Двойной Джек

       ДВОЙНОЙ ДЖЕК

   Чувак знает как сойти с поезда. С достоинством. С улыбкой и поднятой головой. Вдыханием и выдохом.
  И теперь он делает это на неизвестной станции, в незнакомом городе перед незнакомцами, потому что, как всегда, никто не ждет его ни на платформе, ни за ее пределами.
  С сумкой заключенного на плече он останавливает первого встеченого и спрашивает его, как добраться до моря.
  После ответа открыл новый шаг в направлении, куда направили и не оглядываясь, остановился на чем-то вроде прибрежной улицы.
  Пляж определенно есть, но где же море? Где самая красивая мечта в жизни? Где мечта в запертой одиночной ячейке, когда сам себе поймал что разговаривает с телевизором?
  Это море очевидно, похоже на бухту или устье реки, потому что противоположный берег четко сформирован через прозрачный воздух сентября. Море, за которое он решает прийти после принудительного присутствия в «этом» заведении, отсутствует в ландшафте. На его месте есть что-то вроде черноты или темной серости, на которой люди и чаек неуклонно ходят в поисках ракообразных, о чем он позже поймет.
  И снова он обращается к первому прохожему:
– Где море?
– Рефлюкс – есть лаконичный ответ.
   „Этот отток убил у меня чувство свободы“, - подумал Чувак и повернулся к первому пабу перед его глазами, который разположил свои столы на тротуаре. Решающий шаг к переосмыслению ситуации и конечно же реализация другой мечты, совершенно реальной, которая визуализируется как молодая, удивительно красивая официантка. Видимо, она эмигрант, как он, потому что местные ...
– Что Вам нужно, сэр?
- Джек Дэниелс Двойной - мечта, очаровательная и выполнимая - плюс кока-кола и лед!.
   Отсутствие клиентов в его пользу и заказ выполняется мгновенно. Кола плюс лед вместе со стаканом янтарной жидкости в упрямо-нольном количестве.
– Что это, Дарлинг?
– Двойной Джек, сэр, две унции.
– Ах, шестьдесят шесть граммов ...
   И он вспомнил, как много лет назад на другом пляже и на террасе ... Eeee-xxx. Еще более красивая официантка несет шестнадцать на сотню сливовиц, две сверкающие воды и два салата из капусты с морковку ... Eee-xxx. Как насчет с другого чувака поставляли по восемь перед собой, как шахматные пешки.
– Принесите мне еще семь, пожалуйста!
- Семь, что, сэр?
– Семь двой-ные Дже-ка – бескомпромиссно и почти жестко, не тратя их впустую что это половина денег, сэкономленных в тюрме.
Немного медленнее появляется еще семь близнецов на первом карке, который уже налил в высушенный пищевод. C2H5OH в восьми очках, уже семь. „Суньте ему два, еще пять. О-хаааа!“ – Он громко смеется и несколько прохожих поворачиваются, а два полицейских останавливаются, чтобы посмотреть на него с интересом. Полицейский заметил сумку под столом и махнул рукой:
– Счастливая свобода!
  Чувак лениво поднял стакан в ответ на приветствие. „Пошли Вы с эту Вашу Свободу!“. Там, в том месте, было время, чтобы размышлять над этой Свободы и прийти к мысли, что для Дона Кихота может быть она на вершине копья, но для тех, кто сидел не на воли, она находится внутри кнопки, которая открывает скользящий дверь к открытую Жизнь. Потому что только тот, кому  отняли Свободу может определить ето, почувствовать боль от  отсутствия возможности делать все что хочется. И когда вы понимаете, что не можете делать то, что хотите, вы даже не можете уйти, когда захотите, тогда вы успеете ассимилировать семантику того слова, с которым злоупотребляли политики и абаты.
   Он сует еще один двойной Джек между зубами и думает, что это действие похоже на крошечный алкогольный рефлюкс . Каждая чашка представляет собой рефлюкс C2H5OH к посттюремного организма. На этот раз он не смеется громко, он берет сигарету и, как будто пламя зажигалки освещает его понимание:
    Разница между этим океаническим рефлюксом и самим собой заключается в том, что отток свободен идти всякий раз, когда захочет ...

            Ангел Хаджипопгеоргиев
18.08.2008 Westcliff-on-sea

перевод с болгарского: автор