Новое начало

Мерилар боялась камер. С обжигающе холодным полом и мерзким запахом сырости, с металлическим прутьями поперёк маленького окна и давящими стенами, по которым стекала вода. Здесь пахло собственным потом и гнилью, а ещё страхом. И ни единого звука. Все эти запахи душили женщину, сводили с ума, морили, швыряли из угла в угол. Мерилар едва слышала стук своего сердца, и свистящие вздохи вырывались из неё, как шум из проточной трубы.
Но дверь открывается, наполняя камеру скипом и тусклым светом. Голоса, хоть и не такие громкие, но все же яркие, и после долгой тишины приятно обжигают слух. Мерилар проводит скованными руками по лбу, оттирая пот и грязь, жажда мучит сильнее боли,  суставы хрустят, когда она невольно выгибает спину. Кончики волос уже слипшиеся и солёные, а на переносице начинает ныть старая болячка – глубокий шрам, и Мерилар пытается забыть о нём. Но саднящая боль и чувство безысходности заставляют её вспомнить. Сколько же она здесь? День, два? Время слилось вместе с мраком, в который погрузили разбойницу. Но кто?..
Неизвестный шаркает по каменным плитам, точно бык на поле сражения, и оценивает женщину взглядом. От него пахнет бренди и табаком, во тьме его почти не видно, и только едкий скрип нарушает тишину. Они одни. Мерилар чувствует, что прилипает к полу. Незнакомец резко толкает её ногой в бедро, отчего женщина вздрагивает.
– Знаешь, почему ты здесь? – грубоватый голос наполняет стены камеры.
Горло у неё мгновенно пересыхает, но уже не от жажды. Разбойница отрицательно качает головой.
Резкий шорох подошвы – и допрашивающий стоит в метре от неё. Тень покрывает его лицо и на мгновение жизнь проносится перед глазами. Взгляд мужчины цепляется за шрам на носу. И он… улыбается.
–  Меня зовут Командор Карн. По крайней мере, ты имеешь право знать, кто тебя допрашивает,– язвительно отчеканивает он и зарывается рукой в короткие волосы. – Жаль, что на этом твои права заканчиваются.
Голос опаляет уши. Имя бурлит в её мыслях, будоражит крови. Нет, невозможно!
Ещё не всё в её памяти исчезло, испарилось, когда стукнул первый день отсчёта, точно стрелка циферблата. Выкрутив самолично проволоку из собственных опасений, Мерилар взвизгнула, как щенок.
– Карн! – солёные капли опалили скулу. Ублюдок, чёрт тебя дери! – С какой стати ты меня…
Договорить не дал звучный удар по лицу, возвратившийся острой болью в висках. Крысы неожиданно перестали шебуршать под ногами. Губа треснула и защемила, когда мужчина провёл по ней кожаной перчаткой.
– Говорить будешь, когда я скажу, – взгляд его кольнул, и губы растянулись в ухмылке, не сулящей ничего хорошего. – И всё-таки довольно мило встретить женщину из далёкого прошлого.
Пленница стервозно фыркает.
– Не такого уж и далёкого.
Мужчина поднимается с колен и медленно ходит из стороны в сторону.
– Мер-р-рилар, - неторопливо произносит он, точно смакует имя на вкус. Для него оно как бы рычит, и в тоже время приятно обостряет слух. – Куда ты дела рукопись?
– Какая к чёрту рукопись?! – восклицает закованная в кандалы мышь, решительно, насколько позволяет цепь, взмахивает руками. –   Я торчу здесь уже…
Второй удар не менее крепкий, не менее унизительный заставляет разбойницу лишь жалобно пискнуть и свалиться за пол.
Карн подходит ближе.
– Я смотрю, ты плохо уяснила, – его рука хватает её за волосы. Дыхание становится сбивчивым, напряжённым, словно после долгого бега. – Что только я задаю здесь вопросы!
Контрабандистка стискивает зубы, боясь лишней раз вздохнуть, и делает непростительную ошибку. Её волосы сжимают с неимоверной силой, оттягивают насколько можно, царапая кожу головы. После её голову резко пригибают к спине. Шея хрустит, словно крошится, на губах появляются кровавые трещинки, и Мерилар вскрикивает от резкой боли, задыхается и обмирает в таком положении. Ей слышится горькая усмешка.
– Отпусти меня, отпу-сти… – рычит женщина, и тут же давится на полу крике. Боль опаляет горло, сжимает, словно тиски, и дыхание прерывается.
Шум в ушах, давящая тишина, холодные стены. Дышать становится сложно.
– Возле пристани было легко и спокойно, летнее море, ласковый бриз, –  он на ходу снимает перчатку, отбрасывая её в сторону. Пальцы впиваются в нижнюю челюсть, сжимают и тянут вниз, заставляя пленницу открыть рот. Та бессвязно бормочет, истекая слюной, веки от страха остервенело хлопают. –  Шайка контрабандистов из Общества, –  Карн тянет сильнее, заставляя разбойницу чуть ли не захлебнуть. – древняя рукопись, за которой охотятся Ястребы… вместе с тобой.
Он сверлит её взглядом и восторженно скалился. Разбойница опускает глаза от стыда и изнеможения, но тот резко хватает её за горло. Их взгляды снова пересекаются.
– Отвечай мне, Мерилар, не смей закрывать рот! – бетон растворяется под ногами, время мешается с грязью, голос – с рёвом раненого льва. Командор хватает её рубашку. –  Я высосу из тебя правду.
– Я ничего не знаю, – тихо молвит она и растирает обледеневшие пальцы. В голове шумит, и голоса ни своего, ни чужого она почти не слышит.
– Что? – допрашивающий оборачивает и неспешно ступает в сторону жертвы.
Пленница уже не смотрит на него, комкает тонкое одеяние и содрогается при каждом шорохе. Когда он подходит слишком близко, Мерилар задерживает дыхание. Неожиданно по её щеке скользит рука, и палец касается губы.
– Ты не знаешь?.. – томно выговаривает он, скорее не спрашивая, а подтверждая её слова.
Из тюремного окна пробивает свет и падает на лицо истязателя. И Мерилар вспоминает его. Она вспоминает всё.
И страх сменяется удивлением, горьким и ненужным любопытством, она смотрит на него своими распухшими глазами, и деревенеет. Ей и впрямь больно, только иначе. Командор хватает её за рубашку и, грубо сжимая ткань, притягивает ближе.
– Я тебе не верю, - почти шепотом говорит он и отталкивает женщину к холодной стене.
Мерилар ударяется головой об железные прутья, цепи лязгают, и она хрипло отзывается на боль в затылке, в шее, в груди, в душе, кровь тонкой струёй сочится из раны. Разбойница плачет, скулит, впиваясь ногтями в окоченевшие ноги. Крики вперемешку с рыданиями наполняют тёмную комнату.
Кажется, она просит выслушать её. Кажется, она хочет, чтоб её убили раньше, чем она скажет хоть слово.
– Мразь! – рычит он и сдавливает горло пленнице, свистящий воздух снова кромсает её изнутри. Убийца злится, отчего лоб покрывается морщинами, и он отстраняется от неё, буравит взглядом и огромным кулаком бьёт Мерилар по лицу. Та отлетает к стене, цепи звенят, ударяясь об камень, а женщина испускает хриплый вопль, смешивающийся с протяжным стоном, её трясёт, в тело впиваются железные копья, а старые раны кровоточат. Она осипшим голосом просит о пощаде или о чём-то другом, сама не понимая, что говорит.
Пленница встаёт на колени и поднимает глаза.  Мужчина вопросительно смотрит на неё, совсем близко, его ладонь касается мокрых от крови пота волос контрабандистки. Та содрогается и томно вздыхает, когда его пальцы дотрагиваются до вмятины на переносице.
–  Карн… – шепчет пленница, чувствуя, как тот царапает кожу шершавой ладонью. – Прошу…
Его имя тоже рычит, но Мерилар произносит его мягко, нежно, она помнит всё, от первого и до последнего вздоха, и мысли расплываются перед одним его видом. Она слишком хорошо всё помнит. Слишком хорошо.
– Чего ты просишь? – он улыбается, издевательски поглаживая разбойницу по голове и нарочно задевая раны.
– Милосердия, – всхлипывает Мерилар и прижимается к его колену. Но Карн, будто не слышит её.
– Где рукопись?
– Мне не известно, что с ней стало.
Звонкая пощёчина оставляет на лице саднящее жжение, и Мерилар падает к его ногам.
– Мерри, разве так нужно отвечать?  – он берёт за руки и вжимает в стену. – Твой шрам такой… экстравагантный. Кто оставил тебе такой?
–  Пересмешник. 
Женщина громко выдыхает и повисает в его руках.  Командор снова касается её лица.
–  Правда? – проводит рукой по кровоточащей губе. – Я сегодня с ними говорил. О тебе, представляешь? Какая ирония.
У наёмницы возникает желание укусить его руку, как пёс с громадными клыками, оставить кровавый отпечаток или вовсе перегрызть, только бы он понял какого это, понял, какого находится сейчас здесь и отвечать на бесстрастные вопросы… Холодно. И пахнет крепким табаком.
«Зачем ты так поступил, Карн?»
– Почему? – вздыхает Мерилар. – Ты предал всех. Ты предал меня.
– Тебя в первую очередь, - паршиво улыбается командор, проникая под тонкую рубашку женщины. – Но ты все ещё привлекаешь меня.
У него горячие руки, жадно скользящие по телу, и скверная улыбка, что заставляет сомневаться в своей ненависти. Боль жгучая, алчно высасывает всю энергию из усталого тела, затылок всё ещё саднит, колет, и разбитое в дребезги самолюбие раздирает сердце. Мерилар помнит всё, но не помнит главного. Ей не выбраться отсюда, всё решилось задолго до сегодня, и осколки былой надежды отравляют душу.
«Убей меня. Прошу, убей меня»
Карн не мешкает. Он берёт пленницу за плечи и притягивает к себе. Мерилар ощущает мягкое прикосновение к уху.
– Скажи мне: где ты спрятала рукопись? Она ведь была у тебя, - сообщает он, а наёмница почти стонет. – Я всё знаю, я следил за тобой. Когда ты перевозила груз, когда ускользала от пиратов, когда пряталась в сырой пещере! Она была с тобой…
Разбойница вжимается в стену и мозолит глаза командору. Казалось, что они на мгновение поменялись ролями. И в это мгновение она почувствовала себя свободнее.
– Отчего же тогда не выследил, в чьи руки она попала? Стало быть, плохо ты…
Карн хватает женщину за руку  и толкает на пол. Та выгибается от боли, переваливает на бок, задыхается от кровавого кашля. Опираясь на локти, пленница приподнимается, порывисто хватает ртом воздух, но снова удар, такой же болезненный, твёрдый, заставляет её принять исходное положение. Командор садится поверх неё, крепкой ладонью сжимает горло, а второй рукой извлекает кинжал из ножен. Злой, как демон, он похабно улыбается и маячит лезвием перед разбойницей.
– Кажется, твоему милому личику нужна поправка, – остриё блещет возле лица, и Мерилар сглатывает горькую слизь.
Тело изнеможённое, окостеневшее снова содрогается, женщина сжимает зубы до крови, закрывает глаза, её трясёт как в предсмертной агонии, и всхлипы срываются с языка. Янтарные искорки плещутся на дне серых глаз убийцы, в камере отчего-то становится душно, и пахнет потом. Тонкое лезвие скользит по коже, как по льду, и комната наполняется жутким криком. Кровавая лента стекает по носу, льётся к губам, новый порез ложится на шрам, образуя уродливый крест возле лба. Контрабандистка смакует собственную кровь, соленную от слёз,  хрипло отзывается на эту боль, униженная и обессиленная.
Хватка ослабевает, и Мерилар сдавленно проливает слёзы, мешает их с кровью, вязкой и горькой, смесь обжигает лицо похуже тлеющих углей. Командор подходит к противоположному углу, берёт небольшой кувшин и жадно хлещет из него.
– Я скажу, – тихо произносит разбойница, почти ослепшая, но всё же сумевшая сохранить рассудок. Её греет мысль, что после того, как правда откроется, она наконец-то станет ненужной тряпкой, и от неё избавятся. Быстро, безболезненно. Ей очень хотелось в это верить.
Карн подходит чуть ближе, сжимая кувшин в руках.
– Неужели? – ему резко становится жарко, и довольная ухмылка озаряет его физиономию.
– В Граале. Там, где мой сын, –  говорит она чуть слышно, неуверенно, словно каждое слово режет ей горло. Оно и вправду режет, кровавые слёзы снова льются из глаз, тело сжимает тяжёлая судорога, и раскалённое железо будто впитывается в кожу. Это её яд, её бремя, и оно отравляет ей душу и одновременно заставляет жить. – Он так похож… на тебя.
Улыбка на лице истязателя гаснет, как маслянистый фонарь, кувшин разбивается вдребезги, не успев опустеть. Стальные клешни сковывают и терзают, но теперь не пленницу. Он знал её и знал давно, и мысли возвращаются туда, к зелёному лесу с громадным костром и тёплой похлёбкой, к знакомым, почти родным лицам и громким беседам, к женщине с сочной улыбкой, но без шрама на переносице. Пока что.
       И жизнь предателя в один момент рушится, как сгнившая хибара. Мерилар улыбается, на пол падают кровавые сгустки, а во рту – солоно.

Раньше они встречались при менее скверных обстоятельствах.