьи? И работа… куда ты без работы? А вот о музе я бы подумала. Та ещё вертихвостка. Гнала бы ты её!
     - Нет, мамочка, ты не права – сказала я, улыбаясь, - Муза моя подруга. Куда я без друзей в этой жизни? А ты что хотела сказать?
Мама помолчала.
     - Да я уже и не помню! Вот вечно с тобой так: позвонишь по делу, а ты заморочишь своими фантазиями! Целую тебя, держись!
     Я положила телефон и откинулась на спинку стула. И правда. Куда я без них, этих своих женщин. Даже Работу я, в сущности, люблю. Потому что, как-никак, а это моё призвание. Да и Суета бывает иногда очень мила. Особенно в праздники.
     А из комнаты сына раздавалось азартное: «Бей, ну бей же! Ух, дурацкие кнопки!». Муж бормотал что-то о том, куда катится мир, глядя в экран своего монитора. Семья – уют и покой, тихая пристань…
     Можно было расслабиться, но тут налетела отдохнувшая Муза. Она прошептала несколько сплетен о Жизни, но потом стала говорить очень ценные вещи. Я поднялась и подошла поцеловать мужа в шею.
     - Я на кухню, ложись без меня, мне надо закончить рассказ.
     - Ох уж эти мне творческие женщины, - проворчал муж.
     «Да уж, с нами не соскучишься» - подумала я уже на кухне, распределяя вокруг ноутбука чашку с чаем, тарелку с бутербродами и кучку конфет. Из форточки пахнуло морозным воздухом.
     - Я люблю тебя, Жизнь! – сказала я.
И ответ прозвучал немедленно, звонком припозднившегося трамвая:
     - Вззаимно.