Интеллигенты ёжины

С ночной смены ухожу, набив полные карманы зерном. Курям. А если голод будет, то сами съедим. Так мать сказала. Потихоньку, постепенно стали мы с Эдькой настоящими несунам. Сначала набивали зерном только карманы, потом обнаружили, что зерно можно выносить в подкладках наших курток. Они при Хрущёве появились, до этого в стёганых фуфайках ходили.

После того как стали насыпать в голенища сапог, вдруг догадались, что зерно можно выносить в штанах. Очень туго набили. От сапог и до ремня. Располневшие донельзя неуклюже тащимся домой. Глянул бы кто со стороны, принял бы нас за инопланетян.

Ещё рано, на улице никого и вдруг идёт нам навстречу главный агроном совхоза товарищ Тараканов. Инопланетянин Эдька Дэль изображает саму невинность, очень вежливо здоровается с начальником, не смотрит себе под ноги, запинается, падает навзничь, штаны лопнули, и из Эдьки на дорогу брызнула пшеница. Эдька, блин, засранец! Это же курам на смех! Попались!

Тараканов демонстративно смотрит вперёд по курсу, здоровается и, не оборачиваясь, гордо проносит своё огромное тело мимо нас. Не оглянулся даже. Честные порядочные люди смотрят только вперёд. Пронесло. Пожалел он нас с Эдькой.

Не помню такого, чтобы отец пошёл у матери на поводу и согласился бы с идеей присвоения социалистической собственности. Мать укоряет отца за принципы: «Интеллигенты ёжины!» Мама считает, что, заморить свою семью голодом – это подлость несравнимая с тем грехом, который берёшь на себя из-за трёх горстей зерна. Когда узнала, что мы не три горсти упёрли, а больше и, что я чуть вместе с Эдькой не залетел, мама сказала: «Кто так делает, интеллигенты ёжины?!»