Сад-убийца. Глава 3. В саду покой не обрести

— Здесь давно уж не цветёт водосбор: вспыхнув однажды, пламя истребило его — осушило озёра, искусало деревья, травы мои и цветы. Сколько слёз я пролил за те годы? И не помню, но реки, ручьи... вновь пришли ко мне милые, р;дные. Водосбор лишь не смог обрести, — ласковые, манящие слова, тесно переплетённые с цветочным ароматом, завораживали, витая в воздухе.

Несмотря на ранний час, ночная мгла уже принялась потихоньку рассеиваться, и небеса окрасились в приятные светлые тона, предвещая скорое появление солнца. Но утро должно было наступить ещё только через несколько часов.

Тихое сопение раздавалось из зеленоватой брезентовой палатки — Джулиан крепко спала, стиснув любимую кепку в руках. Даже ночь не могла разлучить их. Дороти же, проснувшись некоторое время назад, теперь внимательно прислушивалась к загадочному голосу, боясь случайно спугнуть чудесное видение. Любопытство одолевало её и грубо подталкивало к решительным действиям. Казалось, будто бы некто парил в воздухе, составлял с ним единое целое. Искуситель. Он ненавязчиво зазывал к себе девушку. Нужно было всего лишь встать и выйти наружу: так мало и так много одновременно. Она колебалась — неизвестность пугала, но желание познать новое, изменить свою жалкую жизнь и перестать наконец бояться, перекрывало всю её неуверенность и скованность.

Поднявшись на ноги и бесшумно выйдя из палатки, Дороти повернулась лицом к встречающему утро лесу. Подул прохладный ветерок, и какая-то шальная птица взметнулась ввысь.

— Дитя, — незнакомец вновь окликнул её откуда-то из-за деревьев.

Девушка прищурилась, вглядываясь в кусты, и послушно пошла вперёд, позабыв и о цели своей поездки, и о товарищах. Призрачное счастье неожиданно замелькало на горизонте, и устоять было просто невозможно. Спустя несколько секунд, она уже стояла там, откуда раздавался мужской голос. Но никого по-прежнему не было.

Тишина, хозяйничавшая в лагере, мгновенно была прервана стрекотом цикад и сверчков, чарующим пением птиц и едва слышимым шелестом травы. Это был совершенно иной мир — царство природы во всей его красе. Каждый кустик, листик, всякий древесный муравей, гусеница были здесь столь властны, что хотелось лишь преклонить голову и больше никогда не нарушать их хрупкий покой.

Дороти изумлённо вертела головой из стороны в сторону, пытаясь впитать глазами яркие краски жизни. Эта небольшая вселенная умело поймала её в свои сети и уже не хотела отпускать. Девушка, ничего не понимая, смело пробиралась сквозь заросли, не страшась заблудиться или потеряться. Природа говорила с ней, заботливо вела её за крошечную светлую ручку и аккуратно поддерживала за талию — она знала о хрупкой девчушке с большими карими глазами всё и даже не пыталась обвинить или пристыдить за те ужасные поступки, что она совершила когда-то, наоборот, она любила её ещё сильнее, стараясь защитить от всех невзгод и переживаний.

Дороти изумлённо уставилась на небольшую деревянную хижину, окружённую бережно постриженными кустиками, что внезапно предстала перед ней. Дверь была радушно кем-то приоткрыта, и строение так и манило переступить порог.

Страх и сомнения куда-то моментально испарились, оставив только необычайное спокойствие и уверенность в собственных силах. Втянув носом захватывающий дух аромат фиалкового дерева, девушка зашла в хижину. И опять она никого не застала.

Цветы: багровые, болотные, пурпурные и лазурные — все оказались заботливо собраны в небольшом домике. Они источали целый букет потрясающих запахов, от которых кружилась голова, пылали кончики ушей и приятно щекотало в носу. Так пахло настоящее бразильское лето.

Подойдя к вазону, она пригляделась к пышущему жизнью голубому цветку, который всем своим видом просил выбрать именно его. Рука сама потянулась к тёмно-зеленому стебельку и сорвала его, оставив остальных и дальше грустить в горшках. Дороти вздрогнула и прижала его к груди. Дверь протяжно заскрипела, заныла, и доселе молчавший ветер ворвался в хижину, заплясав свой демонический танец.

Очнувшись, она выбежала на поляну и помчалась со всех ног назад, надеясь сразу же выпытать у Райли название растения. Провидение подсказывало ей, что он точно должен был его знать.

Девушка буквально парила в воздухе — незнакомец, приведший её к домику, почему-то перестал пугать. Может, это был добрый лесной дух, что направил её на истинный путь, подтолкнул к новой жизни, подарив это прекрасное растение? Приведение какого-нибудь старого отшельника, который познал все грани этого удивительного мира, отыскал гармонию и полностью отдал себя этой жизни?

— Дороти? — хриплый низкий голос кого-то подозрительно знакомого вывел девушку из состояния эйфории и задумчивости.

Она застыла на месте, как вкопанная, буквально приросла к земле, широко раскрыв глаза и рот. Фиолетовые метельчатые соцветия, доселе мирно покачивавшийся, вдруг замерли — даже они наблюдали... В высокой траве стоял недавно проснувшийся Карлайл и вопросительно смотрел на неё, то ли ожидая объяснений, то ли просто осмысливая происходящее.

— Ты уже была в саду?

— Нет, — неловко произнесла Дороти, сжимая в руке цветок.

Холодок вдруг пробежал по спине, и она нервно вздрогнула. Мужчина, которого она знала от силы неделю, не вызывал никакого доверия.

— Просто осматривалась.

— А-а-а, — протянул Карлайл, — а я подумал, что ты с утреца пораньше пошла туда да забыла перчатки. Вот, кстати, держи, — он цокнул и вытащил из кармана джинс пару резиновых перчаток с ярким цветочным принтом. — Пригодится.

— Спасибо, — неловко произнесла она, смущенно опустив глаза, — я как раз собиралась сходить за ними в лагерь. Шла, если быть точнее.

— Да? Ну, тогда я дважды молодец — и их захватил, и записку написал. Спорю, Джулиан будет рвать и метать, когда проснётся и прочитает её. Я прямо-таки вижу эти сверкающие, горящие ненавистью и злостью глаза, как она сожмёт в бешенстве кулаки и ударит по чему-нибудь. Да-а, не завидую я Райли. Ни за что достанется парню. Чувствую, к вечеру мы найдём только кожу да кости, — рассуждал мужчина, едва сдерживая блаженную улыбку.

«Похоже, пакостить Джулиан как раз в его компетенции. Отвратительно», — Дороти мрачно хмыкнула. Ей совершенно не прельщала возможность работать в паре с грубым и неотёсанным мужланом, вот Райли — совсем другое дело. Но выбора не было.

— А ты чего не спишь? Рано же ещё... — глухо пробубнила она. Подъём настроения резко прекратился, и начался ожидаемый спад: броские цвета стремительно выветривались, резкие звуки приглушались, а острые запахи меркли. Всё застыло.

— Бессонница, — коротко бросил Карлайл, моментально притихнув. — Просыпаюсь среди ночи и мучаюсь.

Девушка кивнула. Джулиан рассказывала об истинной причине его ночного бодрствования. Кошмары одолевали бывшего шефа уже целых четыре года, не оставляя ни на день. А ведь стоило ему только забыть однажды выключить газ на кухне ресторана... Самобичевание, отчаяние, злость, ненависть к себе и бессилие следовали за ним по пятам всё это время, напоминали о том, как однажды он поджарил всю команду поваров, вышедшую тогда на смену. Его халатность привела к страданиям стольких людей, и их крики, даже спустя столько времени, продолжают звенеть в ушах, — только наушники спасают его от перехода за черту. Карлайл выжил, но рад ли он бесцельному существованию с балластом, который медленно и мучительно тянет его вниз к тем, кого он заживо сжёг?

— Ого! — фыркнул он. — А тут не так уж и плохо, — мужчина смело прошествовал вперёд.

Сад миссис Сандерс действительно впечатлял — двадцать пять лет назад от ухоженных, аккуратно рассаженных растений остался один пепел, и многие считали, что восьмое чудо света навсегда потеряно и уже никто не сможет его возродить. Если бы они знали о поразительной самостоятельности природы... Спустя годы творение старушки-ученого вдруг ожило: пышные кусты с травами нагло разрослись и рассеялись по всей территории, деревья презрительно смотрели свысока, заслоняя ветвями солнце, — это был переродившийся сад, независимый и опасный.

Пройдя несколько перекрёстков, Карлайл вдруг уставился на огромное дерево с благородной тёмно-коричневой корой и пламенно-красными цветами, наводящими ужас своей сказочной насыщенностью. Перед ним во всей красе предстал Королевский Делоникс, который местные прозвали «деревом-пожаром». Пугающе прекрасный и завораживающе очаровательный. Бывший повар сглотнул, быстро развернулся и со стеклянными глазами пошёл дальше. Черти, прятавшиеся днём на задворках его сознания, стали пробуждаться и вылезать на свет. Страх охватил его, бросив в холодный пот. Мерзкий запах горящей плоти ударил в нос — и он уже задыхался.

— Карлайл, ты в порядке? — Дороти подлетела к пошатывающемуся мужчине и, приподнявшись на цыпочки, схватила его за побелевшее ледяное лицо.

Вина и испуг застыли в его пустых глазах.

— Отойди, — прохрипел Карлайл и начал слабо отбрыкиваться.

Его мотало из стороны в сторону, зрачки расширились, со лба стекали солёные капли пота, а по телу то и дело пробегали судороги. Шрамы, оставленные когда-то языками пламени как суровое напоминание, нещадно болели. Глупец. Он надеялся обрести покой вдали от дома, забыться хотя бы на пару дней, окунувшись в пестрящий красками мир бразильской природы, мечтал почувствовать успокоение. О наивный! Стало ведь только хуже, и теперь ему придётся умереть вдали от могил друзей, совершенно одному.

— Отпусти меня, — взмолился он, с силой хватая девушку за загрудки.

Мужчина приподнялся на ноги и крепко сжал вырывающуюся Дороти. Она просила его очнуться и поставить на землю, но с каждой секундой мир серел, — огонь застилал его глаза, и скоро Карлайл уже ничего не видел. Плотный едкий дым окружал его, и он, испуганный до глубины души, неторопливо брёл в неизвестном направлении тяжело дыша. Ноги не слушались его — споткнувшись о выпирающий корень ещё одного «горящего» дерева, он неуверенно пошатнулся и, ослабив хватку, повалился на землю.

Черти хохотали, пели страшные песни, передразнивали его и раздували уже вовсю бушующее пламя.

Дороти, до этого активно пытавшаяся вырваться из цепких рук мужчины, с силой ударилась головой о твёрдый грунт, и тяжёлый вздох вырвался из её груди — искры полетели из глаз. Почувствовав отсутствие опоры, она с ужасом осознала, что куда-то падает. Темнота, окутавшая её некоторое время назад, внезапно сменилась белёсой пустотой, адский гул проник внутрь через уши, и жуткая боль пронзила всё её тело.