Однолюб

В июле к нам на дачу приехала тётя Вера, мамина старшая сестра.
   Тоненькая женщина в синем сарафане в белый горошек. Она всё время пряталась от солнца и страшно боялась лягушек.
   "В молодости у Веры было много ухажёров",-- рассказывала соседке моя мама. -- "А один, тот всё записки через меня, девчонку, передавал. Но она ни на кого не хотела смотреть..." -- мама с досадой вздыхала.
   Однажды тётю Веру укусила лошадь. Конечно, лошадь -- не тигр и даже не собака. Но из-под марлевого бинта, такого же белого, как тёти Верина рука, выглядывало сине-жёлтое пятно.
   Полдень. Одуревшая от безделья лошадь стоит с телегой на своём обычном месте -- на площади возле базара. Тётя Вера лежит в гамаке и читает толстый журнал, придерживая его здоровой рукой. Я играю в мяч у калитки, то и дело поглядывая на дорогу -- вдруг кто-нибудь попросит передать записку для тёти Веры, а меня не окажется на месте...


   Немало воды утекло с тех пор. И вот я читаю свой рассказ близкой родственнице. "О ком это?" - недоумевает она. "О нашей тёте из Москвы, помнишь?" "Помню. Она всю жизнь любила одного человека -- а он её нет." И добавила :"ОДНОЛЮБ".
   Слово это -- как приговор или название неизлечимой болезни.