О жизни немцев - ветеранов войны

 В 2012-13 годах я переписывался с русской журналисткой «Российской газеты» Анной Розе, которая тогда жила, да и сейчас живёт, в Берлине.
Работая в Берлине, она познакомилась с местным жителем, вышла замуж и сама стала гражданкой страны проживании. Анна Розе писала для читателей «Российской газеты» статьи о жизни в Германии, сравнивала с жизнью в России, где она родилась, окончила институт, да и, работая в Берлине, часто приезжала в Москву и в места своего детства и молодости.

 Как участника войны с немцами и прослужившего советским солдатом в Германии четыре года после войны, меня интересовали эти статьи о послевоенной жизни немцев. Я и тогда уже знал о некоторых особенностях в жизни немцев, заметно отличающие их от нас, живущих в СССР. Например, об отношении немцев к труду: всё делают так, что переделывать уже не надо. Как у нас часто бывает: одни строят, другие рушат, третьи перестраивают.  К соблюдению чистоты не только в городах и посёлках, но и во всех местах своего пребывания. У них нет ничего похожего на издавна укоренившееся во всех сферах  нашей жизни мздоимство. При карточной системе в послевоенной полуголодной жизни я не видел там нищих, попрошаек и беспризорных детей.

 А ещё меня интересовала, да и сейчас интересует, жизнь бывших солдат гитлеровской армии, той армии, которая наделала в нашей стране столько бед. И я однажды задал этот вопрос Анне Розе. По моей просьбе Анна написала для читателей «Российской газеты» статью о послевоенной жизни немцев – ветеранов войны. Однако, редакция газеты нашла в той статье что-то такое, что посчитала не пригодным для своих читателей, что именно, мне не известно, а сам я в ней ничего такого я не видел, да и сейчас не вижу. Сообщая мне об этом казусе, Анна Розе прислала мне полный текст статьи, и я стал единственным её читателем.

Вот эта статья без каких-либо моих изменений:
«От Анны из Германии
Как живут сегодня ветераны Вермахта
Побежденные
Анна Розэ, Берлин
Обещая читателям «Российской газеты» честно и без утайки рассказывать о жизни в Германии, я предвидела, что рано или поздно меня спросят: «А как там сейчас бывшие участники войны?»
И вот этот вопрос прозвучал.
— Я ветеран ВОВ и за это получил бесплатно от государства квартиру и машину «Ока». И кроме трудовой пенсии получаю еще и вторую, как инвалид войны, — написал мне Василий Иванович Чечель из города Лахденпохья, республика Карелия.
 — А как сейчас живут бывшие немецкие солдаты?
Чтобы ответить на этот вопрос, я побывала в Доме ветеранов в Гамбурге.
Солдатский приют
Большое красивое здание. Дорожки перед домом тщательно вычищены. Снег в холмиках только по краям. В середине – голые плитки, обильно посыпанные песком.
Руководство Дома для ветеранов следит за этим строго. Ведь все его жители старше восьмидесяти пяти. Многие еле ходят. Не подскользнулись бы! Однако охотников пройтись по морозному уютному дворику мало. К тому же, половина обитателей Дома выезжают подышать воздухом только на инвалидных колясках. Некоторые и вовсе только лежат.
Как, например, Норберт Лемке. Ему уже девяносто два года. Он прошёл всю войну. В феврале 1945 года был ранен и переправлен в госпиталь во Фрайбурге, около французской границы. О том, что пережил в России, говорить не хочет, хотя часто вспоминает то время. Он был совсем молодым человеком, когда его забрали на фронт по всеобщей демобилизации: за отказ от военной службы грозил расстрел и увильнуть было нельзя. Тогда Норберт не думал ни о Гитлере, ни о России. Он работал в городке Вюрцбург помощником машиниста и собирался жениться на девушке Эльзе.
Однако прежде ему пришлось тянуть солдатскую лямку и держать в руках оружие. Убивать других по приказу чуждых ему людей. После войны и выздоровления – ранение было не страшным, в плечо – он снова начал работать в родном городе по прежней специальности. Эльза погибла во время бомбардировок союзников. Отец умер. Пришлось заново отстраивать дом.
Левая рука после ранения сгибалась не до конца. Военной пенсии не полагалась, а месячной пенсии «по инвалидности из-за фронтового увечья» хватало от силы на неделю. Жить было нелегко. Но не потому, что пришлось много работать. И не потому, что не было средств к существованию. Вскоре после войны, с начала пятидесятых, Норберт всё же стал неплохо зарабатывать.
Гнетущей была атмосфера вокруг. Выживших солдат сторонились. С ними старались не заводить разговоров о войне. Общество изо всех сил пыталось забыть позор нацизма и поражения. Надевать ордена и медали ни один из бывших солдат не отважился бы и в страшном сне. Рассказывать о своих подвигах никто не решался. Молчание сгустилось в Германии вокруг тех, кто выжил и вернулся из бесславного похода.
 
Годы войны включили в стаж
Все возвратившиеся с войны и из плена солдаты и офицеры участвовали в программах социализации правительства ФРГ. Годы их службы засчитывались при начислении пенсии. Благодаря американцам и плану Маршалла вскоре в Западной Германии, где жил Норберт, началось «экономическое чудо». Страна отстраивалась. Ветераны войны взялись за прежние работы. Хотя государственной финансовой помощи и поблажек не было, тем, кто вернулся с войны, полагалась такая же зарплата, как и другим.
Вскоре Норберт стал машинистом. Женился. Появились дети. В начале шестидесятых годов он уже стал замначальника отдела товарных перевозок на железнодорожной станции, купил машину марки «Опель». Ездил на курорты по всей Германии, в Швейцарию и даже в Италию, благо, она недалеко от его родной земли Бавария. Жизнь шла своим чередом. Дети выросли, появились внуки. Норберт никогда не был скаредным. Но и он, и жена, всегда бережно относились к деньгам. Поэтому удалось скопить немалую сумму на «чёрный день». Сейчас она и пригодилась. После того, как умерла жена, а дети и внуки разъехались, ухаживать за стариком стало некому.
Вот и решился Норберт по совету знакомого поступить в Дом ветеранов. За месяц пребывания в доме Норберт доплачивает тысячу евро. Однако реально месяц стоит три тысячи евро. Остальное оплачивает частично некоммерческая организация – Фонд ветеранов войны города Гамбурга, частично государство - в качестве вспомоществования по уходу инвалидам и пенсионерам. Ведь Норберт, как каждый наемный работник, всю жизнь платил взносы для страховки по недееспособности.
 
День памяти
В Доме ветеранов хороший уход. Да и пообщаться есть с кем. Правда, все уже плохи здоровьем. Но вот, вспоминает Норберт, самому знаменитому ветерану войны, бывшему канцлеру Гельмуту Шмидту – кстати, коренному жителю Гамбурга - тоже уже девяносто один.
Кто выжил – тот выжил. Пока Норберт ещё мог ходить, один раз в год, в ноябре, встречался с ветеранами города Вюрцбург, чтобы почтить память павших. Есть такой неофициальный праздник – День памяти. Но слово «герой» никто при этом не произносит.
На День памяти приходили и ветераны обязательной службы. Они были в те годы профессиональными солдатами – полевыми офицерами. В день подписания капитуляции, восьмого мая 1945 года, их автоматически уволили из рядов вермахта. Те, кто не был привлечен за преступления, как это было с большинством офицеров спецподразделения «СС», мог по своей воле остаться в армии. Так некоторые и поступали. А потом – работали по преобразованию вермахта в демократическую армию – существующий и ныне «бундесвер».
О чем они вспоминают
Вильгельм Шторх во время войны был лейтенантом в полку истребителей. Многие из его боевых товарищей погибли. Единицы вернулись на родину. Сейчас Вильгельму уже 101 год. Но тем не менее, здоровье пока позволяет и ходить, и разговаривать. Он живёт у своего сына-пенсионера.
Всё было неправильно во время войны, считает Вильгельм. Пострадали все – и мирные жители, и солдаты. Убеждённым нацистом бывший лётчик не был. Поэтому после войны остался служить. Как он жил? Да неплохо. Офицеры бундесвера – по статусу государственные чиновники. Так что зарплата у него в Западном Берлине была хорошая, и пенсия полагалась около полутора тысяч евро. Они с женой поездили по свету после выхода на пенсию. Были и в России от немецкого союза ветеранов войны. Встречались с ветеранами – своими бывшими противниками. Вместе вспоминали, вместе плакали. Самое главное, по мнению Вильгельма Шторха – признать свою вину и проявить волю к примирению. После той встречи Вильгельм присоединился к Обществу помощи ветеранам войны в России и регулярно переводил небольшие суммы на его счёт. Считает, это его долг искупления вины.
Не все солдаты, особенно побывавшие в советском плену, пришли к такому примирению с собой и прошлым. Вернувшийся в 1947 году из плена Олаф Шольц до сих пор с неохотой вспоминает холодные зимы, скудный паёк и постоянный труд на лесоповале в сибирском лагере военнопленных. При слове Россия в нём вскипает ярость.
Мало рассказывает о днях, проведённых в плену, и Клаус Герике – бывший военный шофёр. Однако в его воспоминаниях сквозит понимание тогдашней ситуации. Да, они голодали в советском плену. Но тогда голодали и русские. Да, они должны были работать. Но в то время тяжело работали все – и женщины, и старики, и вернувшиеся с войны покалеченные солдаты. Для Клауса советский плен был своеобразным искуплением за содеянное солдатами вермахта во время войны. Он до сих пор хранит в сердце благодарность советским женщинам и детям, которые иногда просовывали сквозь решётку лагеря скудные корочки хлеба.
Кстати
Судьбами солдат Второй мировой войны в ФРГ занимается неправительственный Союз возвратившихся, военнопленных и родственников пропавших без вести. В уставе организации записано: хотя в работе союза участвуют представители всех поколений, он не стремится вырастить себе смену. Ведь цель членов Союза - предотвращение войны. Члены союза стареют, их число сокращается. Они надеются, что когда-нибудь задача Союза будет выполнена и, даст Бог, он больше не понадобится
 
Компетентно
Рольф Мюллер, профессор, сотрудник научного военно-исторического ведомства при минобороны ФРГ:
- Всего в советский плен попало три миллиона сто тысяч немецких солдат. Два миллиона возвратились домой, остальные погибли в плену. Степень выживания немецких солдат в советском плену была намного выше, чем советских солдат в немецком. Пять миллионов триста советских военнопленных было в Германии во время войны. Голод и непосильный труд привели к тому, что лишь половина из них вернулись домой. Только еврейским узникам концлагерей приходилось хуже.
По рассказу профессора Мюллера, немецкие военнопленные возвращались в Германию в два захода. Первые солдаты, больные и изможденные вернулись в 1947-1948 годах. На родине они встречали только презрение со стороны соотечественников. Вторая волна последовала в начале пятидесятых годов. Эти солдаты возвращались из плена, по признанию очевидцев, толстощёкими и довольными. Ведь за свою работу – а пленные немцы отстраивали в СССР города и заводы – они получили и хорошее вознаграждение и должное уважение за высокий профессионализм и чёткость исполнения».

 Под впечатлением этой статьи я написал небольшой рассказ «Гитлер капут»
   http://www.proza.ru/2012/04/08/892

 Иллюстрация с интернета - Взятые в плен подростки из гитлерюгенда.

  29.08.2018