Забытый жилет

Мы с Соней никогда не упускаем возможность затащить в гости отца Дариуша.
Такое случается, увы, не так уж часто, Польский ксендз в Новосибирске почти не появляется.
И вот почему.

...После возвращения религиозных свобод в страну хлынули толпы разноязыких миссионеров. В их числе появились католические священники из Польши, Италии, Германии.
Впервые я увидела Дариуша на так называемых каникулах с Богом, на базе отдыха в сибирской тайге.
Он был рослый, могучий, похожий на молодого преуспевающего бизнесмена. Лицо почти полностью скрывалось за буйной пышной растительностью, а черные проницательные очи, казалось, сканировали каждого насквозь. Примерно так выглядел Гришка Распутин в молодости.
Кстати, наш польский батюшка имел ту же самую харизму, что и легендарный русский старец, - был экстрасенсом.

...Я увязалась за своими воцерковленными знакомыми не от большой веры.
Просто мне просто негде было с дочкой отдохнуть на фоне всеобщего перестроечного безденежья. Каюсь, я тогда руководствовалась чисто шкурными интересами. Богослужения и молитвенные встречи я посещала исключительно из вежливости, в качестве платы за гостеприимство. Кстати, там мы познакомились с Соней, которая по той же самой причине поехала на эти так называемые духовные упражнения.

Так вот, этот толстый Дариуш меньше всего напоминал священника: христианские песни, которые он бойко пел у костра, аккомпанируя себе на гитаре, уместнее звучали бы на рок-концерте. Болтали, что он до семинарии пел в рок-группе.
Но не это главное. О Боге он говорил так, будто это его лучший друг, готовый исполнить любую просьбу. Это звучало невероятно, однако вскоре я убедилась, что ксендз ничуть не преувеличивал.

Внезапно занемогла одна из молодых девушек. Ей так сильно прихватило спину, что друзья вынуждены были носить ее на руках до деревянного сортира на краю базы отдыха.
Когда ей стало совсем плохо, отец Дариуш перешел к действию.
Сразу же после Мессы, при облачении, с Пресвятыми Дарами в руках, он отправился к ней.
Уж не знаю, что произошло в домике, только вечером эта девчонка в короткой юбчонке уже радостно танцевала на молодежном молитвенном собрании. Все изумленно на нее вытаращились, и Отец Дариуш попросил ее “дать свидетельство” чудесного исцеления.

Соня, между прочим, врач по профессии, очень внимательно следила за развитием событий. Когда Дариуш предложил всем возблагодарить Господа, который Сам исцеляет, потому что для Него нет ничего невозможного, Соня решительно встала и вывела отсюда своих некатолической национальности детей, - курчавого Осю и маленькую Полину.

Более того, на следующий день лагерь демонстративно покинули почти все мои томские знакомые. Они объяснили мне, что этот странный человек исцеляет не от Бога, - скорее всего, даже наоборот... Ну и дела!
Я заметалась, бросилась собирать рюкзак.
Хорошо, что ко мне зашел мой польский приятель Марек, - вместе со своей молодой супругой они руководили семейной общиной при томской церкви.
Марек спокойно и доходчиво объяснил мне, что в Польше никто бы не нашел в подобной религиозной практике никакого криминала.
Возможно, говорит, вам, суровым сибирякам тяжело воспринять молодежный стиль религиозной практики - эти песнопения под гитару, свечи в темноте, танцы у костра и пресловутые исцеления, - но никакой это не сатанизм, даже смешно.
Почему-то сразу поверив Марку, я не уехала, о чем совершенно не жалею.
Более того, именно после тех незабываемых дней я стала настоящей, не побоюсь этого слова, верующей католичкой.
Однако епископ на всякий случай убрал отца Даруша из нашей епархии, подальше от греха. На новом месте, в Красноярске, у священника хватило ума не устраивать шоу с евангельскими чудесами, и вот он спокойно служит там не один десяток лет.
А нас с отцом Дариушем и с Соней связывает многолетняя дружба, несмотря на большое расстояние.

***

...Отец Дарек у Сони чувствует себя как дома. Сняв джинсовый жилет, он вешает его на спинку стула, оставшись в футболке.
Соня режет на треугольные кусочки ароматный яблочный пирог, я разливаю чай, - я тоже здесь как дома.
Священник восхищенно разглядывает Полину, которая из ребенка превратилась в красивую девушку, словно сошедшую со страниц Ветхого Завета.
Дариуш сообщает, что приехал на машине в Новосибирск, чтобы встретить в аэропорту своего брата с семьей и отвезти к себе в Красноярск.

- Ты мне поможешь? - просит он меня. - Я не знаю, где этот аэропорт, а ночью в чужом городе трудно разобраться.

- Конечно, - киваю я.

Наконец, распрощавшись, мы выходим во двор.
Летним закатным вечером уже не так жарко. Дариуш обещает на своей машине подвезти меня до дома.
Но только мы выезжаем на проспект, как священник соображает, что оставил жилет со всеми деньгами и документами у Сони.
Не беда, просто придется повернуть назад.

Я набираю со своего мобильника Сонин домашний номер и сообщаю про жилет. Соня смеется в ответ: оказывается, они его уже обнаружили и ждут, когда до Дариуша дойдет.

- Вы где?

- Мы рядом, я даже отсюда вижу ваш дом, - докладываю я.

- Хорошо, скажу Полине, чтобы спускалась к выходу.

Точки зрения пешехода и водителя на расстояние между объектами разнятся.
Пешеходу кажется: вон, вон, рукой подать. Водитель же думает иначе: как бы половчее въехать, ведь мы едем по другой стороне, и надо где-то свернуть. Туда нельзя  - запрещающий знак; туда тоже нельзя - там одностороннее движение. Разве что объехать весь квартал…
Так мы промчались мимо арки, в которой промелькнул Сонин дом, и двинули прямо.

- Где же здесь свернуть? - гадает Дариуш.

Вот что значит незнакомый город.
У себя в Красноярске он давно все мели знает, а в Новосибирске как ему разобраться на ходу, да еще в час пик, да еще не перестроившись заранее?

Как-то само собой вышло, что мы по прямой уезжаем все дальше и дальше от Сониного дома...  Наконец, мы подъехали к мосту через реку…
Дариуш окончательно обалдел. Вращая своими черными глазами, он лихорадочно ищет поворот с большой дороги, но безуспешно.
Нам ничего не остается, как вьехать на мост и продолжать движение в общей колонне.

- Ой, Полина там, наверное, ума не приложит, куда мы подевались, - вспомнила я и снова набрала Соню.

- Соня, мы почему-то выехали на мост, никак не свернуть.

- Вы не одни такие. Там поворот такой невнятный, что если о нем не знать, то сроду не найдешь, - утешает Соня.

- Поля там все еще стоит у входа с жилетом? Надо ей позвонить, что ли…

- А она телефон не взяла, она же думала, минутное дело.

Дариуш обреченно едет, едет, а мост все не кончается. Как в плохом сне.

- Ох, полиция… - с ужасом пробормотал великий и ужасный Дариуш.

У каждого, даже самого мистического и ревностного священника, есть слабое место: это дорожная полиция. Бог отдельно, а полиция отдельно. Гаишникам все и так должны, а уж если ты иностранец с акцентом, да еще без прав, да еще без документов, да еще без денег… ну, тут никакой Бог не выручит.
На выпуклом лбу отца Дариуша выступили крупные капли пота, и он смачно выругался по-польски. Спохватившись, покосился на меня, затем бросился молиться, судя по смиренно вытянувшейся физиономии. Я тоже вытащила Розарий.
Прикинувшись ветошью, мы на цыпочках миновали засаду дорожной полиции. Вот уже выруливаем на левый берег города Новосибирска.
Ничего не можем придумать лучше, нежели продолжать движение вместе со всеми.

- Кстати, отец Дарек, скоро и аэропорт, - поворачиваюсь я к священнику, как вдруг начинаю истерически хохотать: какое перекошенное у него лицо, - никогда его таким не видела.

- Чего ты смеешься? - обижается польский батюшка, но самого тоже охватывает безудержный смех, снимающий весь этот нежданный-негаданный  стресс.

Это то, что нам сейчас нужно. Я вытираю слезы, не в силах успокоиться.

- А Полина-то все стоит!.. - и нас охватывает новая волна веселья.

Наконец, мы достигаем левобережной Площади Труда. Объехав ее по кругу, мы начинаем движение в обратном направлении. Дальше по накатанной… Ну вот, наконец-то свернули.
Уф…

- Где вы ездили столько времени?! - с недоумением спрашивает нас Полина.

Но из-за очередного приступа хохота мы не можем ничего выговорить.