Короткая платформа

    Велемботову захотелось сесть у окна, поэтому он спросил у дамы в весьма солидных  годах: " Здесь свободно?" Дама  приветливо откликнулась: "Да, да, садитесь, пожалуйста, а пальтишко своё я уберу!" В последнюю минуту Велемботов успел купить пива, поэтому  бутылка и была у него в руках. Велемботов открыл её и принялся пить пиво.
      - А этот вагон будет спереди или сзади, когда он тронется?..  На моей станции очень короткая платформа, боюсь, я не слезу. У меня ещё сумка такая тяжёлая! - произнесла  дама. Велемботов пригляделся к ней: возраст хорошо за семьдесят, тёмно- голубые глаза, почти синие, совсем даже не выцветшие, приятные черты лица, похоже, в молодости она была красавицей.
       - Этот вагон будет по-любому последним!
        - А я успею перейти по платформе ещё на три вагона вперёд?
        - Нет, не успеете, через минуту поедем! - ответил Велемботов и с подозрением взглянул на даму, - вы, случаем, не учительница?
         - Нет, нет, я не учительница! Я - скрипачка! Я закончила консерваторию!
         - Понятно! - смягчил свой тон Велемботов, - филармония, симфонический оркестр!..
         - Да-да! Так оно есть, ведь я была на  премьерном исполнении одного произведения Шостаковича, там ещё Евтушенко был!
         
          Про себя Велемботов тут же решил называть свою попутчицу  Скрипкой Страдивари, то есть она вполне соответствовала  этому такому же  прекрасному, великолепному и старинному музыкальному инструменту, как скрипка Страдивари.

         Затем Скрипка Страдивари принялась взахлёб восторгаться поэтом Евгением Евтушенко. На эти восторги Велемботов сухо заметил, что Евтушенко совсем не в его стилистике. Похоже, что у Скрипки Страдивари всё было нормально с музыкальным слухом, но с обычным слухом  у  неё были проблемы, такое бывает.

          Велемботов  ехал в Ужболы, а Скрипка Страдивари чуть дальше. Поэтому он и прокричал ей в ухо: "Не надо ехать дальше Ужболов, всё, что восточнее Ужболов - это фактическая жопа!"  Скрипачка это расслышала и поморщилась: "Нельзя такие грубые слова говорить женщине!" Велемботов понял, что ему лучше побольше молчать.

            Потом Скрипка Страдивари принялась рассказывать про свою жизнь. Как у неё недавно умер муж, который до пенсии трудился редактором крупнейшей в своё время партийной газеты, как ей тоскливо в квартире на Ленинском проспекте, как она ездила на всякие гастроли в разные страны, включая и Кубу. И как же странно бывает на свете: у неё была большая семья, а теперь она одна. Ещё она называла всякие громкие фамилии, вспоминала всякие случаи из своей жизни. Ещё она сказала, что очень счастлива, что познакомилась с ним, с Велемботовым.

         А Велемботов подумал про себя: что старый, что малый... Ведь никто ни с кем не познакомился, никто не называл своего имени. И ещё он подумал, что не хотел бы он жить на Ленинском проспекте, там очень плохой воздух. Ведь он обслуживал вентиляцию одной больницы на Ленинском, там на фильтрах копилось пыли за месяц столько, что толщина слоя пыли превышала четыре пальца.

          Когда заслуженная скрипачка рассказывала про свою семью, то из глаз её текли и текли слёзы, нисколько не уродуя её лица. И ещё, Скрипка Страдивари постоянно пыталась коснуться рукой  Велемботова. Чувствовалось, что с каждой минутой она всё больше и больше привязывалась к нему. "Да уж, одиночество - это не фунт изюма!" - решил про себя Велемботов.

      А потом Велемботов помог перетащить сумку на колёсиках на четыре вагона вперёд, сумка была тяжёленькой, ведь там был корм аж на семь кошек, которые прибились зимой к дому Скрипки Страдивари в деревне. На прощанье она протянула Велемботову руку для пожатия, это было так непривычно. Он почтительно коснулся этой руки...

        А потом он сошёл на своей станции, а Скрипка Страдивари поехала дальше. Велемботов шёл домой, улыбался и почему-то бормотал: " Такая короткая платформа, такая короткая встреча, такая короткая жизнь!"..