Как в СССР многотиражки делались 1

          Из цикла «Невероятные приключения Расквасова и его друзей»



                Россия, начало 80-х



                « Если вы хотите быть самостоятельным, не делайте
                утром того, чего от вас ждут…»
                Ка Хо,
                Дух простодушной веселости






   …Кульманов был очень талантлив.
   Кроме того, что Вова  единственный среди всех журналистов мог с похмелья  на заводском радио в репортаже прямого эфира проговорить: «Зарезервировать перерегистрацию и перераспределение разгосударствленных телекоммуникационных объектов, как, например, трест «Укрконсервинпромтелебанка», он отлично владел словом, слогом, пером и микрофоном, обладал непревзойденными памятью и наглостью, был крайне циничен и писал стихи о брошенных на арену дымящихся пистолетах, уходящих в никуда друзьях и прочем дерьме.
  При таком таланте, никто кроме Кульманова не мог за один день сделать полностью весь номер « Красного сапожника» - многотиражной газетенки обувщиков, (где он числился главным редактором),  с праздничными  репортажами одновременно из 12 филиалов предприятия, расположенных в 12 различных городах.    Плюс - добавить в этот же номер двухполосной разворот «Круглого стола» - посиделок с настырными и жадными рационализаторами, 4 очерка о растущих как грибы, ежедневных передовиках производства, разыскать  трех ветеранов-мучеников труда предприятия и сделать о них  зарисовки со слезой и соплями, и добавить  дополнительный вкладыш-молнию: «Правофланговые пятилетки» на 500 строк   с  34 фотографиями гордо улыбающихся  «шпулькомотальщиц»,  «взьерошников», «затяжчиков верха и низа», «вставляльщиков задника в передник»  - такие профессии были у правофланговых.
 Закрывала номер четвертая полоса, которую второй год полностью оккупировал Кульманов для своего романа – «Колено Ваала номер 24» - вещью настолько дикой, страшной и тугой для понимания трезвого человека, что сторожа, охранники и вахтерши предприятия (а именно они были главными и основными читателями всей многотиражной мути), перед чтением очередной главы  обязательно немного злоупотребляли. «Не идет иначе «Коленвал»… оправдывались дозорные своему начальству, - а с ним – милое дело, хрен заснешь…»
   Стряпать газету любого объема за два часа не напрягаясь, способствовала разработанная лично Кульмановым высокопрогрессивная технология сбора и обработки информации, которая позволяла гениальному журналисту держать руку на пульсах обувного головного предприятия и его 12 филиалах не выходя из прокуренной редакционной комнатенки.
  Заключалась технология в особого рода анкетах-опросниках, пачки которых обязательно имели при себе два фотокорреспондента                «Красного сапожника» - молодой да ранний Расквасов и старо-проженный Юрчук, издалека и вблизи похожий на сотрудника наружного наблюдения КГБ СССР.
   В анкете было около 20 пунктов-вопросов, «коловших», по меткому выражению Владмиира, любого передовика: «как орех – до самой жопы». 
  И «С какого года в партии?», и «Есть ли увлечения, помимо основной работы?», и «Состоите ли вы и члены вашей семьи в рабочей династии?», и «За сколько лет намерены завершить текущую пятилетку – за три или за два? – (нужное подчеркнуть)», и «Сколько у вас трудовых наград?  - (перечислить)» - все было в этой чудо-анкете.
  Фотокорреспондентом оставалось только нащелкать за час-другой 20-30 коммунистических лиц  у станков, заполнить (желательно – без ошибок) анкеты и спокойно идти пить пиво в «Жигули».
  Остальное делал прохиндейский гений Кульманова. Однако иногда  система давала  глобальный сбой (обычно – после пьянки  и опохмеления на рабочем месте Кульманова, когда   путались фото  и анкеты с данными). 
  Тогда и происходило то, что периодически ставило журналистского гения на грань увольнения. Коматозный от винных утех Кульманов выдавал трудовые ордена 16- летним выпускникам  ПТУ; создавал из незнакомых  друг другу людей трудовые династии; славословил глухонемых как  активных политинформаторов;  от имени парткома и профкома наделял прогульщиков квартирами; женил сестер на братьях, разводил дедушек с внучками; менял у людей с несклоняемыми фамилиями пол; хоронил цветущих трудом ударников и воскрешал из небытия давно ушедших обувных основоположников.
  После выхода подобных «нетленок» начиналось страшное.   
  Из редакции Владимир убегал,  полностью исчезая из обувной жизни  дня на три.
  Остальные члены славного коллектива с содроганием  встречали ударных покойников, яростно жестикулирующих глухонемых политинформаторов, злобных неудавшихся малолетних орденоносцев, плачущих от стыда «транссексуалов» и «педофилов».
  Торжествующие прогульщики спокойно и с достоинством требовали обещанную жилплощадь, приводя главный аргумент:  «Вы чей орган? Парткома? А партия у нас рабочий класс дурит или нет? Нет?.. Гони квартиру!»
  Партийная и профкомовская головки скрежетали начавшей входить в моду металлокерамикой и немодными золотыми зубами и клялись разобраться со словесным волюнтаристом самым радикальным способом.
  Безответственный квартиродаритель в это время шлялся по редакциям газет, радио и телевидения, где его знали как очень продуктивного нештатного автора-производственника и сшибал гонорары,  предчувствуя неизбежное  наказание рублем в родном «сапоге».
  Но, в общем-то, жизнь Вовы бурлила и кипела в русле творчества, веселья и уверенности в завтрашнем дне.
   Его любили многие, а тех, кто его не любил и пытался наивно  и опрометчиво высказать эту нелюбовь публично, он быстро убивал отточенным словом.
  Кульманов успешно увлекался музыкой – только за последний год он весьма результативно увеличил фарцовкой свою музыкальную коллекцию «запиленных» дисков на 100 штук и даже сам начал писать эпическую рок-кантату «Ага!», но дальше первой фразы вступления-рефрена: «Об этом вам расскажет Rock!..» не пошел…
Женщины любили Вову за бальзаковскую фактурность и понимание  слабых мятущихся душ, а также за гусарское умение тратить свои и их деньги, (кстати, «свои» деньги у журналиста были всегда).
Мужчины – за постоянную готовность ко всему.
Его ближайший друг и собутыльник, худосочный Герка Расквасов,внезапно, после окончания факультета журналистики университета, с головой  ушедший в торговлю разливным пивом в баре-подвале «АтлантИк» и своевременно возвращенный лично Кульмановым   в творческую среду, успешно поддавался журналистской дрессуре, ел из рук творческую пищу  и уже отзывался на кличку «Мой ученик»…