Былинные земли. Lepel на Стержне, часть 7-я

(Продолжение)

ТЕНЬ БЕЛОГО

Вот и Зеновичи расположились под Лепелем как представители королевского наплыва. Их род занимал целую волость вблизи озера, и даже одна из деревень на побережье объявлялась в их честь – Юрковщина. Но мало кто обращал внимание, что Юрковщина в XYIII веке еще хранила «докоролевскую масть» - писалась как «Белье-Юрковцы».

«Белье» - первооснова, производное от слова «Белый». Именно так, судя по всему, назывался в древние времена Старый Лепель. В «Описании Борисовского повета», изданном в Вильно на польском языке, и озеро упоминается как Белое. Так же обозначено оно и на карте 1812 года, подготовленной для Наполеона. "Bieloe L." - так его назвали французы, словно подчеркивая первооснову, но добавляя начальную букву нового названия.   

Постепенно приоткрываются малоизвестные страницы, и много интересного можно почерпнуть из иностранных хранилищ. Пользуясь документами из Вильнюса, доктор исторических наук Беларуси, профессор Валентин Голубев, пришел к выводу, что в конце XYI – первой половине XYII столетия некоторое время, по неизвестной причине, Новый Лепель носил дополнительное название Белый Лепель.

"Находка" профессора дает основания полагать, что словосочетание могло заключать в себе отличительную характеристику - помимо Белого, расположенного на Белом озере, был и другой какой-то Лепель.

Голубев выявил еще одно имя, присвоенное городскому образованию – Еса - по реке, на которой тот располагался. От себя хочется добавить, что был еще Старый Изабелин, и просто Изабелин, входившие в состав церковного удела на берегу Белого (Лепельского) озера.

Но почему не «Белый», а «Лепель» стал доминировать в официальном обращении? Что могло означать это слово и почему закрепилось, вытеснив первооснову?

Одна из версий – уникальность местности, ее привлекательность. Озеро, лежащее между северными и южными потоками вод, впитало естественное желание людей называть его «лепейшим», то есть «лучшим» для проживания. Это степень качества. Она могла выражаться в связи с оценкой другого места, в сравнении, то есть под воздействием каких-то серьезных перемен.

Давайте снова полистаем исторические страницы. Еще раз заглянем в Писцовую книгу – очень важный сборник обследований, где представлены видоизменения междуреченских земель за время великокняжеского правления. Вот как описан восточный рубеж: «…Речкою Свячею вниз в озеро Стержино (так назывался Стержень, - авт.), налево земля и лес Полоцкого повета... направо земля и лес Витебская… А из Стержина озера речкою Язеницею вверх: налево земля и лес Полоцкого повета… Петра Святцкого, а направо земля и лес волости Конево Виленского повета».

Что мы видим?

Полоцкая земля раздроблена. Бывшее самостоятельное княжество «разрезано» на отдельные части – поветы, которые управляются с разных географических направлений: северного, восточного, южного… Это – отражение непрерывной длительной борьбы за единоличное распоряжение выгодной областью – междуречьем. Это – обстановка, сложившаяся за время «литовского» господства, наступления с запада, со стороны Вильно.

Разграничительный барьер между отдельными административными образованиями под Витебском, пограничная черта восточнее, и названия не в латинской прописи. Так, может, и "лепейшее" междуреченское место находилось ранее восточнее, а сместилось на запад - "переехало", после иностранного вмешательства?

Может, Боплан отразил то, что уже было? И он поместил Lepel, исходя из сложившейся на тот момент обстановки, на свое законное место - туда, где он существовал испокон веков? Может, действительно, первоначальный Лепель – центр «лепейшего», лучшего обитания находился когда-то восточнее?

(Продолжение следует).

На снимке: фрагмент карты Боплана, поясняющий масштаб в дюймах.

31.08/18