Если бы горы могли говорить... Глава 7

  Виктор Жарахин сидел рядом с другом в его машине на пассажирском сиденье и рассеянным взглядом поглядывал на скользившую между рядами деревьев впереди дорогу. На душе муторно, как и после каждого проведенного дознания. И он, чтобы как - то сбросить с себя эту давящую тяжесть, блуждает глазами по ночной полумгле, будто выискивая в ней объект для своего сосредоточения.
  Воздух неожиданно прочертила падающая с неба звезда.
  Глаза торжественно блеснули.
  -Видал? Мелькнула и сразу же погасла.
  -Что? -  привычный к чудачествам друга, незаметно улыбнулся Александр Машков, не отрывая взгляда от дороги.
  -Звезда в небе! - с гордостью сказал Виктор.
  -А - а, - сдерживая смех, кивнул Машков, временами любивший подыгрывать над другом. - А может, огни самолета?
  -Ага, вертолета, - обиженно проговорил Виктор, не глядя на него. - Пусть, Санек, я и не сын пилота, как некоторые, но еще не утратил способность отличить огни самолета от падающей звезды.
  -Ну ты же просто молодец! - как ребенка похвалил Александр, протягивая ему руку для пожатия.
  И оба шутливо рассмеялись.
  -Так и жизнь, Санек, человеческая, - после недолгой паузы, продолжил Виктор, философски развивая вызванную мимолетным падением звезды мысль. - Возродится на недолгий срок пребывания на земле в темной утробе одной матери и на вечное пребывание уйдет в другую. В утробу матушки - земли. Не задумывался?
  Машков с деланой серьезностью повел плечами.
  -Да как - то момента подходящего для этого не представлялось. А ты что, умирать собрался?
  Жарахин угрюмо покачал головой.
  -А что тут собираться? Смерть не спрашивает ни времени, ни желания. Примером тому Афган. Не знал, с какой стороны подойдет сволочь. На каждом шагу пасла.
  Александр Машков неслышно вздохнул, видя перед собой только заваленную тенями дорогу и по - прежнему держа в мыслях события только что закончившегося для них рабочего дня, с плодотворным его завершением по части задержания двух подозреваемых по Бурумскому делу, которые не отрицая своей вины и причастности, тут же дали правдивые признательные показания. И кроме этого, назвали следствию имя третьего соучастника преступления Фахрадова Кемала, по прозвищу Фахро, на которого тут же был объявлен розыск.
  -Не в тему загнул, Витек. Поверь, не до твоих философских размышлений, когда голова кругом идет от бессонных ночей. Давай отложим до лучших времен, - отходя от своих мыслей, попросил Машков.
  -Понял, Санек, - кивнул Жарахин, постепенно избавляясь от мыслей о прошлом.
  И будто с желанием стереть их не ко времени пришедший отзвук, с новым, неуемным темпераментом, перешел к только что завершенному дознанию, шквалом выплескивая из себя трудно сдерживаемые эмоции. Чего отчасти и, к счастью, не удалось сделать на месте.
  -Перебил бы без всякой дрожи в груди, Сань, всех до единого! Помнишь, слова Оскара после возвращения из Афгана: "Мы и здесь, в своем родном краю, как на войне. Нам выпала огромная честь очищать родную землю от всякой нечисти, которую только она наплодила"? Вот и я, Сань, спрашиваю, откуда столько в молодых парнях жестокости?
  -Виктор, - взмолился Машков. - Помолчи, ради Бога, все я прекрасно помню. И мы все трое еще повоюем. А пока ни о чем не думается, кроме того, как бы не уснуть за рулем.
  Александр отлично знал своего друга, беспредельно жизнелюбивого, доброго, не терпящего зла и буйно реагирующего на всякую несправедливость. Глагол " перебил бы" в его лексиконе ассоциировался с существительным "кулак", с обозначением степени наказания.
  -Что поделаешь, Виктор, - следом за своей мольбой, продолжил он. - Мы не вправе подаваться эмоциям, если даже бывает порой, трудно их удержать. И просто обязаны следовать по прямой закона. И ты об этом знаешь не хуже меня. А потом, дорогой, ты мне чем - то напомнил моего учителя по восточному единоборству.Мудрый был старик. Немало труда вложил в меня, обучая этому прекрасному искусству.
  Лицо Жарахина расплылось в добродушной улыбке.
  -А - а, - кивнул он, - помню из твоих рассказов этого мудрого старца. Как же не помнить! Как его там, Су - Ху - Ень, Ху - Е - Бень?
  Машков, с тенью укора взглянул на него:
  -Без пошлости никак, да? - и тут же снова перевёл взгляд на дорогу, продолжая: - Господин Ван - Су - Ен, в отличие от тебя был немногословен. А бывало, заговорит, заслушаешься.
  -Прошу прощенья, товарищ капитан! - неловко улыбнулся Виктор, заметив впереди сбоку дороги тесовый забор вокруг своего дома. - Вот и приехали. Айда, перекусим что - нибудь, Катюха заждалась, наверно.
  Александр отказался, шутливо выпроваживая его из машины.
  Тот вышел, пробуждая лай собак в соседских дворах, подошел к своему забору, ткнулся рукой в калитку. Не подалась, оказавшись запертой изнутри. Не раздумывая, рванул всем корпусом вверх, и тут же под упруго напружинившимся телом недружелюбно затрещали доски. Глянул с них наблюдавшему за ним из машины другу и, шаловливо тряхнув ему напоследок разлетевшейся во все стороны копной, скрылся за забором.
  Александр, улыбаясь, покачал головой.
  "Дитя... Милое, шаловливое... Прелестное дитя"...
  И, развернув машину, снова помчал ее по обнесенной длинными рядами деревьев дороге в сторону своего дома, где вскоре оставив ее у подъезда, поднялся на второй этаж и вошел в свою квартиру, с желанием, как можно скорее, отойдя от всех дневных тягот, предаться сну, времени для которого осталось совсем немного.
  Не теряя ни минуты, он быстро сбросил с себя верхнюю одежду, и прошел в ванную комнату, чтобы принять душ.
  Прохладная вода приятно освежила разморенное трудами и зноем тело, в какой - то степени сняла напряженность и валившую с ног усталость. А горячий свежезаваренный кофе после нее, послужил к тому дополнением, взбадривая  и отдаляя от желанного сна, а также придавая силы для просмотра лежавших на столе газет.
  Но все когда - нибудь да и кончается. Не задержалось и на этот раз.
  С последними глотками все еще дымившего в чашечке ароматного напитка, Александр отложил снова в сторону просмотренные газеты и, достав из пачки сигарету, подкурил ее у раскрытого настежь окна.
  Впереди, насколько охватывал взгляд, виднелся утонувший в огнях город и будто совсем рядом из освещенной темноты углом проступало здание городской больницы, в которой с тяжелой травмой ноги и рядом телесных ушибов лежал его сынишка.
  Сердце кольнуло живой болью.
  Наверное, еще ничто в жизни так не угнетало его, как отсутствие рядом своего любимого сыночка, ради которого он жил, преисполненный отцовской любовью и отказывая в себе и в малом, и в великом. А на сегодняшний день его отсутствие казалось еще более непереносимым, еще более отягощенным чувством собственной вины: не доглядел, не учел предрасположенность сверх деятельной натуры к из ряда вон выходящим шалостям, в конечном итоге приведшим его на больничную кровать.
  Правда, его мать, бабушка Стасика, души не чаяла в своем любимом внуке и все свободное от работы время отводила ему. Но и ее в тот злополучный день не было дома, так как не задолго до него по стечению обстоятельств, она срочно выехала далеко за пределы республики к своей дочери, младшей сестренке Александра. Таким образом, живой по натуре и активный в любых проявлениях, мальчик на какое - то время был предоставлен самому себе, с радостным ощущением отсутствия надлежащего контроля и неограниченной свободы для использования бурлящей внутри энергии.
  И не было себе оправданий.
  Стасику не было еще и трех годиков, когда его мама, в поисках веселой и беззаботной жизни, безболезненно расставшись с ним, укатила с неким театральным деятелем к далеким прибалтийским берегам в надежде черпать счастья со дна Янтарного моря.
  -Ты мерзкий и дешевый мент, погубивший мою жизнь, мою молодость! - испепеляя горевшими кошачьим блеском глазами, кричала она его отцу, требуя согласия на расторжение брака. - И жизни уже с тобой не получится! Ты слишком упрямый, а я до боли ранимая!
  Будучи осведомленный о любовных отношениях жены на стороне, Александр отчетливо представлял дальнейшую невозможность сохранения с ней брака. И все же, не без боли подавив в себе оставшиеся к ней чувства, согласился на развод.
  -Что же, отговаривать тебя и навязывать себя не буду. Можешь сию же минуту катиться, только без сына, со своим напыщенным индюком на все четыре стороны света. Я его пальцем больше не трону! Слишком большая честь для тебя, да и он может рассыпаться! Помочь с продвижением?
  И с неожиданно поднявшейся внутри яростью, кинулся к ней.
  Она испуганно отскочила, но вздыбившаяся гордость заставила ее остановиться и презренно улыбнуться ему в лицо.
  -Ну что растерялся? Бей! Ты ведь на другое не способен, отдавая все свое время уголовной шпане!
  Последним судорожным усилием Александр опустил направленную было на нее руку.
  -Сволочь!
  Лена в ответ рассмеялась. И через какое - то время, без малейшей боли за ребенка, вслед за прожженным вороном бодрой птахой вылетела из насиженного гнездышка в заморские края.
  Александр, чтобы не видеть ее сборы, взял сына на руки и пошел к своим родителям. Мать с отцом встретили его со спокойным молчанием, каждый по - своему внутренне переживая разлад в его семье. Это было мучительно трудно. Боль сына - это и их боль. И надо было держаться вместе, чтобы помочь ему перенести ее.
  Мать тут же прошла на кухню собрать на стол, а отец занялся внуком, забавляя его чудесными, заранее смастеренными своими руками самолетиками.
  -Ну вот что, Александр, - возвышаясь на корточках перед внуком, глухим голосом обратился он к нему, - Известное дело, жизнь прожить - не поле перейти. Свидится всякое. А раскисать тебе не резон. Не люб ты ей, должно быть, стал, вот и ушла. Пожелай ей удачи. А дите пусть не страдает из - за ваших сумасбродных отношений. И пока мы с матерью живы, не позволим калечить его душу. Ты тоже хорошо это усвой: воспитывать ребенка - это счастье. Это дар Господний. Так будь же добр, принять это. И, улыбнувшись внуку, крепко прижал его к своей груди.
  Александр смолчал. Не было слов в ответ отцу. И холодом обжигало грудь. Захотелось уйти. Убежать. Но куда? От самого себя? Достать леденящий душу пистолет - и дулом к виску? Один щелчок - и необратимый уход в затмение. Без никого и ничего. Оставив до боли родных, открытых, с зеленоватой искринкой глаз, дороже которых не было на свете? Не выход.
  И вдруг в эту тяжелую смуту размышлений милым трепетом влился голосочек сына.
  -Папа, посмотри, какие красивые звездочки дедуля на самолетиках нарисовал! Прямо, как на своих погонах. - И голосок за душу хватает.
  Телефонный звонок друзей пришелся к стати.
  А вскоре они явились и сами, вытаскивая его из дому и уводя в одно из городских кафе.
  Из - под разорванных туч далекими блестящими точками снова проглядывают звезды, обдавая негаснущим сиянием землю и слившееся в одно биение трех неразлучных сердец.
  -Выше голову, братишка!
  -Самое главное, Санек, с тобой сын, родители, ну и, конечно же, мы.
  -Остальное все поправимо и приобретаемо.
  Так в шутку и всерьез поддерживали его друзья, принявшие его боль, как свою. А Александр только слушал их, медленно кивая, отвлеченно и временами, не поднимая глаз от наполненной перед собой стопки.
  " Мент обманутый... Рогоносец... Позор"... 
  Но даже несмотря на оскорбленную честь, все внутри неудержимо рвалось к ней, как за живым глотком воздуха. И он все больше задыхаясь от его нехватки,  все больше и больше уходил в себя, замыкаясь и невидимо страдая. 
   Однако жизнь на этом не останавливалась и время шло вперед, вовлекая своим необозримым круговоротом и постепенно вытесняя из сердца горькие воспоминания из связанного с ней прошлого. Благодаря его неимоверному стремлению быть в ногу со временем, судьба благоволила ему в успешном завершении второго, соответственного профилю с  головой поглотившей его трудовой деятельности, высшего учебного заведения. А вместе с этим, подрастал и сынишка. И внешностью все больше и больше становился похожим на мать. Нельзя сказать, чтобы такое сходство изводило его. Но тем не менее, не оставалось и незамеченным, скрытно таившем в себе какое - то затененное временем чувство, никому не выказываемое и ничем не стирающееся.
  Почти до самого фильтра догорела зажатая между пальцами сигарета и Александр полностью потушив ее в пепельнице, прошел в зал, располагаясь на мягком диване. Времени для сна оставалось совсем чуть - чуть, а сна, как нарочно, уже не было. Усталые глаза вновь подались к окну, полностью охваченному поглотившей звезды темнотой и скрипом покачивающихся на внезапно поднявшемся ветру деревьев. Может, с минуту, может, больше, так и пролежал он с открытыми глазами и глядя в мутное пространство уходящей за окном ночи, пока веки сами тяжело не сомкнулись.
  А ночи здесь долгие. И в особенности, в одиночестве и если напрочь лишенные сна. Ждешь, ждешь рассвета, как избавления от бесконечно одолеваемых дум, а он будто и не торопится, блуждая будто где - то далеко - далеко, за семью морями.
  А в этот раз, казалось, получилось несколько иначе. Вроде даже не успел еще и окунуться в негу упоительного блаженства, как над головой уже пронзительно зазвонил телефон, заставивший его мгновенно вскочить на ноги и схватиться за трубку.
  Бодрый голос Виктора Жарахина не вызывал сомнения в бурном препровождении остатка ночи в объятиях любимой жены.
  -Слушай, - кричал он в ухо, - Оскар уже давным - давно все гимны с честью прослушал и подпел им, и с благим настроем приступил к своим обязанностям, а тебе никакой орудийной пальбой не поднимешь. Вставай! Порадуйся солнышку нашему, дню трудовому!..
  Машков едва не взорвался.
 -Ты что, упал? Ведь только что заснул, а ты тут со своими гимнами и черт знает с чем! Из - за тебя только, орел, буду вынужден определитель к аппарату приставить, дабы послать тебя при первом же случае туда, куда обычно посылают.
  -Да хоть два! - весело рассмеялся в трубку Жарахин. - Меня это не остановит. Сам примчусь. Хоть на край света.
  "Да что ты за человек такой!" - с шутливым укором про себя подумал Александр, а в трубку сказал: - Ценю твою преданность. Выкладывай, с чем звонишь? Дома все в порядке? Катюша нормально?
  -Катька цветет и пахнет, не надышусь. Хочешь, в другом порадую?
  -Рискни.
  -"Крестный" твоей Алины очнулся.
  -Откуда такие сведения?
  -От верблюда.
  -Витек, ты не исправим.
  -Наслышан. Так сам пойдешь к нему или мне слетать?
  -Сам, Витек. А ты давай соколом в отдел!
  -Есть соколом! - весело завершил разговор Виктор.
  Александр Машков, несколько задумавшись, положил трубку на место.
  "Твоей Алины", - улыбнулся он словам друга и к сердцу подкатила горячая волна. - Была бы моей, такого бы с ней, наверно, не случилось."
  Улыбка тут же сошла с его лица.