Заметки консерватора

Самара доступна и кокетлива одновременно. С глади волжской воды прибрежная часть города видна, словно макет на письменном столе – от Речного Вокзала до водозабора. Но эта доступность – обманчива. Так красавица естественно-небрежным движением обнажает плечико, но красота подлинная всё так же сокрыта и неприступна… 


***


Это всё легко умнО обосновать законами психологии. Тягой к консерватизму после сорока. И даже комфортностью «местечкового сознания» из страха перед многообразием мира.

Впрочем, никакого «страха» у меня нет. Мне по-прежнему искренне интересны новые места, где довелось побывать последние пару лет. Беда лишь одна: более недели вне малой Родины мне дискомфортно и тоскливо.

Думаю, что люди, знающие меня лично, никогда не скажут о синдроме кулика, воспевающего своё болото – и, тем более, о местечковом патриотизме. Я прекрасно понимаю, что мне выпало не лучшее место на Земле. Дело-то совершенно не в этом...



***


Вечер. Я сижу в кафешке на самарском Арбате (ул. Ленинградской) и хорошо знаю, что Арбат казанский – шире и комфортней, нижегородский – интересней и колоритней, и даже маленький чебоксарский – поуютней.

Конечно, здесь слишком много воспоминаний. От газировки с двойным сиропом и 20-копеечном пломбире из советского детства до встреч с дорогими сердцу людьми, иных из которых уже нет на этом свете. Всё – так, и каждая улочка готова рассказать свою историю из дорогого сердцу Прошлого.

Но нам лишь кажется, что мы скучаем по людям и местам. (В эмиграции, вероятно, эти ощущения предельно обостряются). На самом деле, мы неосознанно грустим по себе – тогдашним, и тем, кто был с нами рядом. Тоже – тогдашними. Настоящее и нынешних мы начинаем ценить чаще всего лишь спустя время. В этом «фокусе сознания» и (отчасти) мираже восприятия – один из источников творчества. Но его искренность способна творить чудеса покруче уэллсовской Машины Времени. Ты, в самом деле, легко переносишься в условный 1990-й год.

Пока я думаю об этом в уютной кафешке, чай допит, но джаз от уличного музыканта звучит, как прежде. «Как прежде» здесь, вообще, та реплика, что передаёт саму суть. Этот размеренный застой, консервативная осёдлость, провинциальное спокойствие впечатаны в менталитет едва ли не со времён Волжской Булгарии, вне зависимости от бытовых неустройств. «Не нужен нам берег турецкий?». Именно, что «не нужен». Но, вместе с тем, интересен. Как вариант досуга и экзотики. В смысле географии, это не парадокс – в отличие от взаимоотношений людей.

Американский менталитет – иной. Страна – место для заработков, от Флориды до Аляски. Платят больше на несколько тысяч долларов? Ок, личный юрист проверит нюансы контракта и мы весело переезжаем со всей семьёй и любимой собакой. Даже в НХЛ не всегда понимают игроков, включающих в соглашение пункт о невозможности обмена в другой клуб без личного согласия. Это – жизнь. Далекая от романтики «Никогда не был на Босфоре». Никогда не был на Босфоре, потому что там мало платят. ТЧК.



***



Я выхожу из кафе, пожимая плечами в лёгкой августовской прохладе наступившего вечера. Никоим образом не осуждая всепобеждающий прагматичный менталитет. Я лишь знаю о том, что даже Волга, что в пяти минутах спуска от нашего Арбата в моей Хоббитании совершенно иная, нежели в других местах – и дело не только в естественном ландшафте, свободном от плит волнорезов или искусственных чаш огромных водохранилищ.  Кажется, сидя на берегу, скоро я смогу отличать самарский плеск волн от моторки в сравнении с казанским или нижегородским. А воздух Жигулей и Самарской Луки безошибочно чую с детства. И тогда отмирают все штампы, угодливо навязываемые сознанию туристов – о «самых красивых девушках», «жигулёвском пиве», «Грушинском фестивале», «родине Алексея Толстого». Более того, «Паниковский с крыльями», как в шутку именуют самарцы огромный монумент Титана близ Волги, выглядит символичной насмешкой над попыткой втиснуть город в категории «брендированного сознания» и, одновременно, нелепым отголоском минувшей эпохи «великих свершений».

Слышу, как в любимой исторической части города вновь зажурчала колонка с водой. Сады по-августовски благоухают и плодоносят. В паре остановок отсюда – шикарный Макдоналдс, вдали виднеются очертания хай-теков офисов и торговых центров. Они не мешают друг другу. Просто, внешне присутствуя в одном, но не едином пространстве, существуют в параллельных измерениях.

А ещё, самарцы любят тянуть окончания с душевно-неспешным прононсом. Так непохожим на по-деловому жёсткий столичный и безупречно-филологический питерский. Вспоминаю, как сам боролся с этой «певучестью» первый год работы в эфире. Потом плюнул и махнул рукой. Точнее, махнули на меня :)

В этом ритме нет нужды спешить на московских скоростях. И речь всегда соответствует укладу. Сегодня можно погулять ещё пару часов – я точно знаю, что последний трамвай тронется ближе к полуночи. И скорее Волга сменит русло, чем он не придёт.

В общем, я – дома. И наивно пытаюсь сформулировать – что такое Дом – на языке слов. Пока подъезжающий последний трамвай весело позвякивает и по-доброму смеётся над консервативным гуманитарием. И жаль лишь одно. Лето – на исходе...

(28.08.2018)