Серые ночи мустафа ганижев

                СЕРЫЕ НОЧИ     Мустафа Ганижев
               
      Холодный рассвет проникает в душу. А  пальцы писали сами:
Наси, женщина сознательная, по натуре, если надо и дама. По предпочтению, она рабыня, что послушна судьбе, потому что о ком думать, если не лучше о ней. Кому  знать?
      Она объяснялась в комнате слышно при себе:  «Подчиняться присуще своей душе, это место полной радо-сти и боли, где и могла быть самой собой без краски. Могла ощущать себя свободной, красивой и способной жить и обслуживать добро…
    Одно благословление используется для привилегий, чтобы пытать себя, как под наркотиком. Сколько слов Наси могла бы сказать, что то и другое могло свершиться по просьбе и без принуждения, главное чтобы ей была покорны дела благие, тем прийти к истинному и точному смыслу жизни. 
     Мы думаем о женщине за нее, зная, как страдала в серых ночах.  Она не только будет в состоянии понять, от этого сбитого нексуса, без звучания, без постоянства, что у нее было ощущение. Что-то, что осталось, сказать, чтобы было написано о Наси, а по-русски Настенька.
     Женщина откроет свою грудь и сядет на корточках как дитя, скажет: «я сдаюсь без страха для души, тела и сердце, всегда готова к зароку.  Мое место в этом мире будет у ног того, кто знает, как получить это все мое, предаться от меня, и у его ног, это является начальным условием для меня».
      Она продолжала, говорит собой: «Ночь, моя случка и прибежище мое к спокойствию духа. На ночь, я навсегда сама собою госпожа, ведь ночь без звучного стиха, режущих  слов. Что объясняет глубину моего создания. Таким образ-ом, пустые выражения, как трудодни заиметь в ярме».
      Это Наси могла повредить себе, но по крайней мере, имея то преимущество, что не предаст её ни перед кем, потому что она одна болела за себя. Такой мучительный был ее друг, о котором она грезила, - ей верный, никогда не предаст, всегда помнит её чудных движений.
     Её друг готов, следовать за ней, куда бы она ни собралась идти, ото всего. И одиночество  доходит до неё:
      Она думает: «Я ночь без дня! Ночь и ночь, когда насту-пает одиночество, люди прячутся в домах, предпочитая, чтобы унизить себя, чем смотреть вперед! Никто не может смотреть на ночь, и все сумасшедшие мысли и желания, это приносит просто в жертву мысль о желании».
       Ночь приносит согласие, что ей говорит, но это не странно, что не все из людей могли получить совет и решить по жизни, они принимают решение! Это не так просто, люди не знают, что ночью, все эти нелепые желания, которые питаются в течение всех часов, каж-дый из низкой бессознательности, остается храниться в течение дня, и принимает форму в ночное время. Да, только время покоя, потому что в ночное время, все возможно!»
                ==========================
 Наси говорила: «Мне нравится ночь, и я чувствую себя все более одинокую, я прихожу к мыслям, что суверен-но от того, кто сопутствует меня в течение дня в мыслях. Ночь закрыла мой крик страдания, крика бун-та по отношению ко всему, что меня окружает; крик, который не боится совершить нексус, слыша крик, ко-торый рождается внутри меня, и это просто трескается, но молчит при всем тишина, ночь!  Я чувствую себя жа-лобной, лишь ночь доставляет сил и достаточно муже-ства, чтобы принять все новые мысли. Перед этой но-чью пусть напугали меня, потому я чувствую, что только дать ему все мое, только во время ночи, трауре все или в праздном балу. Так  я говорю, что я чувствую, без страха, просто потому, что я знаю, что этот крик моей души молчит, и никто не услышит! Мысли пута-ются, они мешают мне настроится. Ох, как некому меня жалеть! Я одна на всю ночь и на всю жизнь, бедная моя нана, зачем ты меня родила?»
                ===================
        Другая ночь настает, опять думать ей по своим овц-ам: «Кто-нибудь когда-нибудь заметил, что здесь, в моей груди, с моей болью, как больно? Кто-нибудь по-нимал мой бунт? Я ручаюсь, что не просто потому, что только в ночное время нет возможность быть прозрач-ными мысли и передаться образу того, что сегодня дей-ствительно стало бы моим. Я не считаю себя кем-то другим человеком, потому боюсь не понять, боясь от-правляться куда-то, принимать чувства, кому-то боясь улыбаться по-настоящему. Раньше была жизнь, была чьей-то и почувствовать, что кто-то в мире близкий, тогда я чувствовала, что кто-то нужен мне, а не жить просто, улыбаться и быть счастливой. И я чувствовала все это на радость ожиданию.  Но что теперь?
                ======================
         К Наси приходила очередная ночь, по-своему: «Я почувствовала, что моим ногам дорога, земля, стены,  что защищали меня от дум со всех сторон; крыша, которая закрывала меня, от всех житейских бурь и принципиально имел на то сон, но что теперь? Теперь у меня нет ничего, если не пол или то стена, да не пото-лок, а сон. Так, что нет ни одного человека. Нет жизни и радости!  Я вижу себя каждый день, чтобы упасть через проем, которое не имеет дна. Но это молчанье к падению. Люди падают не каждый раз, а лишь, когда смерть приходит окончательно. А у меня в каждую секунду по-своему, приходит медленная и мучительная смерть. Хотя глаза смерти я не видела взором, с глаз которых не удалось вылиться сияние и рот, который никогда не усмехался. Одна вещь, одно создание – это  все я.  Это все я превращаюсь в темную глыбу.»
                ======================
        Снова ненасытная ночь, говорила Наси сама собой: «Внутри меня болит ... да ... но это было не так легко допустить другому, что это было не легко признать, что без мелочи моей жизни не было бы, не имеет ни малейшего смысла, когда стоило мне так много, как сейчас, чтобы признать, что в конце концов до сих пор все имеет значение, вес для меня не просто, а совсем наоборот. Это не просто представить, а просыпаться каждый день, с чувством, что я потерял все, что я должна была потерять. Я потеряла то, что было самым ценным, и все, что у всех не было. И подсознательно думала, что это была моя, но не так, никогда не была жизнью нормальной. Но разве кто-нибудь приметил мое желание? НЕТ! Для мыслей жить, как человек  я веду себя как таковой – улыбка,  улыбка, которую я соз-дала, я должна была научиться так улыбаться, улыб-кой, которая только запутывает следы и обманывать тех, кто не умел улыбаться. Кто-то мог спросить , что это такое? По существу дел, трудно жить, как это, я полагаю и легко привыкнуть...»
 
                =============
     Пятая ночь, она все думала: «Между дымом и огнем моя ночь, без фитиль! Среди бурлаков и помещичьих барж, в ночи незавершенной картины был готовый ужас мне, содрогание в уме. Между болезнью дня и тепла нужного слова; между темным и прозрачным шламом воды – как среди вневременного ада и рая от опустынивания стоят можно лишь один раз. Между мобильным телефоном, зажигалки и пепельницы, курил черт. Между семи цветов, четырех стен, крышей, полом, кроватью и сердцем да и с монстром. Между ду- шой и бесчисленным количеством жизней. Между этой жизнью и телом, быть другой стороне правды. Между вздохами и везениями на фоне криков подождать. Там приливы. Там пощечины – ложь с монстром - черт в борцовке. Между тем, что я чувствовала? Я чувствую между нами расстояние, между моей мечтой, как меж-ду прошлым и настоящим и будущим. Между мной и миром, все вокруг меня; между мной и  недобросовест-ной братией эгоистов.
        Между мной и Насишкой в  человечестве…»

                ================
       Время уходил незаметно, очередной раз женщина думала по-своему: «Одна я сидела в комнате у этого окна, где раньше можно было  услышать смех… Я сиде-ла, слушая музыку. Окно в одиночку через нее прохожих заметно. Я всунула чуть голову, там ветер дул в лицо мягко, будто он понимал, что мне нужно. Внимание, любовь, коль в окне жило мое молчание, иначе пропали бы мои сны, улыбки… Одна, я подумала  о том, что я жила, я не забуду вещи, которые лежали там на окне. Так я пропустила одного особенного человека. Это тот, кто дал бы мне покой,  прямо, положить бы ему голову в плечо, чтобы плакать. У меня в моей голове были все слова, которые я написала, я прижала их все близко к сердцу, как к окну обращенный мой взор и на лист бумаги. Пусть мои слова вылетают на улицу, где все прошли без оглядки! Я наблюдала за идущими и осталась сидеть одна и плакала, как будто кто то уносил от меня ценное, но недосягаемое. И тапк я была, как всегда одна.
       Я закрываю окно, чтобы вернуться в мое молчание, ведь я отбросила все что было связан с улицей, чтобы толпы про-ходили без меня».

                =======================
Вот седьмая ночь, она еще думала: «Я ночь и ночь! Ночь…, когда нежарко и не холодно в душе, просто ощущала в себе продолжением стены, в которых я находилась. Вдруг про-бейся суррогатный красный морковь, символ любви и услады, с косичками, как у иудея за молитвой.
     Тьфу! На все у меня то ночь без дня! Ночь, ночь и ночь…
           Ночи говорят, что все хорошо, что человек, который имеет дар написания потребностей боли писать в душе, по-тому что я думаю, что это действительно так, что я могу пи-сать…
       Мне верило написать то, что даже того что я не думала когда-нибудь написать. Мне больно, когда внутри все не так, что я могу иногда трепетать тех, смой себя. Теперь я больна и болезнь мой мне только понять.
      Потеря одна живет и болеет. Я болею с отсутствием  при-вязанности и нежности, что заставляет меня пропустит вид, что вызывает у меня озноб. Только настоящий морковь меня согрела бы, а не думы о мужиках эгоистов…
      Это заставляет меня опустит свою грудь, будто ее нет, думая отдохнуть положив голову на плечо и плакать о моих мрачных часах, перед хорошей ночи и перед сном, чтобы благодарить Бога в моем положении.
      Поэтому, я могла тому объяснить, не иметь ничего из не-гатива, в этой тишине, как мне интересно. Будет ли когда-нибудь у меня свое счастье? Будет ли кто-нибудь меня люб-ить так сильно, что будем мы вдвоем готовы страдать? Ах, нет! Боже я одна!
      Поскольку я не ответная в вопросах, такие как  математи-ческие неизвестные, чем просто слишком много думать и искать, я нахожу их или нет… Говорю себе.
    Часто мы запутались, потеряли без надежды, мы - люди прекращаем поиск, перестать улыбаться, перестать играть.  К примеру, перестать жить…
     Я дал, и я всегда даю ему все мое, все, что нужно ему, чтобы быть с ним счастливой. Но, кажется, никогда не будет достаточно ждать. Одни осложнения.  Всегда их рядом. Всегда все настолько сложно и трудно, что все это тихо или громко, когда не надо …
      Я не могу сказать другим с моим голосом, я умерла, почувствовала боль, вот в этом углу, где молчание со мной, что я говорю о себе…
     И так быть смертельно ранена, коль в сердце есть люб-овь, которая не соответствует моей любви, когда где-нибудь находится эта моя любовь настолько большим, что мерился по мне».