Новогодние каникулы. Глава 9. Монстры в болоте

Заказчик позвонил и сообщил, что подъедет за ней в семь часов, а время было уже почти половина шестого.
Марина спешила, злилась, не могла определиться, что ей необходимо взять с собой на сутки пребывания в незнакомом месте. Естественно, понадобится запас нижнего белья, несколько пар чулок, дезодоранты, ах да, не забыть бы пакет — перед уходом Виолетта вручил ей для постоянного гостя эксклюзивный подарок от клуба — стрипы, усыпанные сверкающей стеклянной крошкой, с невероятно высокой платформой.

Накануне вечером Марина из любопытства примерила их, но стоять в такой обуви было невозможно — это был просто своеобразный сувенир. Платформа этих сверкающих стрипов не была рассчитана на человеческий вес: кучки тусклого наполнителя — темных камешков — раскатились по комнате. Марина испугалась, что испортила подарок, но подвижные платформы легко встали на место. Она быстро собрала в совок камешки, выбросила их в ведро и продолжила собираться, предварительно упаковав обратно презент от клуба.

За шкафом хлюпала носом Дарья. Зареванное личико то высовывалось из угла, то снова пропадало за стенкой шкафа. Марина знала: дочь боится оставаться одна, но утешать ее она не спешила, учила привыкать с собой бороться — один день уж посидит как-нибудь, а к вечеру она вернется. Ей и самой не по себе, от того, что оставляет шестилетнего ребенка так надолго, но именно эта поездка должна решить их проблемы с няней, Марина надеялась на щедрый чаевые. К соседям за помощью она обратиться не могла — все соседи смотрели на нее с презрительным высокомерием, а на ее черного ребенка с насмешливым любопытством, словно она вела за руку обезьянку из зоопарка. Их осуждающие взгляды она холодно игнорировала, и за два месяца, что они здесь прожили не завела ни одного знакомства (в отличие от самой Дарьи кстати, которая подружилась с каким-то мальчиком), ни с кем не здоровалась и не собиралась унижаться и просить кого-то посидеть с Дарьей. Зачем? Ясно же, что откажут.
Минут двадцать Марина провозилась с крупной плойкой, пока волосы не накрутились тугими локонами, слегка встряхнула их рукой и щедро обрызгала лаком сильной фиксации. Постаралась безупречно положить на веки густой макияж смоки-айс, блеск с феромоном, нанесенный на ярко-красную помаду, слегка приподнял губы, придав им дополнительную припухлость и сохранил четкие очертания контура. На скулы легли легкие румяна, в ямочку между ключицами Марина капнула из крошечного флакончика «Шанель Шанс».
Дочь наблюдала за ней из своего укрытия, судорожно вздыхала и вытирала нос рукой.
— Надеюсь, ты понимаешь, остаться я не могу! — повернулась к ней Марина. — Ты знаешь, сколько заработают другие танцоры за Новогоднюю ночь?!
Услышав ее раздраженный голос, Дарья моментально скрылась из поля зрения.
— Мы должны сами пробивать себе дорогу! — Марина повысила голос. — Не зависеть ни от кого! Ты меня поняла? Нам не на кого надеяться!
— Поняла, — прорыдала дочь из своего угла, куда сама себя добровольно поставила.
— Нужно хвататься обеими руками за такие предложения! Нам нужны деньги, и как раз сейчас я могу заработать. Реально заработать! Это шанс накопить на квартиру и не зависеть больше от твоей бабушки.
Кого она пыталась убедить больше — себя или Дашку?
В ответ донеслось сопение и тихий треск отрываемых обоев — была у Дарьи такая привычка занимать чем-то свои пальцы, когда мать с ней разговаривала: крутить что-нибудь в них или наматывать подол платья — в данный момент она обрывала обои на стене.
Марине было жалко ребенка, но жалось нужно было заталкивать куда подальше, им обеим нельзя было раскисать — они должны быть стойкими, как оловянные солдатики. Потом, когда появятся деньги, найдется другая работа, можно будет позволить себе и жалость, и другие методы воспитания, более мягкие — но сейчас с ее стороны нужна твердость и жесткость.
— Посмотри на меня и прекрати реветь! — скомандовала Марина.
Она подождала, пока дочь хлюпнула носом в последний раз и торопливо размазала слезы по щекам.
— Ты. Уже. Большая, — начала Марина выговаривать, отделяя слова друг от друга, — и прекрасно можешь посидеть дома одна. Я очень надеюсь, что прямо сейчас ты не станешь грузить меня никакими своими проблемами, я же не гружу тебя своими, не жалуюсь, как мне тяжело, а каково там работать ты и представить себе не можешь. И ты знаешь прекрасно, что бабушка не приедет, мы остались вдвоем, нанимать няню я не могу.
Она сердито смотрела на дочь, а та нервно крутила в руках подол пижамной футболки и поглядывала на свой угол, куда ей хотелось снова спрятаться.
Что за манера у нее такая появилась? Чуть повысишь голос — тут же забивается куда-нибудь.
— Назавтра в холодильнике картошка и сосиски, с моей полки можно взять два йогурта и яблоко, на завтрак заваришь овсяную кашу из пакетика — чайник ты сама прекрасно можешь вскипятить, — Марина отдавала последние распоряжения, проверяла свою сумочку и поправляла воротник на бежевой шубке из кролика. — Когда вернусь не знаю: может утром, а может, к вечеру. Дверь закрой на задвижку и никому не открывай, я позвоню сначала на телефон, потом в дверь одним долгим звонком, запомнила?
Дочь кивнула и спряталась за шкафом.
— Телевизор можешь смотреть до девяти, потом спать. Если завтра я застану беспорядок или немытую посуду — лишаешься мультиков на все праздники. Все ясно?
Дарья не ответила.
— Не слышу!
— Ясно.
Судя по голосу дочь превозмогла себя и не всхлипнула — это хорошо, но хвалить ее пока рано.
— И не вздумай мне звонить! Мы с тобой уже не один раз об этом говорили. Ты все запомнила?
— Да! — на этот раз голос дочери прозвучал четко — Дарья взяла себя в руки, значит, материнские внушения не прошли бесследно.
Марина старалась пресекать на корню любые ее капризы: не обращала внимания на слезы, уже давно перестала обнимать дочку и обсуждать какие-либо ее детские проблемы, предоставляя ей возможность самой разбираться с ними. Дочь должна вырасти уверенным в себе человеком, с закаленной силой воли, стойким характером — такую цель поставила перед собой Марина. Становиться Дарье подругой она не собиралась, в их маленьком военном отряде она была командиром: строгим, безжалостным, но честным и справедливым — понапрасну на Дарью она не ругалась, наказывала только за дело и воспитывала в ней лучшие качества. Любовь, жалость были лишь помехой на их каменистом пути.
— Все, я ушла, — Марина захлопнула дверь, дождалась, пока повернется задвижка с внутренней стороны и спустилась вниз, к машине заказчика, который ждал ее уже больше десяти минут.

      * * *

За всю дорогу водитель не только произнес ни слова, но и не взглянул ни разу в сторону пассажирки.
Марина всматривалась в проносящиеся мимо них заснеженные деревья, обступившие дорогу, она уже устала сидеть и ерзала на сидении. С начала пути прошло не меньше полутора часов, постепенно они съезжали с главной трассы, забирая влево, туда, где вдалеке темнел лес. Марина немного беспокоилась о том, как будет возвращаться, если что-нибудь пойдет не так, и заказчик не отвезет ее назад — с другой стороны, никто из девчонок никогда не парился над такими вопросами. Администрация клуба знает куда она поехала и когда должна вернуться (при заказе это обязательно сообщается) — с другой стороны, разве мало случаев, когда девчонкам попадались озабоченные маньяки?
Будут ли ее искать? Насколько она знала, девушки, попавшие в сложную ситуацию, выпутывались сами — между танцовщицами ходили самые разные слухи об «увалах»: восторженные, сдержанные, рассказанные со злостью, в слезах, были и вовсе невероятные — как ляжет карта, как кому повезет.
Марина начала волноваться.
— Далеко еще? — повернулась она к водителю, но тот продолжал смотреть вперед, словно ее не было рядом.
Дорога свернула в лес, прямо под развесистые еловые лапы, маскирующие высокие ворота. Марина приготовилась выпрыгнуть на ходу и мысленно сгруппировалась.
Дура! Дура! В следующий раз надо будет запастись газовым баллончиком. Если он будет у нее — следующий раз.
Невозмутимый водитель нажал на пульт дистанционного управления, перед ними поднялся небольшой шлагбаум, створки ворот разъехались в стороны, открывая широко расчищенную колею.
«Частная собственность», — успела причитать Марина.
Лопасти лапника то и дело задевали по крыше и бокам внедорожника, дворники без устали смахивали со стекла хлопья снега — машина въезжала в глухой лес, единственным источником света были только мощные фары, дорога освещалась на несколько метров, но со всех других сторон их окружала темнота. Марина удивилась, как смогли здесь проложить такую ровную дорогу — их почти не трясло. Она повторяла про себя:
«Завтра я уеду. Вечеринка, чаевые — и я свободна».
Внезапно лес закончился: никаких подлесков и кустарников — деревья расступились, открывая широкую дорогу, над которой потрудилась современная снегоуборочная техника.
Высокие снежные отвалы, заслонили боковой обзор, через пять минут машина подкатила к высокому крыльцу длинного одноэтажного особняка, построенного в стиле испанской гасиенды.
— Иди за мной, — бросил ей водитель, не делая ни одной попытки взять ее сумку.
Марина поспешила за ним.
— Это давай сюда, — он забрал у нее подарочный пакет со стрипами-сувениром. — Я сам передам. Здесь можешь переодеться, — он распахнул дверь в небольшую комнату, пропустил ее вперед и оставил одну.
Марина огляделась. Видимо в этой комнате ей предстояло отдыхать — ведь дадут же ей на отдых хотя бы два-три часа — здесь стояли аккуратно застеленная кровать-полуторка и простой шкаф для одежды с зеркальной створкой, наверное, это комната какой-нибудь прислуги.
Она поспешно сняла с себя джинсы и свитер, оставшись в трусиках-стрингах, надела темно-бордовый лиф-полукорсет, расшитый пайетками, черные чулки на липучке, которую прикрывала игривая оборка, сунула ноги в обычные туфли, ведь ей предстояло составить компанию хозяину дома на этот Новогодний вечер, и стрипы были здесь ни к чему. Короткое, облегающее бедра, платье из блестящей огненно-красной тафты переливалось при каждом ее движении, вырез-качели мягко волновался сзади, открывая прямую спину, и спорил по смелости глубины с решительным декольте, полукорсет выполнял роль миниатюрного топа. Стойкий макияж делал ее глаза большими, русалочьими, легкая улыбка приоткрыла безупречные зубы — что ж, она готова.
«Завтра я уеду. Вечеринка, чаевые — и я свободна», — напомнила себе Марина.
Тренированным партерным шагом она вышла из комнаты.
Ее ждали. Низкорослая женщина с гладко зачесанными волосами кивнула ей и повела за собой в глубь дома. Откуда-то, совсем с другой стороны, доносились веселые выкрики и голоса множества людей, но горничная вела ее все дальше от них. Наконец, они остановились, молчаливая прислуга распахнула перед ней одну створку высокой двери.
— Прошу.
Дверь за спиной мягко притворилась и щелкнула замком. Ее заперли. Сжимая в руке маленький клатч, где были все ее деньги, несколько сотен рублей и паспорт, Марина шагнула в полумрак комнаты…
 
Сначала у нее зарябило в глазах от внезапных переливов разноцветных огней — включилась домашняя цветомузыка во всю стену. Синие, зеленые, красные огни наполнили открывшиеся перед девушкой апартаменты — мелькали в такт негромкой мелодии и рассеивались по куполообразному потолку. Да у них тут просто филиал ночного клуба, только пилона не хватает! Но приглядевшись повнимательнее, она увидела и его, недалеко от более темного угла комнаты, куда не доставал свет. Металлический шест медленно поворачивался вокруг своей оси и отбрасывал назад отраженные огни. Блики цветных вспышек создавали неповторимый сюрреализм в замкнутом пространстве огромной комнаты.
Марина разглядывала расписной потолок, невольно приоткрыв рот в улыбке, восхищенная неожиданной красотой, а когда почувствовала легкое прикосновение к руке и опустила глаза, то заморгала невольно, на минутку перестав доверять ослепленным органам зрения — ей показалось, что девушек слишком много, но потом она разглядела, что их всего трое.
Шесть внимательных раскосых глаз наблюдали за ней, три пары тонких губ изогнулись в загадочных усмешках. Нет, они не были близнецами-тройняшками, как показалось ей сразу, просто у всех троих гладкие черные волосы лежали похожими короткими каре. Девушки дружелюбно смотрели на нее, одинаково закрывшись до бровей блестящими челками, одинаково улыбались и тянули к ней тонкие руки.
— Привет, мы тебя ждали.
Три комплекта ловких пальцев, как сухие лапки пустынных ящериц быстро обшарили ее сверху донизу, незаметным движением отобрали сумочку и дружно отступили на шаг. Тонкие ладошки прикрыли рты, девушки снисходительно захихикали над ее изумлением. Они были одинаково тонкие и хрупкие, красивые и изящные, как фарфоровые китайские вазы династии Цин или, как редкие орхидеи. В сиянии лазерных лучей их кожа переливалась и принимала фантастические оттенки.
Девушки подтолкнули Марину вперед.
— Иди, иди!
Выпихнув ее на середину комнаты, каждая улыбнулась ей напоследок, затем они взобрались на широкую кровать, которую Марина сразу и не заметила, пораженная красотой огней и изяществом маленьких ящерок. На черном шелке роскошной постели возлежал на боку мужчина, тучный, как борец сумо. Девушки заняли места рядом с ним: за его спиной и в ногах, сосредоточенно и серьезно переглядывались друг с другом. Повинуясь жесту хозяина, одна из них нажала кнопку пульта управления музыкальным центром и на Марину полился каскад мелькающих огней в ритме мистической и загадочной музыки, одновременно релаксирующей и будоражащей инстинкты.
— Эй, эй! — Марина испугалась и сочла своим долгом предупредить мужчину-борца сумо. — Я работаю без интима, о’kay? В договоре все написано.
— Танцуй! — донесся до нее приказ с кровати, и стриптизерша вспомнила, что она на работе.
Привычно обхватив пилон ногой, она выгнулась назад, коснувшись пола длинными волосами.
Танцевать в коктейльном платье было не слишком удобно, туфлями нельзя было зацепиться за металл, чулки скользили, и несколько раз она чуть не сбилась, да и сам пилон был слишком холодным — удержаться на нем не получалось, приходилось надеяться только на крепость своих рук. Марина ограничилась партерными элементами танца и постаралась создать красивую композицию. На то, что творилось на кровати она старалась не смотреть, если бы это было возможно, заткнула бы себе уши. Закрыв глаза, Марина отрешилась от реальности.
Она Асура — маленькое и воинственное, коварное древнее божество. Она умеет многое, что недоступно обычным земным женщинам, но красоту ее тела сможет познать лишь самый достойный и смелый охотник. Бархат нежной кожи, пленительная округлость груди, крутой изгиб бедра достанутся лишь непобедимому воину, но он должен приложить все силы, чтобы завоевать ее. Но еще труднее придется тому, кто на свою беду нечаянно понравится Асуре, как бы не сопротивлялся — не сможет он противиться ее чарам, не устоит перед темной стороной богини, повинуясь ее желаниям, станет рабом, пылью под ее ногами. Она залюбит его до смерти, выпьет досуха, оставив только пустую оболочку.
Тело танцовщицы послушно гнулось, спина скользила по нагревшемуся металлу, маленькое коктейльное платье легко соскочило с плеч, нога небрежно отбросила его в сторону, туда же вскоре отправились и туфли. Припухшие губы приоткрылись, свободная рука девушки застыла над резинкой чулок, ладонь пролезла внутрь и покружив там, выползла обратно — стоит ли этот рыцарь, чтобы ради него снимать такую красоту? Облет на руках вокруг пилона, прогиб назад, стремительный оборот — она раздумывала, сомневалась: достойный ли воин ей попался? Захотевшее любви тело Асуры соблазняло, обещая ему неистовую страсть — общение с ней принесет боль, но это всего лишь жалкая плата за небывалое наслаждение…
— Быстрее! — прервал ее голос борца сумо.
Марина сбилась с настроя, открыла глаза и натолкнулась на пристальный взгляд хозяина дома. Юркими бронзовыми ящерками хрупкие тела девушек-азиаток оплетали его, но он цеплялся глазами за Маринину фигуру.
Образ Асуры ускользнул, танец был скомкан, теперь она двигалась, как механическая кукла, машинально выполняя заученные элементы: чулки она сняла, сев сначала в «лягушку» и постепенно вытаскивая ноги из-под себя — ее тренера хватил бы удар. Облет вокруг пилона, разложив ноги в шпагате.
Совершая волнообразные движения бедрами, расстегнула полукорсет. Под холодным взглядом мужчины ей постепенно становилось не по себе. Больше всего ей хотелось сбежать отсюда, из этого сюрреалистичного волшебства горящих огней, но дверь была заперта, она сама слышала, как повернулся ключ, а окон в этой странной комнате будто и нет вовсе: скорее всего, они чем-то замаскированы, может быть, вот этой самой стеной с огнями — сможет ли она добраться до них? Даже если и сможет, как убежать без одежды — все вещи осталась в маленькой комнатушке прислуги, а на улице Новогодний мороз.
О Боже, ну она и влипла, ну почему ей так ни в чем не везет? Чертовы девки отобрали у нее деньги и паспорт, а она и не бровью не повела! От досады Марина простонала.
— Пусть она выпьет, — выдохнул-приказал мужчина.
От него отлепилась одна ящерка, неслышно переместилась по комнате и возникла прямо перед Мариной с бокалом зеленоватого напитка.
— Нет-нет, — запротестовала Марина и отступила назад.
Ничего особенного в таком предложении не было, но отчего-то ей увиделась в бокале отрава, и она решила довериться интуиции.
— Пей, — твердым голосом приказала ящерка.
Две ее подруги тут же пришли к ней на помощь, узкие раскосые глаза всех троих угрожающе потемнели — Марина кожей ощутила опасность, исходящую от их разгоряченных блестящих тел, и приняла бокал. Чуть усмехнувшись, девушки-ящерки тотчас же вернулись к хозяину, только мелькнули бронзовые спины и ягодицы. Мужчина ждал, когда она выпьет содержимое бокала. Сидя за его спиной, ящерки приподняли одинаковые аккуратные головки и гипнотизировали Марину немигающими взглядами.
Она медлила, смотрела на всплывающие пузырьки газа в бокале и успокаивала себя: никто не собирается ей вредить, с чего она так переполошилась — это все нервы из-за того, что Дарья завтра будет весь день одна.
Марина сделала небольшой глоток и покатала на языке сладкую жидкость — всего лишь ликер с непонятным вкусом, похожим на яблоко, немного горьковатый, отдающий миндалем, но несмотря на горчинку, напиток оказался довольно приятным. Марина, не торопясь, допила остатки… и почувствовала себя Асурой — внутри вспыхнуло искрящее, безудержное веселье, она громко и беззаботно рассмеялась.
Через минуту из онемевших пальцев выпал бокал, но не разбился — его подхватила одна из девушек-азиаток, незаметно оказавшаяся рядом.
Марина перестала ощущать свое тело и воспарила к Солнцу, под его теплые и ласковые лучи.
Она стала легкой, как пушинка и трепетала от счастья, понимая, что не каждому дано испытать такие незабываемые ощущения. Ей было так хорошо, так свободно, так радостно, как было только в далеком детстве, когда отец еще жил с ней и матерью, беспредельное счастье было бы полным, если бы не липкие и влажные хвосты ящериц, которые опутали клубком оставшееся внизу Маринино тело.
Маленькие пустынные ящерки превратились в хищных земноводных гадов: их бездушные глаза вспыхивали красными огоньками, ядовитые зубы целились вырвать кусок нежной плоти, из голодных пастей капала вязкая слюна, липкие раздвоенные языки шарили по обездвиженной жертве.
Паря в вышине, рядом с Солнцем, Марина задыхалась под их тяжестью, чувствовала укусы острых зубов и изо всех сил пыталась освободиться из бесцеремонных лап. Испытав небывалое наслаждение от свободного полета, она в то же время чувствовала себя погруженной в тягучую болотную грязь, наполненную скользкими змеями. Когда же из самой пучины гнилой топи поднялся огромный монстр и быстрые ящерицы соскользнули с нее, уступив свою добычу более сильному хищнику, Марина, все еще болтающаяся под самым Солнцем, в недосягаемой вышине, закричала от ужаса…

                * * *
 
Просыпалась она медленно. Первое, что она ощутила — страшная сухость во рту. Попытка сглотнуть слюну ни к чему не привела — рот полностью пересох, зато организмом осозналась ужасная головная боль, ломота по всему телу и ноющая тяжесть в животе. Последним испытанием, определившим ее, как живого человека стала тошнота, которая затмила собой все остальные неудобства.
Марина подняла тяжелые веки и сразу же наткнулась на внимательные, изучающие ее взгляды вчерашних девушек-ящериц. Три фарфорово-кукольных лица были серьезны, девушки были одеты в одинаковые короткие маечки и шорты. Больше в комнате никого не было, и это порадовало — Марина решила уйти, не дожидаясь вечера. Плевать на деньги. Чем ее вчера опоили? Не могла она так слететь от простого ликера.
— Дайте воды, — сухой язык с трудом повернулся во рту.
Одна из девушек протянула ей бутылку минералки, но не успела Марина сделать и нескольких глотков, отобрала обратно.
— Много нельзя, терпи.
— Где моя одежда? — Марина поднялась с черной шелковой подушки, села на широкой постели. — Сколько времени? Отдайте мне мои вещи!
Ящерки молчали, удобно устроившись на корточках рядом с ней. Нездешние экзотические цветки — попробуй пойми, чему они так загадочно улыбаются. Какая-то из них принесла ей платье и снова опустилась на корточки, обхватив худые коленки руками — их тонкие ноги не уставали сидеть так, как принято на далекой Родине. Поборов накатывающую тошноту, Марина встала с кровати, осмотрелась: часов в комнате не наблюдалось, окон не было и в помине, но внутренние биологические ритмы подсказали, что, вероятно сейчас утро, может быть не самое раннее, но уж точно не вечер.
Она натянула на голое тело мятую красную тряпку, которая вчера еще была восхитительным коктейльным платьем, и на дрожащих ногах двинулась к выходу. Три пустынных ящерки очутились перед ней, смотрели с одинаковым укором глазами-черешнями.
— Мне надо домой, — Марина отмахнулась от них. — Отойдите.
Девушки разволновались от ее слов, испуганно переглянулись, замотали хорошенькими головками.
— Но ты не можешь уйти! Онку Тай не отпускал тебя! Ты должна остаться!
Она позволила себе усмехнуться, глядя на них — хрупкие, эфемерные создания, они на людей-то не похожи, словно инопланетные существа или эльфы. Марина смерила их пренебрежительным взглядом и легко развела руками в стороны со своей дороги.
— Ага, размечтались, — фыркнула она, отстранила горе-охранниц и толкнула дверь.
На ее счастье створка двери легко распахнулась. Слава Богу, наконец-то ей повезло! Только бы выбраться отсюда!
Девушки-азиатки плелись следом за ней, всплескивали руками и причитали:
— Нельзя, нельзя! Ой-ой-ой!
Марина перестала обращать на них внимание.
Прежде всего ей нужно было отыскать ту самую комнатушку, где остались ее джинсы, свитер, верхняя одежда — выбегать на мороз в одном платье на голое тело по меньшей мере неразумно, к тому же она босиком. Да и это платьице с трудом можно назвать одеждой, закрывающей тело от холода — без поддержки пуш-ап топа оно повисло на плечах небрежными складками. Марина толкнулась в одну комнату, другую, третью, но поддалась ей только четвертая дверь в этом огромном коридоре, открыв проход в большую гостиную, аскетически обставленную: никаких красивых безделушек, ворсистых ковров и кресел — здоровенный кожаный диван рядом с низким прозрачным журнальным столиком, модерновые светильники в виде длинных металлических трубок свисали с потолка, огромное панорамное окно без занавесок во всю стену. Хозяин этого дома любил нестандартный подход к интерьеру. Это была не та комната, где она раздевалась, но зато здесь обнаружился стационарный радиотелефон, Марина бросилась к нему, быстро набрала номер дочери, охранницы не успели ее задержать.
— Дарья, я задерживаюсь, вечером приду, никуда не смей выходить…
— Нельзя! Ой-ой, нельзя! — кинулись к ней девушки-ящерки.
— Мамочка! — громко шептала в трубку дочь. — Мамочка, к нам зашел дед Мороз, его зовут Рома, мы с ним нарядили елку, потому что он сердился, какой же Новый Год без елочки! И мы купили угощение, ты не покупай ничего, и еще он сказал, что холодильник без еды — просто груда железа!
— Дарья, кого ты впустила?! — пролепетала похолодевшая Марина, представив себе, как истязают ее ребенка.
Азиатки отобрали трубку, но она ей больше не была нужна. Нужно спешить, теперь у нее нет никакого времени искать документы (потом сообщит в полицию об утере паспорта, в банк, чтобы заблокировали карточку), надо бежать. Тормознет попутку, ведь не на остров же ее привезли — трасса не так уж далеко, кто-нибудь да остановится, подбросит до города, а там уж она и сама добежит. Боже, Боже, помоги!
Девушки-ящерки метались вместе с ней по комнате, следом добежали до холла, отделанного теплым мрамором. Там Марина увидела знакомую дверь под лестницей, но на пути, как из-под земли выросла одна из охранниц.
— Нельзя!
— Да пошла бы ты!
Марина тряхнула нетерпеливо волосами, машинально отодвигая вьетнамку в сторону, однако, та незаметно ускользнула от ее руки. Маленькая ладошка нечаянно задела Марину за плечо, и она вдруг потеряла равновесие, неловко забалансировала, заваливаясь на бок. Место, куда ткнула азиатка онемело, закололо сотнями иголок, рука перестала слушаться. Взбешенная Марина поднялась, помогая себе другой конечностью. Две ящерки с любопытством вытягивали шеи, наблюдая за ее потугами, третья закрывала собой неприметную дверь.
— Уйди! — прорычала Марина, надвигаясь на маленькую, хрупкую девушку.
— Нельзя уходить! — та замотала головой, замахала руками.
К ней подбежали подруги.
— Ты должна остаться! Онку Тай так сказал, так он захотел! Нельзя ослушаться!
— Да мне плевать на вашего Онку! — крикнула Марина. — Мне нужно домой, у меня ребенок там один!
— Забудь о нем, — посоветовала одна из троих ящерок.
Подруги ее поддержали, закивали согласно:
— Да-да, забудь!
— Если будешь умной, родишь себе еще, — учили девушки. — Убежишь — сдохнешь, и ребенок твой все равно помрет!
Они поглядывали друг на друга и на Марину, серьезные блестящие глаза смотрели без жалости и сострадания, пустынные ящерки не умели лукавить, говорили страшные вещи спокойным обыденным тоном — просто предупреждали, по-дружески.
— Отойдите!
Девушки, спорившие утонченной красотой с драгоценными вазами древней эпохи династии Цин, слегка расступились, недовольно поджали губы. Когда Марина ринулась вперед атаковали ее одновременно с трех сторон. От стремительного броска одной из них — она рухнула на колени; от быстрого удара в грудь, нанесенного другой девушкой — задохнулась, потеряв из легких весь воздух; третья ящерка доделала работу, пнув ногой в живот. Марина приложилась затылком, больно прикусила себе язык, но смогла заглотнуть порцию воздуха и нашла в себе силы сопротивляться этим ползучим пустынным тварям. Ей стало стыдно, что она, такая большая и сильная не может дать отпор трем коротышкам-худышкам.
— Отвалите от меня, суки!
Изогнувшись всем телом, она столкнула с себя двух девушек и успела подняться, но забыла проследить за третьей азиаткой. Маленький кулак обрушился на ее челюсть с силой стального тарана. У Марины потемнело в глазах, зазвенело в ушах, подкосились ноги, и девушки-ящерки тут же этим воспользовались: резкая подсечка сзади под колени заставила ее клюнуть носом в красивый напольный мрамор. Во рту появился солоноватый противный привкус, на плитках остался кровавый след. Да что же это? Они избивают ее, как беспомощного котенка! Марина вытерла рукой разбитый нос, тронула языком ссадину на губе.
Охранницы молча следили, как она поднимается.
— Пожалуйста, выпустите меня, — попросила Марина. — Я никому ничего не расскажу, клянусь.
— Что не расскажешь? — удивились пустынные ящерки. — Ты украла деньги у нашего Онку Тай, но он тебя пожалел: не выгнал, не стал полицию вызывать.
— Что вы такое говорите?! — ошеломленная Марина переводила взгляд с одной девушки на другую, со второго спокойно-безмятежного лица на третье, а потом снова на первое — их точное отражение. — Я не крала у вас ничего.
— У нас нет, — согласились девушки и засыпали ее обвинениями.
— Ты наркоманка.
— В твоей сумке были таблетки и порошок. Фуу! — аккуратный носик брезгливо сморшился.
— Наш Онку Тай купил твою ночь любви, но ты не смогла ничего сделать, такая была обдолбанная!
— Ему стало неинтересно с тобой!
— Ты украла его деньги!
— Да-да, так и есть, украла!
— Теперь ты должна их отдать.
Девушки возмущались постыдным поведением Марины, наперебой высказывали, как неприятно им видеть такую низкопробную шлюху в доме своего Онку Тай.
— Вы с ума сошли?! — Марина отказывалась верить своим ушам, отказывалась верить, что все это с ней происходит на самом деле, а не в страшном сне. Судьба снова над ней посмеялась: она думала, что ей повезло, а на самом деле только глубже засосало болото из нескончаемого дерьма, в которую превратилась ее жизнь.
Ярость так и заклокотала внутри.
— Это ваш Онку Тай должен мне деньги! Все как раз наоборот — это он их у меня украл! Но я великодушна: пусть подавится! Пусть засунет их себе в свой жирный зад! Я обещала ничего не рассказывать, но теперь передумала: всем расскажу, что за притон тут он себе устроил. Еще неизвестно, скольких девушек он обманул! Скольким подсунул свою отраву! Скольких обобрал!
Марина резко развернулась и помчалась в комнату, где был телефон, прежде чем у нее из рук вырвали трубку она успела нажать «02» и проорать:
— Спасите!
Ящерки больше не церемонились, как будто сбросили с себя кожу и превратились в хищных варанов. Пятка одной из них ударила Марину в солнечное сплетение, снова выбив воздух — невольно она согнулась, коленка второй девушки влетела прямо в лицо — в носу мерзко хрустнуло. Без особого труда азиатки сбили ее с ног, и длинные светильники закружились у нее над головой. Крепкие ноги несколько раз с силой врезали ей по ребрам. Марина скрючилась на полу, перевернувшись на бок, коротко вскрикивала при каждом ударе. Напоследок, одна из азиаток заехала ей ногой в живот, вторая, потоптавшись рядом с лицом смачно плюнула на щеку.
— Дура! Теперь сдохнешь!
— Ой-ой-ой, какая она страшная, что в ней нашел наш Онку Тай?! Совсем некрасивая!
Девушки издали дружный вздох сожаления.
У Марины не было больше сил им сопротивляться, из-за распухшего носа каждый вдох острой спицей протыкал ей голову, ящерки отбили ей бока и оставалось только гадать, много ли повреждений в ребрах — дышать было больно, к тому же левая рука совсем онемела, ее приходилось придерживать правой рукой.
Девушки-азиатки только с виду напоминали хрупкие китайские вазы, им не нужно было быть физически сильнее противника, достаточно знать места расположения на теле жизненно важных точек, в которых сплетается энергия «кхи» — легкое нажатие на них выводило из строя противника любого размера.
На глаза Марины наплывал отек, но она видела, как отойдя в сторону, ящерки деловито готовят что-то. Что? Ничего хорошего в голову не приходило.
— Пожалуйста, отпустите меня, — она заплакала. Слезы размягчили свернувшуюся в носу кровь, из ноздрей полилось на щеку.
— Заткнись, шлюха! — злобно прошипела одна из них.
— Онку Тай не велел пока тебя убивать. Ты должна сказать, куда дела камни. Мы тебя не убьем, — пообещала вторая.
— Ты наркоманка — сама сдохнешь, — третья ящерка рассмеялась дробным колокольчиком.
— Расскажешь, где камни и сдохнешь!
— А-а-а! — Марина забрыкалась, но ящерки быстро скрутили ее: одна уселась ей на ноги, вторая на живот, третья профессионально отыскала вену на руке. Маленький инсулиновый шприц вонзился в подготовленную жертву…