Сакральная жертва

Вечернее солнце клонилось к закату, когда в его прощальных лучах куры следовали вереницей в обитель, где их ждал родной спертый воздух и ставшие мягкими от помета насиженные реи.
Рабочий день прошел без волнений, зерна были склеваны, территория прогулочного дворика истоптана и помечена вниманием, перья почищены,  а отношения выяснены. Замыкал шествие  почитаемый всеми курами главный рыжий петух. Он зашел в курятник, и все замолкли перед его вечерней проповедью. Но проповедь в этот вечер не состоялась.
- Я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие – грозно сказал рыжий петух, оглядев немигающим взглядом курятник.
Куры  в ужасе застыли на насестах. Они знали, что рыжий петух мог простить все, что угодно, но не прощал лишь того, что  касалось его петушиного величия.  Поскольку петух был крайне подозрителен и злобен, постольку он мог выдумать любую историю, поверить в нее, и, если виновником в этой истории назначался некто из курятника, то пиши-пропало,  спасти несчастного могло только  верховное божество, которое их кормило. 
Объявленный врагом рыжего петуха тут же подвергался нападкам обитателей курятника - его все начинали клевать, швырять в него грязью из под лап,   отгонять от зерна и воды. Виновный был обречен  на самое ужасное наказание –  жить под насестом, он лишался права греться вместе со всеми курами. Общественное презрение усиливало тот факт, что  утром, когда куры покидали насест, виновный ( виновная), ночующий под ним, оказывался покрытым толстым слоем падающего с насестов помета. Словом, к одной беде прибавлялось еще несколько. Но что поделаешь, курятник  требует дисциплины, которая невозможна без петушиного произвола.
– Один из вас меня предал, и предателю горе!  - словно в подтверждение сказанному выше,  медленно добавил  петух, поджав  лапу и поочередно загибая  когти.
- Не я ли, сенсей? – закудахтали наперебой куры, виновато выглядывая из под крыльев.
-  Вы все подлые неверные, но этот изменщик перешел все допустимые границы обычного предательства – страдальчески воздев к небу глаза, произнес петух.
– Теперь вы все должны помочь найти злодея, высказав обо мне все, что знаете, итак, начинайте, объявляю ночь правды. – добавил он, и, сложив перед собою крылья в знак смирения, уселся перед насестом, закрыв спиною выход из курятника.
Ситуация складывалась непростая, ведь тут говори – не говори правды, а последствия будут одинаково печальны.  И выхода нет.
- Кормилец, все куры тобой немного расстроены, поскольку ты топчешь нас мало, редко и нежно, топчи больше и грубее. – сказала пестрая курица.
- Господин, мы, петухи, чуть-чуть однажды нечаянно испытали недоумение, поскольку ты бьешь не все снесенные яйца, и от этого постоянно растет наше количество, нас должно быть меньше - заикаясь от страха, почти прошептал белый петух.
-Сенсей, мы, цыплята, однажды по глупости не поняли должным образом  тебя, посчитав, что ты делаешь различие между нами, когда клюешь нас – одни плачут, а другие теряют сознание. Справедливо – это когда всем одинаково. Клюй нас всех равно сильнее!
Так поочередно высказались все обитатели курятника. В сумерках глаза рыжего петуха становились все злобнее. Вот-вот должно было произойти нечто страшное, как вдруг…
-А я ничего не буду говорить, потому что это не имеет смысла. – сказал молодой петух, замыкающий строй.
- Вот ты себя и выдал, предатель!- торжествующе произнес рыжий петух.
Ночной курятник вздохнул с облегчением – жертва нашлась. Завтрашний день будет опять обычным и счастливым.
Горе – предателю!