Материализация духов или восемь плюс один. Глава 1

МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ  ДУХОВ ИЛИ  ВОСЕМЬ ПЛЮС ОДИН. 


Мы жарких пушкинских кровей,
для нас - семь пятниц на неделе,
для нас - январский соловей,
а летом - музыка с метелью.

А в марте с крыш, вдоль мокрых стен
стекает голос Нефертити...
Читатель мой! я бьюсь над тем,
чтоб ты вот так же мир увидел.

А.Кутилов

"Не было такого никогда, и вот опять... ."

В. Черномырдин

 ПРОЛОГ

 В лондонском районе Кенсингтон есть маленький двухэтажный  домик. Вокруг лужайка, весной на ней растут крокусы и нарциссы, летом - маргаритки, до глубокой осени цветут розы. Вместо ограды - кусты рододендрона.
Не нужны и замки на дверях - прохожие дом и сад не видят. Для них дома с садом просто не существует. Я не знаю, что люди видят на этом месте - паб, магазин, парикмахерскую... Тем не менее этот дом есть. Я заприметила его еще в детстве, когда проезжала мимо на автобусе в школу. Из его разноцветных окон на лужайку всегда лился уютный свет.

С некоторых пор я получила возможность появляться здесь каждую неделю. Ненадолго, на час-другой,  потому что живу далеко, в Москве. Я закрываю глаза и через секунду переношусь из  московской квартиры сюда, в лондонскую гостиную, где меня окружают сохраненные в памяти вещи.
Из ящиков секретера можно достать и перебрать  давно выброшенные или порванные старые письма и открытки. А еще отворить дверцу шкафа и примерить платье.

Например, капроновое, все в оборках и воланах.В этих розовых, как мусс, кружевах, я играла в школьном спектакле девочку-куклу из "Трех толстяков". На кухне можно перекусить бабушкиной вареной телятиной с соленым помидором или выпить парного молока. Молоко разносила по дачам тетя Тося, женщина с удивительными синими глазами и, в цвет с ними, бусами. Помню,как она разливала его из бидона узкой эмалированной кружкой с гравировкой "1 литр"  в стеклянную банку, которую мама выносила ей на залитое солнцем крыльцо. Очень вкусно было пить это молоко с печеньем "Юбилейное", макая таким образом, чтобы не дать уголку печенья размокнуть и упасть в чашку.
Но самое интересное - это комната на втором этаже. Там оживают воспоминания. Нет, это не эффект 4-х D, это самая настоящая реальность. Оказывается, она не утрачена, а находится в неких архивах вечности. Делаешь запрос - и вот тебя, четырехлетнюю кроху уже моют в чугунной ванне, покрытой эмалью кобальтового цвета, а ты думаешь, что это Черное море, потому что недавно дедушка читал стихи Корнея Чуковского про Бибигона и ты запомнила, что "море Черное черно, все чернилами полно..."

Когда я в следующий раз окажусь в этом доме, я, пожалуй, закажу комнате одну памятную студенческую вечеринку (на тогдашнем жаргоне -"сейшн"). А еще надо бы заглянуть в аптеку "Голубые шары", ту самую, где на полках сидят фарфоровые белочки, и прикупить авоську для ловли снов на крыше и розовые очки от меланхолии.
Мой дом - не фантом, не фата моргана. Это просто другая реальность в неком N-мерном пространстве. Кротовый лаз, соединяющий разномерные пространства показал мне бомжедух Адий. Особая ему от автора благодарность.


Глава 1

На ступеньках магазина "Бон аппетит" сидел грязный лохматый дядька и разглядывал свою  сизую физиономию в столовой ложке, как в зеркале. Кажется, его заботила конфигурация  усов. Я брезгливо прошла мимо и сразу  направилась к полке с винами. Новый год, а шампанское купить неудосужились. Взяла  бутылочку "советского" и встала в очередь к кассе. Кассирша, розовощекая блондинка с пышными формами и ажурным воротничком вокруг тройного подбородка  выглядела соблазнительно, как пирожное с кремом и цукатами.

 "Эх, хороша девчонка," - услышала я за спиной хриплый простуженный голос и одновременно почувствовала легкий толчок локтем в бок.
Обернувшись, увидела все того же бомжа с ложкой. Он показывал пальцем на кассиршу и  по-детски улыбался. Заметив кислую мину на  моем лице, добавил:
  "Не то, что ты - червячок ореховый."
 "Ну знаете, вы тоже глаз не радуете," - я отчего-то слегка обиделась.
 "А ты мне не груби. Я тут гость. Блуждаю, понимаш, то там, то здесь. Давеча, вот, внаполеонился в Москву."
 "Оно и видно," - хмыкнула я.
 "Духи - они везде, "- продолжал он, не обратив внимания на мою реплику.
 "А вы дух?"
 "Дух," - согласился дядька и почесал в голове ложкой.
 "Боярашника?"- ехидно уточнила я.
 "Просто дух,"- каким-то скучным голосом ответил он и, слегка завывая, продекламировал:
 "Марсианин! Ты мне родня.
  Люди умные там и здесь
  Доказали, что нет меня,
  Ну а я, почему-то есть..."
 " Ну и каково оно, быть духом?" - я помимо своей воли втягивалась в дурацкий разговор.
 "Хочешь попробовать?" - предложил он.
 "Не могу, у меня семья."
 "Да брось, никто и не заметит. Подухаришься c месяцок и хватит."
 "Ой, холера в бок!- вдруг воскликнул мой странный собеседник , - Я же к рябчику ломтики ананаса взять забыл!" И удалился.

Пока я поднималась к себе на шестой этаж в дребезжащем стареньком лифте, странный субъект, которого я про себя нарекла бомжедухом, невольно занимал мои мысли. Что-то с ним было не так. Конечно, внешне он не отличался от обычного "клошара", но вот этот его разговор с коровьевскими интонациями меня несколько озадачил. Бомжедух не просто трепался, а ерничал. Я бы сказала, что для убогого пьянчуги он выглядел несколько театрально.

Ключи от квартиры нашлись в сумке не сразу. Чтобы сподручнее было искать, я временно пристроила пакет с покупками  на ручку двери и тут, как по чьей-то злой воле, хлипкий пластик треснул, и бутылка грохнулась на гранитный пол, окатив меня брызгами шампанского. Вот именно с этой разбитой, как о борт корабля, бутылки, и началось мое приобщение к другой реальности. Хотя, когда я собирала осколки в совок, мне сие еще было неведомо.

Утром 31 декабря позвонил тренер по теннису и сообщил, что есть свободный корт и он может провести занятие. Муж с дочерью быстренько собрались и умотали, а я-то надеялась на помощников.  В раковине лежала посуда, я включила воду, но из комнаты раздался  жалобный писк. Девочка-котенок Бася Менделевна, названная так в честь моей научной руководительницы, видимо, опять пристала к упитанному (десять килограмм живого веса) коту,  похожему на щенка сенбернара,  по кличке Тузенбах, он же "Собака Крымский хан", он же просто Тузик. Пока я разнимала младшенькую и старшенького, вода в раковине перелилась через край на ковер, лежавший на полу кухни. Ковер пропитался водой, как губка, и было непонятно, куда его дальше девать, где сушить ( не на балконе же при минусовой температуре). Я стояла на его чавкающей, как болото, поверхности, когда раздался характерный, два раза подряд, звонок в дверь.

Так всегда звонит наш сосед по лестничной клетке. Пришлось открыть. На пороге, как я и предполагала, стоял Женюра. Обрезанные до колен треники,  модная полосатая фуфайка с замшевыми налокотниками, на ногах тапочки - на левой, как обычно, войлочный, теплый, на правой - резиновый шлепанец.
Однажды я спросила:
 "Жень, а почему у тебя разные тапочки?"
Он ответил, что у него одна нога зябнет, а другая потеет.
 "Марина, пойдем, выберешь, в чем мне холодец варить - в баке или в кастрюльке на пять литров,"- сообщил с порога сосед. Евгений,сколько я его помню, жил анахоретом, и зачем ему столько холодца, было непонятно. Впрочем, это не мое дело. 

Попадая в женькину квартиру, я всегда удивлялась двум вещам: количеству антиквариата (мейсенские статуэтки, гарднеровские тарелки стояли на этажерках, комодах, даже на пианино, плотно как в строю) и пыли, укутавшей  все это великолепие. Пыль казалась жесткой, смешанной с песком. Особенно устрашающе выглядела огромная, как в метро, опутанная паутиной, хрустальная люстра. Хозяин говорил, что он убирается раз в год.

 "Жень, может, я тебе пыль вытру. Все-таки Новый год", -предложила я.
 "Нет, это мое дело. В дому должен быть уютный беспорядок, а еще старые вещи и книги. Без них дом, как ненамоленная икона,"- твердо ответил сосед и повел меня на кухню, где в старинном, с бронзовыми завитушками, камине, горели, потрескивая, дрова.
Дымоходом служил, хотя в это трудно поверить, давно заброшенный жильцами нашего подъезда мусоропровод. Над камином в темной раме висела картина, изображавшая деву-утопленицу на дне водоема. Длинные косы ее расплелись, веки сомкнулись. На губах застыла улыбка. Мимо опутанного бурыми водорослями тела вилиссы сновали в зеленой воде безучастно-равнодушные рыбы. Картина появилась у Женьки, видимо, недавно. Раньше я ее не видела, поэтому спросила:
"Это, кто, Офелия?"
"Сама ты Офелия! Скажи еще, что это Катерина - луч света в темном царстве,- возмутился Женька. - К твоему сведению, это еще одна "Аленушка" кисти Васнецова."
"А где ты ее взял?"- удивилась я.
"В карты выиграл у артиста-анархиста Мамонта-Дальского. Того, что разбился насмерть, сорвашись с подножки трамвая, когда ехал в гости к Шаляпину,"- отвечал Женюра без тени улыбки и тут же перевел мое внимание на сгруженные в углу кастрюльки, сковородки, горшки и прочие посудины,из коих надлежало выбрать что-то пригодное для варки холодца.
Честно говоря, в этом деле я мало  смыслила, а потому наугад ткнула пальцем в первый попавшийся тазик побольше.
Женька обрадовался, а потом сказал:
 "Давай, я тебе поднос подарю? Мне его ставить некуда," - и показал на старинный деревянный поднос с ручками-крылышками.Посередь него стояла стеклянная банка с чайным грибом, прикрытая истрепанным томиком В.Ф.Ходасевича "Некрополь". Нелепая деталь меня  развеселила.
Приняв мою усмешку за неодобрение столь пренебрежительного отношения к творчеству литератора серебряного века, Евгений пояснил:
"Фелицианыч просто создан для этой банки. Гриб через него дышит, а книга не рассыхается.Но это только начало эксперимента. Любопытно наблюдать, как в процессе синтеза снимаются противоречие и противоположность между данными объектами. Надеюсь, конечным результатом реакции соединения материального и духовного окажется сотворение  грибницы белых и гумилят. Этаких гомункулюсов-декадентусов. Вот!"
"Не получится у тебя ничего",- выпалила я.
"Получится. Посмотри, какой прекрасный огурец я вырастил  на окне. Побольше кабачка будет",- восторженно-горделиво произнес мой сосед-мичуринец. В  отбитом цветочном горшке с потрескавшейся землей, действительно, несмотря на декабрь, лежал перезрелый огурец желто-оранжевого цвета.
" А чего ты его не сорвал месяц назад?",- удивилась я.
"Чего не сорвал?,-переспросил тугой на ухо Женька,- Рука не поднялась на такую  красоту".
С этими словами он бережно переставил банку с грибом на стул и напомнил:
"Так что, поднос берешь?"
 Вещь мне понравилась, и я сказала "беру".

Следуя принципу "ресипросити", я пригласила соседа к себе выпить по чашечке чая. Пенсионера Евгения тяготила одинокая жизнь, и он охотно принимал подобные приглашения, тем более, что избалован ими не был, поскольку жильцы и "жилички" нашего дома считали Женюру шизиком,чудиком и клоуном.

Прихватив поднос, мы вернулись ко мне в квартиру.
"Жень, осторожно,у меня тут мокрый ковер", - предупредила я. Женька бросил на пол косой взгляд, пошевелил губами и прошел к столу. Наверное, он меня не услышал.
Женюра, как я уже упоминала, был глуховат, но в разговорах с ним это не имело никакого значения, поскольку мнением собеседника он не интересовался. Был, что называется, весь в себе и, как сказала однажды моя дочка Луша, не заметил бы, даже если бы слон засунул хобот ему в ухо и протрубил "Кукареку!".

Больше всего Женька любил разглагольствовать на исторические темы и сегодня себе не изменил.
 "Ничтожнейший из русских царей Петр Ш , - рассуждал он, размешивая сахар в чашке, - обозвал будущую величайшую императрицу всея Руси Екатерину Секунду  "дурой полосатой".  По мне, так сие определение идеально соответствовало бы личности курляндской выскочки Анны Иоанновны. Эта  взгромоздившаяся на русский трон, нищебродка и уродина, вместо государственных дел,  забавлялась шутовскими играми, где куклами были живые люди.

Чего только стоит ее бредовая затея - "женитьба дурака на дурке".
На этот карнавал-маскарад денег было велено не жалеть. Представь себе свадебную процессию: жених и невеста ( дурак и дурка) в клетке на слоне, а за ними пляшут и поют карлики, горбуны, уродцы, едут разные нацмены на собачьих упряжках, оленях, свиньях. И весь этот свадебный кортеж движется в  дом изо льда, специально возведенный на Неве для молодоженов. Стены, крыша, предметы интерьера - только изо льда. В камине "горят" , освещая все это великолепие, ледяные дрова, облитые нефтью.  И брачное ложе - ледяное. По мнению остроумной  императрицы  молодых в первую брачную ночь должна была согревать страсть. Страже приказано было не выпускать счастливую пару  из дома до восьми утра. А на улице, между тем, минус сорок. От такого рода русского гуляния приглашенные на свадьбу иностранцы пришли в ужас.
А знаешь кто были жених и невеста?
Разжалованный в шуты за переход в католичество  князь Михаил Голицын и камчадалка Дунька Буженинова - маленькая, раскосая, смуглая, просто потеха, а не женщина  - любимая игрушка Анны Иоанновны."
   
 "Жень, и откуда ты столько знаешь?"-  спросила я.
 "Живу долго, от того и знаю", - буркнул он в ответ и встал их-за стола.
Исторические экскурсы с Женюрой были  более занимательны, чем истории из жизни современных королей гламура. Поэтому я не без удовольствия отработала подаренный поднос, выполняя обязанности гостеприимной хозяйки.
Когда я вышла провожать соседа в прихожую, оказалось, что дверь в квартиру открыта настежь. Первая страшная мысль, не сбежали ли через нее "Тузенбах" и "Бася Менделевна".
Я быстро прошерстила всю квартиру, но котов не нашла.
Женя, чувствуя свою вину, и будучи человеком отзывчивым, предложил:
 "Я поднимусь на лифте на последний этаж, а потом спущусь вниз пешком. Может, сидят у какой-нибудь двери. А ты еще раз пошукай по углам".
Я закрыла дверь и тут за спиной услышала  писк и ворчание - мои питомцы выползли неизвестно откуда и девочка-котенок снова повисла на хвосте  у кота Тузика, почитая его за маму.

Я обрадовалась и вышла на лестничную клетку покричать Женьке, что коты нашлись.
Но нет, на этом все не кончилось. Оказалось, лифт, вместе с Женюрой, завис между нашим и седьмым этажом, о чем узник и сообщил из кабины. Я прислушалась к доносившимся из лифта бормотаниям и заклинаниям.Мне показалось, что лифт и сам из последних сил пытался сдвинуться и освободить своего пассажира, но не мог. От троса даже отскочило несколько искорок. Далее был мой звонок в диспетчерскую и долгое, раздражающее ожидание уже, видимо, начавших отмечать праздники,  ремонтников.
Освободив Евгения, я собралась устроить себе передышку, пятиминутный перекур,а потом заняться ковром. Но раздался новый звонок в дверь. Это пришла Альбина из соседней квартиры:
 "Зайди к нам, выпьем по рюмочке за Старый год. Кстати, увидишь невесту нашего сына "
Пришлось зайти.

Несмотря на раннее время, в гостиной был накрыт стол. Пахло пирогами и жареной индейкой. Я знала. что Альбина умела готовить. Вообще эта женщина была мне чем-то интересна. Внешне она напоминала львицу. Не светскую, а настоящую. Густые, песочного цвета волосы росли низко надо лбом. Взгляд темных глаз, в которых порой светился фосфор, был загадочно-непроницаемым. И повадка у нее была, как у очень сильной кошки.  Мурлыкает, но в любой момент может кинуться на добычу. Последние лет семь Альбина всерьез увлекалась эзотерикой. Домой к ней приходили какие-то странные мужчины и женщины. Некоторые из них полагали себя тамплиерами, другие магами и вещуньями, третьи сатирами и вакханками, а особо одаренные воображением входили в свиту охотников короля Стаха. Альбина, в реальной жизни женщина практичная и хозяйственная, в эзотерической ипостаси своей считала себя шаманкой, настаивала, что умеет влиять на погоду, лечить пассами рук болезни и выходить в астрал.
      
      
  Вадик, муж Альбины, артистичная натура, все больше творил. Стены в комнате были увешаны его рисунками и картинами. Альбина уверяла, что у этих произведений положительная аура, которая лечит всех присутствующих. Меня же эти дурацкие яркие картинки бесили, но , возможно, что в этом и есть великая сила искусства - будоражить нервную систему.
Еще одна грань таланта Вадика было музыкально-поэтической. Когда я вошла, он сидел за синтезатором:
 "Мариночка, послушай мою новую композицию", - с места в карьер начал он.
 "Пап, а может не надо?" - по-детски сморщил нос двухметровый, похожий на викинга, Андрюша и посмотрел на Альбину в ожидании поддержки. Он явно испытывал неловкость за папашу передо мной и своей красавицей-невестой.
Но Вадика было уже не остановить. Он откинул назад голову, ударил по покорным клавишам и глубоким голосом запел:
 "Амур, Амур - любовный шалун!"
Андрюшина невеста прыснула, но тут же сделала вид, что поперхнулась. Я выбрала роль тихого слушателя.
Потом все выпили за наступающий Новый год, и я сказала:
 "А мы скоро летим в Сеул".
 "Неужели на Олимпиаду?" - ахнул Вадик.
 "Да нет, к началу Олимпиады как раз вернемся. Луше в школу, а мужу на работу. Кстати, какой вам сувенир привезти из Сеула?"
 "Уссурийского тигра," - усмехнулась Альбина.
 "Ну, ты даешь, - сказала я, -  где ж я его встречу? Думаешь, там тигры бродят по городу, как коровы в Дели?"
 "Вот именно, Альбин. Урбанизация, высокая плотность населения - теперь тигры живут зоопарках или в заповедниках и дружат с козлами," - поддержал мою шутку Вадик.
 "Странные люди, - бросила Альбина, - сначала уничтожают зверей, а потом делают их символами олимпиад и записывают в Красную книгу. Вот такая экология..."
Тема была исчерпана. Я встала и попрощалась. И тут Альбина похвасталась:
 "Посмотри. какой маникюр я сделала."
На мгновение мне показалось, что из мягкой кошачьей лапы выползли коготки. Но через секунду глюк рассеялся и я увидела ухоженную руку с острыми ногтями, покрытыми лаком с блестками.
 "Красиво", - сказала я вслух, а про себя подумала, что, видимо, переутомилась.

Потом, подобно бабушкиной музыкальной шкатулке, пропела  " Happy New Year" и в третий раз за утро вернулась в свою квартиру, на свою кухню, где обнаружила пол и ковер уже сухими. Чудно! Хотя,как гласит китайская мудрость, если какое-то дело долго не делать, оно разрешится само собой.
Словом, два часа,  которые отсутствовали муж и дочка, пролетели. как две минуты.

Лушка пришла с тенниса несколько вялая, но, тем не менее, не в ее натуре было не помочь. Пока я жарила утку, она готовила  салат оливье (куда же без него). Потом перешли к приготовлению других новогодних блюд, и, наконец, настало время наряжать елку.

Не помню ни одного нового года в своей жизни без елки. Раньше это были настоящие с хвойным духом, колючие деревья до потолка. Мы украшали их большими розовыми, желтыми, малиновыми шарами. Кажется, дед давным давно привез их из Германии. Когда на елке зажигались лампочки, шары и бусы таинственно поблескивали. Мне казалось, что внутри елочных игрушек живут маленькие феи. Ночью, когда все спят, они навещают друг друга, перелетая с ветки на ветку. Латерна магика моего детства. И даже сейчас, если бы меня спросили, на что я больше всего люблю смотреть, я бы сказала на свечение разноцветных огоньков на елке.
Со временем настоящие елки сменились искусственными, елочные игрушки перестали быть столь хрупкими, как во времена моего детства, но это даже правильно - плохо рубить живые деревья и плохо, когда бьются любимые игрушки.
Однако, в этот Новый год мы решили вместо елки нарядить фикус. Третьего января мы должны были на рождественские каникулы  лететь в Южную Корею и, во первых, не было смысла на столь короткий срок заниматься украшательством, а во-вторых, существовало опасение, что маленькая Бася Менделевна станет охотиться на шарики и висюльки, а то и вовсе опрокинет елку.

Мы с Лушкой прицепили к веткам фикуса несколько серебристо-прозрачных бабочек и стрекоз,  развесили расшитые бисером и золотыми нитями бархатные ботиночки, туфельки и сапожки, - коллекцию винтажных игрушек, которую я долго собирала по разным лавчонкам во время нашей командировки в Индии. Но своего рода мушкой в янтаре была , прикупленная  на Гоа в антикварном магазине чудом сохранившаяся гирлянда упрятанных в белые розы лампочек - осколок рождественских праздников в португальской колониальной империи.
В результате наших манипуляций фикус стал похож на чудо дерево Корнея Чуковского. Оставалось только сунуть штепсель в розетку, чтобы увидеть конечный результат. Я так и сделала, но розы светом не наполнились. Я стала ощупывать провод,  и тут меня шарахнуло током. Пальцы на правой руке онемели, а  от боли перед глазами поплыли золотые луны.Навязчивая действительность сегодняшнего дня становилась уже агрессивной.

Словом, Новый год получился совсем особенный - без елки, без лампочек и я, морально и физически травмированная встречала его в пижаме. На следующее утро выяснилось, что ребенок заболел - саднило горло, поднялась температура. Второго января состояние усугубилось, а третьего января уже с утра температура у Луши была 38 градусов. Мы вызвали врача из детской городской больницы.

Через час явился мужчина "хоть куда", упакованный в "лакосту". Мне сразу стало неудобно за свой съехавший набок хвостик и джинсы немодного цвета.
Осмотрев Лушу, элегантный врач поставил диагноз "ангина".
"Пусть дышит над горячей картошкой, но,в первую очередь - антибиотики. Три раза в день,- категорично заявил он,- а то некоторые трепетные мамаши,- при этом он посмотрел на меня, видимо, причисляя к этой категории, - норовят лечить своих чад исключительно дарами природы:  малиной, медом, липовым цветом, а еще примочками, растираниями и прочими "бабуханскими" методами. Знаете, к чему это приводит? К нам нередко поступают дети, обездвиженные ревматизмом. А причиной всему - недолеченная ангина".

Потом он долго писал за столом свои рекомендации, и взяв с меня слово, что я все буду соблюдать, а также семь тысяч за вызов, отбыл по своим "неотложным" делам.
Я отправилась варить картошку для ингаляции, а  муж покупать антибиотики и переносить дату вылета, поскольку стало очевидно, что завтра лететь нельзя.

Утром 7 января было еще не ясно, летим мы или нет. Конец нашим сомнениям положила Луша, которая просипела охрипшим голосом:
 "Вы как хотите, а мне надо в  Сеул".
Наш ребенок, как и довольно многие подростки, увлекалась корейскими поп-группами, сериалами-дорамами и комиксами-мангами. Кроме того, она наобещала в классе привезти из Кореи необычные канцпринадлежности, разных сортов конфеты и  даже такую "невидаль", как лапша Доширак. А у нас ребенок, если что обещает, то обязательно выполнит - Луша по гороскопу "козерожка", упрямая и настырная.

Я позвонила своей одинокой тетушке, которой мы обычно оставляли на попечение наших  котов. Минут через пятнадцать тетушка Жизель была у нас, благо жила она в соседнем дворе. На самом деле тетку звали Зинаидой Петровной, но в семье ее величали Жизелью,поскольку когда-то она служила в театре балериной. К своим семьдесяти годам высокая и худощавая tante Joselle стала похожа на Дон Кихота или на постаревшую Орлеанскую Деву. Коренной чертой характера Жизели являлась безотказность. Родственники, друзья и даже посторонние граждане этим ее качеством бессовестно пользовались. Посидеть с ребенком - пожалуйста, съездить в больницу - без вопроса, позаботиться о животных на время отсутствия хозяев - ну, конечно,да. Природа подобного альтруизма для меня долго оставалась загадкой, пока моя дочь как-то не сказала, что Жизель большую часть своей жизни провела в сказках, вроде Щелкунчика, Спящей красавицы или Лебединого озера, где  "любовь завершается браком, и свет торжествует над мраком". И хотя миры проницаемы, Жизель предпочла закапсулироваться в своем "вандерлэнде" и по сей день остается в старых декорациях.

Тетушка снимала в коридоре каракулевый берет с маленькой прилизанной головки, прихорашивалась перед зеркалом и попутно, со смехом рассказывала о курьезной беседе с неким деклассированным элементом, который только что попался ей по дороге.  Сей назойливый субъект, стянув с головы шапку с пумпоном и изобразив подобие книксена, воскликнул:"Зизи, кристалл души моей!" и принялся выражать  восхищение нравственными достоинствами "благороднейшей из девиц". А в заключение прибавил, что в ее лице нашел великолепный пример, подтверждающий  теорию о делении людей на человеков и гуманоидов. Критерием данной классификации, по его мнению, служит "филантропство души", характерное для настоящих человеков и "неимманентное" вульгарным гуманоидам.
"Представляешь, он так и сказал - "вульгарные гуманоиды", - возбужденно произнесла тетушка и обвела нас взглядом.
"Какую незаурядную проницательность применительно к вам проявил, однако, ваш кавалер,- удивилась я.
"Он, наверное, телепат",- добавила Луша.

Все дружно похихикали над рассказом и прошли на кухню выпить кофе. Мы - из разномастных кружек, а Жизель из розовой фарфоровой чашечки на ножке. Помешивая сахар ложечкой, она застенчиво произнесла:"Мариночка, у меня маленькая просьба: не могла бы ты мне привезти из-за границы тонкие шпильки-палочки, как у Мадам Баттерфляй и пластыри от боли в суставах с магнитами." Я обошла стол, обняла Жизель и поцеловала в щеку. Воистину, это была самая трогательная женщина из тех, что я знала.

Неожиданно проснулся и закукарекал будильник, дескать, "пора, мой друг, пора". Муж намек понял и взялся проверять документы и билеты, а Луша бросилась усмирять Тузика и Басю Менделевну, затеявших подковерную возню. Последние минуты перед отъездом всегда кажется, что ты что-то забыл, не доделал, о чем-то не предупредил. Но все же, мы перешли наш маленький рубикон и взяв давно собранные чемоданы рванули в Шереметьево.
И опять проблемы. Билеты мужа и ребенка турфирма переоформила, а с моим произошло непонятно что. Как бы его перерегистрировали, но как бы и нет. Для решения вопроса вызвали представителя Кореан эйр. Белоснежный, без единой складки пиджак и дежурная улыбка делали его похожим на манекен. Человек-функция быстро что-то нашел в компъютере, показал нам большой палец и любезно позволил мне вместе с семьей вылететь в "Страну утренней свежести".
Наконец,мы заняли свои места в самолете. Тут Луша, которая до этого момента держалась молодцом, снова вспомнила, что больна. Отказывалась есть и грубила. На мои замечания пробубнила: "Фу, какая ты токсичная".Я промолчала, решив с воспитанием ребенка повременить.Ночной перелет вообще вещь утомительная, даже для здорового человека.

Прошло "каких-то восемь часов" и мы приземлились в международном аэропорту Инчеон. И снова препятствие - человек  на паспортном контроле просит меня оставить отпечатки пальцев (обычная процедура при въезде). Я прикладываю пальцы, но отпечатков они не оставляют. Пограничник говорит, чтобы я нажимала на экран сильнее, но  увы, увы!   В конце концов страж границы потерял терпение и вышел из будки, чтобы лично прижать мои пальцы куда следует. Это почти ничего не дало - какие-то линии пропечатались, но и те невнятно. Наверное что-то было не в порядке с пото-жировыми железами на моих руках. Пограничник тяжело вздохнул. но все же поставил мне в паспорт въездной штамп. Слава тебе, Господи!