Марианна. Когда время замерло

Марианна Видрак
г.Нью-Йорк, США

КОГДА ВРЕМЯ ЗАМЕРЛО

Есть несколько способов начать историю. Некоторые включают описание сцены происходящего, вступительное описание, конфликт или диалог между героями. Или кто-то может начать историю, разжигая читательский интерес центральным действием, поворотным моментом, приглашая их играть роль детектива, точно сшивая вместе куски материала, что ведет их к заданному моменту по мере того, как история раскрывается.

История, о которой я хочу рассказать, начинается похожим образом: с момента. Однако, то, что я хочу описать, не момент физического акта. Напротив, эта история начинается, скорее, с момента, «замороженного» во времени. Такого рода момент, имеющий власть останавливать время в его непрерывном движении, противореча законам физики, случается только в течении самых важных событий в чьей-либо жизни: прозрение, постижение, встреча глазами с «ним», незабываемый поцелуй назвать хотя бы нессколько. Я дорожу такими моментами, мечтаю о них, коллекционирую их, страстно храню их в себе, как в ларце сокровищ, где они продолжают жить, благоговейно впоминаемые и чтимые. И хотя я нахожу их приятными по своей природе, достойными «замерзания», они также легко могут быть противоположного, более темного характера. Но что есть их суть в дейтвительности – они меняют жизнь. В этом и заложена причина, по которой они замораживают время, в конце концов, потому что ты знаешь, сознательно или нет, что та жизнь, которую ты знаешь, вскоре изменится навсегда.

Один из таких моментов случился со мной около десяти лет назад. Было темно и холодно, потому что это был поздний вечер и это был ноябрь. Был ветер и дождь, я промокла и дрожала от холода. Уличное движение приближалось к среднему шумовому уровню, и время от времени какой-нибудь мокрый лист бил меня по лицу. Мне было все-равно. Что мне не было все-равно, это ощущение, каким медленным и затрудненным становилось дыхание, как устала я была. И каким далеким казался тротуар с крыши шестиэтажного дома, на выступе которой я стояла.
Как долго я стояла там? Мое сознание искажалось и проваливалось в какие-то бесконечные разломанные тунели. Я бы не могла с точностью сказать: десять минут прошло? Может быть, два часа?

Ты бесполезная. Ты ненужная. Ты жалкая.Ты уродина. Ты – неудачница. Лучше бы тебя не было.

Я знала, почему я пришла сюда. Я смирилась с последствиями. Главным образом, потому что я устала, по-настоящему, до изнеможения устала. Я сделала большой шаг вперед и перебросила мою ногу через край.

Лучше бы тебя не было.
И вот тогда это случилось – мой момент – замерший вместе с этой ногой, ждущей инструкций. Капли дождя замедлились. Были мгновения, когда я видела их блеск, освещающий мое лицо, как сетку. Мое тело стало горячим и непереносимо тяжелым, как если бы внутри я была обернута в невидимое подогреваемое одеяло. Огромый толчок энергии прошел сквозь меня и впервые за эти бесконечные часы, дни, недели, месяцы, мир и мое сознание полностью, непостижимо замерли.
******************************************************

Как я оказалась здесь, на этой слишком реальной, очень холодной, полной драматизма сцене с крышей? Как большинство кульминационных моментов, дорога к этой ночи началась одним, кажущимся заурядным, днем. Хотя, я полагаю, несколько
необычным: в конце концов, это была пятница, тринадцатое число, и за день до Дня святого Валентина. Не то, чтобы у меня было запланировано свидание, но будоражили мысли запастись кучей конфет разного сорта для кинотеатра и смотреть бесконечные, глупые романтические комедии с моей лучшей подругой.

Я училась в выпускном классе средней школы, любила веревочные колье-чокерс, а мои волосы были в стиле «панк» любителей рок-музыки, невообразимо короткие. Я не была «популярной» в школе, не была «cool», не была девочкой для тусовок, ни даже наркоманкой. Я шла по жизни без толпы поклонников вокруг, не была в шайке правонаруюителей. Вместо этого, я была, как говорят, «клепка», иммигрант без чьей-либо поддержки. Я была «дебилка» со странным вкусом в одежде и секретной любовью к научной фантастике.

И тем не менее, несмотря на все эти... хмм... до невозможности убедительные качества, каким-то странным образом, я обрела себе преследователя, незванного ухажера. Он был одним из учеников в моей школе, но был настолько увертлив, что даже зная о его присутствии, я ни разу не могла по-нормальному разглядеть его лицо. И однако же, я уже изучила его любимое время преследования меня после школы и в школе. Выучив мое школьное рассписание, он шел за мной к этим классам, прячась, и фотографируя меня вблизи бесчиленное количество раз, оставляя меня сконфуженной и ослепленной назойливо-яркими вспышками его камеры на середине лестницы. К сожалению, будучи гордым и независимым подростком, я отказывалась вовлекать взрослых в эту ситуацию, несмотря на настойчивые просьбы моих более мудрых друзей.
Что и приносит нас обратно к той пятнице.

Был необычно теплый и солнечный февральский день, что походил больше на весенний день. Школа закончилась, я только что вышла из автобуса и была не далее, как в 50 шагах от моего дома. Я услышала чьи-то шаги и ощутила странную перемену позади себя, и неожиданно кто-то сграбастал меня сзади, моя спина оказалась крепко прижатой к чьей-то груди. Я не боролась, полагая, что это было объятие друга. Меня тянули назад, и в то же время, жесткий предмет, как я подумала, камень, начал скрести мое лицо и шею серией агрессивных повторяющихся движений.
Ощущая, по крайней мере, некошерность ситуации, я старалась освободиться от захвата этого человека, и, в конце концов, оказалась лицом к лицу с моим загадочным преследователем. Тощий, высокий, он казался совершенно безвредным. Я закричала на него и даже сделала шаг вперед. Я готова была противостоять ему, напугать его, вопрошать. Вместо этого, я вскоре остановилась, озадаченная выражением совершенного удовлетворения на его лице, он смеялся, ликуя, тыча в меня пальцем. Я осознала небольшие группы прохожих, собирающиеся вокруг, и стекающую струйку крови, скапливающуюся на тротуаре. Я еще не понимала, почему, но начинала ощущать нечто чрезвычайно подозрительное, четко сконцентрировавшись на своем лице, которое, как я неожиданно поняла, чувствовалось мокрым.
Не отводя глаз от парня, который продолжал смеяться, указывая на меня, я прижала ладонь к щеке, и моментально поняла: то, что мне казалось камнем, был скорее острый предмет, тот самый, что посетил мое лицо и шею множество раз.
Я начала чувствовать головокружение и тошноту в желудке, и побежала. Я бежала, стараясь игнорировать испуганные лица людей, мимо которых я пробегала, кровь на земле, зеркало в вестибюле дома, ощущение слабости в теле. Я просто знала, что жизнь изменится с этого момента.

Следующие несколько часов размылись. Бледное лицо моего отца, крики ужаса матери, полицейские, машина скорой помощи, комната экстренной помощи, экстренная пластическая операция, слова: «ты везучая, что сохранились движения мышц», «ты везучая, что осталась жива», «если бы это вошло чуть глубже», «да, там останется шрам».
 
Он использовал резак для вскрытия ящиков, как выяснилось позднее. Ненавидел ли он меня или хотел, или то и другое – это никогда не выяснилось: его истории вариировались в зависимости от часа его допроса. Мы поймали его с помощью молодой полицейской, которая сопровождала меня в школу всю следующую неделю, неделю, в которой я играла роль своего собственного, очень реального агента уголовного расследования Нью-Йоркской драмы. Я была нагдаждена сертификатом «Герой Нью-Йорка», возможно за ту небольшую роль, которую я играла в поимке этого человека, кто, по его собственным словам, желал попасть в список самых известных американских преступников.
Он был аресстован, временно освобожден под обязательство явки, и вскоре после этого, таинственно исчез. Я перекрасила мои волосы под блондинку, а шесть месяцев спустя, уехала в колледж.

Я никогда не прошла консультаций психотерапевта, как мне советовали: не чувствовала нужду в этом. Не более, чем через два дня после атаки, я уже нормально чувствовала себя. Я чувствовала себя удачливой и, самое главное, я научилась игнорировать свой шрам и шутить об источнике его появления. Когда незнакомые люди расспрашивали меня, что произошло с моим лицом, мой ответ обычно переключался туда-сюда между ножевой дракой в ванной комнате и схваткой с енотом.
Я не знала еще тогда о пост-травматическом синдроме, и как коварно он подкрадывается, годы спустя.

Моя первая атака паники случилась на полу в ванной комнате на третий год моего пребывания в колледже, после просмотра фильма с полуграфическим эпизодом, где лицо женщины было злостно рассечено. Конечно, я не знала тогда, что это была атака паники. Иногда я ловила саму себя уставившейся на шрам в зеркальном отражении, придумывая, как бы избавиться от негоБыли дни, когда он напоминал мне мои слабости, ошибки, незащищенность и ненависть, которую кто-то чувствовал по отношению ко мне. А затем, я чувствовала собственную вину, что даю волю этим чувствам, потому что в реальности мой шрам был чист, даже симпатичен, как может быть симпатичен шрам. Я узнала это, встречая другие жертвы с нанесенными ранами и видя что такой ящиковый резак может сделать с человеческим лицом.

Я была по-настоящему счастливица, так что я подавляла эти чувства, когда они выбирались на поверхность. Но что я не понимала, что каким-то образом вина за свой шрам и все, что с ним ассоциировалось, привело к ощущению тьмы во мне. Она наполняла все мои чувства неуверенности, мои страхи и мой собственный образ себя. Это направляло меня против самой себя, чувствуя это даже подспудно, неуловимо, месяц за месяцем, один маленький эпизод за другим, съедали меня. Пока однажды это одолело меня и я поняла, каким сильным «это»стало во мне, и как оно утомило меня. Так, после одной плохой ноябрьской ночи, я плюнула на все и пошла на крышу.
Вот как я оказаласъ там, сдвинувшись так далеко в направлении, о котором и не подозревала еще пару лет назад.

Ты бесполезна. Ты ненужная. Ты жалкая.Ты уродина.
Ты – неудачница. Лучше бы тебя не было.

Я знала, почему я оказалась здесь. Меня не заботили последствия. Главным образом, потому что я была измождена, сверхизмождена. Я сделала четкий шай вперед и свесила ногу с края.

Лучше бы тебя не было.

И вот тогда он случился, мой застывший момент, паралелльно с висящей ногой, ждущей инструкций. Капли дождя замедлились до такого состояния, что я могла наблюдать их блеск, как матрицу, двигующуюся вдоль моего лица. Мне стало жарко и тело отяжелело, как-будто его охватило внутреннее, невидимое, горячее одеяло. Супернормальный пульс энергии пронзил мое тело и впервые за эти бесконечные часы, дни, недели, месяцы, мир – и мое сознание вместе с ним – совершенно, полностью остановились.
****************
Итак, я была здесь, деляющая последний шег в направлении, который еще пару лет назад показался бы мне невозможным. И это был момент, когда пришла полная тишина, и в момент этой тишины – голос, уверяющий меня, что мне не для чего жить. И в это же самое время я услышала другой голос:

Ты важна. Ты любима.

Это прозвенело так четко и ясно, что я ощутила колебания в голове, точно крохотный звонкий колокольчик вынудил меня потерять баланс. Подозрительно оглядываясь, я пыталась опознать владельца голоса, потому что это совершенно точно не мог быть моим голосом, голосом девочки, махнувшей рукой на жизнь.

Ты важна. Ты любима -

Прозвенело громче, что поразило меня. Я никому не была нужна. Я была слабая, мокрая до нитки, незаслуживающее уважение ничтожество. Кто мог любить такое существо? Второй голос ошибался, я была уверена в этом. Но одного его присутствия было достаточно, чтобы поколебать меня. Неужели я действительно это делаю? Неужели я действительно зашла так далеко, что готова была наплевать на жизнь, большую часть которой я все-таки любила? Неужели я была настолько уверена, что во мне ничего не осталось, чем я могла бы одарить своих знакомых и незнакомых людей?

У меня не было ответа, но я уже уверилась, что главный момент прошел, как еще одно мое внутреннее сомнение. Итак, я вытащила мою отяжелевшую ногу на безопасную сторону края. И затем потащила свое тело через всю крышу к лестнице, обратно в нашу квартиру.
Я не имела ни малейшего представления, как оценить то, что только что случилось со мной. И вдруг, как только я открыла дверь нашей комнаты, я изумилась приветствию всех моих соседей по общежитию – всех четырех. (Должна заметить, что было 3 часа утра, время, когда все они обычно дружно спали. Но совершенно неотносительно, что подняло каждую из них в это самое время, эту самую ночь, они не спали все.)

Таким образом, когда вымерзшая, разбитая на кусочки версия меня самой возникла в нашей комнате, в эту самую темную ночь моей жизни, я была встречена четырьмя необыкновенными друзьями. Смущаясь, я рассказала, что только что почти случилось на крыше.А в ответ, они усадили меня и заставили выслушать, что для каждой из них я значу, и какую разницу оказало мое «неприметное» существования для каждой из них.

Так легко забывается, добро или зло приносят твои действия другим людям. Но то, что я узнала в ту ночь, достойно было быть узнаным и быть помниным навсегда. Это была длинная ночь, наполненная рассказами, как выглядела я и моя жизнь через глаза других людей. И если эти изумительные люди чувствовали, что я сделала даже наимолейшее позитивное движение в их жизнях, меняя их, значит, было, есть что-то во мне...
Я ушла спать опустошенная и смущенная, но три звоночка не переставали звенеть во мне: у меня необыкновенные друзья, я оказалась на самом дне, пришло время покинуть этот ад.

Лестница наверх оказалась длинной. Во-первых, я должна была согласиться, что иметь изуродованоое нападением лицо не «ничего особенного», и что нормально переживать по этому поводу. Затем, я должна была принять себя тем, кто я есть, со всеми моими недостатками и шрамами, видимыми и невидимыми. Время шло, и я поняла, что важнейший путь – это стараться быть лучше. Потому что тогда, вместо волнений о своем внешнем виде, приятии другими и такого же рода вещами, я смещала фокус к своим делам и к той разнице, которую я потенциально могла внести в человечесткие жизни просто будучи лучшей версией самой себя. И совершенно однозначно, хоть
и медленно, это работало.

Я размышляла довольно долго, достойна ли эта история быть рассказанной. Прошло довольно много лет с тех пор, как я победила своих демонов. На виду остался лишь один, физически неуничтожаемый шрам. Но я рассказчица, и рано или поздно, каждая история должна быть рассказана. А поскольку эта история из серии меняющих жизнь человека, возможно, она достигнет кого-то, кто носит собственные шпрамы и моменты, провоцирующие их... и возможно, спасет их.

Это может звучать как старое «ты нужна, ты любима», но в действительности, эта песня никогда не устаревает. Потому что несмотря на то, каким усталым, страшным или порезанным ты можешь чувствовать себя сегодня, разочаровываться, опускать руки, даже вычеркнуть себя с листа живущих – это не решение, потому что для кого-то ты по-прежнему важен и любим. И просто живя рядом, ты меняешь их жизни. Так что, чем скорее ты примешь себя со всеми своими шрамами и всем, что сделало тебя тем, кто ты есть, твою изумительную, важную, совершенно прекрасную уникальность, тем скорее ты сумеешь насладиться и заметить все остальные трепетные, меняющие твою жизнь моменты.
И они заслужат быть «замершими» самым невероятным образом.

Перевод с английского Зои Видрак-Шурер