Шляхта польско-сарматская

     Шляхтичи не считали себя славянами. Это была польская обособленная каста. Свою уникальность её представители обосновывали выразительной статусностью, внешними особенностями, неповторимыми осанками, манерами и видом. Выделяли они себя также и своим не славянским происхождением. Шляхетские родословные корни не предполагали славянской крови. Правильно было бы сказать, что они считали себя Другим славянами.
    
     В 18-19 века чехи и русские сделали попытку к созданию Славянского союза, который должен был противостоять возрождающемуся тогда германизму. В России эти идеи поддержали многие политические и культурные деятели, назвавшие себя панславянистами.
    
     В Славянский Союз пригласили и Польшу. Но поляки остались особняком, им не захотелось идти под протекторат Российской Империи. Они продолжали надеяться на создание собственного независимого государства от моря и до моря. Присоединение к Славянскому Союзе означало крах этим надеждам.
    
     К тому же Польша была католической по религии. Таким образом она всегда подпитывалась идеями антагонизма к Православной Руси.
    
     Тем не менее, в Королевстве Польском были славянофилы. К ним относились Князь Чарторыйский, участник Декабрьского стояния в Питере Юлиан Любиньский, который даже возглавил Общество объединённых славян Польши. Это был первый панславянский Союз в Европе.
    
     Польская элита была не однородной. На неё влияли и её дух подпитывали подкармливали все окружающие её империи и императивы. Была и такая её часть, которая лелеялась идеями существовании особого статуса польского народа, претензиями на главенство на более широкой территории, чем та, на которой народ польский тогда реализовывал свою культурную и цивилизационную миссию.
    
     Эти идеи находили точки опоры в польском обществе, но мешали находить реперные точки общения с соседями, которыми были в основном славяне. Даже восточные немцы в то время считали себя выходцами из балто-славянской культурной общины.
    
     Следует отметить, что к 18-19 векам поляки в основном утратили свой исконный социокультурный славянский иммунитет и стал приобретать некоторые свойства из компонентов западного культурного мира, в основном кельто-романских и германских культур. При этом их генокульт изменился слабо. Изменениям подвергся их психический социотип, который требовал самореализации.
    
     Стали возникать разного рода династические гипотезы о происхождении польской шляхты. Продвигались идеи о её происхождении от скандинавских рун, некоторые элемнты которых были найдены в польских гербах. Также выделялись как особые некоторые скандинавские фразы, слова, выражения, созвучные с польскими заволанями.
    
     Таким образом всячески подчёркивалась особость польского генотипа, взявшего понемногу всего у соседей, но сохранившего таким образом свою самостоятельность. Впоследствии шляхтичи приложили много усилий для доказательства уникальность своей династической родословной.
    
     Подобные попытки идентифицировать себя в социокультурную уникальность, исходящую не от соседей от своего генкульта мы видим на мучительных потугах украинской новой элиты.
    
     15-16 века в Европе в среде властных элит отмечается бурный всплеск к поиску своих династических родословных. Это было связано с обострением борьбы за Престолы. Власти воспитывают новую научную среду, которая обратилась к старым, античным источникам. Тем самым искались пути становления самоидентичности народов Старого Света.
    
     Поднимались из руин библиотечных древние книги, в которых учёные Нового времени находили истоки своих элит, королевств, наций, народов и этносов. Наиболее сильные источники происхождения давали тогда Римские источники. Вокруг них сформировались страны с Романским социокультом. Германцы же, не отрицая величия Римской культуры, искали себя в древнегерманских племенах, не отказываясь при этом и от восточноевропейского генокультурного и социокультурного влияния.
    
     Поляки не сидели сложа руки. Они нашли свои корни среди сарматских племён. Идея сарматизма стала популярной среди посльского высшего общества благодаря польскому историку Яну Длугошу, жившему между1415 и1480 годами. По его рассуждениям получалось, что некими древними письменами тысячелетней давности территория Польши называлась Европейской Сарматией, а сами поляки тогда именовались именно сараматами.
    
     Чтобы отделить себя от московитов была придумана теория о том, что скифы -- это не сарматы. Скифы по сравнению с сарматами были варварами, от них и произошли московиты. Сарматы же существовали отдельно и независимо от скифов, у них была более совершенная социокультурная установка. К том жу у них был отличный от скифов генетический культовый код. Эти исторические постановки получили относительную поддержку в культурной среде части польской элиты. Они были позднее воплощены в ряде исторических эссе. Одно из них, работа польского астролога Мацея Карпиги, жившего между 1457 и 1523 годами, называлось «О двух Сарматиях».
    
     Интересно, что модные тогда идеи сарматского социокульта стали господствующими среди большой части нарождавшейся новой околоевропейской польской аристократии. Польский сарматизм стал переродился из литературно-исторического увлечения в прочный консервативный политический идеал, получивший затем по многим своим установкам продолжение и воплощение в Шляхетской Республике, в которой демократические свободы стали доступны только для тех, кто мог доказать свою древнюю сармато-польскую родословную избранность.
    
     Одним из становых хребтов, утёсов шляхетско-польского сарматизма стала «золотая вольность». Она понималась как противопоставление азиатской деспотической раболепности, но также отделала польское самосознание от деловитости и буржуазности Западной Европы. Такой вывод из стратегии своего социокульта позволил шляхтичам объединить в себе стремление к восточной роскоши, при сохранении западно-европейской деловитой предприимчивости.
    
     Позже, в 17-18 века, появляется новое направление в становлении собственно социокульта польского шляхетства, а именно «Польский мессианизм». Судя по названию уже можно понять, что согласно своему особому восточному и европейскому происхождению поляки должны играть более активную, даже особую роль в судьбах окружающего их мира. Появившаяся тогда Речь Посполитая представляла себя оплотом всех направлений христианства, как католического, так и православного, выразившегося в униатстве. Насаждались идеи, что Польша станет убежищем свободы и житницей всей Европы.
    
     Этот исторический сценарий о сарматском происхождении поляков, насаждаемый Шляхтой, стал на долгие века одной из важнейших идеологических основ для всех государств и элит Польши. Этот Сарматский миф стал даже некоей неофициальной национальной идей. Создалась и существует сейчас целая наука о том, что сарматские племена когда-то проживали на территории Древней Польши, когда и сложился особый сармато-польский социокульт, ставший основой польской государственности.
    
     Сарматский социокульт стал поведенческим эталоном высших слоёв общества и, оттуда, распространялся в народ. По этому социокульту строился, конструировался образ идеального шляхтича. Идеальный шляхтич по своей основной родословной ветви должен был происходить из сармат, которые представлялись как смелые и мужественные, непобедимые духом воины. Они должны быть поэтому беспощадными к своим врагам, но быть справедливыми, честными, наподобие европейским рыцарям. Шляхтич должен всегда доказывать свою справедливость, чтобы это качество не превратилось в не пустой звук.
    
     Учёными польского сарматизма было сформировано множество других отличительных черт истинного шляхтича, среди которых выделялся образ шляхтича -- польского магнат, который должен быть хранителем социокультов патриархальной сарматской старины, следить за тем. Чтобы эти древние традиции не конфоронтировали с сельским идиллическими общинными устрояниями.
    
     Рыцарство и его отношение к женщине было одним из важных особенность польско-шляхетского сарматизма. Был сформирован целый набор галантного обхождения к даме: это и целование ручек, и разные парные танцы, которые неплохо вписывались и в русский придворно-имперский социокульт.
    
     Шляхетские учёные утверждали среди поляков теории о том, что в только Древней Польской Сарматии поддерживалось высокое положение женщины в обществе, и это никак не было свойственно никаким славянским народом, ведущим себя от варварских скифов.
    
     Были сочинены немало трудов о мифических сарматских амазонках. Этот миф был неотъемлемой часть шляхетской социокультурной постановочной идеологии.
    
     Идеальный шляхтич представлялся в образе красавца с сарматским лицом, в белом мундире, с цветком в зубах, саблей в одной руки и поводьями в другой, идущий гордо и бесстрашно в своей конфедератке набекрень искать свою неминучую смерть. Истинный шляхтич ни на секунду не имеет права выйти из этого образа рыцаря-сармата. Таким он оставался вплоть до 20-го века.
    
     Такие социокультурные постановки имели и обратный эффект в окружающем пространстве, поскольку не были сообразованы с научно обоснованными древними генокультурными типами. Они влияли в большей степени на изгибы психосознания, не достигая генетической основы поляков. Соседи всегда отмечали неуёмном высокомерие польско-сарматской шляхты по отношению не только к своим же сородичам из крестьян, но и к литовцам, белорусам, украинцам, русским и, вообще, ко всем быдлам-славянам. Быдло –то скот. Психологи позже назовут это сломанной этнической ментальностью.
    
     Польский шляхетский сарматизм в 20-м веке сошёл на нет, не получив никаких достижений ни в одной из мировых войн, только потери. Шляхетский сарматиз в 21-м веке преобразовался в польской культуре в некую форму иронической самоидентификации. Хотя частенько политологи, работающие на русо-славянскую аудиторию, частенько используют это образ сарматского шляхтича, но только для того, чтобы подчеркнуть уникальность польского характера, отличающего его славян.
    
     Славянский Союз так и возник. Его участников постепенно поглощают с одной стороны Западно-Европейские престарелые общества, с другой, не менее активно и эффективно Русская цивилизационная общность, которую нельзя назвать дряхлой.
    
     Что касается славянских языков, то они то как раз и стали признаком разделения, а не единства, в отличие от русского языка, который объединил в себя все различия языковые народов, которые этим языком пользуются как общим вот уже более тысячи лет. Праславянский общий язык начал выходить из общего применения как раз с 6-7 веков, когда на Днепре зародилась чудесным образом русская общность с русским языком, которые скоро самоидентифицировались в русскую цивилизацию.
    
     Существую не только лингвистические различия между славянскими народами, повлиявшими на распад Славянского Союза. К таким различиям относит биологическую среду, а также разнородную историческую антропологию. Такого рода теории активно, что естественно, поддерживают современные учёные польской неславянской самоидентификации. Тем не менее, они справедливо указывают на антропологическую неопределённость народов Славянского Союза. Это был скорее Союз по территориальному признаку, но не по культурному.
    
     Эта теория, однако, не может объяснить возникновение и существование Российской цивилизации, как культурно-исторической общности с самыми различными антропологическими, языковыми и любыми другими особенностями.
    
     Польские учёные, продолжающие поддерживать среди сохранившейся шляхты сарматскую историю происхождения Польши, утверждают, что славян с поляками связывает многое. Территория, история, биология. Но поляков со славянами не связывает ничего. Полякам не хочется осознавать, что они, как славяне, равны белорусам и украинцам. Они продолжают искать иную свою родословную, поскольку с сарматским происхождением получилось всё как-то не так.
    
     Теперь польские учёные обратили свою мудрость на Запад. Это связано с ослаблением влияния на Польшу со стороны России, поскольку русская цивилизация ищет теперь территорию для своего распространения за Уралом, в Сибири и на Дальнем Востоке.
    
     Простые же поляки поехали на заработки в Западную Европу. Там они насыщаются иными социокультурными навыками, которые привносят в создание новой польской идеи. Теперь польская элита ищет свои корни в Западной Европе, даже в Северной Америке. Не за горами появление исторических пассажей об их происхождении от каких-нибудь домайянских племён, бывших сородичами и прародителями истинных поляков.

     Но это будет уже не Шляхта польско-сарматская.