Миривана - божественное отчаянье
«Завтра! Что-то изменится! А сегодня – Война!»
Я на этаже своих желаний стою перед дверью из скульптурного пластилина, на которой выдавлены цифры моей квартиры, звонок хоть и есть но он уже давно отключен, от желающих продать, или встреть меня с богом. Отталкиваясь от бытовых проблем и вечной суеты я все таки зашел. Кто-то назвал бы эту квартиру светлой, но я не риэлтор, она была однообразной как и миллионы других бетонных коробок. Пространство все ещё осталось цветным, где-то распевали птицы в цветных перья и люди по прежнему, иногда улыбались друг другу, где-то, но не здесь. Не смотря на то что я хотел серости, точнее в душе у меня было серо. И до цветов мне не было дела, я просто забывал их купить.
Она молча слонялась по квартире, ее будто не было, но была недосказанность, которая шипела в воздухе, заряженным не смелым запахом. Стол из холодных блюд, как отношения построенные на мести, уже ожидал меня на кухне. От поврежденных мыслей холодильник придавливал тумбу, на которой закипала вода налитая в кружку. Собранные в кучу пельмени дрожали от мысли что их не съедят, а устроят из них кульминацию скандала. Когда разговор перешел в тона бессмысленных идей, именно в этот момент захлопнулась форточка, и как бы сигналом пельмени в месте с тарелкой вылетели в направлении лица. Я даже не почувствовал их тепла, зато ощутил удар фарфора об лоб, где мои мысли уже давно смешались с алкоголем. И только лёгкий скрежет соседской кровати мне позволил опустить ситуацию, и нажать на паузу в своем сознании. Для нее эта пауза была вечностью, где ее уже били, разрывали рот, запихивая туда волосы собачьей шерсти, где ее насиловали не от желания убить, а от невозможности ответить, где буря за окном рвала город и расчёсывала пышную траву будто земные локоны. Я смотрел на нее как на тело набитое белоснежной ватой и пеплом от сигарет, натянутой как резина кожей, она упруго мялась в стороне от социальных проблем, прикрывая экран телефона будто свои гениталии. Помню как в самом начале предупреждал ее…
«Если деньги, для вас – счастье! Со мной, вы будете – несчастны!»
Без нужного сопротивления, я прохожу мимо порта питания. Но если я родился здесь - должен умереть! Свежая улица не хочет принимать мою жизнь как растение. И мы почти не соприкасаемся с землёй, когда все вокруг дышит и без нас. Мне нужно было оправдать свой срок, чтобы разбросав семена, не снося голову, кинуть в лотерею мира свою жизнь. Все самое вкусное что я ел сегодня - было время намазанное на пальцы моих рук. Я собирал картинку из дня, получился коллаж из разных событий, и в каждом я хотел остаться незамеченно пьяным для всех. Думаю что следующий день наступит, когда я услышу какой-либо звук из вне комнатного пространства. Кто бы сказал что это грусть, тот еще совсем не знакомил себя с пьяной реальностью. Я бы назвал этот процесс рассуждением, как бы примерить свое тело в жизнь.
«Как бы обнулиться? Да так, чтоб не влюбиться! Больше, никогда...»
Вытряхивая из-под сознания остатки молодости, я уже достаточно трезво осознавал что ни одна женщина на этой планете не может принадлежать мне одному, и в тирании не видел никакого успеха. Я лежал по центру комнаты, и пытался сделать глоток молока. Одиночество сжимало мою грудь, и от этого я чувствовал окружающий мир более остро, чем мог себе позволить. Она! А кто она? Персонаж целиком и полностью выдуманный мной; я позволил ей себя придумать. Нет, я не смогу назвать её жалким котенком к которому успел привыкнуть. Я назову её милой только из уважения к системе в которой мы все придумываем друг друга и так же удачно отворачиваемся при первой возможности сменить пластинку и заново окунуться в новые чувства. Мне совершенно не дико от этой ситуации, мне приятно! Что заранее пережил все то, что происходит с мной сейчас. Мне как бы дали возможность попробовать на вкус ещё одно блюдо, совершенно новое, но той же фирмы в идентичной упаковке, и я с радостью попробую его, как только почувствую, этот свежий аромат любви!
«Хочешь ври! Хочешь воруй! Хочешь лицемерь! Но не убивай! В себе все пороки…»
Вывеска с флагом и двуглавым орлом "ГУП КРИМИНАЛ" - внушала доверие, здесь и правда мечтал работать каждый, каждый кто мог засунуть чувство собственного достоинства глубоко в астрал, или от незнания других принципов жизни. Тамару Васильевну за глаза называли - сладкой. Хоть по внешнему виду она ей и не являлась, а по роду неосновной деятельности была именно такой - сладкой! Тамара была женщиной в возрасте за бальзаковских рассказов, и всегда была на седьмом небе от счастья, которое дарили ей коллеги. Ведь Тамара была директором ГУПа, и не любить ее было нельзя. Можно сказать, что это была обязательная программа предприятия, слащаво и наигранно любить эту женщину, иначе с карьерой можно было попрощаться. Но Василий работал на предприятии мелкой пешкой, он даже не мечтал называть Тамару Васильевну - сладкой. Единственное о чем он мечтал - вкусно покушать, но и это у него получалось не часто. Василий шел по магазину и собирал в корзину товары по акции, среди которых были шпроты от производителя «ГЛАВГАВНОПРОДУКТ», которыми он планировал полакомиться в обед.
С Васей мы, как и прежде, спонтанно созвонились и также спонтанно встретились. Про планирование, вообще не может быть и речи, если это не касается производства, все остальное только по ситуации. Мы сидели в заведении «КАФЕМОЙКА» коих по нашей стране не счесть. В тарелках лежал свеженарезанный линолеум, приправленный машинным маслом, вместо перца – металлическая пыль, соль не предусмотрена . Кто-то из посетителей громко чихнул, и ему вежливо пожелали «чтоб ты сдох!». Как не странно, но мы пили обычный черный чай.
- Ты знаешь мне она снова приснилась!
- И как она?
- Она сказала что пойдет спать на лестничную клетку, но перед этим уточнила не подцепил ли я чего, я утвердительно ответил - нет. Я подумал что в этом такого, раз хочется - иди, и отпустил. Через время почувствовал странные звуки, пошел проверять, вышел на лестницу. Моя подруга спит в спальном мешке как ни в чем не бывало. Звук ушел вниз - я за ним, спускаюсь на 3-4 этажа вниз, лестница идёт вокруг лифта - никого. Тут понимаю что оно сверху. Думаю что так дело не пойдет. Превращаюсь в всеосязаемое но ничего не видящее, будто всецело трогаю темноту, лечу в верх, и понимаю – что ее не проскочу.
- Я иду по пространству архитектурных строений, и как мне кажется, по плоской земле, земного шара и всецело ощущаю масштаб безмерного для моего сознания - площади. Ты сморишь на солнечное небо и оно кажется тебе светлым, и даже ночью, ты знаешь что завтра будет день. А за ним вечная темнота и холод, где даже у твоих мыслей нет шанса согреться!
- Вась! Ты о чем? Хотя, кого я спрашиваю?!
Из романа в роман и в старость убежала. А говорила что отойдет за сигаретами. Вернулась с бутылкой пива, где на дне все ее желания в осадок выпали от глупости моей любви. Эта девушка носила черный пояс по миньету прямо на шее. И наверняка проглатывала все, что я успевал ей сказать. Она была не в курсе существования окружающего мира, и кажется ей было только проще от этого. Она говорила: женская глупость – безгранична, как и женская подлость. В серой массе говна и фекалий ей было сложно разглядеть свой нос. Она сидела на металлическом заборе и выковыривала правду, как грязь из под ногтей. Впрочем все еще было лето, которое так ждали, разбивая об асфальт ботинки покрытые солью. И мы шли уже в сандалях, утопая в зеленом городе, играя под настроения разные чувства. По тротуарам через переход метро, где была давка на выход, где турникеты перешли в режим нарезания плоти, металлическим стеклом, где кожа слетала с людей будто мятый полиэтилен. Парень на выходе из перехода раздавал листовки «рисуем ногой за один день». Мы стояли на крышке люка и обнимались в надежде провалиться из этой жизни в жизнь бытовых страданий, но даже это у нас не получалось. От дождя на гидрофильном покрытии ее кожи, проявлялись татуировки, черно-зеленного цвета, с разными именами и нелепыми рисунками. Ее зеленые волосы по прежнему цвели, губы - рванные мандарины, так и лезли целоваться к прохожим. А я правду не замечал, мы играли в ложь!
«В моей душе включили отопление»
Военный секс, потрахивал по проводам вибрации песен, оседлых в квартирах съёмной жизни. Бульварная копеечка в ушах, девочка пуговки в глазах. А я иду по улице и мне несложно за вами наблюдать. Где лица у людей в разфокусе тумана. Где фонарь светит сквозь листья еще не опавшей зелени, и как пьяный рисует на асфальте тени . Где вы Все! Спрятали свое мнение в общественном транспорте, без улыбок. А я, всего лишь подрисовываю то, что вы пытаетесь нарисовать.
Свидетельство о публикации №218082900858