Плита

Постарела,  однако,  кухонная  плита  газовая,  дымить  стала  не  на  шутку,  а  поэтому  ворчать  стала  половинка  на  Виктора  Степановича.  А  где  столько  денег  взять  на  покупку  новой  плиты?  С  пенсии,  что  ли?   Толкуют,  аж  с  десяток  «штук»,  или  даже  более,  нужно  для  этого.  А  тут  еще  лихие  девяностые  годы,  перестройка,  безденежье,  кризис,  блин  горелый.  Короче,  проблема  ожидается  еще  та… Да,  надо  то-то  делать.
        Но  Господь  помогает.  Откуда  ни  возьмись – новость  приятная.  Как  говорится,  «на  ловца  вдруг  и  зверь  прибежал».  И  сам,  в  добровольном  порядке.  В  кои-то  веки  им  так  повезло!  И  не  зверь  это  совсем,  а  Серега  к  ним  зашел.  Когда-то  они  с  ним  однополчанами  были,  а  потом,  постепенно,  и  неплохими  приятелями  стали,  частенько  стараются  они  в  чем-то  помочь  друг  другу.  Теперь  он  уже  степенный,  целый  Сергей  Владимирович.  А  жить-то  ведь  надо.  С  возрастом  Серега,  знамо  дело,  еще  более  прижимистым  стал,  но  что  поделаешь?  Все  мы  не  подарки…   
        К  тому  же,  по  словам  старушки,  супруги  Виктора  Степановича,  особой  щедростью  и  лично  сам  хозяин  особо-то  не  отличался...  Правда,    по  мере  сил  боролся  он  с  собой,  с  напастью  этой.  Да.  Чтоб  со  стороны  смешным  не  выглядеть.  На  пенсии  хозяева  уже  давненько,  а  Сергей  Владимирович,  ну,  Серега – тот  на  18  лет  моложе,  он  еще  пашет.  Только,  конечно,  теперь  уже  не  военным.  С  великими  трудностями  удалось-таки  ему  пристроиться  на  одной  очень  хорошей,  денежной  должности,  за  которую  он  буквально  боролся  несколько  лет.  А  ведь  от  таких  «кормушек», надо  понимать,  добровольно  не  уходят,  и  он  там  вот  уже  более  десятка  годков  пасется.  Молодец,  что  тут  скажешь.  Всеми  силами  мужик  держится.  Да  и  супруга  его,  Людмила  Валерьевна,   тоже    трудится,  потому-то  Сергей  намного  богаче  приятеля  Виктора  живет.
        Проведать  однополчанина  заходит  редко,  а  в  последнее  время  он  вообще этаким вовсе деловым и недоступным стал.  Видать, он  тоже  стареет  потихоньку. Но  ради  приличия  извиняется.  Времени,  поясняет,  совсем  не  хватает,  так  как  он  постоянно  чем-то  занят  бывает.  Да-да,  мол,  без  обмана.   То  одно,  то другое,  то  третье… И  вот  так  почти  все  15  часов  ежедневно.  Семьями  же  за  общим  столом  встречаются  приятели  только  по большим праздникам, раза три  в  год.  А больше, однако, не получается. 
        Коли  уж  гость  зашел,  то  старые  вояки  с  разрешения  супруги  на  кухне  устроились  и  Серега,  разумеется,  гарь  неприятную  унюхал.  Слово  за  слово  и  пожаловался  Виктор  Степанович  на  виновника  нарушителя  экологии в  доме. Да на прибор  свой  кухонный.  И  вдруг, правда, уже после  четвертой  рюмки,  Сергей  своей  неожиданной,  попросту  ошеломляющей,  приятной вестью, словно  обухом  по  макушке!  Ибо  вот  что  поразительное  он внезапно сказал. И  это  изрек  он,  всю  свою  жизнь до  невозможности  жадный, Сергей Владимирович.  Наверное,  иной  раз  водка,  особенно,  если  она  еще  и  халявная,  весьма  своеобразно,  и  очень  даже  благотворно  действует,  делая  своего  хозяина  глуповатым  и  непомерно  щедрым. 
        Серега  вдруг  наморщил  лоб,  что  говорило  о  чрезмерной  работе  мысли,  и  сказал.  Мол,  его  стоящей  на  кухне  шикарной  плите  всего  лишь  год.  Но  жена  вконец  достала  и  уже  не  просит,  а  буквально  требует  совсем  другую  плиту  купить.  Да.  И  обязательно  вещь  не  нашу,  а  зарубежную,  с  соответствующими  крутыми  прибамбасами.  Ну,  да,  ту,  которую  в  последнее  время  «по  ящику»  рекламируют.  Там,  якобы,  и  газ,  и  электроника,  и  духовка  навороченная,  и  еще  чего-то  добавлено. 
        И  тут  Серега  «выдал»  неестественное,  удивившее  меня  до  ползания  мурашек.  Вначале  я  подумал, что  он  чересчур  плоско  шутит,  и  попросту  издевается  надо  мной.  Мол,  если  меня  не  обидит  его  предложение,  то  он,  Серега,  (как  более  «упакованный»,  то  есть, богатый,  в  смысле  достатка  в  доме),  то  так  уж  и  быть,  уступит  плиту  мне  свою.  И  по  дружбе  нашей  старой,  продаст  ее  даже  и … всего  лишь  за  треть  цены.  Как,  мол,  Виктор  Степанович  на  это  посмотрит?  От  невероятной  удачи  ошалевший  хозяин,  то  есть,  я,  аж  холодной  испариной  покрылся  и  внутренне  затрепетал  от  столь  нечаянной  удачи.
        Но  радости  своей  собачьей,  само  собой,  я  постарался,  по  мере  возможности,  не  показать.  Однако  вытащенный  из  холодильника  пузырь  водки,  кстати,  уже  второй  для  такого  нужного  дела,  я,  возбужденный  до  крайности,  чуть, было, не  расколол. Да. Конечно. Из-за  своего  внутреннего  душевного  ликования,  и  даже  трясения  моих  тоже  ведь  неимоверно  жадных  до  всего  бесплатного  рук!  Вот  ведь  с  какой  выплескивающейся  через  край  положительной  энергией  ставил  я  «магарыч»,  с  силой  грохая  им  об  стол!  Ну,  а  как  же без «смазывания колес,  магарыча,  чтобы  они  меньше  скрипели»?   
        Он  был,  есть  и  будет  всегда!  Вопрос, почему  так  торопился  Виктор  Степанович, то  есть,  я,  поспешая  с  выставлением  его?  Ну, а  вдруг  вот  возьмет  непредсказуемый  Серёга-скопидом,  да,  и  передумает?  А  он  еще  как  может!  Серега  ведь  намного  более  расчетливый  и  прижимистый,  чем  я!  К  тому  же  и  поговорка  торопит,  прямо  подталкивает.  Мол,  «куй,  друг,  железо,  пока  оно  еще  горячо»!  И  спешащий,  словно  на  пожар,  я  прямо  этакой  птичкой  тут  же  к  шифоньеру  слетал,  и  уже  через  пять  секунд  на  протянутую  пятерню  нетерпеливо  ждущего  Сереги  однополчанина  три  «штуки»  положил.  А  для  надежности  сверху  и  снизу  еще  и  своими  заскорузлыми  ладонями  изо  всей  силы  аж  прихлопнул!  Что  всё  "на  мазИ", деньги  отдал!   
        Со  стороны  даже  что-то  вроде  неких  аплодисментов  получилось.  Мол,  это  для  скрепления  сделки.  Но  зато  уже  после  заключенного  договора,  снова  заново сдружившиеся  за  столом  старые  вояки  теперь  с  чистой  совестью  стали  то  и  дело  к  стаканчикам  прикладываться.  Он,  Серега,  еще  издавна  пьет  редко,  но  метко: если  мы  вдвоем,  при  женах  гуляем,  то  обычно  оба  упиваемся  до  полного  умопомрачения.  Поэтому  уже  после  второго  пузыря,  совсем  забыв  о  скупости,   и  даже  без  лишних  напоминаний,  как  на  два  десятка  лет  более  молодой,  сбегал  Сергей  за  угол  еще  за  двумя. Ну,  да. Чтобы  попозже  еще  раз  не  ходить,  ибо  обратно  в  гости  ко  мне  может  уже  совсем  не  дойти…
        Таким  вот  милым  образом  «радовались  мы  жизни»  аж  до  самой  глубокой ночи,  и  о  всех  событиях, происходящих  на  планете,  покалякали  всласть. И  не  особо  верную  политику  задели,  и  климат,  а,  самое  важное,  конкретно  обсудили  они  одно  недавнее  землетрясение,  третье  уже  в  этом  году.  Ибо  «тряски»  эти  в  истории  города  ранее  были  ведь    величайшей  редкостью. И  к  тайной  радости  меня,  в  смысле  личной  безопасности  во  время  трясения  нам,  оказывается,  еще  как повезло. А все потому, что живём  с  супругой  Надеждой  Петровной  вот уже три  десятка  лет  в  двухэтажном  коттедже,  да  еще  и  в  пригороде.
        А  бедному  Сереге,  несмотря  на  все  блаты  и  презенты,  «вознестись»  пришлось  даже  на  этаж  восемнадцатый!  Но,  что  важнее  всего  и  опаснее  в  смысле  трясений  почвы - в  новом,  и  чересчур  подозрительно  быстро  выстроенном  доме.  Получается,  спешка  была?  Еще  какая!  А  что  бывает  в  таком  случае?  Правильно!  Поспешишь – людей  насмешишь… И  дурные    землетрясения  зачастили,  к  сожалению … уже  после  вселения  жильцов… А  это  плохо.  Ибо  строители,  вполне  возможно,  вряд  ли  особо  заострили  внимание на  сейсмичности,  так  как  территория  города  в  этом  отношении  опасной,  вроде  бы,  никогда  не  считалась.  Однако,  это  и  настораживало.
        И  многоопытного  инженера  по  образованию  Сергея  Владимировича  сия правда  наводит  на  очень  грустные  мысли… А  ведь  как  они  с  семьей  в  первое  время  (да-да, конечно, до  первых  толчков)  ах,  как  радовались  изумительным  видам  с  высоты  балкона  восемнадцатого  этажа!  Но  неожиданное  в  этих  краях  трясение  прямо  с  того  первого  дня  его  весь  аппетит проживания на верхотуре отбило,  и  порядком  струхнувший  Серега  вполне  серьезно  стал  уже  и  о  настоящем  обмене  подумывать.
        Короче,  посидели  теперь,  после  сделки,  уже  «закадычные»  друзья  просто  замечательно, прямо  на  славу!  Разумеется,  после  оного  «банкета»,  встревоженной  практически  «безнадежным  состоянием»  гостя  Надежде  Петровне,  (не  говоря  уже  о  бесцельно  мотающемся  туда-сюда  по  дому  хозяине,  то  есть,  меня), пришлось, однако, такси вызывать. А куда было деваться?  Серегу,   невменяемого в  полном  смысле  слова,  как-то  ведь  нужно  сопроводить?
        И  чтобы  с  непременной  доставкой  прямо  в  само  нутро  его  дома-гиганта,  и  на  этаж  последний.  Посему  пришлось  ей  наглому  таксисту  лишку  подкинуть,  дабы  он  Сергея  Владимировича,  хотя  бы  до  лифта  бы  довел-дотащил,  а  затем  еще  и  на  требуемую  кнопку  нажал.  А  там  уж  чай  сам  он  что-либо  разумное  сообразит… Вернее,  предупрежденная  звонком  Людмила  Валерьевна,  жена  его,  с  увесистой  скалкой  кухонной  уже давненько, и с величайшим нетерпением, Серёженьку, суженого  своего,  поджидает…
       А  вот  лично  сам  хозяин,  я,  каким-то  образом  поучаствовать  в  решении  дальнейшей  судьбы  Сереги  даже  и  мизерной  доли  не  мог.  Ну,  да,  конечно,  по  причине  одинакового  с  ним  «диагноза»… И  хорошо  еще,  до  своей  кровати  дополз,  и  ведь  почти  что  самостоятельно.  Правда,  под  пристальным  взором  и  неустанным, недовольным,  ворчанием  благоверной,  которая  легким  пинанием  направляла  курс  движения,  придавая  ему  скорости.  И  таки  дошел  хозяин,  и  вот  что  поведал  он  сразу  же  после. 
        Виктору  Степановичу,  (мне), показалось,  будто  бы  он  путем  даже  уснуть-то  не  успел,  как  вдруг  началось  то  страшное,  чего  они  с  Серегой,  сидя  за  «поляной»,  так  остерегались.  Да,  речь  о  нем  это,  о  начавшемся  посреди  глубокой  ночи  погибельном  трясении  земли.  И  сразу  вспомнил.  Даже  в  момент  держания  несчетной  уже  по  количеству  рюмки,  опьяневший  Серега  все  равно  продолжал  остро  переживать  о  вполне  возможном  землетрясении.  Ведь  в  случае  чего  всю  семью  его  завалит  на  хрен!  И    подобное  просто  представить - уму  непостижимо,  если  с  такой  верхотуры  до  самого  низа  им  всем сигануть!  Правда,  сегодня,  особенно  сейчас,  ему,  пожалуй,  никакие  тряски-стихии  не  страшны  ввиду  упомянутой  полной утери ориентации  и  во  времени,  и  в  окружающем  пространстве… 
        Но  зато  теперь,  после  совершенной  сделки,  и  сам  «кандидат  на  новую  плиту»  находился  в  постоянной  тревоге,  несмотря  на  схожее  с  Сергеем  состояние.  А  как  иначе?  Денежки,  значит,  отдал,  а  вот  саму  плиту  вожделенную - ни  разу  еще  не  видел! А  тут  вдруг  р-раз?  Возьмет стихия,  да  и  тряханет  во  всю  мощь?!  И  надо  же  было  случиться  этакому  предвидению  дальнейших  событий  капитально  захмелевшим  Виктором  Степановичем?  Ведь  как  будто  специально  накликали  они  его  длительной  и  очень  дружественной  беседой с Сергеем  Владимировичем…
        Вроде  бы,  только  смежил  веки  хозяин  коттеджа,  провалившись  без  задних  ног  в  пьяный  сон,  как  неожиданно  все  ненадежное  двухэтажное  строение  задрожало  листом  осиновым,  потом  затряслось,  и  буквально   ходуном  заходило.  Да,  с  произошедшего  столь  неимоверного  грохота  разве  что  только  мертвый  не  поднимется!  Облившись  холодным  потом,  от  ужаса  очнулся  хозяин  дома  и  вслушался  до  того  внимательно  и  напряженно,  что  аж  ушные  раковины  от  напряжения  зашевелились… 
        Е-мое!  А  ведь  и  точно,  трясет!  Да  еще  как!  В  темноте,  трясущейся  от  страха  и  пьяни  рукой,  пошарил  рядышком  с  собой,  -  но  нет  хитрющей  красавицы  его  рядом! И  он  сразу  же  все  понял,  и  вздрогнул  от  обиды  и  негодования: «Вот так  бестия!  Всю  свою  жизнь  только  о  себе  и  печется!  В  роковую  минуту  трясения  земли-матушки  мужа  пьяного  «кинула»!  И  одного! А  пусть  подыхает  он,  заваленный!  Нет,  чтобы  перед  кончиной  разбудить  его  и  в  остатний  разок  хотя  бы  родной  свет  лампочки  ему  увидеть!  А  сама,  ведьмака,  согласно  переданной  на  днях  по  телевизору  инструкции  поведения  человека  при  землетрясении,  наверняка  прячется  сейчас  в  самом  укромном  месте  коттеджа.  В  туалете,  где  же  еще-то! 
        Ведь  именно  в  нем,  сказали  тогда,  безопаснее  всего  землетрясение  переждать.  Вот  же  зараза  такая!  Всю  жизнь  только  о  своем  здоровье  восьмипудовом беспокоится! Ну, я  тебе  покажу,  коли  все  едино  погибать!  Кинулся  к  толчку – он  закрыт.  Изнутри  и  намертво!  Спрашивается,  глубокой  ночью  от  кого  закрываться,  а?!  Конечно,  там  она  шкуру  свою  спасает!  А  муж  пьяный  для  нее  теперь  уже  и  не  человек  вовсе!  Ах,  ты  тварь  этакая!  Ща,  я  те,  эгоистке,  устрою  трясение!».  И  в  момент  дверь  вместе  с  петлями,  и  с  корнем  тоже,  вырвал.  И  точно!  Здесь,  вот  она,  бессовестная,  и  более  всех  в  доме  жизнелюбивая!  Спокойно  и  мирно  голубка  моя  на  унитазе  восседает.  Как  та  курочка  на  насесте.  Правда,  всклокоченная  вся  и  с  вытаращенными  от  внезапной  мужниной  атаки  буркалами.  И  закрылась  она,  видать,  специально.  Чтобы  даже  и  дверь  туалетная выжить ей помогла, и возможное обрушение  потолка  поддержала. 
        Тоже  мне,  стратег  МЧС,  блин!  А  что  мужичок  для  нее?!  Ну,  старичок  ее?  Отработанный  совместной  жизнью  материал  и  только!  Да  и  хрен  бы  с  ним,  с  алкашом  и  дубиной  стоеросовой!  Ну  и  что?  Окочурится,  пенек,  и  все  дела.  Подумаешь!  Ей  даже  и  лучше.  А  она  в  таком случае военную  пенсию  его,  намного  превосходящую  ее  мизерную,  в  обязательном  порядке  и  всенепременно  тут  же  на  себя  переоформит.  И  заживет  себе  припеваючи.  Именно  так  подружка  ее  близкая  недавно  сделала.  Да,  знаем  мы  эту  себялюбивую  породу  бабскую!  Наслышаны!  Только  о  своей  попе  и  все  они  и  заботятся… Выжить любым способом!
        Бывает,  мужик  с  похмелья  глаз  поднять  не  в  силах,  не  то  что  уж  там  встать – а  они  знай,  язвят.  Хотя  ведь  бабы  прекрасно  осведомлены,  почему  мужики  мрут,  не  доживая  даже  до  пенсии.  А  все потому,  что  на  90  процентов - это  результат  запоздавшего  опохмеления!  Об  этом  ученые  пишут.  Подали  бы  им,  твари  бессердечные,  стопочку  вовремя – глядишь, и   все  чики-пуки  было  бы  с  временно  оступившимися  существами... И  все  это  самой  настоящей бурей  пронеслось  в  воспаленном  от  страха  и  похмелья  мозгу  Виктора  Степановича,  и  в  сей  же  секунд  всколыхнулась  обида вековая  за  половину  мужскую,  и  он  более  не  выдержал,  и  потому  совершенно  справедливо  вознегодовал. «И э-э-хх,  сволочи  вы  этакие!». 
        Отшвырнув  сорванную  с  петель  и  мешающую  прицелиться  дверь,  шустренько  вытащил  за  растрепанную  гриву  в  коридор,  и  несколько  раз  с  ожесточением  ладонью  шлепнул  ее  по  голому  мягкому  месту.  Правда,  все  же  вовремя  одумавшись,  и  стараясь  живот  супруги  не  тронуть,  ибо про холецистит ее вспомнил...  Разобидится  потом  вся,  месяц  ныть  будет  и  пользоваться  этим  в  своих  хитрых  интересах.  А  тут  по  ходу  еще  одна  мыслишка молнией пронеслась,  которая  буквально  под  корень  подрубила.
        «А  погоди-ка!  Да,  мне-то  с  чего  ради  трясения  в  своем  низеньком  двухэтажном  коттедже  бояться?!  Вот  Сереге  с  только  что  оплаченной  плитой  моей  сейчас,  наверное,  да,  туговато  там  приходится.  Они  ведь,  бедные,  аж  вон  на  каком  этаже!  Рухнет  их  домина  и  похоронит  только  что  мной  приобретенное,  но  так  ни  разу,  к  сожалению,  не  виденное,  и  не  включенное,  и  не  опробованное  кухонное  приобретение  мое… Он,  жадюга-Серега,  конечно  же,  не  попрет  плиту  мою  вместе  с  собой  в  туалет,  чтобы  как-то  попытаться  защитить  ее  там?  Правильно  я  мыслю? 
        Ах,  да…Совсем-совсем  упустил. Ведь  Серега  в  данный  конкретный  похмельный  период,  даже  и  невзирая  на  взбунтовавшуюся  стихию,  и  самого  себя-то  навряд  ли  поднять  сможет… Однако,  дилемма… Что  ж… Наверное, это судьба…Плакали,  видно,  денежки  мои  кровные…  В  данной  экстремальной  ситуации  землетрясение  может  и  их  обоих,  и  плиту  мою,    завалить  на  хрен… Поэтому  нужно  сейчас  же,  прямо  срочно,  звякнуть  и  спросить,  как  они  в  небоскребе  первый  ужасный  удар  выдержали…
        Ага!  Вон  она,  супруга  разлюбезная,  копошится!  Вот  кому  никто  не  нужен!  Я,  значит,  о  плите,  и  о  людях  переживаю,  которые,  возможно,  уже  под  завалами  погребены… А  это  упитанное  чудо,  как  обычно,  лишь  о  себе,  родной,  переживает.  В  коридоре  разлеглась,  да  еще  на  кого-то  орет  вон  как  недовольно… Только  и  знает,  как  бы  чего  вкусного  слопать...  Да,  еще  и  непременно  перед  сном,  чтоб  потом  дрыхнуть  до  обеда  самого.  А  я  соображать  должен  на  похмельную  голову,  выяснить  все  досконально,  и  если  что – бежать  плиту  выручать.  У-у,  паразитка!». 
        Еще  раз,  мимоходом,  чуток,  уже  для  порядка, шлепнув  по  заду    голосящую  половинку,  перепрыгнул  через  нее,  и  прямым  ходом  понесся  к  телефону.  Трясущимися  руками,  дрожа  от  страха,  набрал  номер,  в  душе  почти  не  надеясь  на  существование  связи  с  поверженным  домом.  Данная  коварная  земная  стихия  запросто  такое  устроить  может!  Все  верно!  Но,  к  радости  своей,  он  с  облегчением,  и  удивлением,  услышал    вдруг  долгожданный  и,  кажись,  живой  голосок.  И  в  один  момент  аж  на  душе  похорошело!  Только  вот ... почему-то  на  высоких  тонах  голосок-то...И совсем не Сергея.  Вообще-то, куда  уж  ему,  не  транспортабельному…
        А  голос  визгливый  у  страшно  недовольной  чем-то  супруги  Сергея, Людмилы  Валерьевны: «Ну,  и  что  за  кретин  такой  звонит  мне  в  три  ночи?!  Какого  хрена  кому  надо  чего?!  Что  ты  молчишь,  урод?!  Коль  звякнул,  рожай,  давай!».  Узнав  однополчанина,  она  с  явно  различимым  удовольствием  и  даже  с  этаким  смаком,  с  налету,  посылает  его  сначала  на  три  буквы,  а  прямо  за  следом – и  еще  на  пять.  Но  в  данный  судьбоносный  момент  лично  для  Виктора  Степановича  нецензурные  и  привычные  для  русского  человека  выражения  ее - как  вон  до  столба  того  фонарного.  Ибо  у  каждого  из  людей, говорящих  по  телефону  ночью  сегодняшней – только  свой,  личный  интерес  в  общении  имеется. 
        Не  обращая  внимания  на  ее  тон,  дрожащими  губами  сразу  берет  он  быка  за  рога,  интересуясь,  а  не  треснули  ли  у  них  там  потолки?  А  не    помяло  ли  мебель  дорогую,  недавно  только  купленную  взамен  старой?  Или  приборы,  может,  какие,  на  кухне  находящиеся,  не  придавило  ли  ненароком?  Ну,  например,  тот  же  холодильник  с  морозильником?  И,  постепенно  подбираясь  к  основной,  коронной  своей  цели,  заодно,  как  бы  между  прочим,  очень  тактично  интересуясь  и  состоянием  плиты…
        И  теперь,  мол,  если  она  в  курсе  дела,  между  прочим,  ведь  уже  не  им,  а  Виктору  Степановичу  принадлежащей…Сам-то  продавец  кухонного  товара  в  сей  страшный  момент  трясения  земной  тверди  почивать,  видимо,  изволит  и  супруге  о  свершившейся  сделке  сообщить,  наверное,  пока еще не соизволил по причине временной речевой неспособности?          И  тут  хозяин  коттеджа  взволнованно  вопросил  Людмилу,  а  сильно  ли  их  там,  бедных,  на  такой  огромной  вышине покачало?  И  смогут  ли  они  выстоять  в  случившейся  передряге?  А,  что  самое  главное,  выдержит  ли  земное трясение их высоченный  небоскреб? Они с  Наденькой  переживают.
        Да-да, за  них.  Вероятно,  здорово  их  тряхануло,  если  даже  и  он  сам,  Виктор  Степанович,  в  двухэтажном  коттедже  на  постели  еле  удержался  и  с  кровати  чуть  не  сверзился?  А  поэтому  он  со  страхом  и  жалостью  представляет,  как  их,  страдальцев,  качнуло  на  самой  вышине!  Сергей  теперь,  наверное,  тоже,  уже  на  ногах  сейчас?  Еще  бы!  Тут  поспишь,  пожалуй!  И  как,  мол,  тут  заваленный  до  основания  Спитак  и  бедный  Нефтегорск  не  вспомнить?!  Но  сказать  Людмиле  Валерьевне  что-либо  приятное,  успокоить  и  пожелать,  чтобы  они  и  дальше  также  крепились,  ни  в  коем  случае  не  унывали,  что  душой  он  с  ними,  он  не  успел. 
        А  потому  что  от  громкого  крика  Людочки,  вернее,  ора,  в  момент  перетрусивший  Виктор  Степанович  чуть  было  трубку  не  выронил  из  трясущихся,  и  от  испуга  враз  ослабевших  рук  своих  похмельных.  Она  дико  провизжала,  чтобы  лично  он  сам,  идиот  старый,  лучше  пил  бы  поменьше  ее  придурка  Сергея.  Тогда,  может  быть,  и  его,  окончательно  чокнувшегося,  упившегося  урода  Виктора  Степановича,  не  будет  ни  с  того,  ни  с  сего,  так  раскачивать,  и  укачивать  среди  ночи!  И  ей  крайне  надоело,  что  после  каждого  их  пьяного  свидания,  потом  ее  муж  Серега    утром с бодуна  ложечкой  чайной лишь с  третьего  раза  в  стакан  попадает. 
        А  из-за  трясучки  похмельной  и  первое  блюдо  ложкой  не  ест,  и  потому  ценный  продукт  проливает.  Да и  вилку  в  таких  случаях  тем  паче игнорировать приходится. Да. В целях личной  безопасности…Чтобы  зенки  ненароком  не  выколоть… И  ответа  потребовала.  Мол, на  кой  хрен  напоил  он  муженька  ее,  козел  старый?!  Ведь  он  и  сейчас  еще  лежит  голый  и  весь-весь  облеванный.  И  не  стыдно  старому?!  И  мало  того. 
        Еще  и  набраться  наглости  и  для  чего-то  и  саму  ее,  Людмилу,    помучить,  поднимая  среди  ночи  и  задавая  шизоидные  вопросы  вконец  свихнувшегося,  совсем  очумевшего  от  водки  алкаша  о  каком-то  качании  и  трясении  всего  окружающего!  Потом,  видимо,  вконец  сорвав  голос,  и  перед  тем,  как  бросить  трубку, вдобавок  еще  прохрипела, конкретно  им  обоим  с  Серегой  пожелав  сдохнуть  и  без  всякого  землетрясения,  если  они  даже  пить  по-человечески  не  умеют!  И  как  только  им  не  стыдно?!
       И  обалдевший  Виктор  Степанович  еще  с  минуту  в  совершеннейшем  и  тупом  недоумении  простоял  с  укающей  трубкой  в  дрожащей  руке.          А  тут,  кстати,  и  пластом  лежащая  жена  нарисовалась.  Постоянно  охая  и  держась  за  бока,  она  с  трудом,  еле-еле,  поднялась  с  пола.  Затравленно  оглядываясь  на  оторопевшего  мужа,  супруга  кое-как  умылась,  причесала  седые,  всклокоченные  немилосердным  захватом  остатки  волос,  и  начала  вещать  о  странных  событиях, предшествовавших  непонятному,  поистине  сумасшедшему  поступку  ее  разлюбезного  супруга  Виктора  Степановича. 
        Что  ведь  минут  десть  назад  мимо  их  дома,  неимоверно  скрежеща  в  ночной  тишине,  и,  как  назло,  очень  медленно,  громыхая  на  стыках  и  гремя  железами,  протарахтели  два  трамвая  на  сцепке,  с  еле-еле  тянущим  их  трамваем-ремонтником.  И  тут  же,  прямо  за  следом,  громко  клацая  большими  блестящими  гусеницами,  прогрохотал  огромный  бульдозер,  с  треском  волочивший  по  бетону  какой-то  внушительный  груз,  откуда  аж  искры  летели.  И  до  того  он  громко,  гад  ползучий,  протащился,  что  и    весь  дом  их  протряс  до  противного  дребезжания  оконных  стекол.
        Вот,  наверное,  из-за  произошедшего  трясения  коттеджа,  да  и  самого  воздуха,  с  самой  верхней  полки  кладовки  не  удержались,  сорвались  и  грохнулись  на  плитку  два  пустых  жестяных  ведра.  И  не  одни  они  загремели,  так  как  еще  попутно  утянули  за  собой  и  дефицитную,  только  что  купленную  трехлитровую  банку  с  ее  лечебным  малиновым  вареньем.  Кстати  говоря,  единственным  у  них… Ну,  и  как,  мол,  тут    шуму  и  гаму  не  быть?!  Сейчас  вот  она  убирать  все  это  пойдет. 
       Правда,  она  еще  и  сама  виновата…Да,   опять  «ошиблась»…Вечером,  дуреха  старая,  не  удержалась  и  снова  нечаянно  съела  что-то  необычайно  вкусное.  Но,  видать,  не  то… И  не  пошло  оно  ей.  Вот  и  слабит  ее  весь  вечер.  Который  уже  раз  она  туалет  посещает… Потом,  не  выдержав,  жена  с  укоризной,  но  предельно  тихо,  с  опаской,  поинтересовалась причиной  сегодняшнего  настолько  не  сострадательного  отношения  его  к  супруге  своей  венчанной,  и  для  чего-то  волоком  вытащившего  ее  прямо  с  унитаза, и  отшлепавшего  ее  ни  за  что,  ни  про  что…  Это  как?  Плата  за  те  закуски,  которые  она  то  и  дело  подавала  им  на  стол,  как  людям  стоящим,  и  порядочным?  Да?  А  что  же  тогда  с  ним  случилось?  Может, тогда  сон  ему  кошмарный  приснился,  или  почудилось  что  пьяному? 
        Но  ничего  не  ответил  до  полной  невозможности  смутившийся  в  душе  Виктор  Степанович… Пока.  Просто  сил  не  было.  Не  мог… А  что  скажешь?  Разве  не  видно,  что  стыдно  ему?  Попросту,  как  говорится,  курам  на  смех  опозорился  дотоле  уважавший  себя  хозяин  дома…  Скорее  всего,  их  пьяный  и  долгий  разговор  с  гостем  за  столом  о  том  землетрясении  слишком  задел  и  его  самого.  Наверное,  гораздо  больше  живущего  в  вышине  Сереги … из-за  плиты,  могущей  грохнуться  вниз    вместе  с  ним. А  тут  еще  (прямо  в  кон!)  трамваи  с  бульдозерами  и  волокушами  подоспели,  пустые  железные  ведра,  бабахнувшиеся  вместе  с  банкой  варенья,  и  нарушившие  обыкновенный  покой  человеческий...
        Короче  говоря,  произошло  стечение  множества  весьма  неприятных  обстоятельств,  плюс,  конечно,  самое основное.  Да. Речь  идет  о  синдроме      похмельном.  И  как  он  зазря  обиженной  им  жене  все  зараз,  да  еще  и  с  величайшего  бодуна  пояснит?!  К  тому  же,  сейчас  ему  совсем  не  до  этого,  ибо  голова  того  и  гляди  треснет  от  пережитого  за  всего  лишь  с  десяток  этих  напряженных  минут…Ладно,  утро  вечера  всегда  мудренее.  Женушке  все-все  и  в  подробностях  доложит  он  теперь  уже  завтра. 
        И  о  трясениях  земли  обетованной,  и  о  случайно  приблудившейся  в  их  дом  почти  новой,   в  три  раза  более  дешевой,  плите… Поэтому  он,  сюрприза  ради,  прибор  кухонный  привезет  потихоньку,  и  свершить  сие    нужное  дело  постарается  тайно.  Тем  более,  что  уже  ведь  послезавтра    День  Рождения  женушки  дорогой.  И  прощения  за  сегодняшний  конфуз  свой  тогда  он  попросит,  само  собой,  обязательно.  Чай  поймет  она.  Не  со  зла  же  он,  а  некое  непонятное  наваждение   нашло  на  него  по  пьяному делу…Тем  более,  жена  вообще  не  в  курсе  их сделки  с  Серегой. 
        А  вот  если  сейчас  полезешь  к  ней  объясняться  с  похмелья  жуткого,  то  что-либо  запросто  перепутаешь,  и  этим  все-все  испортишь.  И  супруга  с  давящей  на  нее  собственной  проблемой  вообще  может  ничего  не  понять.  И  не  простить.  Помнится,  вон  ведь  как  здорово  выразился  тогда  приснопамятный  Остап  Бендер,  находясь  в  подполе  и  «выкупая»  документ  на  стулья  у  оболваненного  им  Варфоломея  Коробейникова.  Мол,  «сказано  же  тебе,  что  деньги  завтра?  Значит,  завтра!».  Поэтому  уставший  хозяин  с  молчаливого  и  согласного  кивания  жены,  махнул  подряд  две  стопки – и  удалился  досыпать  на  свою  постельку. 
        Между  прочим, мудрыми  людьми  не  раз  было  говорено: «Все,  что  ни  делается  по  жизни - всегда  приведет  только  лишь  к  лучшему».  И  совсем  зазря,  просто  так,  никогда  ничего  вокруг  нас   не  происходит.  И  сегодняшний  знак,  то  есть  произошедшее  с  Виктором  Степановичем    вечером,  обозначает  только  лишь  одно: немедленно,  прямо  завтра  же,  оплаченную  им  плиту необходимо забрать!  Почему? Вопрос  смешной.  А  вдруг  и  действительно  землетрясение  произойдет?!  Кошмар,  конечно.  Не  дай  Бог!  Тогда  уж  точно  ни  плиты,  и  ничего  еще  более  ценного,  на  руинах  не  отыщешь… Так  что  свою  вещь  оставлять  нельзя.  Заметано! 
        И  «на  кухонное  дело»  идти  ему  нужно  прямо  с  утра.  Да.  Как  на  приступ.  Ничего.  Пусть,  еще  раз  напряжется  и  покричит  жена  Сереги,  наорется  вдоволь, ибо лично  ему  к  недовольному  женскому  визгу  и  ору  не  привыкать.  И  отдаст.  Никуда  она  не  денется?  Сделка-то  совершена,  денежки  вручены.  Правильно?  Все!  Решено!  Как  там  великий  русский  князь  всегда  очень  дипломатично  и  предупредительно  выражался  перед  своим  «визитом»  к  недругам?  Кажется,  «Иду  на  Вы?».  Вот  и  он  что-то  подобное  намечает. Поэтому  пускай  они  готовятся,  господа  богатеи,  к  встрече  нежданной.  А  Сергея  для  приличия  придется  проинформировать.  К  примеру,  сказать,  что,  мол,  ночью  плита  однополчанина  совсем-совсем  «крякнула»… Собственно  говоря,  ему  с  такого бодуна  страшного  вовсе не до плиты. И  не  до  больного  «тем  же»,  Виктора  Степановича…