Сюрприз

      Шурик   умел   удивлять,  это,  по-моему,  было    его  призванием.   Шуркины  «фокусы»  нравились,  как  правило,  всем  и, прежде всего, самому исполнителю.
      Мы  знакомы с ним много лет, правда, с перерывом, когда  он, неожиданно, растворился во времени и пространстве.
      Где был и что делал годов эдак  десять – сие  есть великая  тайна. 
      Вернувшись   из    ниоткуда,  Шура   довольно  быстро  стал   крупным  бизнесменом. Настолько крупным, что мог позволить арендовать  остров с коттеджами, на который вывозил  отдыхать своих друзей и знакомых вместе с семьями.
      Прямо  вдоль берега были установлены столы, накрытые  белоснежными скатертями, хрусталем, дорогой посудой, изысканными блюдами и напитками, а вышколенные официанты  в белых перчатках  обслуживали не хуже, чем в самом  элитном  ресторане. 
      Вечерами, по распоряжению «босса»,  повара  интересовались, какое меню каждый гость предпочел бы заказать на завтра.
      В другой раз  Шурка  пригласил  нас  с общим  приятелем  на неделю из Ташкента в Москву. У него там были дела. "Меценат" оплатил  дорогу, проживание  в трехкомнатных апартаментах  и  машину, которая  была  в нашем распоряжении  всякий  час, как только мы собирались посмотреть первопрестольную.
      Приятно ведь!
      А то вдруг    сделает предложение поработать под его началом, причем с такими условиями, от которых трудно отказаться.
      Он, словно джинн из волшебной лампы,  появлялся  в  нужный   момент  в  нужном  месте, и черная полоса в твоей  жизни  сразу   заканчивалась, на смену ей приходила белая.
      По традиции, каждую вторую  пятницу, под вечер, за мной заезжал  его водитель, который  отвозил  то  на дачу к боссу, то на матч  футбольного клуба, который тот  спонсировал  или на одну из  многочисленных  шикарных   «служебных» квартир, где  уже  ожидала веселая компания. Причем всякий раз разная.
      На этот раз были  его деловые партнеры.
      Даже не зная их,  видно, что  это  люди   основательно прокопченные жизнью, таким палец в рот не клади.
      Шурик, как опытный кукловод,  сидел с непроницаемым лицом и лишь  дергал за веревочки.
      Повернет  голову  вправо – тут же появляется скатерть-самобранка   с яствами и различными напитками.
      Повернет  влево –   гости  в рот ему  смотрят, ловят каждое слово.
      Поведет бровью – кто-то вскочит с места и начнет Хозяину  аллилуйю  петь.
      Поднимет пальчик – значит можно приступать к трапезе…

      Сидели все тоже не абы как, а по ранжиру, то есть по степени приближенности к  боссу.
      Сходка эта  была  для меня   неинтересная, скучная   и потому  малопривлекательная.
      То ли дело, когда Шура  собирал  за своим  столом  известных артистов, ученых, спортсменов,  звезд телевидения, писателей, художников. На таких посиделках присутствовать было одно удовольствие: звучали шутки, смех, рассказывали интересные истории, которые нигде в другом месте и не услышишь.
      Я уже  стал  откровенно  зевать и  подумывать,   под  каким  бы предлогом мне слинять. Вдруг,  сидевший по левую руку от Хозяина грузный седой мужчина преклонных лет, с золотым тросом на бычьей шее,  неожиданно  встал на колени  и начал целовать Шурику руки. Никто из честной компании и ухом не повел, будто ничего необычного  и не произошло.
      Седой, между тем,   валяясь в  ногах, успевал  лепетать что-то подобострастное и плакать от умиления одновременно.
      Зрелище  было жутким,  я  смотрел  на происходящее  широко  раскрытыми глазами. Все походило на сцену из фильма «Крестный отец», где  Шурка был в роли  Дона  Корлеоне.
      Сам « Дон» сидел при этом  с каменным лицом, даже не удостоив взглядом  ползающего в его ногах  человека, словно  он   муха какая-то.
      Это был  настоящий сюрприз  для меня, таким Шуру  я  прежде не знал.
      Между тем, равнодушие «Хозяина» было  наигранным, на самом деле он   наслаждался произведенным эффектом, о чем свидетельствовали блеск его  глаз и  легкий румянец на  щеках. 
      По-видимому, подобные  «показательные  выступления»  в этой компании - дело привычное. Явно, что застолье было продолжением разговора, который здесь  вели до моего появления.
      Мне доводилось  работать  с  разными  людьми, облеченными властью.  Были  среди них и такие, кто  пытались  доказать свое превосходство  хамством,  самодурством, подлостью и  даже  какой-то садистской жестокостью. Но при любых    Швондерах   большого и малого калибра   я  старался  ни за что  не  терять  лицо.
      Многое, конечно,  приходилось сносить, но и терпению моему  был предел. Чтоб  валяться в ногах и целовать руки у мужика, как говорится, Бог миловал! И потому  дикий случай,  свидетелем которого я стал, ничего кроме  брезгливости   вызвать не мог.
      Наверное, это было заметно, так как  Шурик, посмотрев в мою сторону, тихо сказал: «Довольно!» и  все  вмиг  прекратилось.
      Седой не по годам легко поднялся с колен и сел за стол  на свое место, поблескивая  тросом, перстнем и золотыми зубами, как будто ничего и не  было.

      В тот вечер я, первый раз в жизни, ушел от Шурки  по-английски,   не прощаясь, и в следующую пятницу, когда за мной приехал его водитель, сказался  больным.
      Еще пару раз присылал  Дон  Корлеоне  свой экипаж, а потом перестал,  решив,  по-видимому, что  он мне нужнее, чем я ему.
      Прошло месяца три и Крестный отец, вдруг, сам позвонил. Он был  немногословен. Сказал лишь, что у него ко мне есть  разговор  и спросил, к какому часу подать машину. 
      Место, куда меня  доставил водитель Шурика, было мне незнакомо - очередная шикарная квартира в престижном районе.
      На этот раз обошлись без компании, ужинали вдвоем.
      Какая-то миловидная  девушка прислуживала, бесшумно появляясь, чтобы подать блюда и также бесшумно затем  исчезала.
      Я  заметил про себя, что  все, кто работал на  Хозяина,  были отлично вышколены, все  знали свое дело и делали его  безупречно.
      Будто читая мои мысли, Шура, вдруг,  сказал:
     -Во всем должен быть порядок! 
      Выпили за порядок.   
      Дальше  разговор  не  клеился, что-то  сломалось  между нами  окончательно. Стали пить молча.
      Разъехались совсем чужими.
      Вспоминая  об этом, меня до сих пор  мучает  мысль –  ведь зачем-то  я ему  тогда был нужен. Зачем?