Генеральская любовь часть 2

Отчего взрослый, умудренный жизненным и научным опытом человек начинает творить глупости? Здесь несколько вариантов: либо он сильно пьян, либо сошел с ума. Влюбленность, как выяснено наукой, – это тоже умственное расстройство. Влюбленные мужчины начинают дарить женщинам цветы и даже совершать подвиги ради них, рисковать жизнью и положением в обществе. А может, это и не безумие вовсе, а наоборот – переход в нормальное состояние. Может безумие в равнодушии и спокойствии?…
Когда вокруг высоко вздымаются покатые волны бушующих суетных страстей, так легко утонуть в необъятной их пучине. И только одно удерживает мир от хаоса и разрушения, только одно позволяет ждать и надеяться. Тонкая и безоглядная привязанность, порой переходящая в привычку, но вместе с тем оживающая от нечаянного прикосновения к единственной, прекрасной и неповторимой женщине, которую, смею надеяться, помнит сердце каждого мужчины. Пусть не вечно: в мире нет ничего бесконечного. Пусть не ежеминутно: все подвержены нюансам настроений. Пусть безответно: счастье есть и в ожидании. Но, боже мой, сколько чуда и света в притягательном облике той единственной принцессы, сколько очарования! Сколько великого безумства вызывает она только легким поворотом своего волшебного силуэта!
- Я люблю тебя, - произносят множество людей и своими прекрасными словами и чувствами изменяют время, переносят сердца и мысли в какое-то неведомое измерение, где трансформируется сущность вещей, а порою даже заставляют себя возвращаться к жизни. Тьма разлетается клочьями, воздух становится прозрачнее, а жизнь наполняется вдохновляющим смыслом. Возникает ощущение бесконечности жизни, покуда есть вера в единственную принцессу, покуда вдыхаешь тихий аромат ее духов, неизменно заставляющий ускоряться сердце, покуда теряешь голову, а точнее понимаешь всю малозначимость работ и стремлений по сравнению с близостью ее. Все это так.
Но как Генерал, почти что машина для зарабатывания денег, почти что диктатор над своим производственным коллективом, человек, разочаровавшийся во всем, кроме денег, сумел влюбиться? Марина пробудила в его сердце новую надежду, которую он сам не осмысливал…
***
Катание в джипе, прогулки и даже визиты к Марине домой стали для Генерала обычными. Его машина частенько простаивала под окнами любви, но Марина знала цену и до сокровищницы женских прелестей Стаса, как она теперь называла Генерала, не допускала и сей поводок держала накоротке так, что ее маститый ухажер от переизбытка чувств покоя не находил. Он звонил, стучался, и как-то судьба распорядилась так, что Марина ушла из дома и Генерала, чье лицо, светящееся от эмоций, едва виднелось за щедрым букетом голландских роз, которые хоть и не пахли и зачастую приводили к аллергической чесотке, но все же были невероятно красивы, приняла Маринина мама...
Мама Стелла, твердая женщина с пронзительными математическими глазами, открыла дверь и, заведя денежного ухажера в квартиру, начала:
- Ох, кобель, кобель! При дочке не хотела. Ты старый уже. Она на шестнадцать лет младше!
- Любовь, Стелла Степановна, штука безвозрастная. Даже дети любятся, когда родители еще дарят им мультфильмы, кукол и машинки. Что говорить о нас, умудренных опытом, но обделенных чувствами?
- Ты же женат, чертило!
- Жена моя, Стелла Степановна, курва еще та! Бестия! Жуткая бестия! Слыхали про бабу, у которой вместо волос - змеи. Это моя и есть. Горгона вместе с медузой ей в подметки не годятся. Каждый день душу в камень превращает и мозг из костей выбивает. Скандалы. По утрам сил нет, будто кровь кто сосет по ночам. Денег зарабатываю! Другая бы.., а эта.., то ей не так, это не эдак. На излете планировал в пропасть жизни, хана бы мне пришла, если бы не дочка твоя.
- Нам замуж надо!
- Не отказываюсь – жажду сам. С женой разведусь, и бог с ней с квартирой, все накопленное оставлю, к вам приду.
- Голый не нужен. Стабильности хочется и уверенности в завтрашнем дне.
- Я хорошо зарабатываю, очень хорошо. Хочешь - «расчетку» покажу?
- Покажи, - заинтересовано попросила мама Стелла, и ее математические глаза мигом превратились в поэтические.
- Смотрите, - как можно убедительнее сказал Генерал и достал из кармана небольшой кусочек бумаги. - Вот цифра – это и есть – на руки. Не в копейках, Стелла Степановна, не думайте, - в рублях. И никаких мозолей, и никаких морозов, хотя и на Крайнем Севере. Работяги на месторождениях за копейки, а мы сидим в теплых кабинетах за рубли. Мы думаем, как им поменьше заплатить, а они на нас горбатятся. Смешно становится, как думаю о том. Так что не беспокойся: есть на что новую квартирку справить и обстановочку - и ни геморроя, ни простатита…
- Мозги-то не пудри, знаю вас: в постель - и поминай, - сурово произнесла мама Стелла, глаза которой опять превратились в математические. - Вначале квартирку сделай, а потом с Маринкой встречайся. Видишь, где живем? Деревяшка: доски и утеплитель, полы скособочены. За кирпичом хотим жить иль за плитой на худой конец! Заговорил о женитьбе - давай плацдарм!
- Конечно, конечно. Я ж серьезно, - пообещал Генерал, опешив от напора мамы Стеллы. – Главное же в том, Стелла Степановна, что в семье не реализовался. Все девки, а мне бы сыночка, наследника...
Откровенно говоря, Станислав Тихомирович кобелил при каждом удобном случае и каждый раз искренне полагал, что встретил единственную, ради которой...
***
Мама Стелла разгадала все потаенные мысли Генерала, как школьник загадку про огурец, разрешила ему встречаться с дочуркой, но вечером с ней переговорила. Разговор проходил на старом зеленом диване в стандартно-большой комнате маленького нефтяного города, площадью ровно двадцать коричневых квадратных метров, где продолжало пахнуть Харевским фенолом (позволим себе так назвать вредоносную начинку деревянных домов), запах которого, правда, мог различить только знающий человек.
Поблескивала незатертым лаком добротная в прошлом ящикообразная мебель. Горели все пять лампочек люстры, украшенной пластмассовыми завитушками, выполненными под стекло, хотя со стеклом пожелтевшую пластмассу уже вряд ли бы кто спутал.
- Бабник он, Марина, матерый бабник, но нужный мужик, - озабоченно произнесла мама Стелла и качнулась на ягодицах по дивану, наполнив комнату тревожными скрипами.
- Не девочка, мама, и не в первый раз, - напомнила Марина. - Весь вопрос в том, как его удержать.
- Для начала заведи дневник, записывай, где, когда и как проходило свидание, - подсказала мама Стелла.
- Хорошо, - согласилась Марина.
- Во вторую очередь, дочура, сведи его с подругами, чтобы видели вас вместе и, если что, могли засвидетельствовать.
- Что засвидетельствовать, мама? – спросила Марина.
- Глупышка моя. Да деточку же, деточку, которая может родиться от ваших встреч, чтобы подружки могли пальчиком в отца ткнуть. На всякий... Вдруг морда отнекиваться станет, - ответила мама Стелла и в чувствах откинулась на спинку дивана.
Спинка раскладывающегося дивана едва держалась на скрытных крючках и по большому счету была декоративной. Об этом знали все семейные и предупреждали гостей во избежание конфуза, но мама Стелла внезапно запамятовала о дефекте собственного дивана, спинка громозвучно упала и за ней сама мама Стелла и Марина.
- Нехороший признак. Как бы нам с тобой также не загреметь, - сделала вывод мама Стелла, лежа на спине.
- Неужели он сможет и меня, и собственного ребеночка бросить? – спросила огорченная Марина, бессмысленно глядя в потолок.
- Запросто…
***
Даже бумажный роман стоит денег, что говорить о человеческом…
Генерал купил Марине квартиру, как, собственно, и другим своим прошлым увлечениям, обставил ее, и мама Стелла теперь сидела на комфортной кухне и вела дневник посещений, потому что дочура заявила:
- Если б не я, то жили бы в старой деревяшке. Ты, мама, уж ручкой-то поводи по бумаге, не ленись…
Весной любовники решили сделать ребеночка и воплотить свои амурные переживания в его ангельском тельце. Марина перестала глотать гормональные таблетки, готовясь к таинству, а жена Генерала, крупная и крепкая, как спортсмен-гиревик, Зарипат, наконец, заподозрила, что ее муж не случайно начищает ботинки до блеска, наглаживает брюки и рубашку, смазывает волосы гелем, чтобы прическа держалась. Она выбрала момент, тайно исследовала карманы и нашла записную книжку, где на первой же странице взгляд притягивал телефон Марины, многократно обведенный и украшенный несколькими сердечками с крылышками. «Ну, я тебе задам», - подумала Зарипат и сняла телефонную трубку...
- Истерики устраивает она не только вам, - объяснялся потом Генерал с мамой Стеллой. – Она и меня рвет. Девок нарожала, а мне пацан нужен.
- Смотри, Стас, держи слово. Мы столько терпим, - строжила мама Стелла. – Твоя каждый день звонит. Любовь-то не прошла?
- Что вы, Стелла Степановна?! – возмущался Генерал. – Я даже стихи стал писать. Послушайте:
Что можно для любви сказать?
Порою кажется, что много;
Порой двух слов нельзя связать,
Ища желанного предлога.
Но дело чаще не в словах,
А в волшебстве эфирной нити,
Возникшей в родственных сердцах,
В Судьбы сияющем Зените.
- Мне такого не читал мой ни до того, как стал моим, ни когда стал моим, ни тем более когда ушел, - восхитилась мама Стелла.
И, наконец, настал апогей - Зенит, как говорилось в стихотворных строфах, вылетавших на встрече с мамой Стэллой из-за живо метавшихся вверх-вниз ярких, словно напомаженных, губ Стаса.
Июль на Севере выдался горячим, и не только по причине беспрепятственно палившего солнца. Это для всех. Для Станислава Тихомировича и Марины июль оказался особенно жарким из-за того, что жена Генерала взяла с собой детей и уехала в отпуск, а неослабно следившая за своим товаром-дочкой мама Стелла отбыла в Сочи, чтобы немного поправить здоровье и настроение. Стас возликовал, привез Марину к себе домой, где еще не выветрился запах отбывшей на отдых семейной половины, и принялся за изготовление сыночка. Он не отпускал Марину от себя ни на минуту, брал с собой везде. Марина не забывала фотографировать Стаса якобы на память.
Как-то в коридоре офиса компании «СНГ» им навстречу попался Жульев и, выражая общие настроения приближенных Генерала, по-свойски спросил:
- Что, Маринку к себе забираешь?
- Да в баню собрались, - ответил Генерал бесхитростно, потому что любовные проделки в верхах компании были делом обычным. – Хочешь? Присоединяйся...
Они втроем славно попарились. После этого Марина и забеременела.
Мама Стелла по приезду из Сочи была огорошена этим известием. Она срочно набрала номер телефона Генерала и гневно изрекла:
- Ну, негодник, добился-таки своего. Маринка залетела. Что делать-то будешь?
- У нас все серьезно. Мальчика хочу. Он для меня отдушиной станет. Но учти, если родится толстоморденький – жульевский будет.
- Ты что несешь? – опешила мама Стелла.
- Жульев тоже флиртовал. Кто его знает. Я в парилку, а они в бассейне смеются. Тут не успеешь отвернуться, как нянчишь чужого.
- Стас, не смей. Марина ни с кем, кроме тебя, мы же понимаем расклад. Ребенок скоро будет. Давай решай с семьей…
- Если мальчик, никаких проблем. Главное – он. Тогда и жену с хребта…
Семейная жизнь у Генерала разваливалась сама собой, уберегаясь от скандалов, он все чаще ночевал и обедал у Марины, возил ее по магазинам, на все богемные сборища и был доволен. Он расцвел под двойным солнцем женского внимания, как расцветают цветы, вовремя накормленные, напоенные и обогретые. Мама Стелла, мечтая о звании тещи Генерала, была ласкова. Марина, ожидавшая ребенка, чтобы не спугнуть обеспеченного мужа, была ласкова. Этот сладкий момент мужской жизни уже почти истерся из памяти Генерала. Пьянящие радостные свидания давно обернулись бессонными ночами, грязными пеленками, голодными ужинами.., а тут все заново. Отношения Генерала с Мариной достигли той степени близости, что соседи стали считать их начинающими совместную жизнь супругами, а друзья забыли, что у него есть официальная жена, в это время от бессилия соскребавшая ногтями обои и хлеставшая ни в чем не повинных дочурок…