Георгины

Вот снова первое сентября. Соцсети пестрят фотографиями моих любимых георгинов. Их запах, горьковатый, влажный, терпкий, угнездился в памяти с раннего детства.

Сразу вспоминается бабушкин дворик, где они росли вдоль забора – разных расцветок и сортов, а все прохожие обязательно поворачивали головы – любовались.

Самые красивые георгины из своего цветника приберегает бабушка к моему первому сентября. 31 августа вечером она срезает их в шикарный букет – лососево-розовые и махровые бордовые с белыми кончиками лепестков; сиреневые, похожие на цветы кактуса, со скрученными в трубочку лепестками, крупные, по форме напоминающие пышные астры; увесистые, размером с подушку-думку, цветки пунцового и лимонного оттенков; белые шаровидные помпончики…

Наутро я несу букет в школу и на торжественной линейке дарю классной руководительнице.
– Это ж откуда красота такая? – удивляется она.
– От бабушки.
– Ну и ну! Целая коллекция!
Это мой звёздный час, в течение которого одноклассники смотрят на меня с завистью.

Неподалёку от дома бабушки, в переулке, спускающемся к реке, был роддом, и часто в конце лета или ранней осенью какой-нибудь молодой папаша, заранее не приготовивший букета к выписке, подходил к калитке и просил бабушку продать ему букет георгинов.
– Ну, что же, я не человек, что ли? Жене в роддом цветы – надо обязательно. А деньги ты убери, тебе они сейчас ой как пригодятся!

И она острым ножом срезает – самые лучшие, самые-самые... Я стою рядом, чувствую их горьковатый запах, мне жалко, что она вот так – недрогнувшей рукой...

А потом мы стоим с бабушкой у калитки и смотрим вслед этому непредусмотрительному папаше, и уже с дороги, перейдя по мостику канавку, он оборачивается и машет букетом: "Спасибо!" Я смотрю на бабушку. Она улыбается.

Как-то просто, без слов, она сумела вложить в мою неразумную голову самое главное. О том, что надо легко отдавать, не сожалея, даже то, что для тебя ценно, во что ты вложил труд, на что потратил время... Просто отдать, если знаешь, что другому это поможет.

Какая же она была удивительная. Двадцать четыре года прошло со дня её ухода. Не проходит дня, чтобы я не думала о ней.