Евлалия

Официальное имя Лалы уходило корнями в глубину веков. В документах Лалы стояло имя Евлалия, напоминающее о золотом веке российского дворянства. Казалось, что девушку с таким именем ждёт необыкновенное будущее, овеянное романтикой. При выборе факультета симпатии Лалы склонились к профессии искусствоведа. Это могло бы привести к высокой цели сохранять исторические ценности и раскрывать тайны эпохи, проникая взглядом сквозь слои красок, даже не задействуя рентген. Но выпуск Лалы из университета пришёлся на девяностые годы, и её судьба сложилась согласно реальному времени. В студенческие годы Лала вышла замуж. Молодой муж Лалы стремился создать свой бизнес. Получив диплом, Лала присоединилась к делу мужа. Теперь уже долгое время они торговали компьютерной техникой. Сейчас у счастливой современной пары есть дочь шестнадцати лет и сын четырнадцати лет, собака, большая квартира, загородный дом, автомобиль.
Лала иногда обращалась в памяти к тому, чем она обладала помимо успеха в последних веяниях прогресса. А именно – старинной родословной и культурным опытом. Один из предков Лалы был меценатом. В середине девятнадцатого века он давал средства для продвижения художников, литераторов и актёров, организовывал выставки и вечера, коллекционировал живописные полотна. Такой незаметный внешне, но благородный вклад в искусство делал далеко не один представитель дворянского сословия. Когда Лала пересказывала эту историю, слушателям казалась более интересной следующая часть. У мецената был младший брат, настроенный романтичнее, чем старший. Брат мецената влюбился в девушку, живущую в скиту недалеко от усадьбы предков Лалы. Девушка смотрела на влюблённого, казалось бы, благосклонно. И всё же она не решалась дать волю чувствам, девушка уверилась в том, что у неё другое предназначение. Брат мецената мечтал выкрасть её из скита и жениться на ней. Но девушка не представляла для себя никакой другой жизни. Тем более, когда брат мецената заговаривал о венчальном обряде, девушка понимала, что он ведёт речь не о той религии, которой она посвятила себя в скиту. При этом девушка не жила в скиту с рождения, примкнула к нему незадолго до любовной истории. Судя по семейным воспоминаниям, она могла быть крестьянкой, но могла быть и мещанкой и окончить гимназию. Социальная принадлежность девушки становилась и более высокой, когда этот рассказ звучал в исполнении родственников Лалы. Как бы там ни было, но лицо загадочной девушки на сегодняшний день знали все, кто хоть сколько-то знаком с живописью. Девушку увидел талантливый художник и написал с неё портрет, хотя получившуюся картину трудно назвать портретом в полном смысле этого слова. Написанная девушка, сидящая на берегу реки, почти неотделима от водной глади и лесных деревьев, выстроившихся позади неё. Картина кажется застывшей лесной сказкой. И художник писал не столько лицо настоящей модели в деталях, сколько впечатление от идиллической природы и тех, кого она заманила в свой волшебный сон. Лалу часто сравнивали с лесной девушкой на полотне, услышав разгадку известной картины. Собеседники забывали о том, что девушка не принадлежит к роду Лалы. Хотя её изображение на картине походило на многих девочек в минуты задумчивости.
Старинная любовь закончилась грустно. Однажды, придя к скиту, брат мецената увидел на его месте пепелище. Жители скита куда-то исчезли. Влюблённый мог бесплодно пытаться их найти, но это вряд ли дало бы результат. Чтобы утешить младшего брата, меценат заказывал портреты с таинственной лесной девушки. Некоторые живописцы видели её рядом с усадьбой. Старообрядцы тоже не боялись разговаривать с людьми. Очарование девушки удалось сохранить не на одной картине. Во время революции коллекция мецената переживала бурные события, после продажи картины оказывались в самых неожиданных местах. Сейчас Лала знала местонахождение их большей части, но проследить судьбу картин было делом не одного дня и даже не одного года. Брат мецената эмигрировал в Париж, в то время он не был женат и не имел детей.
В начале лета семья Лалы выехала на дачу. Там собралась большая компания из друзей родителей и друзей детей. На вечерний пикник дочь Лалы вышла одетой в мамино свадебное платье. По её словам, она хотела вдохнуть атмосферу дворянской усадьбы, и для этого девочке требовалось белое кружевное облачение. На её плечах лежал расписной платок.
– Просто лесная фея! – услышала Лала женский голос.
– Дочь королевы вечных снегов, – ответил мужской голос женскому.
Лала не поняла, кто из гостей произносил такой диалог, всё затмило впечатление от романтического образа дочери. И летний воздух дачного посёлка настраивал на размышления о тайнах, проходящих сквозь время.
В один из дачных дней Лала проходила мимо комнаты детей. Нечаянно она услышала часть разговора, видимо, ставшего бурным.
– Я пригласила его к нам, но когда мы сидели на пикнике, я поняла, что маме он не понравился! – восклицала дочь.
– Да ну, ты точно уверена?
– За то, что он понравился папе, можно не бояться, но мама такой авторитарный человек…
Лала пошла дальше. Вряд ли стоит сейчас заходить к детям и возмущаться: «Значит, вот что вы обо мне думаете…» Получается, дочери нравится один из приглашённых мальчиков. Лала вспомнила того, о ком говорили дети. Просто она не поняла сразу, что дочка волнуется, каким её избранник покажется родителям. Надо было внимательнее приглядываться к настроению детей, уже одно то, что дочка попросила у мамы платье, могло бы многое объяснить. Но всё-таки Лала с обидой думала о том, что её назвали авторитарной. И ещё раньше – королевой вечных снегов. Она поднимает бизнес, чтобы в семье всего было полной чашей, станешь тут железной леди. «Вот назло найду работу по образованию искусствоведа, – думала Лала, – и тогда будем перебиваться с хлеба на квас!»
Но тягостные мысли не занимали Лалу долго. Она планировала поездки в разные города с целью увидеть в музеях картины, когда-то принадлежавшие её семье. Очень хотелось встретиться с иными образами лесной девушки. Живопись, связанная с генеалогией Лалы, интересовала её не только как искусствоведа. Она ждала третьего ребёнка и решила, что ещё до его рождения маленькое существо окажется в мире искусства. Когда у мамы умиротворённое настроение, оно передаётся и ребёнку.
В музеях Лала видела четыре изображения лесной девушки, незнакомые широкой публике. На одном из портретов девушка представала в городском костюме, в чёрном жакете и чёрной шляпке. Она смотрела на зрителя почти анфас. Другая картина запечатлела влюблённую пару. Здесь собралось много оттенков белого и световых пятен. Лала понимала, что картина написана в стиле импрессионизма, но ей чем дальше, тем больше казалось, что из рамы смотрят два ангела. Конечно, это кощунственное сравнение, ведь сюжет картины навеян историей земной любви. Женский образ – лесная девушка, а мужской – наверняка брат мецената, хотя сочетания светлых тонов очень мало походили на земного мужчину. В следующий раз лесная девушка появляется на фоне весенне-летнего пейзажа, переполненного листвой и солнцем. Вернее, модель выглядит как деталь пейзажа, стоит вполоборота к зрителям. Кажется, что это воздушная струя, проходящая сквозь листья. Здесь с трудом можно понять, что на картине лесная девушка, если не знать, кого вписали в пейзаж. Четвёртая ипостась лесной девушки – среди участников группового портрета. На нём также изображено лоно природы. Позирующие находятся на первом плане, на втором – усадьба. Лала могла назвать имена только некоторых из них. Про лесную девушку она знала, что таинственная модель стоит четвёртой справа. Оставалось только догадываться, могла ли девушка из скита оказаться среди усадебного общества. Сравнивая разные взгляды художников на девушку, Лала сделала вывод, что портрет в городской одежде получился самым непохожим. Вернее, непохожим на самый известный шедевр. Все воспринимают лесную девушку как часть деревьев, листьев, лучей, травы. На самом деле она не имеет физической оболочки, потому что она – душа леса. А на портрете в чёрном её образ прописан слишком чётко и без полутонов.
Лала снова вспомнила историю любви своего предка. Всё-таки жаль, что там ничего не сложилось, как будто оборвалось на половине. Лесная девушка не хотела изменять своей вере. Но правильно ли она поняла своё предназначение? И тут же от событий вековой давности Лала вернулась к собственной жизни. Теперь её дочь мечтает о счастье, в ней проснулось желание нравиться. Мальчик, любимый дочерью, не показался Лале особенным, выделяющимся из толпы. Может быть, стоило приглядеться к нему внимательнее? Ведь дочка Лалы почему-то его выбрала. Лала вспомнила свой студенческий роман с будущим мужем. Любимый Лалы хотел бросить высшее образование и заняться бизнесом. Его остановило только то, что у его возможных партнёров по бизнесу, как выяснилось, была небезупречная репутация. Что же теперь, судить о человеке только по одному случаю? Тогда бы не произошла счастливая жизнь.
С появлением ребёнка Лала должна была что-то понять заново. Общение с картинами окончательно укрепило в ней неясные, но волнующие мысли. Точнее, Лала хорошо знала, о чём она неотвязно думает, но боится признаться, что это так. А именно – Лала хотела оставить торговлю и поискать работу по образованию. Честно говоря, после выпуска она не могла найти работу с дипломом искусствоведа. Муж предложил Лале работать в его фирме. Она согласилась за неимением другого выбора. А дальше всё пошло само собой… Теперь Лала с трудом вспоминает, что когда-то живопись составляла её мир. Но вместе с рождением ребёнка у Лалы появится шанс тоже родиться снова – как вдохновенному человеку, как мечтателю, как художнику собственной картины жизни.
Семья Лалы ездила в Париж. Это немного отвлекло Лалу от глобальных мыслей, она просто радовалась жизни. Париж вызывал ассоциации с эмигрантами и русской культурой, пересаженной во французскую почву. Лала интересовалась местами, где бывали эмигранты, экскурсиями, где можно было что-то услышать об этом историческом периоде. Она водила за собой семью по всем культурным программам. Всё-таки отдых – это не только сидение на диване с чипсами, так отдыхать можно и дома. На одной из экскурсий туристам показывали дом, где собирались русские эмигранты, в том числе и те, кто создавал Серебряный век в России. Одна из эмигранток писала стихи, её знали как поэтессу средней руки, гораздо больше она привлекала внимание как ироничная, даже эпатирующая женщина. Эмигрантка часто задавала тон в обществе, её взгляд на вещи можно было бы назвать мудрым, хотя и недоброжелательным. Экскурсовод назвал имя женщины, вернее, вариант её имени во французской огласовке. Когда она публиковала стихи, они выходили под псевдонимом «Лесная фея». У пишущей дамы появился поклонник… Тут прозвучало имя родственника Лалы, младшего брата мецената, тоже в другом звучании, с фамилией на «офф».
Лала задумалась, услышав этот рассказ. Точно ли речь шла о том человеке, о котором она сейчас вспоминает? И что за женщина стала им любимой? Неужели псевдоним «Лесная фея» взяла та, с кого русский художник написал воплощение романтики леса? Или эмигрант влюбился в другую женщину, напоминавшую ему о первой любви? Правда, не очень понятно, как провокационная женщина могла напоминать печальную, тихую девочку. Лала чувствовала, что давняя история ещё не сказана до конца. Воспоминания о любви в эмиграции – только начало к разгадке тайны жизни и искусства. Точно так же начинается новая интересная страница в индивидуальной жизни Лалы.
После прогулок по парижским улицам Лала читала русские книги, привезённые с собой. Она надеялась, что впечатления от литературы подскажут имя для будущего ребёнка. Ведь это тоже её творческий проект, и причём самый важный.